Ну, вот после прошедшего очередного вебинара по Пекинской опере, можно и продолжить. Как не хватало этого мощного сольного аккорда нашей Каллиопы! Поскольку невозможно понять, что же такое пекинская опера по обычным комплиментарным статейкам, не раскрывающим суть этого явления.
Стоит пять минут это послушать… и сразу хочется вернуться к нашей нормальной опере. Понять и полюбить это, как предлагают все, кто такое позиционирует, для нас просто не естественно. И не стоит даже прикидываться. Извините, у нас есть свое очень достойное оперное искусство, которое надо еще осмыслить. И оно куда более достойно нашей любви и преданности, поверьте.
Со свойственной мне дотошностью перевернула множество статей о пекинской опере, выяснив для себя одно: их авторы просто лгут! Как правило, даже позиционируемый интерес у них крайне непродолжительный. И не только на русском!
На русском, уже получив заданные Каллиопой критерии, здесь идет куда более детальное и подробное описание. На остальных европейских языках (а нынче это ведь не проблема с автопереводом) просто заливают яркие картинки, все подается в нескольких чисто рекламных фразах, как экзотика и этнография. К тому же сам Китай — прекрасная приманка для туристов.
Внешний вид костюмов Пекинской оперы сложился в эпохи Мин и Цин, одежда также отражает характер, социальное положение и национальность героев.
Оркестр Пекинской Оперы состоит минимум из 10 человек со струнными, духовыми и ударными инструментами. Две основные мелодии – лирическая и энергичная дополняются несколькими второстепенными. Ведущий инструмент в оркестре – двухструнная скрипка. Барабаны тарелки и гонги используются для сцен сражений.
Оркестр Пекинской оперы
Основные виды спектаклей – военная драма и гражданская пьеса, а так же есть комедии и сатирические спектакли. Сюжеты обычно основаны на народных преданиях, сказках, исторических событиях. Много пьес создано по четырем классическим китайским произведениям – «Троецарствие», «Речные заводи», «Путешествие на запад» и «Сон в Красном тереме».
В разное время в репертуар Пекинской оперы входило около 1500 произведений, сейчас ставится более 200. Они делятся на семь категорий – любовные, волшебные, исторические, дворцовые, о преданности и долге, судебные и нравоучительные. В целом в опере очень важная роль отводится морали.
В настоящее время стиль переживает некоторый упадок. Не только иностранцы, но и китайская молодежь плохо воспринимают сложную символику, ориентированную на людей, не понаслышке знакомых с китайской традиционной культурой. Медленный темп действия вызывает у непривычного человека удивление, а использование старинных диалектов и вовсе сбивает с толку, несмотря на то, что по бокам сцены обычно установлены электронные щиты с «субтитрами».
Представление в одном из современных театров
Именно из-за потери интереса публики было проведено множество реформ стиля, появились новые пьесы, пышные декорации и спецэффекты. Все это было воспринято публикой неоднозначно, но в любом случае у Пекинской оперы остается масса поклонников и даже фанатов. К тому же интерес к профессии тоже неизменно высокий – на места в учебных заведениях, где готовят актеров Пекинской оперы всегда есть конкурс. Источник
Интерес у большей части продвинутой публики иссякает через минуту. Как все же славно, что мы вернулись к китайским вебинарам, где можно уже сравнить первые впечатления и более серьезное погружение в тему.
Без вебинаров «Книжной лавки» начинаешь скучать, хотя понимаешь, что четыре вебинара — большая нагрузка не столько на слушателей и зрителей, сколько на наш уникальный «театр одного актера» в лице нашего человека-оркестра Ирины Анатольевны.
Оказывается, и в этом заложен ею глубокий смысл, поскольку «на четырех вебинарах каждую неделю у нас раскрывается ваджра». Да, как четыре страты нормативного пространства.
Поначалу это было просто утоление жажды, но сегодня понимаешь, что весь мир раскрывается перед тобой в истинном величии и истинном свете. А со многими вещами происходит вполне естественная ротация. Ну, как, например, с Нобелевскими лауреатами по литературе.
Или… рассматриваемый пример с пекинской оперой. Сразу замечу, что масштабирование этого явления у меня происходило в душевной открытости, в сердечной готовности принять и полюбить новое искусство. Доказательством сказанному служат две первые части этого цикла… в которых уже просматривается некоторая пресыщенность яркостью и пестротой этого вида искусства.
Здесь, как все это и подается на вебинарах, необходимо выставить изначальные точки отсчета. Вообще-то подъем этого искусства, «вековые традиции» которого явно преувеличены, происходит в момент явного упадка нашего отечественного сценического искусства разных жанров.
И свое должно заботить больше, потому что это… от которого рябит в глазах, вовсе не заменит свое и кровное.
О вековых традициях хочется отметить особо. Постоянно беспокоил вопрос: а почему за века эти традиции нисколько не развивались? И что, мне одной заметно, что все это… несколько примитивно и недоразвито.
Вековые традиции. Сегодня в Китае в парках и скверах можно часто встретить группы пяою (актеры-любители), которые собираются и изучают пекинскую оперу, обмениваются опытом, тем самым стремясь совершенствовать свое мастерство.
В крупных городах страны, таких как Пекин и Шанхай, созданы международные дома любителей пекинской оперы.На сегодняшний день непонимание жанра пекинской оперы современниками во многом неизбежно и в тоже время объяснимо. В связи с этим, китайское правительство придает большое значение охране, наследованию и развитию традиционного культурного наследия страны.
В декабре 2006 года правительство Пекина опубликовало Городской реестр объектов нематериального культурного наследия. В него внесены 48 объектов нематериального культурного наследия, в том числе и пекинская музыкальная драма, ранее включенная в Государственный реестр нематериального культурного наследия.
В настоящее время пекинская опера — крупнейший в Китае вид театрального искусства, который не знает себе равных по богатству сценического репертуара, числу исполнителей, количеству зрителей, а также глубокому влиянию на общество.
Пекинская опера — важное, во многом и поныне сохраняющее свою художественную и познавательную ценность явление не только китайской, но и общечеловеческой культуры.
28 ноября 2007 года Китайский театр Пекинской оперы (основан в 1955 г.) официально переименован в Китайский государственный театр Пекинской оперы; при нем официально будет работать Большой театр Пекинской оперы им. Мэй Ланьфана — одного из самых знаменитых китайских актеров Пекинской оперы.
И надо понимать, что все это великолепие базарного балагана только с 2010 года включено в Список нематериального культурного наследия человечества ЮНЕСКО[3]. Не кажется ли вам, что слишком долго не принимали и не воспринимали это за серьезное искусство и действительное бесспорное наследие человечества?
А тут… вроде как сдались. И наша Каллиопа очень хорошо, буквально полунамеками дала понять, что сдались… уже сдав позиции искусства.
Не кажется ли вам странным, что есть у нас такая древняя-древняя цивилизация, у которой есть такое древнее искусство, где намешано все и сразу… А вот что-то своего в научной и производственной сфере эта нация не выдала?
Приведу пример, чтобы было понятнее, что я имею в виду. Промышленность-то у нас всю сдают, продают… Да и китайцам чего уж только не сдали и не продали, лишь бы своим жизни не дать. Был один завод, производивший строительный инструмент, очень хороший, а главное надежный и по цене доступный. Люди там работали, мозгами соображали. А у китайцев ничего такого не было в помине. А главное, никогда не было таких специалистов, такого производства, такого инструмента.
И они там провернули несколько подлых торговых операций с нашими ворами, которым без разницы, чем торговать за нашими спинами… Но какой результат деятельности представителей этой древней цивилизации? А совершенно не цивильный. Сейчас аналогичный инструмент продается только китайский, полная ерунда. А чтобы наш завод не конкурировал с этим дерьмом — его представители древней цивилизации закрыли. Судьбы людей работавших на этом заводе, долго учившихся и работавших над собой, чтобы делать такие замечательные вещи, — представителей древнейшей цивилизации совершенно не трогали.
Такое и наши тупые торгаши умеют делать, четырех тысяч лет цивилизации не требуется. Если помните, в конце 80-х вся Юго-Восточная Азия вывозила все электрические изделия из СССР. Потом у нас все заводы позакрывали, нынче проводочка нет не китайского, все люстры — дерьмо, зато свои с руками и головой сидят без работы. Можно наслаждаться пекинской оперой.
Здесь тоже обнаруживается странность. Вернемся к исторической справке.
В 1790 году, по случаю празднования юбилея цинского императора Цяньлуна, в Пекин прибыли многочисленные театральные труппы со всего Китая, включая труппу «Саньцин» Гао Лантина (кит. 高朗亭) из провинции Аньхой, которая специализировалась на исполнении двух традиционных китайских мелодий: сипи и эрхуан, — именно эти две мелодии впоследствии стали основой музыкальной составляющей пекинской оперы. Поскольку историки предполагают, что они впервые прозвучали вместе на сцене в Пекине именно на празднованиях восьмидесятилетия императора Цяньлуна, 1790 год принято считать годом зарождения пекинской оперы. Успех выступления анхойских исполнителей, несмотря на последовавший в 1798 году запрет, побудил приехать в Пекин и другие труппы из этой провинции («Сыси», «Чуньтай», «Хэчунь»)[1][15].
Как вы себе представляете оперу на основе двух традиционных мелодий? И слушать это просто невозможно. Всей провинцией они вековыми традициями исполняют две мелодии… Потом отправляются в столицу, надо же императора своими традициями порадовать.
Пионеров движения «понаехали тут» отправляют восвояси, зато им на смену спешат конкуренты, поскольку они очень хорошо знают эти две мелодии!
Далее идет упоминание то о тысяче сюжетов, то о двух тысячах… которые были когда раньше. А сейчас, мол, двести сюжетов только осталось.
Однако, если учесть, что в основе две канонические мелодии, то и 200 сюжетов очень много. Ну, если мелодий всего две! По нашим меркам их маловато и для одного сюжета.
Жанровая классификация репертуара
Репертуар пекинской музыкальной драмы многообразен и включает произведения различных жанров. Наиболее традиционным взглядом на репертуар классического театра в самом Китае и за его пределами является деление пьес на военные и гражданские, что непосредственно влечет за собой различные приемы сценического мастерства и особенности актерского движения. Подробный тематический анализ репертуара традиционного театра цзацзюй был предпринят к началу XV века Чжу Цюанем в трактате «Великая гармония», который делил пьесы на следующие классы:
- о небожителях и превращениях духов (в основе лежать даосские предания);
- об уходе от мирской жизни и самосовершенствовании на лоне природы;
- о государях и сановниках (сюжеты брались авторами из прошлого);
- о верных и преданных сановниках, доблестных мужах;
- о почтительных и верных; о порицании коварства и клеветы;
- об изгнанных сановниках и сиротах; о битвах и схватках;
- любовные истории;
- о горести расставания и радости встреч;
- о женщинах легкомысленного поведения;
- сюжеты о буддах и демонах (заимствованные из буддийских легенд).
Классификация Чжу Цюаня представляет интерес и как первая попытка дать тематический анализ драм цзацзюй, и как подтверждение преемственности юаньской драмы с искусством народных рассказчиков и повести хуабэнь. В XVIII-XIX вв. классификация была повторена в трактате Юй Вэйчэня и Гун Жуйфэна «Зеркало души», переименованным позднее в «Истоки грушевого сада». Следует указать на одну из последних классификаций пьес пекинской музыкальной драмы, известную по работам современного китайского искусствоведа Тао Цзюньци. Ученый выделяет следующие классы пьес:
гражданские пьесы;
военные пьесы;
пьесы, в которых действуют главным образом положительные герои;
пьесы, построенные на пении;
пьесы в основе которых лежит игра актера;
пьесы, в которых одинаково важны пение и игра актера;
пьесы, состоящие из нескольких актов;
бэньси или ляньтайбэньси (комические пьесы);
маленькие пьесы;
трагедии;
комедии;
пьесы, в которых комедии сочетаются с трагедией.
Согласитесь,больше походит на бакаравриатскую работу с сайта «Шпаргалка или помоги себе сам» по разработке нового древнего вида искусства с вековыми традициями. Как видим, в одной пьесе будет игра актеров, а в другой… можно особо и не стараться, там смысл в том, чтобы они пели и прыгали.
О пении стоит сказать особо… хотя лучше не говорить. Это надо заставить себя послушать пять минут, чтобы понять, насколько же ты оказалась недоразвитой, потому что все эти пять минут думала лишь о том, какую взятку сунули в ЮНЭСКО эти замечательный артисты, чтоб это… это самое… причислили к наследию всего человечества. И еще думаешь, что за четыре тысячи лет можно было бы цивилизоваться во что-то более приличное.
Понравилось, как один артист этой оперы восхищался тем, что в не можно петь… с любым голосом! То есть и без голоса вовсе, добавлю уже от себя.
А он с мудрой дальше простотой заявляет, что вот на Западе пение «научное», так там петь может не каждый, а у них пение «природное», здесь каждый может выразить себя. Вот, мол, у него широкий голос, так он поет… широко! А значит, тем, у кого голос узкий… надо петь узко.
Тут ведь и задумаешься… что будет, если ты вдруг с широким голосом решишь пропеть что-то узкое? Но после приходишь к мысли, что все же для начала им бы не прыгать учиться и изучать систему шагов, а выучиться петь… не то, чтобы «научно», а хоть мало-мальски приемлемо.
…Тут надо честно заметить, что сама я так осмелела и начала даже несколько дерзить против новоявленного наследия всего человечества, поскольку Ирина Анатольевна подтвердила все мои смутные сомнения, терзавшие с тех первых китайских вебинаров.
Во-первых, она заметила, что искусство — это жанровое многообразие, а где сознание зашорено каноническим сюжетом, так там развития нет.
Основная цель искусства — это нравственная свобода, нравственное развитие. А какое развитие может быть на канонических сюжетах, с жесткими амплуа да на двух мелодиях? Кого такое может духовно обогатить? ..
Вне вебинара мы посмотрели китайский
20-40 годы ХХ столетия — Второй период расцвета Пекинской оперы. В этот период возникли разные школы Пекинской оперы.
Самыми известными были школа Мэй (Мэй Ланьфан — 1894—1961 гг), школа Шан (Шан Сяоюнь — 1900—1975 гг), школа Чэн (Чэн Яньцю — 1904—1958 гг) и школа Сюнь (Сюнь Хуэйшэн — 1900—1968 гг.). В каждой существовала группа известных артистов, которые выступали на сценах крупных китайских городов, таких как Шанхай и Пекин.
Мэй Ланьфан был первым, кто представил Пекинскую оперу всему миру. В 1919 году он побывал с гастролями в Японии, благодаря чему искусство Пекинской оперы впервые было показано за рубежом. В 1930 году, по приглашению из США, Мэй Ланьфан поехал в Америку. Полгода он выступал на сцене, где его горячо приняли простые американцы, а также деятели искусства и науки.
В 1935 году он выступал в Советском Союзе, что стимулировало развитие мировой оперы и драмы.
Мастер прославился виртуозным исполнением женских ролей в спектаклях Пекинской оперы и приблизил древние формы китайского театра к современности.
В годы реформ и открытости искусство Пекинской оперы получило новое развитие. Как драгоценное достояние искусства Китая, Пекинская опера получила большую помощь и поддержку со стороны китайского правительства. Сейчас в Большом театре «Чанъань» в Пекине круглый год идут спектакли Пекинской оперы. А конкурс любителей Пекинской оперы привлекает многочисленных любителей данного вида театрализованными представлениями со всех концов света. Кроме того, Пекинская опера еще играет важную роль в культурном обмене Китая с другими странами мира.
Самый знаменитый фильм о пекинской опере — «Прощай, моя наложница» (Режиссёр Чэнь Кайгэ).
Да-да, все это замечательно, конечно. Допускаю, что там настолько тонкие оперные знатоки, что без такого прожить никак не могут. Вот с автоматизированным переводом приведу заметку о посещении Мэя Ланьфана СССР в 1935 году. Возможно, текст писался в 50-е годы, потому что чувствуется особая классовая экзальтация.
В 1935 году известный Китайский актер, мастер перевоплощения прославившийся исполнением женских ролей Мей Ланьфан посетил Советский Союз. В сердечных беседах с великими деятелями Русского театрального искусства Станиславским, Немировичем-Данченко, Мейерхольдом и другими была дана глубокая и точная оценка Китайской театральной школы. Европейские драматурги специально приезжали в СССР чтобы посмотреть выступление труппы Мей Ланьфаня и обменяться мнениями и соображениями по поводу Искусства. С тех пор система Китайской театральной игры обрела признание во всем мире. Яркие представители трех «больших» театральных систем (Русcкой, Западно-Европейской и Китайской), собравшись вместе и обменявшись опытом оказали глубокое воздействие на дальнейшее развитие театрального дела.
Имя Мей Ланьфаня и Китайской «Пекинской Оперы » потрясли мир и стали одним из общепризнанных символов красоты.
Всеобщее признание и «все такое». Но было тогда нечто вроде консилиума, то есть и сомнения тоже были.
Лично у меня отпали последние сомнения после просмотра фильма «Прощай моя наложница». Начинается все с момента, когда мать-проститутка отрубает лишний пальчик мальчику, которого могут взять лишь в амплуа дань, играть женские роли… затем показывается эта ужасная школа, где будущих артистов муштруют на канонических сюжетах совершенно варварскими методами.
На генеральную репетицию в учебном театре студенты выходят при полном костюме, и мне разрешили понаблюдать за священнодействием облачения. У некоторых персонажей костюм невероятно сложен — артисту одному не справиться.
Сегодня Ду Чжэ превращается в Гао Чуна, одного из самых знаменитых героев амплуа шэн-воин. После того как нанесен грим, надев шелковые брюки и рубашку-распашонку, он спускается в костюмерную, и процесс начинается с водружения на голову «таблетки». Это небольшая плотная черная шапочка, от которой отходят длинные ленты, их надо несколько раз обмотать вокруг головы и закрепить. Причем закрепить с максимальным «болевым эффектом» (Пекинская опера вообще искусство, безжалостное к исполнителям), предназначение шапочки — так стянуть кожу лица, чтобы глаза стали еще более раскосыми. Считается, что поднятые вверх внешние уголки глаз — верх совершенства. «Больно?» — участливо спрашиваю. «Больно было в первые годы, сейчас привык», — со стоическим выражением лица отвечает Ду.
Затем наступает черед «юбки». Несколько длинных шелковых «хвостов» обвязываются вокруг талии. Далее на шею накидывается нечто вроде шарфа из белой ткани, чтобы во время действия не натереть кожу. Потом — панцирь: длинный (до пят) и тяжелый балахон, символизирующий воинские доспехи. Весит он, конечно, поменьше, чем настоящие латы, но все равно немало. Общая же масса платья шэн-воина по канону не может составлять меньше 10 кг. А ведь артисту надо свободно двигаться, выполнять трюки, садиться на шпагат и при этом то и дело петь!
Еще Гао Чуну полагаются штандарты — несколько флагов обязательно должно развеваться за спиной генерала. Толстые веревки опутывают плечи и завязываются на груди. Вроде бы все. Остаются лишь еще один надеваемый поверх «таблетки» головной убор наподобие короны и сапоги на высокой белой подошве (перед каждым выступлением Ду Чжэ освежает на ней краску, для чего носит в чемоданчике с гримом еще и кисточку). Теперь взять в руки длинное копье и — на сцену.
Как сильнее стянуть кожуДекорации им, заметим, не нужны, а массу флажков надо навтыкать не только полководцу, подчеркивая тем его харизматику, мол, это за ним стоит огромное войско. Ведь и всем этим красавицам, тянущим фальцетом на одной ноте «Много поработать мне пришло-о-ось! Ветер обдувал мое лицо-о-о!», тоже флажки зачем-то воткнули… Чтобы потом над этой ерундой голову ломать.
А зачем вся эта сбруя, раз и декораций нет, а все разыгрывается в любом кабаке? Это что, действительно надо для создания образа? Чтобы там платочек подкладывать, чтоб все эти верблюжьи горбы шею не натерли. К чему такие страдания? Искусство актера ведь не заключается в натягивании кожи, когда первые годы больно, а потом все равно.
Такое впечатление, что они изо всех сил пытаются создать образ пекинской оперы… Только эстетическая триада никак не замыкается.
Каждый образ все больше напоминается свихнувшегося коробейника, у которого есть и ситец и парча… А он взял, да и для своей зазнобушки разом на себя все напялил… тут и сережки, и канцелярские кнопки… сушки, карамельки и надувные шарики…
Ой, полна, полна моя коробушка,
Есть и ситец, и парча,
Пожалей, моя зазнобушка,
Молодецкого плеча!
Пойду выйду в рожь высокую,
Там до ночки погожу,
А завижу черноокую –
Все товары разложу
…«Цены сам платил немалые,
Не торгуйся, не скупись,
Подставляй-ка губки алые,
Ближе к молодцу садись!..»
Хорошо ли женщины играют женщин?
Ван Пань, которой предстоит выйти на подмостки вместе с Ду Чжэ, тоже занимается оперой с 10 лет. Только ее не дедушка на пяофан привел, а увлеченный традиционным искусством друг затащил в детскую студию. Пошла, как это часто бывает, за компанию — осталась навсегда. Сегодня учится на третьем курсе и, как все артисты, мечтает прославиться. Специализируется, конечно, в женском амплуа дань и выступает за «усиление роли женщин в театре», но на типичный журналистский вопрос о кумире, идеале, не задумываясь, отвечает: Мэй Ланьфан.
Mei Lanfang (October 22, 1894 — August 8, 1961) was one of the most famous Peking opera artists in modern history, exclusively known for his qingyi roles, a type of dan role.
Оно и понятно: более известного исполнителя женских ролей в китайской культурной истории нет. И что же из того, что он мужчина? По большому счету свою мужественность он декларировал лишь однажды — во время Второй мировой войны. В знак протеста против произвола японцев маэстро отрастил усы и за восемь без малого лет оккупации ни разу не вышел на сцену. Тогда это был истинно мужественный поступок для человека, которому профессия и мораль предписывали всегда оставаться женственным.
Мэй Ланьфан не уставал повторять: мужчины играют женщин лучше, чем они сами себя.
Мол, знает о нас сильный пол нечто такое, о чем мы сами не догадываемся, а потому играет воплощенную мечту — такую женщину, какой она задумана Небесами, но какой на Земле не встретишь. В 1910-е годы по Пекину даже ходила поговорка: «Если хочешь удачно жениться — ищи жену, похожую на Мэя».
Ван Пань, впрочем, с мнением своего любимца не согласна и считает, что девушки-дань ничуть не менее убедительны: «А Мэй Ланьфан так говорил просто потому, что он — мужчина».
Права она или нет, но история рассудила в ее пользу: артистов, играющих героинь, сегодня в Пекинской опере почти не осталось. Только несколько заслуженных стариков во главе с Мэем Баоцзю, сыном и наследником Ланьфана.
Что ж, как минимум одно дело дается женщинам в китайском театре легче, чем мужчинам, — накладывание грима. Ведь они, в конце концов, занимаются этим ежедневно в быту.
У нашей знакомой Ван на грим уходит всего часа полтора — немного, если учесть, что законы жанра предписывают изменять исходный материал до полной неузнаваемости.
Да, женщин там сыграть на редкость сложно, кожу надо натянуть до ушей… А в ушах все звенит это фальцет «По натуре я девушка, а не мальчик» или наоборот из фильма «Прощай, моя наложница!». Побои, издевательства, нищета кровь… и вроде вот оно, искусство с вековыми традициями… а катарсиса не наступает.
Мы видим, чем оборачивается женское амплуа для героя, которого с малолетства развращают большие ценители пекинской оперы.
Сложная система амплуа
Итак, в Пекинской опере — четыре основных актерских амплуа: шэн, дань, цзин (хуалянь) и чоу, которые отличаются друг от друга условностями сценического исполнения, гримом, костюмами и местом в сюжете спектакля.
Шэн — мужской персонаж. В зависимости от возраста и характера бывает старшим, младшим и воином. Старший шэн встречается в операх чаще, и многие знаменитые актеры специализировались именно в амплуа «мужчины среднего или пожилого возраста, обязательно с бородой и строгой величавой речью». Шэн-воин владеет приемами боевых искусств, должен быть отличным акробатом. В зависимости от костюма, в котором выступают воины, различают чанкао и дуаньда. Чанкао подразумевает полное облачение: панцирь со штандартами за спиной, сапоги на толстой подошве и длинное копье. Артисты, выступающие в этом «подамплуа», обязаны уметь вести себя, как настоящие офицеры, а также хорошо танцевать и одновременно петь. Дуаньда — шэн-воин в короткой одежде и с соответствующим его росту оружием. Наконец, младший шэн — благовоспитанный юноша с тонкими чертами лица, без бороды и панциря. В этом амплуа также немало «ответвлений»: шэн в шляпе (чиновник во дворце), шэн с веером (интеллектуал), шэн с фазаньими перьями на головном уборе (талантливый человек), бедный шэн (неудачливый интеллектуал). Главная отличительная особенность последнего — пение фальцетом. Зрители-иностранцы особенно любят слушать и смотреть оперы, в которых играют артисты амплуа цзин — «раскрашенное лицо». Обычно это мужчины, наделенные большой силой и энергией: говорят громко, срываясь по каждому поводу на крик, часто пускают в ход кулаки и, случается, дерутся ногами. Действия много — арий значительно меньше (это-то и нравится европейским зрителям).
Женские персонажи Пекинской оперы называются дань. Есть дань в темном халате (чжэндань), дань-цветок, дань-воительница, дань в пестрой рубашке, дань-старуха и цайдань. Самая важная из всех — чжэндань, главная героиня, женщина средних лет или молодая — обычно положительный персонаж. Степенная, разумная и рассудительная, она никогда не спешит и вообще ведет себя тихо — в точном соответствии с правилами поведения, принятыми в старом Китае: держаться подчеркнуто корректно, не показывать зубы, когда смеешься, и не выпускать руки из-под рукавов. Кстати, о рукавах: у героинь Пекинской оперы они не просто длинные, а очень длинные — шэйсю. Одна из причин опять-таки в том, что еще 60 лет назад в театре играли исключительно мужчины. Если лицо с помощью грима можно изменить до неузнаваемости, то кисти рук… Кисти не переделать.
А самым первым амплуа в истории Пекинской оперы был чоу — клоун. Есть даже поговорка: «Без чоу нет пьесы». Это комическая, живая и оптимистическая роль. Актер чоу должен уметь сыграть кого угодно — хромого, глухого и немого, мужчину и женщину, старика и мальчика, коварного и алчного, доброго и смешного. Есть и чоу-воины, причем требования к их мастерству очень высоки: выполнять акробатические трюки и выглядеть при этом легко и смешно — задача не из простых. Кстати, у чоу в театре особые привилегии: всем актерам запрещено без особой надобности передвигаться за кулисами во время спектакля, но на чоу это ограничение не распространяется. А все потому, что император Ли Лунцзи из династии Тан был завзятым театралом и сам иногда выступал на сцене именно в амплуа чоу.
Еще штрих — и вместо китайских студенток на сцену выйдут парижанки
…А вернуться к этим статьям, так и не законченным когда-то, да и не оставившим в душах ничего, кроме ярких картинок и вздоха «Восток — дело тонкое!», меня заставили и личные… то ли впечатления, то ли обстоятельства.
Неоднократно встречала свидетельства, что, в отличие от нас, китайцы, дескать, превратились нынче в самую читающую нацию в мире. То есть, надо понимать, что сами они не пишут, а полиграфическое производство там на потоке.
В принципе, нас-то тоже не стоит сбрасывать со счетов, поскольку ведь в показателях «самых читающих» не учитываются те, кто скачивает книги в электронном виде. Но… допустим. Очевидно и в области литературы с нами произошло то же самое, что и в других областях.
Однако о пристрастии китайцев к литературе нам ведь тоже сообщают в торгашеских, пардон, в маркетинговых целях, чтобы сообщить, кого из современных авторов перевели на китайский, что и нравится… Впрочем, по этим сообщениям можно узнать лишь то, что китайцам вообще нравится читать… ну, как заниматься у-шу, «для общего развития». Всеядность и даже крайняя неразборчивость во вкусах китайской публики позволяет и в наших литературных кругах всплывать самым неожиданным фигурам.
Но ведь речь не об этом, а о том, действительно ли искусство — пекинская опера?
Так вот в прошлом году довелось пообщаться об одном издававшемся в Китае писателе, имя которого вам не скажет ровным счетом ничего, а его книги я читать не посоветую, чтобы вы не пеняли мне на зря потраченное время. Однако он в прошлом году прекрасно съездил в Китай, повстречался там с толпами своих читателей, которым без разницы — посещать китайскую оперу или читать переводное с русского дерьмо. Поскольку у них нет вкуса, они не способны замкнуть эстетическую триаду настоящего художественного образа.
Все это… обычная подделка, китайская дешевка и фальшивка. Иначе… как они столь безошибочно выбирают для перевода на китайский такую же подделку, дешевку и фальшивку в литературе?
- Использованы материалы книги: Серова С.А. Пекинская музыкальная драма. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1971.
- Использованы материалы книги: Сюй Чэнбэй. Чжунго цзинцзюй (Пекинская опера). — Межконтинентальное издательство Китая, 2003.
Продолжение следует…
Читать по теме:
- Пекинская опера. Часть I
- Пекинская опера. Часть II
- Пекинская опера. Часть III
- Пекинская опера. Часть IV
- Пекинская опера. Часть V
- Пекинская опера. Часть VI
- Пекинская опера. Часть VII
- Пекинская опера. Часть VIII
- Пекинская опера. Часть IХ
- Китайские вебинары «Книжной лавки»
1 comment
Аделаида, это просто супер! Вот это настоящий разбор по полочкам, мягко и по-женски, чтобы надолго запомнилось.
А ведь боишься сказать, что королек-то совсем голый. Думаешь, может чот не понимаю, раз никакой прелести не вижу в этом извращении и явной недоразвитости в вопросах искусства. А оказывается, королек не голый, а все сразу на себя натянул из запасов разорившегося коробейника. Про коробейника ржал. Спасибо!