Изысканные голоса. Часть III

Несмотря на то, что тысячи талантливых мальчиков подвергались процедуре кастрации, по-настоящему популярными, богатыми и любимыми публикой становились лишь единицы.

Самый выдающийся певец среди «музико», да и, вероятно, вообще певец всех времен — Фаринелли.

При чтении музыкальной литературы XVII и XVIII веков обнаруживается забавное обстоятельство: из всех кастратов один-единственный почему-то сумел избегнуть порицаний и насмешек, столь обильно изливавшихся на его собратьев. Иные кастраты, бесспорно обладавшие несравненным талантом, к несчастью для себя уравновешивали этот божественный дар слишком человеческими свойствами характера, а иные, напротив, были превосходными людьми, но голоса их в разное время воспринимались по меньшей мере неоднозначно, а то и вызывали резкие нарекания.

В этом смысле Карло Броски, известный как Фаринелли, был абсолютным исключением: из всех итальянских кастратов он один всегда и всюду встречал лишь самое горячее и единодушное одобрение. Он нравился всем: вельможам и простолюдинам, мужчинам и женщинам, итальянцам и иностранцам — он нравился даже французам и даже самой Саре Гудар! «Божественный Фаринелли», которого Шарль де Бросс поневоле признавал «величайшим в мире кастратом», имел дар сосредоточить в себе всю европейскую музыкальную жизнь XVIII столетия, так как благодаря множеству привлекательных личных свойств вкупе с волшебной силой голоса и удивительной вокальной техникой стал для своего века тем, чем были для двух последующих Малибран и Каллас.

«Мир, — по словам сэра Джона Хоукинса, — не видел на сцене двух таких певцов, как Сенезино и Фаринелли, одновременно; первый был искренним и замечательным актером, и, по мнению искушенных судей, тембр его голоса был лучше, чем у Фаринелли, однако достоинства второго были настолько неоспоримы, что мало кто не назвал бы его величайшим певцом в мире».

Поэт Ролли, между прочим большой поклонник Сенезино, писал: «Заслуги Фаринелли не позволяют мне удержаться от признания в том, что он поразил меня. Мне даже показалось, что до сих пор я слышал только малую часть человеческого голоса, а теперь услышал его целиком. Помимо этого, он отличается самыми дружелюбными и любезными манерами, и я получил огромное удовольствие от общения с ним».

…Фаринелли — идеальный исполнитель лирических и героических партий в итальянской опере-серии (в начале оперной карьеры пел женские партии, впоследствии — мужские): Нино, Поро, Ахилла, Сифаре, Эукерио («Семирамида», «Поро», «Ифигения в Авлиде», «Митридат», «Онорио» Порпоры), Ореста («Астианакт» Винчи), Араспе («Покинутая Дидона» Альбинони), Эрнандо («Верная Лучинда» Порта), Никомед («Никомед» Торри), Ринальдо («Покинутая Армида» Поллароли), Эпитиде («Меропа» Броски), Арбаче, Сироя («Артаксеркс», «Сирой» Хассе), Фарнаспе («Адриан в Сирии» Джакомелли), Фарнаспе («Адриан в Сирии» Верачини).

Фаринелли (настоящее имя Карло Броски) родился 24 января 1705 года в Андрии, Апулия. В противовес большинству молодых певцов, обреченных на кастрацию из-за обнищания своих семей, видевших в этом источник доходов, Карло Броски — выходец из дворянской семьи. Его отец, Сальваторе Броски, — одно время губернатор городов Маратеа и Чистернино, а позднее капельмейстер Андрии.

Сам превосходный музыкант, он обучил этому искусству двух сыновей. Старший, Рикардо, впоследствии стал автором четырнадцати опер. Младший, Карло, рано проявил чудесные способности к пению. В семь лет мальчика кастрировали, дабы сохранить чистоту голоса. Псевдоним Фаринелли произошел от фамилии братьев Фарина, покровительствовавших певцу в юные годы. Пению Карло обучался сначала у отца, затем в неаполитанской консерватории «Сант-Онофрио» у Николы Порпоры, самого знаменитого в то время учителя музыки и пения, воспитавшего таких певцов, как Каффарелли, Порпорино и Монтаньяца.

В пятнадцать лет в Неаполе Фаринелли дебютировал перед публикой в опере Порпора «Анжелика и Медор». Широкую известность принесли юному певцу выступления в римском театре «Алиберти» в сезон 1721/22 года в операх «Эумене», «Флавио Аничио Олибрио» Порпоры.

Здесь же он пел главную женскую партию в опере Предьери «Софонисба». Каждый вечер Фаринелли соревновался с трубачом в оркестре, сопровождающим его пение в самом бравурном тоне. Ч. Берни рассказывает о подвигах юного Фаринелли: «Семнадцати лет он переехал из Неаполя в Рим, где во время представления одной оперы он каждый вечер состязался со знаменитым трубачом в арии, которой тот аккомпанировал на этом инструменте; сперва это казалось только простым и дружеским состязанием, пока зрители не заинтересовались спором и не разделились на две партии; после многократных выступлений, когда они оба изо всех сил наращивали один и тот же звук, показывая мощь своих легких и стараясь перещеголять друг друга блеском и силой, они однажды филировали звук с трелью в терцию в течение столь долгого времени, что зрители стали с нетерпением ждать исхода, а оба казались вконец изнуренными; и действительно, трубач, совсем выбившись из сил, остановился, предполагая, что его противник столь же утомлен и что состязание окончилось вничью; тогда Фаринелли, улыбнувшись в знак того, что до сих пор он только шутил с ним, стал на том же дыхании, с новой силой не только филировать звук в трели, но и исполнять самые трудные и быстрые украшения до тех пор, пока его наконец не заставила остановиться овация слушателей. Этим днем можно датировать начало его неизменного превосходства над всеми современниками».

В 1722 году Фаринелли впервые выступил в опере Метастазио «Angelica», и с тех пор возникла его сердечная дружба с молодым поэтом, который называл его не иначе как «caro gemello» («дорогой братишка»). Такие отношения поэта и «музико» характерны для данного периода развития итальянской оперы.

В 1724 году Фаринелли исполняет свою первую мужскую партию, и вновь успех по всей Италии, которая в тот период знает его под именем Il Ragazzo (Мальчик). В Болонье он поет вместе со знаменитым «музико» Бернакки, который старше его на двадцать лет. В 1727 году Карло просит Бернакки давать ему уроки пения.

В 1729 году они вместе поют в Венеции с кастратом Черестини в опере Л. Винчи. В следующем году певец с триумфом выступает в Венеции в опере своего брата Рикардо «Идаспе». После исполнения двух виртуозных арий публика приходит в исступление! С таким же блеском он повторяет свой триумф в Вене, во дворце императора Карла VI, приумножив «вокальную акробатику», чтобы ослепить Его Величество.

Император весьма дружески советует певцу не увлекаться виртуозными трюками: «Эти гигантские скачки, эти бесконечные ноты и пассажи, ces notes qui ne finissent jamais, только изумляют, а для вас уже настало время пленять; вы слишком расточительны в дарах, которыми осыпала вас природа; если вы хотите достичь сердца, вы должны избрать более ровный и простой путь». Эти немногие слова почти в корне изменили манеру его пения. С этого времени он соединял патетическое с живым, простое с возвышенным, тем самым в равной мере восхищая и изумляя слушателей.

В 1734 году певец приехал в Англию. Никола Порпора в самый разгар своей борьбы с Генделем попросил Фаринелли дебютировать в лондонском Королевском театре. Карло выбирает оперу А. Хассе «Артаксеркс». Он дополнительно включает в нее пользовавшиеся успехом две арии своего брата.

«В знаменитой арии „Son qual nave“, сочиненной его братом, первую ноту он начинал с такой нежностью и постепенно усиливал звук до такой потрясающей мощи, а затем точно так же ослаблял к концу, что аплодировали ему целых пять минут, — отмечает Ч. Берни. — После этого он показал такой блеск и быстроту пассажей, что скрипачи того времени с трудом поспевали за ним. Короче говоря, он был настолько выше всех других певцов, насколько знаменитый конь Чилдерс превосходил всех остальных скаковых лошадей, но Фаринелли выделялся не только подвижностью, он теперь соединял в себе преимущества всех великих певцов. В его голосе были сила, сладость и диапазон, а в его стиле — нежность, грация и быстрота. Он, безусловно, обладал качествами неведомыми до него и не встречавшимися после него ни у одного человеческого существа; качествами неотразимыми и покорявшими каждого слушателя — ученого и невежду, друга и врага».

После спектакля зрители кричали: «Фаринелли — Бог!» Фраза облетает весь Лондон. «В городе, — пишет Д. Хоукинс, — слова о том, что те, кто не слышал, как поет Фаринелли, и не видел, как играет Фостер, недостойны появляться в приличном обществе, буквально вошли в поговорку».

Толпы поклонников собираются у театра, в котором двадцатипятилетний певец получает жалованье, равное жалованью всех участников труппы вместе взятых. Певец получал две тысячи гиней в год. Кроме того, большие суммы Фаринелли зарабатывал в своих бенефисах. К примеру, он получал двести гиней от принца Уэльского, а от испанского посла 100 гиней. В общей сложности итальянец за год богател на сумму пять тысяч фунтов.

К тридцати двум годам, после гастролей в Париже и в Лондоне, он стал объектом безоговорочного поклонения всей музыкальной Европы.

К тому времени в нем совместилось все, что может восхищать: он был высокий, красивый, а в его на редкость утонченном лице сила сочеталась с изяществом и доброта с благородством. Вдобавок он обладал необыкновенно привлекательным набором личных качеств, которые внушали всем не меньшее восхищение, чем его наружность: нрав у него был кроткий и скромный, с окружающими он держался уважительно, неизменно выказывал щедрость и человеколюбие. Притом он отличался твердыми понятиями о приличиях, что было большой редкостью в театральном мире того времени: антрепренеров он не обманывал, с партнерами был мил и любезен, а немалые свои гонорары по ветру не пускал — вообще он вел размеренный образ жизни, избегая романтических приключений и более всего заботясь о сохранении голоса.

Но все это не имело значения сравнительно с действительной причиной его повсеместного триумфа — его вокальным искусством. Фаринелли считался «сопранистом», но так как голос его легко покрывал три октавы, он с равным успехом мог петь контральто. Сам он, как и большинство кастратов, предпочитал средний регистр, позволявший с большей полнотой продемонстрировать мягкость и теплоту голоса, лучше выразить глубину чувств, нежность и сдержанную страсть. В начале карьеры он выступал как певец исключительно бравурный — мастер освоенной им в Неаполе орнаментальной техники, — но позднее его доведенная до совершенства способность изображать страсть и томление, игривость и живость заслужила похвалы даже у самых упрямых противников искусства кастратов.

Якобо Амигони. Групповой портрет: Певец Фаринелли с друзьями. 1750-52 гг. Холст, масло, 172.8Х245.1. Национальная галерея Виктория, Мельбурн

Как и положено в исследовании любой картины, мы начали искать информацию об авторе и тех лицах, которых он изобразил. Ведь кроме Фаринелли, нам никто не был знаком. Человек с кистями в руках не мог быть ни кем иным, как автором картины – самим Якобо Амигони. И вот с него-то все и началось: в одном из художественных словарей приводилась биография этого художника, он был представлен как друг Фаринелли. Дальше следовала поразительная фраза, заставившая сильно удивиться – «в страну туманного Альбиона Якобо Амигони приехал вместе со своим другом – известным певцом итальянской оперы Карло Броски (1705-1782), прозванным «кастрат Фаринелли».

Неаполитанец по происхождению (он был родом из селения Андрия в Апулии), Фаринелли обладал красивым сопрано, был женат на комической актрисе Марии Антонии Маркезини (она изображена на портрете кисти Амигони «Фаринелли со своими друзьями», Мельбурн, Нац. галерея)».
Вот так неожиданно была упомянута «супруга» виртуоза – тут было чему удивиться, и это заставило провести настоящее расследование. Кстати, в ходе его сразу же был опознан человек слева, с пером в руке – это любимый «близнец» певца – поэт-либреттист Пьетро Метастазио. Но если с ним все просто, то с личностью загадочной Марии Антонии все оказалось труднее.
Кто же она такая, изображенная рядом с великим виртуозо, женщина? Нам известно лишь ее имя и род занятий: актриса Мария Антония Маркезини. В ходе поисков удалось прочитать в книге, посвященной Генделю о некоей Ла Луккезини: 16 января 1739 года. Премьера «Саула». Исполнению предшествовала основательная репетиционная работа. Миссис Пендэрвес в письме от 7 января пишет о том, что на другой день пойдет на репетицию «Саула».

Молодой лорд Уэнтвёрс 9 января сообщает о репетиции следующее: «Вчера господин Гендель репетировал новую ораторию, которая называется „Саул», и м-р Гамиль¬тон [воспитатель молодого лорда] считает, что это очень хорошее произведение; исполнителем главной партии является некий Рашел, англичанин, который по¬ет просто великолепно. Лучшая певица — Франчезина; другие певцы, как мне кажется, посредственны». Затем, спустя несколько дней, 13 января: «Я слышал, что господин Гендель попросил на время у герцога Арджилла [командора стражи Тауэра] самую большую литавру; так что исполнение с массой плохих певцов будет очень шумным; бесспорно, что таким образом Гендель хочет восполнить прежние убытки». «На состоявшейся 16 января премьере все исполнители, за исключением трех, были англичанами. Партию Саула пел превосходный немецкий бас Вальтц*, Ионафана Бёрд, а партию Давида — тенор-альтино Рашел. Две меньшие роли (Мелхолы и аэндорской волшебницы) исполнили итальянские певицы — Ла Франчезина и Ла Луккезина.» Ищем дальше о Луккезини и натыкаемся на либретто генделевской оперы «Фарамондо»:
Г.-Ф. Гендель * либретто аноним, после Апостоло Зено.
Фарамондо, опера в 3 актах.
Премьера состоялась 03.01.1738 года в Королевском театре на Хаймаркет, Лондон.

Действуюшие лица и первые исполнители;

Фарамондо, король Франкский ( влюблен в Розимонду) — Гаэтано Майорано *Каффарелли* , сопрано.

Клотильда, его сестра (влюблена в Адольфо) — Элизабет Дюпарк * Ла Франчезина*, сопрано

Густаво, король Кимбрийский — Антонио Монтаньяна, бас.

Розимонда, его дочь ( влюблена в Фарамондо ) – Мария Антония Маркезини * Ла Луккезина* , альт

Адольфо, его сын (влюблен в Клотильду) — Маргерита Кименти, * Ла Дрогерина*, сопрано.

Гернандо, король Свебский — Антония Мария Мериги, альт.

Теобальдо, Кимбрийский генерал — Антонио Лотти, бас.

Хильдерико, как потом выясняется, тоже сын Густаво – Уильям Саваж, мальчик — сопрано.»

Вот и она — Мария Антония Маркезини под псевдонимом Ла Луккезина в опере самого Генделя! да еще на одной сцене с Кафарелли!
Как мы знаем, Фаринелли покинет Лондон в 1737 г., а она выступает в 38 и в 39 гг… Выходит, что виртуозо уехал один, а его Луккезина поет в труппе Генделя? Одни вопросы и почти ни одного ответа. Но факт внезапно взявшейся жены Фаринелли вызывает массу эмоций.

Итак, к тридцати двум годам Фаринелли достигнул вершины мастерства, и тут в его жизни настала весьма неожиданная перемена — хотя его зазывали во все театры, он вдруг принял приглашение испанской королевы, Елизаветы Фарнезе, которой была необходима его помощь, так как она была уверена, что пение Фаринелли поможет облегчить муки ее страдавшего неврастенией супруга. По рождению Елизавета была итальянка и вероятно слышала Фаринелли раньше, когда приезжала в Италию навестить отца. Позаимствовала ли она свою идею у другой испанской королевы, Марии-Анны Нейбургской, по сходной причине с 1698 по 1700 год державшей при Карле Втором Маттеуччо? Была ли она уверена, что так называемая «музыкальная терапия» способствует исцелению? Как бы там ни было, факт остается фактом; величайший из кастратов принял приглашение и отправился из Лондона в Мадрид с небольшой остановкой в Париже — еще не подозревая, что ему суждено провести при испанском дворе двадцать два года и никогда уже больше не предстать перед публикой каких-либо других стран.

Филипп Пятый, внук Людовика Четырнадцатого и первый Бурбон на испанском престоле, дошел к этому времени до крайней степени истощения и депрессии — ничто не спасало его от приступов черной меланхолии, когда он по нескольку дней не вставал с постели, никого не желал видеть, даже не умывался. Притом он уже более двадцати лет страдал припадками буйного помешательства, когда сам себя царапал и кусал, нападал с кулаками на королеву и утверждал, что он то ли заколдован, то ли уже умер, то ли превратился в лягушку… Первая встреча этого «демона» с новоприбывшим «ангелом» состоялась в августе 1737 года — в тот вечер королева привела Фаринелли в смежную со спальней короля комнату и попросила спеть. Эффект превзошел все ожидания. Филипп, прежде ни в чем не находивший утешения, буквально просиял: его искаженное лицо смягчилось, он улыбнулся, он позвал к себе Фаринелли и сразу предложил в награду за только что испытанное огромное наслаждение все, что тот пожелает. Певец попросил лишь об одном — пусть его величество встанет с постели, побреет бороду и снова займет подобающее ему место главы государства.

Так Фаринелли постепенно превратился в главное «лекарство» монарха. Каждое утро (кроме тех дней, когда назавтра ему предстояло причащаться) король говорил Фаринелли, что вечером ждет его у себя — и сразу после обеда Фаринелли приходил провести с Филиппом Пятым долгие вечерние часы в болтовне, пении, игре на клавикордах, а иногда и в молитве. Существует легенда, будто на протяжении девяти лет кастрат каждый вечер пел королю одни и те же арии, всего четыре или пять, но это, судя по всему, вымысел, хотя и лишний раз подчеркивающий волшебные и «сверхъестественные» свойства голоса Фаринелли, так как на самом деле репертуар его был огромен, а главное, он был гениальным импровизатором и мог по собственному вкусу орнаментировать любое произведение. Словом, его программа никак не могла сводиться к нескольким ариям, сколь бы завораживающими они ни были. Притом во время этих ежедневных встреч король наслаждался не только искусством певца, но и обществом задушевного друга, который и сам готов слушать и понимать.

Происшедшая с королем метаморфоза произвела в нем самые глубокие изменения: у него появился вкус к жизни, он стал обнаруживать что-то вроде веселости, он подписывал все подносимые ему на подпись документы — подписывал не читая, но по крайней мере делалось ясно, что король в Испании все еще имеется. Фаринелли монарх доверял слепо, всецело полагаясь на его рассудительность, великодушие и тонкое дипломатическое чутье. Девять лет Фаринелли буквально ни на шаг не отходил от Филиппа, изо всех сил стараясь побороть его меланхолию, хотя совершенно предупредить ее приступы конечно не мог, как не мог совершенно предупредить и припадки безумия. Между тем рецидивы случались все чаще, иногда король поднимался с постели лишь в два часа пополудни и только чтобы поесть или половить рыбу, а иногда даже пытался сесть верхом на вытканную на гобелене лошадь. При всем том его смерть была для Фаринелли большим горем, хотя к счастью для себя к тому времени он уже несколько лет поддерживал отличные отношения с наследниками Филиппа, Фердинандом Шестым и Барбарой де Браганца — самой неуклюжей и безобразной, зато и самой любезной и любящей четой во всем королевстве.

Только теперь Фаринелли, уже находившийся в ранге министра или испанского гранда, обрел наконец некоторую самостоятельность. Надо сказать, что мадридская почва была для него благотворной, так как от начала столетия и особенно после поездки Филиппа Пятого в Неаполь итальянское искусство занимало при испанском дворе господствующее положение — искусство это в неимоверных количествах везли из Неаполя и художники, и скульпторы, и поэты, и музыканты. В царствование Филиппа и Елизаветы главной страстью двора была музыка, так что одной из главных задач Фаринелли стала реорганизация мадридского оперного театра Буен Ретиро: для этого он не только выписал из Болоньи знаменитого специалиста по сценическим эффектам Джакомо Бонавера, а некоторые эффекты даже изобретал сам — он также заботился о душевном и телесном благополучии певцов и всего персонала и вводил в употребление оперные либретто своего друга Метастазио и музыку Курчелле, итальянского композитора франко-бельгийского происхождения. Сам он пел только королю с королевой (быть может, отчасти потому, что у широкой публики голос его мог уже вызвать нарекания) и никаких ролей в устроенной им опере не исполнял, но приглашал и радушно принимал лучших певцов Европы — у него побывали и кастраты Джицциелло и Каффарелли, и певицы Тереза Кастеллини, Виттория Тези, Коломба Маттеи и Реджина Миньотти, и тенор Рааф, и бас Монтаньяна. Постановка «Артаксеркса» Гассе с Джицциелло и Кастеллини была одним из самых блистательных моментов в карьере Фаринелли — по окончании спектакля король торжественно вручил ему крест Ордена Калатравы, при том что эта награда была предназначена исключительно для высших сановников государства. Вдобавок к управлению оперой и пению в королевских покоях Фаринелли довольно много занимался административными делами и даже политикой. В отсутствие короля и королевы он встречал высоких гостей, был личным советником монарха, он заботился о приеме знатных особ и распоряжался важными работами — такими как внутреннее убранство дворцов Буен Ретиро и Аранхуэц или очистка реки Тахо, которая в те времена была болотистой и зловонной, покуда он не осушил берега и не очистил русло, а затем еще и построил для королевской семьи несколько роскошных лодок, чтобы можно было плавать по чистой реке близ Аранхуэца.

Со временем неподкупность Фаринелли вошла в поговорку. Возможно ли сосчитать, сколько раз кто-то пытался дать взятку человеку, ежедневно проводившему время с глазу на глаз с королевской семьей? Так, Людовик Пятнадцатый неоднократно предлагал ему через своих послов весьма значительные суммы за передачу информации, а несколько влиятельных сановников уговаривали его принять должность вице-короля Перу — опять же с весьма значительным денежным вознаграждением. Все это было пустой тратой времени, ибо певец от души презирал любые почести, а особенно сопровождающиеся денежными выгодами: когда один испанский вельможа прислал ему в надежде на услугу ларец золота, он вернул подарок так поспешно, что даже не успел узнать, о какой услуге шла речь. Зато его личными средствами пользовались многие — от поселившихся в Мадриде итальянских певцов и художников до спасавшихся там же от лиссабонского землетрясения итальянских беженцев. Его называли «отец итальянцев», и действительно, художник Амигони и еще в большей степени Доменико Скарлатти с семейством избавились от весьма значительных неприятностей именно благодаря его влиянию и щедрости.

Еще один испанский король, Карл III, заняв трон, отослал Фаринелли в Италию, показав, как смущение и жестокость смешивались с почитанием кастратов. Король сказал: «Каплуны мне нужны лишь на столе». Однако певцу продолжали выплачивать хороший пенсион и разрешили вывезти все имущество.

В 1761 году Фаринелли поселяется в своем роскошном доме в окрестностях Болоньи. Он ведет жизнь богатого человека, удовлетворяя свои склонности к искусствам и наукам. На вилле певца окружает великолепная коллекция табакерок, ювелирных изделий, картин, музыкальных инструментов. Фаринелли еще долго играл на клавесине и виоле, но пел очень редко, и то лишь по просьбе высокопоставленных гостей.

Более всего любил он с любезностью и утонченностью светского человека принимать собратьев по искусству. Вся Европа приходила воздать почести тому, кого считала величайшим певцом всех времен: Глюк, Гайдн, Моцарт, император Австрии, саксонская принцесса, герцог Пармы, Казанова.

В августе 1770 года Ч. Берни записывает в своем дневнике:

«Каждому любителю музыки, особенно тем, кому посчастливилось слышать синьора Фаринелли, доставит удовольствие узнать, что он еще жив и бодр здоровьем и духом. Я нашел, что он выглядит моложе, чем я ожидал. Он высок и худощав, но отнюдь не кажется хилым.

…Синьор Фаринелли давно уже не поет, но еще развлекается игрой на клавесине и виоле ламур; у него много клавесинов, сделанных в разных странах и названных им, в зависимости от его оценки того или иного инструмента, именами величайших итальянских художников. Самым большим его любимцем является pianoforte, сделанное во Флоренции в 1730 году, на котором написано золотыми буквами «Рафаэль д’Урбино»; затем идут «Корреджо», «Тициан», «Гвидо» и т.д. Он долго играл на своем «Рафаэле», с большим умением и тонкостью, и сам сочинил для этого инструмента несколько изящных пьес. Второе место занимает клавесин, подаренный ему покойной испанской королевой, которая училась у Скарлатти в Португалии и Испании… Третий любимец синьора Фаринелли также сделан в Испании под его собственным руководством; он имеет передвижную клавиатуру, как в инструменте графа Таксис в Венеции, в котором исполнитель может транспонировать пьесу выше или ниже. В этих испанских клавесинах основные клавиши черные, а бемольные и диезные покрыты перламутром; сделаны они по итальянским образцам, целиком из кедра, за исключением деки, и помещены во второй ящик».

В пожилом возрасте у Фаринелли развился синдром Морганьи-Стюарта-Мореля, явившийся следствием кастрации^[3].

Фаринелли умер 15 июля 1782 года в Болонье.

Останки были обнаружены недавно на старинном болонском кладбище Чертоза, куда их перенесли в 1810 году, после того как наполеоновские войска разрушили первоначальное место упокоения Фаринелли — Церковь Святого Креста в монастыре ордена капуцинов.

Тело самого известного оперного певца-кастрата Фаринелли эксгумировано – учёные собираются выяснить, каким образом он добился успеха, сообщает издание Newscientist.«Фаринелли известен общественности наравне с Мадонной, Джонни Деппом или Дэвидом Бекхемом», — считает Николас Клэптон, куратор лондонской выставки, посвящённой певцам-кастратам в доме-музее композитора Генделя.

Впервые тема «мужчины, поющего женским голосом» была мощно обозначенав знаменитом фильме «Фаринелли-кастрат».

XVIII век. История братьев Броски. Старший — заурядный композитор Риккардо, младший — великолепный вокалист Карло, прозванный Фаринелли-кастрат. Начиная с уличных состязаний с музыкантами, оба добиваются невероятной популярности. Сцены королевских театров, над которыми царит волшебный голос Карло, буквально утопают в цветах поклонников. Но для Фаринелли жизнь представляется все более трагичной. Мучает как мужская, так и творческая неполноценность. Его приглашает к себе великий Гендель, но Риккардо категорически против. Ведь он создал, развил дар брата и не намерен ни с кем делиться…

Они делили женщин — Карло начинал, доводя их до оргазма, а Риккардо «закладывал семя». Это впоследствии позволило певцу не до конца, но всё же, познать радость отцовства, соединив жизнь с любимой женщиной, когда он уже отказался от выступлений и пел только для испанского короля Филиппа V.

Но подлинная драма жизни итальянского певца Карло Броски, любимца публики в середине XVIII века, состояла как раз в том, что его амбициозный брат, композитор Риккардо Броски(ФАРИНЕЛЛИ Рикардо (Farinelli) — композитор, старший брат и учитель знаменитого певца Ф. Писал арии, которые имели выдающийся успех в исполнении знаменитого Ф). , не только всю жизнь использовал его редкостный талант ради собственного удовольствия и тщеславия, но и самолично, вопреки желанию Карло, совершил его кастрацию ещё в подростковом возрасте. И слово «кастрат» надолго стало позорным клеймом для юноши, который не утратил желания любить и иметь нормальную семью, хотя губительнее была творческая изоляция Карло Броски, лишённого возможности для сотрудничества с одним из гениев музыки — Георгом Фридрихом Генделем.

Но моцартовско-сальеровский конфликт остаётся всё же на обочине сюжета, и перипетии взаимоотношений двух братьев трогают в меньшей степени, нежели вдохновенно и впечатляюще поставленные оперные сцены,
в которых блещут своим искусством бельгийский оператор Вальтер ван ден Энде и итальянский художник Джанни Кваранта (на его счету — работа над незабываемой киноверсией «Травиаты» в постановке Франко Дзеффирелли).

актёр Стефано Диониси прекрасно исполнил роль Фаринелли в этом фильме:

Stefano Dionisi Стефано Диониси Дата рождения: 1.10.1966
Биография: Актер. Стефано Диониси награжден премией David di Donatello Awards за роль божественного певца Фаринелли в фильме Жерома Корбьо «Фаринелли-кастрат» (1994).

Саундтрек к кинофильму записал французский барочный оркестр «Лирические таланты» (Les Talens Lyriques) под управлением Кристофа Руссе.

Голос барочного певца диапазоном в 2.5 октавы в фильме «Фаринелли-кастрат» реконструирован смешением звучания контратенора Дерека Ли Реджина (Derek Lee Ragin) и женского сопрано Эвы Малас-Годлевской (Ewa Małas-Godlewska). Верхние ноты, которые контратенор был не способен исполнить, были дополнены схожим по тембру женским голосом. Однородность звучания была достигнута при помощи цифровой обработки. Этот процесс длился 17 месяцев. Звук был обработан на компьютере фирмы IRCAM.

Ответить на вопрос, насколько удачным был этот вокально-электронный эксперимент, невозможно, поскольку голос электронного Фаринелли не с чем сравнивать.

Фаринелли — ария Lascia chio pianga

Из фильма Жерара Корбьо «Фаринелли-кастрат», 1994 год. В кадре — Стефано Дионизи, вокал — Ева Маллас-Годлевска, Дерек Ли Реген.

Фильм, получивший премию «Золотой глобус», претендовал также и на «Оскар», однако в третий раз подряд победил другой выдвиженец прокатной фирмы «Сони Классикс» — «Утомлённые солнцем» Никиты Михалкова.
Кстати, результаты кассовых сборов обеих лент в Америке оказались незначительными — $2,1 млн. и $2,6 млн. соответственно.
Гораздо больший успех выпал на долю «Фаринелли, кастрата» во Франции, где картину посмотрели свыше миллиона зрителей.(1995 г)

Кинофильм был удостоен двух премий «Сезар» в категориях «лучшее звуковое оформление» и «лучшие декорации» (1995).

Неточности фильма:
Рикардо Броски, брат Фаринелли, оперу «Орфей» не писал.
Гендель действительно слушал пение Фаринелли в «Театре Знати», но никакого потрясения он не испытал, скорее, наоборот.
«Дворянский» театр начинает оперный сезон уже 28 октября, возобновлением «Полифема», затем сезон продолжался оперой Верачини «Адриано в Сирии», написанной на либретто Метастазио. О том, какой интерес вызвало это произведение, информирует в своем письме от 25 ноября лорд Хёрви:

«Как раз сейчас я с королём возвратился с продолжавшейся четыре часа зевоты, вызванной самой длинной и самой скучной оперой на свете, которую благородное невежество наших нынешних музыкальных руководителей навязало невежественной английской публике … Драму написал один безымянный дурак, а музыку некий Верачини, ненормальный, который, чтобы показать своё совершенное умение, написал полдюжины очень плохих партий, и самые плохие для Куццони и Фаринелли. Но худший среди них Сенесино, который, как какое-то заблудившееся эхо, потерял голос, и кроме одного разве тела ничего не осталось уже от его бывшего ореола.

Гендель важно и очень гордо сидел в середине ложи партера, и было видно, что своей тихой победой он усугубляет агонию этой несчастной оперы; он не заметил, что является таким же ненормальным, вследствие того что не сочиняет, каким ненормальным выставил себя Верачини, когда написал эту оперу… У этого малого [Генделя] больше ума, больше умения, больше рассудительности, и он обладает намного большею силой музыкального выражения, чем кто-либо другой…»

— Иштван Барна «Если бы Гендель вёл дневник…»

Farinelli il castrato — Alto giove

Aria de Acio do filme farinelli extraida da opéra Polifemo de Nicola Porpora!

Опираясь на свидетельства тех, кому удалось услышать кастратов, можно предположить, что голоса их несравненно превосходили любые варианты женского вокального искусства и по диапазону, и по ровности звукоизвлечения, и по уровню импровизационных навыков.

Эти навыки были необходимы в классической опере, когда композиторы намечали только общую вокальную тему, предоставляя всю нюансировку и разработку исполнителю. Ведь во времена расцвета классической итальянской оперы именно исполнитель, а не композитор был персоной номер один в музыке.

С упадком искусства кастратов в европейской вокальной музыке все эти наработки в области импровизации, были утрачены, и музыка стала принципиально неимпровизационной, вплоть до середины XX века, когда тандем композитора и исполнителя-импровизатора вновь обрел свое второе рождение, но черпая силы и вдохновение, увы, уже из другого источника.

Кастраты ушли со сцены оперных театров в начале XIX века. Этому событию способствовало много причин.

С одной стороны, последовательным противником кастратов был Наполеон, присоединивший к своим владениям большую часть территории Италии. Французские наместники беспощадно преследовали всех, кто был причастен к кастрации. Меломаны всего мира осуждали Наполеона как разрушителя великой оперной школы. Даже такой поклонник Бонапарта, каким был Стендаль, не мог не упрекнуть своего кумира за то, что по его вине приходит в упадок музыкальная жизнь Италии.

Однако это не было единственной причиной. Виртуозному пению кастратов просто не нашлось места в искусстве XIX века: наступала эпоха романтизма, воспевавшая простоту и естественность. Условности оперы XVIII века вышли из моды и казались анахронизмом. Искусственность вокальной манеры кастратов находила все меньше поклонников. На смену восхищению приходили недоумение и ирония.

Уйдя с оперной сцены, певцы-кастраты продолжали петь в католических храмах. Таких певцов было можно услышать еще в начале XX века. Последним известным певцом-кастратом был профессор Алессандро Морески, вышедший в отставку в 1913 году.

С его уходом эта вокальная традиция прекратила свое существование. «Можно только радоваться тому, — пишет современный историк оперы Энгус Хэриот, — что страшный обычай исчез навсегда, но остается лишь догадываться, сколько мы потеряли с его исчезновением».

Репертуар кастратов сейчас исполняют современные исполнители, как женщины, так и мужчины.

Vivica Genauxsing the aria for Farinelli : Riccardo BROSCHI — Qual guerriero in campo armato (Idaspe)

This aria was written for Farinelli (Carlo Broschi) by his brother Riccardo Broschi.

Американская меццо-сопрано Вивика Жено (Vivica Genaux) — уроженка Аляски с индийскими кровями — записала диск «Арии для Фаринелли».
Молодая, красивая и стройная женщина Вивика Жено покорила мир ценителей оперы своим голосом и артистизмом, но почему же в заголовке спецкорр Асириса написал слова – метафору «плачущее лицо»?
Многие музыкальные обозреватели, да и простые слушатели склонны сравнивать Вивику Жено с Чечилией Бартоли.

Контр-тенор — очень высокий мужской голос (выше тенора), звучащий в тесситуре меццо-сопрано. Поет развитым фальцетом. Применяется в старинной музыке барокко.

Вот это видео спецкорр Асириса предлагает для знатоков, любителей оперного вокального искусства и читателей, начинающих осваивать для себя новую область эмоционального удовольствия от классического вокала.

An aria from the movie «Farinelli», but now with Jaroussky’s voice.

 

12 июля 201806:24
Отец Майкла Джексона подверг сына химической кастрации ради высокого голоса

Врач Майкла Джексона вновь попал в таблоиды. Конрад Мюррей заявил, что тенор певца — это результат химической кастрации. По словам доктора, на таком воздействии, опасаясь мутации голоса, настоял отец звезды. Когда Майклу было 12 лет, Джексон-старший решился на инъекции гормонов — якобы для борьбы с акне.

Доктор Мюррей называет Джозефа Джексона «одним из худших отцов в истории», передает телеканал «Россия 24». Но репутация медика не безупречна: он был обвинен в непредумышленном убийстве Майкла Джексона и отсидел два года в тюрьме.

Новую порцию заявлений против Джексона-старшего Мюррей выдал только после смерти отца и продюсера певца.

Джо Джексон умер в июне 2018 года. За его память вступился внук, сын Майкла Принс. Он отметил, что именно благодаря Джексону-старшему его сыновья добились успеха.

Michael Jackson — Smooth Criminal (Single Version) SD Widescreen

Использованы материалы:

• Википедия
• Фаринелли
• «Фаринелли — кастрат»
• Арию для Farinelli поет меццо-сопрано с «плачущим лицом».
• «Кастрат Фаринелли» или кто такие сопранисты?
• Фаринелли в Испании
• Philippe Jaroussky – естественный контр-тенор сегодня
• «Фаринелли-кастрат» (Farinelli) — кинофильм режиссёра Жерара Корбьо.
• Иконография Фаринелли

Читать по теме:

• Изысканные голоса. Часть I
• Изысканные голоса. Часть II
• Изысканные голоса. Часть III