Лауреатский случай. Часть IV

 Сергей Ткачев: Спасибо, голубушка. Мы тут сами похлопочем. А вы не отвлекайтесь, не отвлекайтесь…

(Некоторое время было затрачено на сервировку а затем неспешное поглощение припасенных яств …шампанское тоже хорошо пошло)

Аделаида: (глубокомысленно) Как давно сказаны эти простые (казалось бы) вещи. Они естественны, ясны и понятны. Но, отчего усвоены далеко не всеми?

Дми́трий Арка́дьевич Налбандя́н (1906—1993) , Сталин

Язык для того и существует, он для того и создан, чтобы служить обществу как целому в качестве орудия общения людей, чтобы он был общим для членов общества и единым для общества, равно обслуживающим членов общества независимо от их классового положения.

Стоит только сойти языку с этой общенародной позиции, стоит только стать языку на позицию предпочтения и поддержки какой-либо социальной группы в ущерб другим социальным группам общества, чтобы он потерял свое качество, чтобы он перестал быть средством общения людей в обществе, чтобы он превратился в жаргон какой-либо социальной группы, деградировал и обрек себя на исчезновение.

(Сталин И.В. «Марксизм и вопросы языкознания»)

Сергей Ткачев: Аделаидушка, вы ж понимаете, что сам язык никуда и ни с чего не сходит. Обычно куда-то не туда по совершенно неприличным мотивам тянет носителей языка, которые начинают его всячески коверкать, чтобы замаскировать свои низменные цели. Как выражается наш классик, чтобы оторваться от нравственной основы, заложенной в языке. А для Прекрасного Иосифа Виссарионовича языкознание стало основой для возвращения в освещенную памятью предков нравственную среду, не извращенную всякими «рывалюционными преобразованиями».

Натали: Вот, Аделаида, вам пример. Если я хочу шампанского, так я об этом прямо и заявляю Сергею, поскольку, кто ж мне его откроет, если я начну выражаться невнятно и поэтически…

Сергей Ткачев: Ага, голубушка, если б вы меня им сразу не огорошили, то я бы не потерял бдительности, а нашел бы у Аделаиде в секретном баре бутылочку чего-нибудь более …достойного. Но вы мне своей романтикой все планы спутали… Вот сижу теперь и жду, когда вы окончательно обромантизируетесь, чтобы можно было вас безнаказанно по коленке гладить.

Натали: Фи, Сергей! Следите за своими мыслями …потаенными…

Сергей Ткачев: Натали, а чего в них потаенного-то?!… Это ж не мысли о том, чтобы обокрасть ближних, лишить их средств к существованию, отобрать заработанное. Это высокие мысли, как таким замечательным дамам сделать приятнее. Это, можно сказать, вершина поэтической лирики! Тем более, что и опосля шампанского вас с темы не свернешь. Вон как у Аделаидки глазки загорелись!

Аделаида: Ну, конечно, господа, это только под задачи грабежа государственной собственности создается новояз с англоязычной банковской терминологией и навязыванием окружающим в качестве обыденной речи обсценной лексики.

Натали: О! Поняла почему так важно было внедрить эту ненормативную лексику. Чтобы, выражая негатив подобным нецензурным образом по поводу происходящего вокруг беспредела, обворованные граждане чувствовали себя такими же неприличными и недостойными, как и их грабители.

Сергей Ткачев: Вспомните школьную драматургию советского времени про трудных подростков. Там все уголовные элементы, караулившие слегка разложившихся двоечников возле школы, старались им внушить, что они — «такие же», как-то окончательно свернуть их с пути истинного, заставив совершить это… как оно там нынче-то называется? А! Мыслепреступление!

Аделаида: Опять по бумажке? Очень похоже, как вы слитно произносите в-смысле-преступление…

Сергей Ткачев: Да, дурацкое слово, из новояза. Решили наши уголовные элементы в государственном управлении и далее уподобляться богам, поскольку лишь боги карают не только за совершенные преступления, но и за мысленные… А почему?

Натали: Да, почему?

Сергей Ткачев: А потому что они нам душу дали, милая Натали! Давайте, еще по капельке, а то вы сидите какая-то нахохлившаяся… какая-то ватная… не в смысле нынешних «хохлов» и «ватников», разных навязываемых штампов и клише, а старых, почти забытых нынче смыслах… Вот так! Нормальный язык, милые дамы, создается под совершенно иные цели и задачи.

Ираклий Тоидзе — Сталин читает поэму Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», 1949

Язык есть средство, орудие, при помощи которого люди общаются друг с другом, обмениваются мыслями и добиваются взаимного понимания. Будучи непосредственно связан с мышлением, язык регистрирует и закрепляет в словах и в соединении слов в предложениях результаты работы мышления, успехи познавательной работы человека и, таким образом, делает возможным обмен мыслями в человеческом обществе.

Обмен мыслями является постоянной и жизненной необходимостью, так как без него невозможно наладить совместные действия людей в борьбе с силами природы, в борьбе за производство необходимых материальных благ, невозможно добиться успехов в производственной деятельности общества, следовательно, невозможно само существование общественного производства. Следовательно, без языка, понятного для общества и общего для его членов, общество прекращает производство, распадается и перестает существовать как общество. В этом смысле язык, будучи орудием общения, является вместе с тем орудием борьбы и развития общества.

(Сталин И.В. «Марксизм и вопросы языкознания»)

Аделаида: Так, про силы природы и производство материальных благ — это сейчас очень кстати. Можно сказать, по сезону. Надо будет с вами, Сергей, договориться на посадку картошки

Сергей Ткачев: (застывает с поднесенной ко рту вилкой, на которой наколот кусочек мяса) Однако, …Аделаида, вашей хозяйственной сметке стоит подывиться. У вас в роду хохлов нэма? Прям, как из дома не выходил

Натали: Да, вот тут, у Сталина, можно сказать, прям про украинский язык написано. Ведь, судя по рассказам вашей сестры, с кем только казачество не «скрещивалось» и в бою, и в более …располагающей обстановке.

Ио́сиф Виссарио́нович Ста́лин (1879 — 1953)

Далее. Совершенно неправильно было бы думать, что в результате скрещивания, скажем, двух языков получается новый, третий язык, не похожий ни на один из скрещенных языков и качественно отличающийся от каждого из них. На самом деле при скрещивании один из языков обычно выходит победителем, сохраняет свой грамматический строй, сохраняет свой основной словарный фонд и продолжает развиваться по внутренним законам своего развития, а другой язык теряет постепенно свое качество и постепенно отмирает.

Следовательно, скрещивание дает не какой-то новый, третий язык, а сохраняет один из языков, сохраняет его грамматический строй и основной словарный фонд и дает ему возможность развиваться по внутренним законам своего развития.

Правда, при этом происходит некоторое обогащение словарного состава победившего языка за счет побежденного языка, но это не ослабляет, а, наоборот, усиливает его. (Сталин И.В. «Марксизм и вопросы языкознания»)

Аделаида: Исходя из таких рассуждений, говорить о собственно украинском языке становится …сложно.

Сергей Ткачев: Зато, моя сестра по этому поводу говорит  …просто: «как только сможете использовать украинский язык в документации по эксплуатации атомной станции, чтоб она при этом не взорвалась к чертям, тогда и поговорим на мове»

Дми́трий Арка́дьевич Налбандя́н (1906—1993) , Сталин

Так было, например, с русским языком, с которым скрещивались в ходе исторического развития языки ряда других народов и который выходил всегда победителем.

Конечно, словарный состав русского языка пополнялся при этом за счет словарного состава других языков, но это не только не ослабило, а, наоборот, обогатило и усилило русский язык.

Что касается национальной самобытности русского языка, то она не испытала ни малейшего ущерба, ибо, сохранив свой грамматический строй и основной словарный фонд, русский язык продолжал продвигаться вперед и совершенствоваться по внутренним законам своего развития.

(Сталин И.В. «Марксизм и вопросы языкознания»)

Натали: А я-то думаю, откуда ваша сестра понабралась словарного запаса про «совершенствование» и «развитие»..

Сергей Ткачев: Не думаю, что у неё было много времени на штудирование Сталина. В институтские времена его особо и почитать было негде.

Аделаида: Я думаю тут дело в том, что совпадающие благородные цели диктуют использование одного и того же вокабуляра. Слово ж найдено!

Не может быть сомнения, что теория скрещивания не может дать чего-либо серьезного советскому языкознанию. Если верно, что главной задачей языкознания является изучение внутренних законов развития языка, то нужно признать, что теория скрещивания не только не решает этой задачи, но даже не ставит ее, – она просто не замечает или не понимает ее.

Натали: Нда! Просили же по хорошему, чтоб успокоились с теориями «скрещивания».

Сергей Ткачев: Скрещиваться надо не теоретически, а практически …в интимной обстановке, тогда и не до теорий будет.

Натали: Ах, Сергей! Давайте вы свою энергию …игривую …обратите на изучение вопроса, кому неймется такие теорийки сочинять и под какие задачи.

Аделаида: Кому надо конструировать искусственную разницу в языке, культуре, используя «праведный гнев» по поводу и без повода.

Натали: Вот М.Хемлин конструировала искусственный язык накануне 2014 года. Неспроста, судя по изысканиям Иосифа Виссарионовича!

Многое в ее жизни происходило в шаге. Этот ее последний роман-предчувствие о том, как становятся врагами близкие люди,  был опубликован за год, в шаге до российско-украинских событий.

— Но ты же понимашь — ни в какую воду я не глядела, и писала-то про другое, про прошлое, — возражала она. — А получилось про то, что будет. Вот и сейчас пишу книгу про брехню. Начинала как нечто другое, про ДРУГОЕ. А получается история человека, сделавшего брехню своей религией.

Хемлин, одна из немногих писателей, развивала возможности суржика, перескакивая на идиш — язык ее родного Чернигова. Поражали ее стиль, широта языка и работа с ним.

(Источник)

Аделаида: И совершенно неспроста, дорогой Сережа, вашу сестрицу за руки придерживали, стоило всем убедиться, что при ней восстанавливается нормальный русский язык, на глазах оживает.

Натали: Так у Ирины Анатольевны всегда был и «лихо закрученный сюжет»! Выражение не мое, помните, какой идиот это простонал, убеждая, что литература и драматургия должны быть бессюжетными, чтоб типа они только «воспитывали». Это ведь заявил как бы специалист по детской драматургии! Мол, «написать мюзикл с лихо закрученным сюжетом на современную тему может каждый«! И где они, спрашивается? Но как такое вообще на язык навернулось, ведь самому-то надо соображать, что уже иначе сказать не может… на нормальном русском языке. Хотел бы солгать, а чушь получается!

Сергей Ткачев: Ну, это чувствовалось, что им непременно надо свое подсунуть. Чтоб только ныло и ныло, бубнило всякую зубодробительную  чушь и типа «воспитывало»… Чтоб люди от такой «литературы», прости Господи, плюнули и массово перестали читать.

Аделаида: Смотрите, какие они верные и неукоснительные! Настоящую русскую литературу они не понимают, там «много буков», свою белиберду решили в массы толкать, непременно с исковерканным русским языком, лишенным души. Дружненько сговорились и решили  дождаться появления такого вот выдающегося  местечкового писателя по фамилии Хемлин… так сказать, с простой русской фамилией, весьма распространенной по Земле русской…

Натали: …а писатель сей выдающийся как-то слишком скоропостижно скончался, как бы и нет его теперь! Непонятно, откуда взялся, неизвестно куда девался… Стоило Ирине Анатольевне пару раз поинтересоваться тем, что у нее сперли под соусом «борьбы с экстервизмом».

Аделаида: Так вы, голубушка, считаете, что эта Хемлин еще и ожить может?

Натали: Не в этом качестве, просто метод, которым она языкознанием занималась, отнюдь не новый. Его еще в середине нулевых выделила Ирина Анатольевна у того же Шишкина. Затем, явно осмелев… десять лет спустя (!!!) Шишкина начали крыть почем зря, хотя ведь там же все видно, особенно, когда И.А. по полочкам разложит, что написано надергиванием «из интернетов», с использованием блендера. Можно было и не дожидаться, когда там куски из Веры Пановой обнаружатся (см. Письмовник-2).

03.09.2014 г. Первые книги Шишкина являли собой триумф литературного аутизма: вывихнутый хронотоп, энциклопедические дефиниции и гигабайты «Википедии» складывались в раскидистую шараду с отгадкой длиною в жизнь. Подвергать эти крестословицы разбору… да что вы, право?! Есть более гуманные способы самоубийства.

Аделаида: Фи, так этот мужичок осмелел уж даже после нашего Письмовника… Сидел, поди, под лавкой, уши к залку прижав… Как пронесло, так и его понесло… как выражается И.А.

Натали: И опять вылез с  новоязом «вывихнутый хронотоп, энциклопедические дефиниции»…Благо, продемонстрировал, что поисковиком пользоваться научился и даже что-то находил в Википедии. Но, наверно, все это было бы более уместно сообщить 10 лет назад, а не восхвалять эту чушь в качестве «современной литературы», когда И.А. уже давным давно пояснила, что это не литература вообще, а намотанный километраж гигабайтов.

Аделаида: Действительно, глупо было делать вид, раз уже прозвучал голосок «а король-то голый»! Ведь каждый мог убедиться, что уж И.А. литературу создает будь здоров, что русский язык действительно служит ей. Как они вообще собирались это свое пропихивать, если им надо было непременно русский язык извратить? Что, литература теперь будет и без языка? Как они это себе представляли?..

Сергей Ткачев: Аделаидушка, вы когда Прекрасного Иосифа Виссарионовича читали, ничего не заметили? Может, мысль какая-то у вас проносилась… а вы ее нам не сообщили?..

Аделаида: Ну, признаться, подумала я, насколько Иосиф Виссарионович созвучно Ирине Анатольевне пишет. Я же начинала писать такой цикл, но… дальше там у И.А. пошли «неразделимые синтагмы» и «магия слова»… я как-то оробела. Но все думаю вернуться к этому циклу. Наверно, вооружусь Иосифом Виссарионовичем, да все же закончу. Не люблю я начатое на полдороге бросать.

Сергей Ткачев: Значит, почувствовали созвучность. А я вот заметил, что дальше И.А. весь и весьма заинтересовалась партийностью в литературе. Вначале заявила, что к ней непременно полезут в случае государственного переворота… и вдруг сразу начала шерстить эту партийность в литературе.

Натали: Сегодня мне точно не до партийности в литературе… Налейте-ка, Сережа, еще шампанского! Пусть сегодня партийностью в литературе занимаются те, кому делать нечего.  Я уже чувствую, куда вы выруливаете… но мне точно сегодня не до латиноамериканской литературы и панамских офшоров, как-то с нею связанных. Вы лучше нам скажите, чего это вы нам по книжкам выдали, а сами одно словечко изучаете?

Сергей Ткачев: О! Тут, дорогая Натали, «глубоко личное, автобиографическое»! Вспомнился один выход И.А., знаете ли. Выскакивает она как-то на меня от компьютера и говорит, что у того же «мисы сыскина» нет ни сюжета, ни образов, текст филированный, составленный из разных источников, связан примитивно… ну, сконструирован «дебилоидом», как она выразилась. А типа Тина Канделаки, никогда умом не блиставшая, находившаяся в жюри литературного конкурса, заявила, что прям не могла оторваться от этого захватывающего чтива.

Натали: Тина Канделаки?

Сергей Ткачев: Ага, Тина Канделаки! Вы же помните, этот момент с присутствием Тины Канделаки в жюри литературного конкурса даже в романе «Парнасские сестры» описан. И там явно что-то сестру… хм… зацепило.

Аделаида: Тина Канделаки такая меркантильная и даже корыстная особа… Чтобы она «мису сыскина» стала читать… бесплатно… Боже мой! До меня тоже, кажется, начало доходить! Она его читала… за процент!

Сергей Ткачев: Браво, Аделаида! Натали, еще шампанского! Глядишь, до нашей Аделаиды дойдет и главное, зачем в качестве читательницы «мисы сыскина» понадобилась такая публичная медийная фигура как Тина Канделаки!

Натали: С удовольствием, Сережа! На сей раз, Аделаида, шампанское розовое, чтоб вы сами, как доктор Ватсон, додумали свою собственную догадку. Разливайте, Сережа!

Сергей Ткачев: Элементарно, Ватсон!

Аделаида: Так это вы что имеете в виду? Шампанское замечательное, конечно… Вы таки имеете в виду то, что я прямо сейчас  думаю?.. Блин, я сколько раз думала, что Тина Канделаки, которая умеет только название валюты на банкнотах читать, никак не могла прочесть эту дрянь, если столько раз пробовала… а ничего у меня не получалось!

Сергей Ткачев: Теперь вы поняли, зачем я это слово читал, а вас пожалел и попросил прочесть Иосифа Виссарионовича? Там все же не «миса сыскин»… Да-да, дорогая, скушайте конфэтку, с шампанским здорово помогает пережить очередное местечковое надувательство. Тут и ясно станет, почему Хемлин столь скоропостижно скончалась, как только наш славный «Варяг» выдвинулся на горизонте. Помните, такая песенка была духоподъемная? «Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает!»

Аделаида: Я желаю пощады! Я вам не «Варяг»! Вы на самом деле это и имели в виду?..

Сергей Ткачев: А что мы еще можем иметь в виду, милая Аделаида? Ну, вот что я могу еще иметь в виду, зная, как вы разбираетесь в сметах, как сыну помогаете делать курсовые в столичном техническом вузе, где еще хоть какие-то основы советского образования блюдут… Да вот как вы с Натали давеча ее ребенку интегралы решали! И что это я еще могу иметь в виду, зная, что вы учебник по дифференциальному исчислению читаете без напряжения, а в «мисе сыскине» — «смотрите в книгу, видите фигу!»? Может, я, зная, как вы тут спорите о теории больших чисел, поверю, будто есть такая книжка без единого интеграла, которую вы не прочтете, а тупая и ущербная в сравнении с вами Тина Канделаки, делавшая себе мультимедийную карьеру… не станем уточнять как4им местом, так она типа… «прочтет»?

Аделаида: Сережа… (всхлипывает, допивая шампанское)… Сережа, спасибо, хоть немного ободрили… Вы даже не знаете, как меня это мучило! Думаю… эта девица, тараторящая в передаче для школьников «Самый умный», прочла… а я — нет? А читать-то невозможно! Все написано… будто специально, чтобы никто не прочел.

Сергей Ткачев: Дорогая моя! Так и написано специально, чтобы никто не прочел! А Тина Канделаки — лживая по натуре, она из умения лгать сделала себе профессию. Она лжет профессионально.

Аделаида: (грустно улыбаясь) Сразу вспомнила шедевральный ответ И.А. на вопрос местечковой хамки о том, живет ли она половой жизнью: «Живу, но не так, как вы… не профессионально!»

Сергей Ткачев: Ну, хоть развеселилась наша Аделаида, щечки порозовели. Наверно, шампанское нарочно розовым делают на такой крайний случай. Итак, все намеренно писалось так, чтобы никто эту дрянь прочесть не мог, но после всяких известных «чтецов» завлял, будто тоже читал и ему типа «очень понравилось».

Аделаида: Просто как в сказке про голого короля…

Сергей Ткачев: Совершенно верно! Но мне оставалось понять, каким методом филировался этот текст, чтобы его никто не прочел, а значит, никто бы и не поймал за руку при отмывыке и распиле лауреатского фонда.

Натали: Я уж сразу поясню, что часть этого нагромождения распутала И.А. еще на «мисе сыскине». Для лауреатства и нужен был такой субъект, который живет в Швейцарии, чтоб сразу деньги туда отправлять. Самый удобный. Все остальные, включая Диму Быкова и Людмилу Улицкую, сразу после лауреатства отправлялись в традиционный (исключительно для российских лауреатов) тур по Израилю..

Сергей Ткачев: Ну, это вы сами, дамы, додумаете, с каких щей у ряда писателей появились счета в офшорах, что за заказы они потом исполняли. У нас на сегодня вопрос в том, как это нынче образовалась такая литература, что не только без образов, а и без языка вообще? Такая, чтоб намеренно никто за руку не поймал…

Натали: Тут-то и вылезло это словечко…

Сергей Ткачев: Как оно вылезло, мы потом обсудим, когда вернемся к латиноамериканской литературе.

Натали: Здесь надо рассмотреть проблему лауреатских текстов с выраженным эффектом дислексии, как таким своеобразным приемом, о котором намекает Сергей, но пока намек не раскрыл. И давно следует рассмотреть эту диверсию против литературы на лауреатских примерах, начиная с Шишкина и той же Улицкой.

Сергей Ткачев: Надо, так надо! Никто ж не спорит. Там всегда идет намеренный психологический наезд, затрудняющий восприятие. Вообще надо сказать, что долгие годы у нас издавались горы книг, сделанных так, чтоб их никто никогда не мог прочесть. Это ведь не только литературы касается, но и массы диссертаций, где текст филируется, чтобы первоисточник не найти. Но программа «Антиплагиат» все же находит…

Натали: Установить, что у нас сегодня пишется специальная лауреатская литература, очень просто. Достаточно ведь потребовать с каждого, кто присуждал премию за литературу, — изложить в письменном виде содержание каждой книги-лауреата в виде связного сюжета с характеристикой основных героев. Ведь писали же они сочинения в нормальной школе. Нынче ведь они лезут с тотальным диктантами! А вот пусть напишут изложения по тем книжкам, которым сами премии присудили!

Аделаида: Начиная с Тины Канделаки! Пусть свой процент от премий отработает!

Сергей Ткачев: Понимаю вашу кровожадность, Аделаида, но не одобряю. У Канделаки такие роскошные фотосессии голяком! Сразу видно, какая она вся… начитанная.

Аделаида: Вот ведь, Сергей… всюду из вас такое вылезает. Но я ведь веду цикл еще про тех писателей, которые типа «создали о себе легенды». Хотя… это весьма низкий класс и уж точно не может считаться литературой. Хорош был бы Гомер, если бы создал легенду о себе-любимом, а не… о множестве тех героев, к которым  сам не имел никакого отношения.

Натали: Вы совершенно правы, Аделаида! Далее здесь есть наезженный прием: подсовывание дошлого писателя-легенды с писанием поверх написанного… с типичными компиляциями из сетевого «белого шума»…

Аделаида: По известному принципу: какой удар от классика!

Продолжение следует…

Читать по теме:

• Лауреатский случай. Часть I
• Лауреатский случай. Часть II
• Лауреатский случай. Часть III
• Лауреатский случай. Часть IV
• Лауреатский случай. Часть V
• Лауреатский случай. Часть VI
• Лауреатский случай. Часть VII
• Лауреатский случай. Часть VIII
• Лауреатский случай. Часть IХ
• Лауреатский случай. Часть Х
• Лауреатский случай. Часть ХI
• Лауреатский случай. Часть ХII
• Лауреатский случай. Часть ХIII
• Лауреатский случай. Часть ХIV
• Лауреатский случай. Часть ХV
• Лауреатский случай. Часть ХVI
• Лауреатский случай. Часть ХVII