Уильям Орпен Шеф-повар отеля Чатхам Париж 1921 г.
Сергей Ткачев: Милые дамы, сегодня я выступлю в плохо ещё известном вам с моей стороны амплуа — в роли повара. Сейчас это такая модная профессия, высокоценимая и создающая даже телезвёзд. Надеюсь, смотрите шоу «Адская кухня»?.. И что-то так захотелось популярности и сопряженного с нею финансового успеха… Поэтому, сначала буду тренироваться на вас, мои дорогие.
Аделаида: Однако, Сергей! Прям, не знаешь то ли радоваться вашему порыву, то ли мезимом запасаться. Вдруг вы сейчас устроите здесь настоящий ад? И я совершенно не готова к роли пассивной наблюдательницы…
Натали: Да, Сергей, как-то неожиданно с вашей стороны прозвучало. Нам что, свои припасы обратно убирать в холодильник? И рецептурные книги — на полку? А нам теперь чем заняться?..
Диана: Ой, как замечательно, а то я только сегодня свежий маникюр сделала, как сердце чувствовало. Вам нравится, Сергей?
Сергей Ткачев: Очаровательно!… Целую ручки, пани… Хоть одна среди нас нашлась адекватно реагирующая дама… А вы, мои дорогие, берите пример с Дианочки!
Аделаида: Нет, если бы вы раньше предупредили, то мы бы тоже… а что сейчас?
Натали: Не будем мы брать пример с Дианочки, мы вообще-то сразу договаривались, что она с нас пример брать будет. Мы привыкли возле вас виться и хлопотать, нам перестроиться сложно.
Сергей Ткачев: Как с вами непросто… Тогда, голубушки, отвечаю по порядку поступления вопросов. Готовить буду то, что не может не удаться любому мужчине, а именно, мясо. Сами понимаете, в данной области я уже продемонстрировал свою компетентность, когда кормил вас шашлыками на даче у сестры. Что даже задокументировано: где-то на её ресурсах соответствующие фото имеются.
По второму пункту, Аделаида, если покопаться у вас в закромах на предмет горячительного (помню, помню, как вы от меня коньяк ныкали), то закуски потребуется много.
А вы, Дианочка, тонкая натура. Вы почувствовали мои флюиды и поняли, что я сегодня предпочту получать от вас визуальное удовольствие, а не плотоядное, вкушая ваши яства.
Натали: Ой, как сомнительно прозвучало… как-то почти жеманно.
Аделаида: Да, Сергей, как-то вы неловко выразились. Срабатывает ассоциативная связь с плотью. Не стану уточнять с какой. Лучше бы устроили действительно адскую кухню, но только всем сразу, раз вы сегодня такой добрый.
Сергей Ткачев: Аделаидочка, что вы?! Разве можно всё воспринимать так однобоко, исключительно в фривольном контексте?
Натали: Какой там фривольный контекст, Сергей?! Бог с вами?! Нам тут Леонид подкинул ролики. Так мы теперь окружающую действительность воспринимаем исключительно в натуралистическом свете (?) …плане(?) …или, даже разрезе (?)
Сергей Ткачев: О чём это вы, Натали? До сего момента я привык от вас слышать только об натурном эксперименте. А что вы сейчас имеете в виду, мне не ясно.
Диана: А мы сейчас, Сергей, вам эти ролики покажем. Они недолгие.
Сергей Ткачев: Хорошо! Но можно я параллельно займусь жаркой стейков? Надеюсь, ваши видеосюжеты не настолько поразительны и захватывающие, чтобы я пережарил под их впечатлением мясо?
Натали: М-мясо… мясо… фунт мяса…
«Фунт мяса»
Диана: Боже мой… Какая пошлость… Вот, значит, как решили все извратить эти щипачи по чужим карманам… Опять скажут, что «из своей головы выдумали», а не нарочно старались опаскудить фильм Ирины Анатольевны «Воры и любовники» с саунтреком «Фунт мяса» Сергея Лебедева? Какая мерзость…
Аделаида: И ведь все это так остро напоминает нашу встречу на Дедюховских чтениях в 2012 году, когда мы все наредкость славно собрались, а на следующий день случилась ужасная трагедия в Крымске… Но у нас подобное не считается ни экстремизмом, ни терроризмом.
Натали: Да, это-то у нас не считается терроризмом, чтоб город смыть водой вполне рукотворным наводнением, устроить ад на земле… вот только последующее извращение смысла и «Венецианского купца» Шекспира, упомянутого в фильме, и обезьяничанье с Питера Гринуэя в стилистике, подаче образов…
Аделаида: Именно обезьяничанье и в подаче образов со знаком минус, с намеренным уничтожением того гуманистического смысла, который заложен в фильме, несмотря на шокирующие сцены, о чем так замечательно рассказала Ирина Анатольевна!
Натали: Так я и говорю, что совершенно зря устройство техногенных катастроф, когда уничтожается система государственного технического контроля и регулирования, у нас не считается терроризмом и экстремизмом, а попросту и куда понятнее всем — фашизмом! Потому что это совершенно обыденный фашизм! И, как раз, лучше всего его «идейную подоплеку» и раскрывает подобная попытка не столько плагиата, сколько намеренного (злонамеренного) извращения сути фильма и песни.
Диана: Я когда смотрела, думала, зачем им это надо? Разве нельзя было кривляться с чем-то другим? При чем здесь даже «Венецианский купец», если уж эти дебилы станут настаивать на прямой ассоциации? «Женщины хочут… мужчины хотят…» Ну, обычные разговоры борделя… Там ведь полно совершенно других ассоциаций, уж никак не из «Венецианского купца». А сейчас вас слушаю, и полностью соглашаюсь. Все это сделано, чтобы извратить сам гуманистический смысл искусства… просто вытоптать, как надежду.
Mark Ryden
Натали: А вы, Сергей, что молчите?
Сергей Ткачев: Хм, … что можно сказать …используя только нормативную лексику?… Дамы, вы ж понимаете, что при вас таких культурных и лилейных мне достаточно трудно выражать накрывшие меня эмоции … адекватно, но …пристойно… В особенности, когда я тут мясо готовлю, а эти сдвинувшиеся на гендерной тематике моральные уроды постоянно орут «фунт мяса» в качестве припева к саундтреку Сергея Лебедева.
Аделаида: А Диана правильно сказала, что старались именно извратить и заорать своими визгливыми гениталиями.
Сергей Ткачев: Как вы тонко это подметили, моя дорогая! Чувствуется, что общение с моей сестрицей пошло на пользу вашим образным сравнениям и ассоциативным связям, как она любит выражаться.
Аделаида: Да уж стараюсь, как могу! Тем более, раз мужчина за плитой… Надеюсь на лакомый кусочек, можно сказать, отрабатываю…
Сергей Ткачев: А помните, дорогая, как мы сдуру в Агрыз с вами съездили на нынешних чтениях?
Аделаида: А я ни о чем не жалею! И пусть Дианочка берет с меня пример!
Диана: А я вам лучше для жалости еще один ролик поставлю!
БДТ покажет спектакль-батл «Фунт мяса» по мотивам пьесы Шекспира
Сергей Ткачев: Ой, то ли от лука, то ли от вашего ролика… Дайте мне что-нибудь хлебнуть, подобно Екатерине II, которая в минуты гнева набирала в рот воды буквально и сидела с ней, не проглатывая, до тех пор, пока не успокаивалась до приемлемой окружающими степени.
Аделаида: Умеете же вы, Сергей, вызывать дамскую жалость. На-те, на-те попейте настоечки, только глотайте сразу же, не хватало, чтоб вы слизистую сожгли.
Натали: Да, полно, Аделаидочка, у вас же не чистый спирт. Не сразу проглотив, он лишь более тщательно продезинфицирует свою полость рта.
Аделаида: Боюсь, дорогуша, через слизистую алкоголь быстрее проникнет в кровь и ударит ему буквально в голову.
Диана: Что-то новенькое в медицинском знании. Это вам давно известно?
Аделаида: Это моя гипотеза, выстроенная эмпирическим путем.
Диана: Ах, да, в медицине разбираются все, …я ж забыла. Ой, Сергей, пока мы препирались забыли вам предложить закусить. Вам огурчик или пирожок?
Натали: Дианочка, вы б не сильно подпадали под его обаяние. То ж котяра известный! А лучше бы обратили внимание на его резко возросшую эрудицию в области истории. Это он, явно, очень …продуктивно пообщался с Анной. Так что, душечка, можете начать ревновать.
Диана: А?! Что?! Неужели?!…
Сергей Ткачев: Натали! …Кхм… Как-то неожиданно. Я ещё не успел отойти от одного стресса, как вы тут на ровном месте устраиваете второй… Хотя, я не понимаю, в чем мои прегрешения, если я …кхм…плодотворно пообщался с Анной …по скайпу…
Натали: Затейливо…
Сергей Ткачев: Да вы что?! Мы ж по делу. …Ха, а не только вы, милочка, умеете логически мыслить. Я понял — это вы завидуете Анне, что ей презентовали меховую жилетку.
Аделаида: Точно! Я теперь поняла, для чего она так долго и безуспешно худела!
Натали: А?! …Злые вы… Я обиделась
Mark Ryden
Диана: Не переживайте, Натали, и не обижайтесь. Эта новость про жилетку поразила многих, и они тоже проявили свою откровенную зависть. Но всю дискуссию по этому поводу я приводить не буду, ограничусь только финальной репликой Сергея:
Сергей Ткачев Дмитрий Антонюк, я теперь понял! Вы в припадке климакса и недотраха считаете, будто б вы написали «текст». Но здесь не зависимо от навязываемых суждений считается, что все тексты создает только Дедюхова, а все остальные создают либо компиляции из нее, либо рефераты из нее же, либо… подсрачки. Так сложилось очень давно. И считать свои подсрачки «текстами» на фоне сделанного Дедюховой может только шизофреник на фоне выраженной мании величия. Вы уже не успеете и половины того перелопатить, что сделано Дедюховой. Выглядите моськой на фоне слона. Здоровый мужик без ДЦП должен хоть немного стесняться такой ситуации.
Сергей Ткачев: Голубушки, а заметьте, что хорошо сформулированная мысль тут же находит своё подтверждение. И это я не хвастаюсь.
Натали: Хвастаетесь. Но мысль, действительно, верная, …и не только первая, но и вторая.
Аделаида: Это вы о чём? Не уловила.
Сергей Ткачев: Это мы о том, что… Насколько мне лично представляется (если я не прав, то Натали откорректирует), если раньше, много ранее нашего времени в искусстве театра доминировали сначала авторы, потом с появлением большого объёма драматургического материала на авансцену (фигурально выражаясь) вышли актеры. Затем по достижении их высокой школы и метода Станиславского, доминировать стал режиссер, демонстрируя публике собственные интерпретации. Но и здесь наступил период дефицита концепций. Так вот сейчас их прут «вареным и жареным» у моей сестры. Слова сказать нельзя, как тут же услышишь его из чужих уст в странноватом контексте или, прочтешь напечатанным в тексте постороннего автора. А теперь сподобились лицезреть и на театральных подмостках, …но в жутковатой трактовке…
Диана: Ой, Сергей, мне кажется, что театроведение потеряло в вашем лице большого специалиста.
Натали: Дианочка, не впадайте в в излишнюю восторженность. Надо помнить, «что гуманитарию — специальность, то для технаря — лишь, хобби» (с, моё).
Сергей Ткачев: Натали, это жестоко лишать меня вполне заслуженных похвал…
Натали: Где обещанное мясо?!
Сергей Ткачев: Да вот оно! Давайте вашу тарелку. …Дамы, вы тоже …а то «слоник был маленький»…
Натали: Я, просто, жажду крови! Так поглумиться над концепцией Ирины Анатольевны! С таких, практически низменных, позиций раскрывать тему о «фунте мяса».
Аделаида: Натали, душечка, не нервничайте, скушайте свой фунт мяса, благо он превосходно прожарен. Сергей, мои комплименты вам, как повару.
Mark Ryden
Диана: Нет, действительно, это возмутительно. Я недавно пересмотрела первоисточник, фильм Ирины Анатольевны. А этот заявленный спектакль уже только по анонсу производит просто отталкивающее впечатление.
Аделаида: Что-то там такое Сергей говорил про высоты, достигнутые на настоящий момент в драматургии, актерском мастерстве, режиссуре? Но что-то в ролике про спектакль БДТ ни того, ни другого, ни третьего не заметно. Режет глаз откровенный дилетантизм. Какой-то домкультуровский уровень, не сказать «колхозный».
Сергей Ткачев: Вот не надо «колхозников» обижать таким сравнением, их уже Дворкович с моим однофамильцем на миллиард обидели.
Аделаида: Да, простите, что это я? Но невыносимо больно, когда тырят высокие сильные образы и пытаются их приспособить своим хилым умишком к собственному убогому пониманию действительности, не умея осознать и раскрыть мысли классиков, а лишь паразитируя на них.
Диана: Да, классические образы — это инструментарий, которым исследуется и преобразовывается реальность. Как показала в своих работах Елена Бертрановна, что в великих литературных произведениях (к которым и относится сказка ключницы Пелагеи) содержится сложно организованная структура смыслов, которая прекрасно исследуется «формулой» И.А.Дедюховой о трёхуровневом сознании нации. Так и образ «фунта мяса» более чем актуален для нынешней действительности.
Натали: Точно, Ирина Анатольевна раскрывает хищническую природу происходящих сейчас процессов, используя образ Шекспира, демонстрируя, как надо работать этим «инструментом». Тем самым усиливая воздействие на публику и актуализируя для неё, казалось бы, уже хрестоматийного автора, который опять, казалось бы, изучен вдоль и поперек.
Сергей Ткачев: Ирина Анатольевна, просто, доказывает свой тезис о неизменности человеческой природы со времен египетских пирамид, но учит пользоваться старым оружием в новых условиях.
Диана: Это вы про ваджру?…
Сергей Ткачев: И ..и про неё тоже…
Натали: А можно я, как завзятый театрал, ещё немного поругаюсь?
Аделаида: Конечно ругайтесь, Натали. Если вы за свой театр не поругаетесь хоть раз в день, то это считай тот день потерян. Хотя, конечно, делать вам это следует менее экспрессивно, дабы окружающие не пугались вашего злобного вида. Работайте над образом, работайте.
Натали: Благодарю, конечно, Аделаида, за такую поддержку. Скажите спасибо, что здесь Диана и Сергей. Как-то неудобно при них устраивать склоку. Ведь, это вы так с расстройства, что Сергей оценил эффектный маникюр Дианы?
Сергей Ткачев: Вот только меня не впутывайте в свои препирательства. Меня-то за что? Я мясо пожарил. Комплименты готов говорить всем по очереди или по расписанию.
Диана: Натали, лучше ругайтесь по поводу театра. Так спокойнее будет. А завтра я отведу вас к своей маникюрше. Аделаида, и вас тоже.
Сергей Ткачев: Девочки, ещё по одной?!
Аделаида: Ну капните… Можно и побольше.
Сергей Ткачев: Всё ради ваших прекрасных глаз. Улыбнитесь, Аделаида. А вы, Натали, не отвлекайтесь, не отвлекайтесь. Что там у нас в театре?
Mark Ryden
Натали: Что в театре? Всё то же, что и везде. Отсутствие большой прозы, которое влечет отсутствие достойной литературной основы. Без которой не поможет ни актёр, ни режиссёр. И даже наличие концепции не спасает. Уж простите, Сергей, что я наезжаю на ваши театроведческие изыскания.
Сергей Ткачев: Да, пожалуйста, пожалуйста. Всё для вас. Я на эти театроведческие лавры не претендую, я лаврушку на рынке покупаю.
Натали: Я на самом деле поражаюсь замкнутостью театральной среды, стремительным образом (а, может, не стремительным, а давно ползущим) трансформирующуюся в автономную систему…
Аделаида: Вот, что животворящее (зачеркнуто) бюджетное бабло делает!
Натали: По видимому. Так вот, они (творческие работнички) настолько зациклены на своей исключительности (которая была создана, что называется, «при советской власти» под решение ими задач, которые ставились государственным управлением по воспитанию, в первую очередь, и по восстановлению профессионального выгорания у ряда видов деятельности: врачей, например, миллиционеров тех же; короче для создания общей атмосферы культуры), что практически ничего не знают (и знать не хотят) о других сферах человеческой деятельности.
Аделаида: Да, да, раньше их хоть посылали с концертами по трудовым коллективам и детским образовательным учреждениям, помнится.
Натали: Вот именно. А сейчас? Они присосались к бюджету, мотаются по фестивалям, общаются только с прессой/критикой, которую прикармливают, и на зрителей откровенно плюют.
Аделаида: Ну, ещё таскаются по корпоративам.
Диана: А в качестве кого?
Аделаида: Кого-кого, даже неудобно говорить. Похоже, что в качестве эскорта.
Диана: Все?!
Аделаида: Если не все, то многие. Слухами земля полнится.
Натали: Получается, если подходить к исследованию этой творческой театральной среды с точки зрения трёхуровневого анализа, что перестав выполнять (с приходом «капитализма») госзаказ, при наличии бюджетного финансирования отказались от общественных задач, окончательно свалились лишь на личный уровень. На котором интересен только личный успех и благополучие. А поскольку в данной среде и так отобраны исключительные индивидуалисты с явными признаками нарциссизма (что поделать — того сама профессия требует), то единственным смыслом существования в профессии являются они сами.
Диана: Нда-а-а, скромность их явно не украшает…
Натали: А какая тогда в (случает откровенного эгоизма) проблематика? Да, когда ещё и интеллект не обязателен? Только физиология и остается.
Mark Ryden
Диана: Но, ведь, есть же старая драматургия с общественными и государственными задачами.
Натали: Есть, но, как видите, её вполне себе удачненько интерпретируют исключительно в физиологическом ключе.
Диана: Да, это ж надо додуматься! Тему доведенной до предела ненависти к людям трансформировать до обсуждения женской плоти.
Натали: Так это то, о чем только и знают и сам автор, и режиссер, и исполнители. Такова проблематика их реальности, с другим сталкиваться не приходится. За другое не платят.
Аделаида: Поэтому даже сплагиатить не в состоянии. И сам Шекспир уже не по зубам. Паразитируют на нем, но убого.
Диана: А меня, а меня возмущает, что такой плагиат, натурализм и деградация идут из города когда-то высочайшей культуры… И это БДТ, и Шнур, а теперь ещё и Эрмитаж…
Натали: А в Эрмитаже те же яйца, только в профиль.
Аделаида: Это вы про Фаберже?
Натали: Какой Фаберже? Он в Оружейной палате, небось. Там столько золота-брильянтов.
Аделаида: А, разве, не у Вексельберга?
Диана: Там говорят фальшивые.
Натали: Да, не важно. Давайте про Эрмитаж.
Аделаида: Ну я не поняла ничего про профиль этих яиц?
Сергей Ткачев: Милая моя, молчите, пожалуйста. А то всё начинает походить на казарменный анекдот.
Натали: Ничего подобного не имелось в виду, а говорилось, как раз, о подобии явлений: театра (постановки БДТ) и музея со скандальной выставкой. А в Эрмитаже не Фаберже, а Фавр. Просто, когда речь заходит о современном искусстве возникает невольная ассоциация …с яйцами…
Аделаида: Ах, поняла! Во всём Павленский виноват… Надеюсь в Эрмитаже до такого ещё не докатились?
Mark Ryden
Диана: Нет. Но посмотрите, какой гламур и нарциссизм вкупе с ограниченным потребительским мышлением сразу же продемонстрировала пресса/критика.
Почему нужно обязательно посмотреть выставку Яна Фабра в Эрмитаже
Ян Фабр выглядит безупречно — в лаковых черных паркетных туфлях, в темно-сером костюме и длинном сером пальто с серым же меховым воротником, серебряные густые волосы и графическая черная оправа очков. Совершенно не обязательные для современного арт-деятеля вкус и стиль делают его еще более современным — он вне всяких штампов о художнике, как романтических, так и нонконформистских. В нем нет ни специальной «богемности», ни показного антиконсьюмеризма, ни скучной буржуазности. Он понимает, что одежда для современного человека — такая же характеристика, как выбор музыки, как выбор любимого художника, как вообще любой интеллектуальный выбор. В Москве во время public talk на фестивале «Территория» он был в классных джинсах с аккуратной потертостью, белой рубашке и плотном синем свитере — и тоже безупречного вида. Фабр идеально чувствует, в чем нужно сидеть в маленьком зале «Гоголь-центра», а в чем — бегать туда-сюда по Дворцовой площади (одна часть его выставки — в Зимнем дворце и Новом Эрмитаже, другая — в Главном штабе). Фабр вообще идеально чувствует время и место, форму и содержание.
Он ходит по залам Эрмитажа накануне открытия, где еще не все этикетки развешаны и не все ограждения расставлены, и терпеливо отвечает на одни и те же вопросы журналистов — произносит заученный текст про то, какие работы он специально сделал для Эрмитажа (серия мраморных барельефов «Мои королевы» в залах Ван Дейка, серия маленьких картин «Фальсификация секретного торжества IV» в Романовской галерее), повторяет свое любимое самоопределение — «Я карлик из страны гигантов», рассказывает остроумную историю про любимого Рубенса, «который был Энди Уорхолом 500 лет назад». И все это — в 125-й раз — с живейшей энергией, эмоционально и зажигательно, как будто в первый. «Искусство — это не опыт, а любопытство», — говорит Ян Фабр и демонстрирует, насколько блестяще владеет этим профессиональным качеством.
Аделаида: Это чудовищно, так откровенно паразитировать на искусстве прошлого.
Натали: И настолько не иметь собственного смысла и содержания, что приобрести оный получается только от месторасположения объекта. То есть, среда доминирует.
Сергей Ткачев: Так может той окружающей среде спокойнее и без такого предмета «искусства»?
Диана: Да уж, это наглость, чтобы признанные мировые шедевры в величайшем музее играли роль свиты при дутом/голом «короле».
Сергей Ткачев: И, конечно же, в случае подобного «современного искусства» подсознанка не дает избежать темы плоти. Она так и прёт, так и прёт…
Аделаида: Как говорит ИАД: «хоть чучелом, хоть тушкой»…
Натали: В данном случае, буквально чучелком, что, собственно, так возмутило общественность.
Диана: Это же омерзительно видеть в прекрасных местах иллюстрацию откровенного живодерства. Его итак многовато в нашей реальности и без Фавра.
Mark Ryden
Сергей Ткачев: А далее пошло нытьё про «нада смотреть». Исключительно с индивидуалистических позиций. Типа он страдает/морщится, но смотрит, значит и нам следует поступать подобным образом.
Михаил Швыдкой: современное искусство любить трудно, но нужно
9 декабря
— А как лично вы относитесь к выставке Фавра?
— У меня очень простое отношение к современному искусству. Я не все современное искусство люблю. Я понимаю, что современное искусство часто любить трудно, но нужно. Потому что без современного искусства, без развития художественный процесс омертвеет. Художественный процесс — это не только музей. Есть фундаментальная разница между культурой и искусством. Культура — это система ценностей, сложившихся, пользующихся общим поклонением, культура — это система запретов. Искусство — это всегда развитие и преодоление запретов, оно расширяет территорию возможностей. Это такая же разница, как между наукой и образованием.
— А в какой момент искусство становится культурой, попадает в эти рамки запретов?
— У Артура Миллера есть замечательная фраза: «Когда эпоха теряет свои иллюзии, она становится цивилизацией». Вот когда искусство перестает быть в каком-то смысле актуальным и переходит в разряд вечности, тогда оно становится культурой. Некоторые считают, что искусство становится культурой, когда оно попадает в музей. Но это то же самое, как научное знание, когда попадает в учебник, оно перестает быть фрапирующим, становясь общепринятым.
Сегодня мало кто скажет, что Пикассо не великий мастер, а вспомните, что о нем писали в начале прошлого века. Вспомните, что писали об импрессионистах и что пишут сейчас. А прошло каких-то 150 лет. Поэтому расширение границ — это процесс всегда драматический, вызывающий скандалы и непонимание. Ничего страшного в этом нет. Мы живем в мире, где в развитых странах приблизительно треть населения считает, что Солнце вертится вокруг Земли. Они от этого не становятся плохими гражданами и работниками, но доверять им оценку искусства и оценку научного знания невозможно, иначе произойдет трагедия, что бывало в истории не раз.
Аделаида: Ой, сил нет уже слушать этого Швыдкого. Всё, что можно было про него узнать, он продемонстрировал в деле с «кислотной атакой».
Сергей Ткачев: Да, этот персонаж тогда очень сильно нас …утомил.
Mark Ryden
Натали: А смотрите, похоже роман «Парнасские сёстры» он изучил. Гляньте, какие мысли стал озвучивать по поводу очередной музейной выставки.
Надо расслышать миф в обыденности. Или возвысить обыденность до мифа. Этому научили нас греки…
Сергей Ткачев: Да уж, как специально изрек. И где это можно было выяснить про миф в обыденности, кроме как в романе И.А.Дедюховой? И тезис спёр, и на искусстве прошлого попаразитировал. Ловок! А потом сказал, что ни на что не способен, как будто об этом без него никто не догадывался.
Натали: Что несёт? Что несёт?
Сергей Ткачев: Чему выучился, то и несет. Сам признался, что ни на что не годен. Только паразитирует на старых ложных мифах и чужих жизнях. Ничего ему не надо, кроме «фунта мяса» чужой плоти.
Аделаида: Потребности гарпии, право слово.
Натали: А вот тут на днях ещё один «утомленный» нарисовался.
Диана: Это вы про Михалкова и Ельцинский центр?
Натали: Ага! Запасайтесь попкорном. Действующих Лиц в означенном сюжете становится всё больше и больше.
Аделаида: Ой, там такая откровенная драчка за бюджетное финансирование
Сергей Ткачев: За очередной «фунт мяса» нашей плоти…
Mark Ryden
Продолжение следует…
Читать по теме:
- Окрошка. Часть I
- Окрошка. Часть II
- Окрошка. Часть III
- Окрошка. Часть IV
- Окрошка. Часть V
- Окрошка. Часть VI
- Окрошка. Часть VII
- Окрошка. Часть VIII
- Окрошка. Часть IX
- Окрошка. Часть X
- Окрошка. Часть XI
- Окрошка. Часть XII
- Окрошка. Часть XIII
- Окрошка. Часть XIV
- Окрошка. Часть XV
- Окрошка. Часть XVI
- Окрошка. Часть XVII
- Окрошка. Часть XIX
1 comment
М-да, какие надписи у Mark Ryden на картинках.