Дислексия города-государства. Часть I

Гуманитарная «картина мира» (а точнее, мирка) начала рушиться в нашем славном городе-государстве Москве сразу после широкомасштабного празднования 15-летнего юбилея безраздельной власти Владимира Владимировича Путина.

Вроде как все устраивало до этого момента… потом вдруг началось. Но еще в первой половине 2016 года все казалось «мелкими недочетами», а сложившаяся картина мирка — незыблемой и практически вечной. Дескать, у всех были свои недочеты, подумаешь.

И глядя на лакированную картинку из нашего города-государства, мы вообще привыкли осознавать, что это только у других бывают проблемы, а типа какие могут проблемы… у нас? Типа и решать их незачем, нам ведь и так хорошо.

Беспорядки в США связаны с проявлением глубинных кризисов системы управления. Об этом президент России Владимир Путин рассказал в интервью Павлу Зарубину в программе «Москва. Кремль. Путин» на телеканале «Россия-1» 15 июня 2020 г.

Ведь что демонстрировали все эти деятели наших разнообразных искусств, так сказать, «новой России»? А несколько истерическую преемственность всех западных культурных традиций. Типа там, на Западе, там же настоящая культура! И если кому-то что не так здесь, так всегда можно ткнуть мнением какой-нибудь западной газетки или критика… А еще лучше, мнением какого-нибудь политика, в особенности, если таковой (таковая) на подссосе у российских полукриминальных кормушек, к которым нынче и все бюджетные статьи можно смело относить, не промахнетесь.

А там некоторый облом, конечно, получился… с этим царствованием питерского десанта. Вначале Крым взяли, а Юго-Восток решили на потом отложить… А в 2015 году думали, что все очень даже поддержат мировую борьбу с терроризмом в Сирии… ведь совсем по-американски, казалось бы, поступили… Всем это очень должно было понравиться… А почему-то все получилось наоборот.

И чувствовалось, что в восприятии и имитации западных культурных ценностей в нашем городе-государстве Москве наступил какой-то… то ли облом, то ли когнитивный диссонанс.

Сводки с культурных фронтов стали напоминать… да почти военные! Кому бы раньше-то пришло в голову писать о развлекательном канале СТС, будто его руководство за три года «наступило на все мины»? А тут, значит, просто рапорты о «растяжках»…

01.06.16 г. Юлиана Слащева: За три года руководства «СТС Медиа» я наступила на все мины

6.02.2017 г. Юлиана Слащева возглавила правление «Союзмультфильма»

На днях Юлиана Слащева, три года занимавшая пост генерального директора «СТС Медиа», ушла из компании. Ей на смену пришел ее же бывший продюсер — Вячеслав Муругов, сработаться с которым в свое время Слащевой не удалось. В первом интервью после отставки Юлиана Слащева рассказывает о том, как чувствует себя бизнес, когда его продают, чем российская компания отличается от международной и почему люди стали меньше смотреть телевизор.

Вячеслав Муругов

Давайте мы начнем сначала, то есть с конца. Почему вы ушли из «СТС Медиа»?

Раз уж начинать, то как раз с самого начала. В 2013 году я возглавила один из самых крупных медиахолдингов на российском рынке, единственный с рыночной капитализацией, с иностранными акционерами, которым принадлежало 75 процентов. Меня пригласил совет директоров «СТС Медиа», в первую очередь для того, чтобы разработать стратегию развития холдинга, направленную на его российское и международное развитие. Стратегию, которая будет расширять и развивать его деятельность за пределы телевизионной компании. То есть превратить «СТС Медиа» из телевизионной компании в контентный холдинг.

Понимаете разницу? Большинство телеканалов просто транслируют видеоконтент, а производят его продакшн-компании — подрядчики, у которых телеканал этот продукт закупает. Только у единичных телеканалов есть собственные продюсерско-производственные мощности, и обычно они и являются лидерами. Сегодняшний зритель все меньше и меньше привязан к телевизору. Зритель хочет смотреть видеоконтент на разных носителях в то время и в том месте, где ему это удобно, будь то метро, дом, офис, фитнес-центр, утро, вечер, ночь. Поэтому и стратегия, которую мы с командой холдинга разработали, ориентирована именно на создание и максимальное распространение на всех возможных экранах качественного видеоконтента, потому что именно за интересным контентом и идет зритель к «СТС Медиа».

Соответственно, я пришла летом 2013 года, а весной 2014 года мы представили эту стратегию инвесторам и акционерам холдинга, и она была одобрена советом директоров.

Не буду раскрывать всех деталей стратегии, это чувствительная для рынка информация, но одной из целей была диверсификация источников выручки и постепенный уход от сильной зависимости холдинга от телевизионной рекламной выручки.

На момент моего прихода в 2013 году нетелевизионные рекламные доходы составляли всего 1,5% выручки. В 2015 году, всего через год после принятия стратегии, они составили уже 4%, а по итогам 2016 года их доля вырастет до 5%.

Цель была поставлена довести до 10% к 2018 году. Другой пример — это развитие новых контентных направлений. Мы сразу поняли, что нам не хватает собственного детского продукта для нашей семейной аудитории. Потому что детская аудитория сейчас составляет в общем числе телезрителей около 5%, а на канале СТС традиционно выше — 8% от всей зрительской аудитории канала. И еще один пример диверсификации доходов, безусловно, мерчандайзинг и лицензирование брендов наших проектов, ставших популярными. Все эти направления были начаты моей командой в конце 2013-го — 2014 году, и по всем ним есть заметные достижения.

Фото: Семен Кац

Сноб: А что было дальше?

После принятия закона об ограничении доли иностранцев в СМИ наши иностранные акционеры поняли, что будут вынуждены вообще отказаться от бизнеса в России. Попросту говоря, продать его. В связи с этим и стратегия развития бизнеса как международного, завязанного на другие технологии и медиапродукты иностранных акционеров, оказалась неактуальной. Хотя я по-прежнему считаю, что стратегия, ориентированная на изменения поведения зрителя, остается актуальной и единственно возможной не только для «СТС Медиа», но и для любого медиахолдинга.

Ну и надо помнить о периоде двухлетней встряски 2014–2015 года, на который пришлись резкое падение рекламных доходов всего телевизионного рынка, санкции, коснувшиеся одного из акционеров холдинга, отказ Украины от покупки российского телеконтента и потеря 15 млн долларов дополнительной выручки, запрет на рекламу продуктов питания иностранных производителей — тяжелые времена не только для «СТС Медиа», но и для всего телерынка. Только у нас на все это еще наложились вынужденная реструктуризация и смена собственников.

Очень многое у нас было настроено на зарубеж. Нам удалось запустить международные каналы «Домашний International» и «Перец International» именно в этот период, и они прекрасно работают и приносят прибыль совсем в другой модели — платного телевидения. На момент моего прихода в холдинг в такой модели работал только канал «СТС International». Но скажу откровенно, эти два года я скорее вспоминаю как период постоянного сокращения издержек, урезания бюджетов, чем какого-либо развития. Да, это было похоже на два года полета в зоне жесточайшей турбулентности. Сейчас эта зона пройдена, во многом благодаря тому, что завершена смена акционеров и у холдинга есть работающий совет директоров. Потому что управлять холдингом, когда мажоритарный акционер думает о том, кому продать актив, а миноритарный заблокирован антироссийскими санкциями, было, мягко говоря, непросто.

Сегодня «СТС Медиа» — другая компания. Она полностью российская, и у нее начинается новый этап. Насколько я понимаю, сегодняшняя стратегия, с новыми акционерами, рассчитана в первую очередь на развитие на российском рынке и на усиление традиционного телевидения, укрепление флагманского канала СТС.

Фото: Семен Кац

Сноб: То есть вы ушли из-за смены акционеров?

Это было бы слишком простым ответом. Я ушла, потому что если ты потратил три года, работая в одной стратегии, а внешние условия и смена собственников диктуют необходимость стратегию быстро поменять, то я не могу голову свою поменять в два дня, особенно в ситуации, когда я верю в свою стратегию. А для реализации новой стратегии на рынке есть люди, которые хорошо понимают в традиционном телевизионном рынке.

Телевидение — это как доменная печь, его останавливать нельзя. Все финансовые показатели холдинга по выручке и прибыли за последние два года были выполнены в соответствии с утвержденным планом и рыночными условиями, но признаю, что создать рейтинговое чудо на флагманском канале СТС мне действительно не удалось, хотя доля канала с начала 2016 года уверенно растет и за 5 месяцев выросла на 0,8 п.п. по сравнению с прошлым годом. Кстати, это единственный из больших каналов, который растет в этом году. Но, в целом, это не было у меня главной целью в стратегии. Я приходила управлять и развивать холдинг «СТС Медиа» и видела в этом свою задачу.

Сноб: На ваше место пришел Вячеслав Муругов, который, собственно, в свое время от вас и ушел. Для вас это было неожиданностью?

Для меня это не было неожиданностью. Как я уже сказала, стратегия изменилась, и для усиления канала СТС Вячеслав Муругов — правильный кандидат: он сделал очень много для этого канала, он его знает лучше всех — кто, если не он? Профессионалов на нашем рынке очень мало. Удастся ли ему создать то самое рейтинговое чудо, создать продукты, которые соберут значительную долю внимания аудитории, — я предсказывать не возьмусь. Надеюсь, что получится.

Фото: Семен Кац

Сноб: А почему, собственно, он ушел от вас тогда? Вы ссорились, говорили даже, что вы его выжили.

Предлагаю не обсуждать слухи. Хотя, конечно, читателю и зрителю всегда хочется простого какого-нибудь объяснения: кто-то поругался с кем-то, желательно еще по какому-нибудь понятному поводу, и они разошлись. Про меня сейчас тоже говорят, что у меня случился личный конфликт с акционерами, но это все полная ерунда. Или вот вчера была новость об увольнении директора ТНТ Игоря Мишина. Он тоже с кем-то поссорился? Акционеры принимают решения не по причине личных отношений с кем-то, тем более такие акционеры, как наши. Еще раз повторю: у бизнеса есть стратегия, она завязана на финансовые и многие другие показатели, на их представления о будущем актива. А на рынке есть профессионалы, которые могут стратегии реализовывать: лучше или хуже, но я убеждена, что только так и принимаются решения на уровне топ-менеджеров.

Сноб: Все вспоминают ваш «развод» с Муруговым по-разному. Кто-то говорил, что цифры начали падать после ухода Муругова, а кто-то — что он, наоборот, очень вовремя ушел, и вышло, что все без него упало.

Канал начал падать до моего прихода, это было в публичном поле, в данных TNS. Канал падал системно, начиная с 2010 года, у него были всплески, но в целом, если посмотреть на долю, на охват и время смотрения, канал падал. Это на самом деле рыночная история в целом: падал общий интерес к телесмотрению, интерес телезрителей опять же к эфирным, традиционным каналам, потому что появилось очень много возможностей смотреть только то, что ты хочешь смотреть, выборочно. Тут трудно искать виноватых, и я бы не стала их искать, нужно просто признать, что это общий рыночный тренд. И еще очень важно сказать о том, что хороший телевизионный контент, которым живут наши основные каналы, — это сериальный контент, контент длинных проектов, и цикл его производства занимает от полутора до двух лет. Вы можете посчитать. То есть тот контент, который создавался командой канала СТС под моим руководством, можно будет увидеть только осенью, а то и весной следующего года. Но, как я уже говорила, хорошая новость для Вячеслава состоит в том, что канал с начала года уже уверенно растет. Исходя из наших планов рост должен был начаться как раз весной-летом этого года.

Сноб: Вы говорите, что пришли в компанию с западными акционерами, а ушли уже из российской. А есть разница в стиле менеджмента?

Она, конечно, есть. «СТС Медиа» всегда жила в условиях международного корпоративного управления, управления через совет директоров, который проходит четыре раза в год и никак не участвовал в оперативном управлении компании.

Фото: Семен Кац

СТо есть сейчас вмешательства обнаруживаются.

Я пока не успела почувствовать никаких изменений, но не исключаю, что они возможны.

СКогда вы пришли в «СТС Медиа», считалось, что вы ставленница Юрия Ковальчука, что вы хорошо знакомы, то есть вы — его креатура.

Звучит лестно, и как любая лесть — неправда. Вы же знаете, что до прихода в «СТС Медиа» я 8 лет возглавляла агентство «Михайлов и партнеры», и «Акционерный Банк Россия» был клиентом агентства на протяжении многих лет. Этим мои связи с акционером «СТС Медиа» и ограничиваются. Ровно так же, как, например, фонд Kinnevik Кристины Стенбэк, который был вторым акционером СТС, ему принадлежит MTG (Шведская медиакомпания Modern Times Group. — Прим. ред.), тоже был клиентом агентства. Когда я приходила в СТС, два ключевых акционера знали меня в работе. Сотрудники банка, руководство банка работали со мной, и руководство Kinnevik тоже, в том числе я была знакома с Кристиной Стенбэк.

А правильно ли я понимаю, что Алишер Усманов не был клиентом «Михайлов и партнеры»?

Не был.

Сноб: Скажите, а как это могло произойти политически? Ковальчук в свое время одобрил историю с вашим назначением, и теперь, даже после частичной смены собственников, он остается, а вы вынуждены уйти?

Наверное, разгадка лежит на поверхности: я не была его ставленницей, как многие думали все эти годы. Я даже не могу себе этого представить. Мое назначение было внутрикорпоративным решением. Я вам больше скажу, именно MTG играли в нем ключевую роль. MTG в том числе представляли миноритарных акционеров и несли реальную ответственность перед публичным рынком за назначение гендиректора, за осмысленность этого назначения. Я прошла 12 собеседований до того, как меня назначили на эту позицию. Двенадцать! Отдельно со всеми членами совета директоров, потом отдельно с независимыми директорами, потом со всеми акционерами. Поэтому, если честно, все эти разговоры о том, что кто-то политически санкционировал мое назначение, опять же желание все упростить и свести к какому-то понятному сюжету ситкома: соседи по лестничной площадке или друзья детства решили сделать бизнес — что-то такое всем хочется услышать. Но, к сожалению или к счастью, это невозможно сделать в публичной компании, каковой «СТС Медиа» была в 2013 году.

Сноб: Вы уже начали отвечать на вопрос, который я собиралась задать. Как я понимаю, на ваше руководство пришлась вся внешняя политика, которую можно себе представить. Украина, санкции, закон об ограничении доли иностранцев в СМИ.

Да, сначала санкции против российских компаний, включая одного из акционеров, потом ответные российские санкции — на европейские продукты питания, которые, естественно, составляли большой процент в нашей рекламной выручке.

Сноб: Давайте по порядку.

Я уже на самом деле шутила, что это же надо было наступить на все возможные мины за три года руководства одной компанией, это просто какое-то цунами. Действительно, сначала случились санкции американские, когда один из наших акционеров в совете директоров оказался заблокирован в принятии решений, и это соответственно влияло на нормальное функционирование совета директоров. Это на какой-то период блокировало работу компании. Мы в «СТС Медиа» были совершенно к этому не готовы, и совет директоров, в том числе, был не готов. В холдинге всегда и все делалось по правилам. У совета директоров все всегда было четко выверено, отчетность, SEC и NASDAQ регулярно присылали запросы и проверки. Поэтому ситуация, когда один акционер не может голосовать, заблокирован, привела в шок и компанию, и работу системы.

Дальше была серьезная опасность, что американские санкции заставят российские подразделения крупных западных рекламодателей поставить на hold существенные бюджеты для размещения на каналах «СТС Медиа». А это 80% в нашей выручке. Первая половина 2015 года была кромешным адом, мы не понимали вообще, что происходит с нашими рекламными бюджетами, весь рынок в первом полугодии падал, наверное, процентов на 20%, а мы падали сильнее рынка — на 28%.

Фото: Семен Кац

Сноб: А дальше начались российские санкции.

Да, ответные. Россия запретила европейские продукты питания, которые составляли не то чтобы огромную, но значительную часть нашей рекламной выручки. Заместить выпадающие пусть и 3–4% выручки крупного холдинга очень сложно. Каналы «СТС Медиа» — это семейное телевидение, мы получали много рекламы европейских продуктов питания. Все это, безусловно, было для нас ударом.

Ну и наконец, закон об иностранном капитале в СМИ. В этот момент наши иностранные инвесторы и в лице MTG, и в лице миноритариев были в полной растерянности, они не понимали, что им делать и как быть, что будет с компанией дальше. До этого они и так были единственными принимающими решение в совете директоров, потому что российский акционер был заблокирован, а в этот момент они просто опешили. Начался тяжелый период, им стало сложно вообще что-либо решать в отношении компании, они не понимали, что с ней будет дальше, останутся ли они в ней. В какой-то момент останавливались и контентные сделки — вовремя не получали одобрения те, которые должны были быть утверждены советом директоров. То есть это был сложный и турбулентный период — главной задачей было не дать ничему развалиться, все это удержать. И на фоне этого началось огромное количество юридических процедур, шестичасовых конференц-коллов с юристами английскими, с юристами американскими, разговоры с NASDAQ, переговоры с миноритарными акционерами.

Вместо творческой работы, которую в 2015 году, как казалось всем со стороны, я должна была делать, чтобы вытаскивать из кризиса канал СТС, я занималась вот этой адской рутинной работой, которая свалилась на компанию и на всю мою команду. Это был чудовищный год. Ну и Украина, конечно. На фоне общего падения всего рекламного рынка у нас полностью уходит доход от сублицензирования, мы перестаем продавать наш контент на Украину.

Сноб: Вы все это рассказываете, потому что в падении выручки СТС обвиняли вас?

К счастью, меня никто ни в чем не обвинял. Я просто отвечаю на ваш вопрос о том, какими были эти два года для «СТС Медиа». Уверена, что похожий триллер может рассказать сегодня руководитель любого медиахолдинга в России, кроме момента со сменой акционеров и сложнейшей реструктуризацией, конечно.

Итак, в 2015 году мы еще американская публичная компания, поэтому у нас вся отчетность в долларах. Курс доллара вырастает в два раза, соответственно, вся наша выручка в два раза падает, согласно отчетности. И вот все эти люди, кто сейчас пишет о том, что при мне упала выручка, не упоминают, что она упала, потому что в два раза вырос курс доллара. Весь рынок упал… В общем цифры такие: рекламный рынок упал в рублях на 14%, а выручка рекламная в «СТС Медиа» — на 24%. Во многом из-за полной неопределенности: кто купит компанию, что с ней будет. Только с 1 июня, когда было объявлено, что нас будет покупать Усманов, пошли нормальные объемы рекламы. А в 2014 году мы росли выше рынка. И этом году за первые четыре месяца выручка «СТС Медиа» уже выросла выше рынка. В январе-апреле 2016 года рекламная выручка российских каналов «СТС Медиа» выросла на 21,5%, а рынок — на 16%.

Сноб: Был такой слух, что закон об иностранном капитале придумывали еще и для того, чтобы «СТС Медиа» продали по цене более выгодной для российских покупателей.

Есть на такой случай разные анекдоты, но все слишком пошлые для такого издания, как «Сноб». Но даже смешно представить себе, что ради снижения стоимости пакета акций одной компании будут принимать закон, меняющий весь рынок. Давайте оставим эту версию любителям теории заговоров и теневых сил, я к ним точно не принадлежу.

СТС был просто самым крупным заметным активом из всех, кто под закон попал. Именно поэтому все стали сразу показывать на него пальцем. Я убеждена, что это было большое политическое решение, и ни с каким конкретным активом оно не было связано. Это был ответ на санкции, на самом деле.

Фото: Семен Кац

СВ общем, если подытожить, на вашу судьбу в холдинге повлияли плохие цифры и отсутствие чуда с рейтингами.

Я приходила не каналом СТС руководить, а большим холдингом, у которого было много глобальных стратегических задач по развитию. То, что канал СТС — основной приносящий выручку источник, все равно временная история, и я сейчас в этом уверена. В перспективе 10 лет это будет неизбежно меняться. Люди все больше и больше будут хотеть смотреть то, что именно они хотят смотреть. Условно, сериал «Кухня» не в 21.00, а в 11 вечера, когда они пришли домой, в smart-tv у себя загрузили и посмотрели. Люди очень много смотрят наш контент в digital. И там «СТС Медиа» за три года сделал невероятный прорыв, пока он просто не монетизируется со скоростью телевизионной рекламы. Но это точно будет, это будет изменяться, все будет уходить в digital, будет уходить в планшеты, в смартфоны, и те, кто вовремя не перестроился, будут терять в деньгах. Кроме того, рынку очень необходима реформа измерений.

Сноб: Давайте вернемся к вам. А как вы, нетелевизионный человек, все же попали на эту позицию, кто вас непосредственно позвал?

Меня на эту позицию позвала хэдхантеровская компания Egon Zender. Безусловно, я была рекомендована из нескольких, я предполагаю, мест. Как я уже говорила, оба акционера знали меня, общались со мной, знали о моей работе, но весь процесс моего устройства в «СТС Медиа» происходил через компанию Egon Zender, и все переговоры и собеседования, которые были организованы, проходили у них в офисе, кроме тех, которые были в Стокгольме, когда я летала туда.

Меня не смущало, что у меня нет опыта работы на телевидении. Потому что уже тогда я понимала, что создание контента, эффективный маркетинг и постоянное развитие — это основное, что нужно в медиа. Наверное, обсуждала это со своими клиентами, в том числе акционерами СТС, сейчас уже не вспомню. Главное, что я умею делать, — собирать правильные команды, мотивировать людей на очень интенсивное движение вперед. И я считаю, что команда, которая собрана в «СТС Медиа» сейчас, — это блестящая команда. Я же управленцем приходила. Очень многие в публичном поле, давая оценки деятельности не только моей, но и разных других людей, путают управление каналом, который является во многом продюсерской работой, и управление крупным холдингом. Я приходила холдингом управлять. И считаю, что те задачи, которые мне ставились я, конечно, выполнила. Особенно если считать, что, когда меня брали, никто не знал, что будет происходить.

Сноб: Но продюсеры стоят под вами. Вы же сами признаете, что рейтингового чуда не случилось. Кстати, почему? Вы на что-то рассчитывали, а оно не полетело?

Я не собиралась углубляться в продюсирование и, слава богу, в него так и не углубилась, и мне нельзя предъявить, что я запускала какие-то проекты, которые не случились. Я всегда доверяла продюсерам. Пока мы работали вместе с Вячеславом, доверяла ему и его проектам. После Вячеслава канал возглавила Эльмира Махмутова, которая до этого была директором по маркетингу. Я понимала, что в тот момент у канала было не очень много контента, который может взорвать эфир, поэтому акцент надо было делать на маркетинг. И если бы не кризис 2015 года, я не исключаю, что маркетинг бы вытащил канал СТС. В ноябре прошлого года я назначила генпродюсером холдинга Лику Бланк, которая к этому моменту доказала уже свою невероятную эффективность на канале «Домашний» и на запуске канала СТС Love, которого, кстати, не было, когда я приходила. Это тоже была очень трудная история: пробить решение через совет директоров, провести запуск нового канала, он должен был собрать аудиторию, которую СТС осознанно потерял, потому что до моего прихода происходило взросление аудитории канала СТС. И нам это удалось, без каннибализации каналом «СТС-Love» аудитории канала СТС — пересечение аудитории СТС с «СТС-Love» сегодня меньше, чем пересечение аудитории СТС с каналом «Че», а до этого с каналом «Перец». Оно минимально.

Сноб: Мы немножко отошли от вопроса — что-то не полетело?

Ну, конечно, много чего. Были сериалы, которые, на наш взгляд, должны были полететь, и прекрасно проходили тестирование — мы же не запускаем проекты без тестирований. В прошлом году было очень мало сериального продукта, и новой команде вынужденно пришлось сделать большое количество программ, потому что программы делаются гораздо быстрее. В целом надо признать, что у меня не было возможности заработать компетенцию продюсера за это время. Время и ситуация не дали. Но поражения учат нас больше, чем победы — теперь я это точно знаю.

Фото: Семен Кац

 

Сноб: Когда-то на канале СТС, сто лет назад, были попытки сделать что-то общественно-политическое. Потом все попытки были пресечены. У вас в некотором смысле был особый статус, карт-бланш, вы никогда не пробовали делать общественно-политическое?

Нет, никогда не пробовала. Я всегда была убеждена, что СТС надо оставаться развлекательным каналом; все исследования, которые мы проводили за эти годы, доказывают нам, что зритель приходит на канал СТС за развлечением. Я так понимаю, что многие программы, которые еще до меня закончились, были закрыты не по причине душения свободы, а потому что у них просто не было рейтингов. Их всегда вытесняли сериалы, романтические комедии, развлекательные шоу типа «Уральских пельменей», люди хотели смеяться, получать доброе, светлое и не погружаться в общественно-политические темы.

Сноб: Расскажите про ваши творческие планы.

У меня всегда были разные предложения о работе. И в момент, когда вышла первая публикация по поводу моего ухода, мне, конечно, поступило несколько предложений. Я одно вам скажу: я не буду торопиться, буду внимательно рассматривать эти предложения, внимательно думать о том, что я хотела бы делать дальше, буду подходить ко всему очень аккуратно.

Сноб: Говорят, вам заплатили за реструктуризацию и сделку со сменой акционеров приличные деньги.

Да, действительно, мой контракт за управление холдингом был выгодным для меня, но не сверхъестественным по отношению к рынку в целом и по отношению к выручке холдинга. Управление всегда должно стоить денег, иначе зачем им заниматься. Я благодарна акционерам за то, что, несмотря на все сложности, все обязательства по отношению ко мне и моей команде были ими выполнены. И, несмотря на то что стратегия и внешняя ситуация изменилась, они остались верны договоренностям, которые были в начале проекта. А что касается сделки и реструктуризации — это была отдельная большая работа, которая не была предусмотрена изначальным контрактом, и поэтому я получила за нее отдельное вознаграждение.

Был, значит, у женщины до всех этих гео-политических сдвигов налаженный бизнес при телевидении. Очень хорошо шли связи с западными торгашами всяких чипсов и сладенького в пакетиках, тем более, что впаривали это на детской юношеской аудитории. Семейное телевидение, так сказать. Западные культурные ценности в массы.

А тут, значит, решили в городе-государстве вершить мировую геополитику возле Донецка и Луганска с плавным переходом к демонстрации чисто культурных завоеваний в Пальмире. И сразу все наперекосяк… какое-то недопонимание… в культурных областях бизнеса.

16.06.2016 г. Концерт оркестра Мариинского театра под руководством Валерия Гергиева в Пальмире
Михаил Воскресенский / РИА Новости

07.05.2016 г. Концерт в Пальмире в подаче французской прессы: Отрицательных каментов мало, но они есть. Например, говоря о виолончелисте друге Путина, сразу упоминают про Панамские документы

И надо сказать, что в уже в самом начале 2016 года, вдруг обнаружилось… да буквально дословно! Сейчас под каждое произведение искусства нужно подстилать соломку! Во как! А не подстелешь соломку под произведением искусства, так ведь и никакого бизнеса!

Что характерно, уже тогда выяснилось, что для подстилания соломки надо непременно «применить стратегию»… Даже интересоваться не хочется, с кем это решили вести войну бизнесмены от столичной культуры?.. С Западом-то у них все тип-топ, они и в Третьяковке не против женские прокладки рекламировать.

09.02.2016 г. Зельфира Трегулова: Сейчас под каждое произведение искусства нужно подстилать соломку

Зельфира Трегулова

Сноб: Давайте начнем с вашей главной победы на  должности директора Третьяковской галереи — с Серова. Вы же такого ошеломляющего успеха не ожидали?

Не ожидала, честно. Я ожидала, что будет как на Левитане — две тысячи человек в день. А это был максимум в Третьяковской галерее.

Сноб: Почему Серов обошел Левитана?

Я думаю, что первая причина коренится в самом художнике. Левитан — пейзажист, Серов все-таки фигура гораздо более универсальная. То, что он будет успешным, мы ожидали. То, что будет настолько успешным с первых же дней, — нет.

Сноб: И теперь это уже нарицательное выражение — очередь на Серова.

И очередь на Серова, и сломанная дверь. На самом деле до 2 января у нас в день проходило по 4500 человек. А со 2 января начался уже гораздо более интенсивный поток. С 2-го по 9-е — праздники, людям нужно было куда-то ходить, и если ты набирал в интернете, куда пойти, то первым выскакивала выставка Серова. Несмотря на то что там было около трехсот произведений, она не утомляла, она смотрелась действительно на одном дыхании, и тот эффект, которого мы хотели добиться, — эффект «Ах!» при входе в зал — мне кажется, получился.

Сноб: Это называется wow-effect.

Да, это такая американская формула, я ненавижу слово wow, я все-таки предпочитаю русское «ах» или «о Боже мой». И при этом выставка была очень дружелюбная в отношении зрителей — я имею в виду саму экспозицию, завлекающую и позволяющую провести самые различные параллели, а конечно же, не стояние на морозе. Мы очень хорошо работали с прессой, пресса замечательно работала с нами: за 2015 год  упоминания нас выросли в восемь раз. Люди, по крайней мере, выучили, что такое Крымский Вал, потому что еще даже в течение моей первой рабочей недели ряд ваших коллег говорил: «А что, на Крымском Валу Третьяковская галерея? А там разве не ЦДХ?» Плюс ко всему после Нового года действительно девять дней выходных, а многие люди в этом году не уехали. Раньше они ездили в Турцию, в Египет. Кто-то уезжал в Европу, опять же, распродажи и шопинг в Милане, но курс евро таков, что уже не до распродаж за границей. И при этом мы все привыкли в эти праздничные дни как-то подпитываться новыми впечатлениями, заряжаться на остающиеся зимние месяцы, не менее сложную в наших климатических условиях весну, до того момента, когда выглянет солнышко. Серов, я думаю, был таким солнышком. И как раз самый пик посещаемости начался сразу после Нового года. Со 2 по 9 января мы уже принимали по шесть, а иногда и по семь тысяч человек в день.

14 сентября 2017 г. Фитнес в Третьяковской галерее: Директор Третьяковской галереи Зельфира Трегулова рассказывает о малоизвестных предложениях музея

Сноб: А можно применить стратегию, использованную вами с коллегами на выставке Серова, чтобы и дальше добиваться такого ошеломляющего успеха? Министерство культуры теперь ждет от вас постоянной «очереди на Серова».

Жизнь стала сложной во многих смыслах и планах, плохо с деньгами. Музеи становятся таким местом, куда люди приходят и где они могут остаться надолго, и это очень демократичное место. Билет для пенсионеров — 150 рублей, для студентов — 150 рублей, дети и подростки до 18 лет вообще проходят бесплатно, оставшиеся, наверное, треть или 25% платят полную цену. Примерно такое соотношение было на выставке Серова. Я думаю, что это общая тенденция, подтверждением чего является успех выставки Фриды Кало в Петербурге, в Шуваловском дворце.

Сноб: В истории с Серовым меня поразило, как ажиотаж превратился в художественный перформанс с появлением МЧС, полевой кухни, скорой помощи, то есть создалось полное ощущение какого-то совершенно постмодернистского измерения.

Ну, скорая помощь была вызвана определенными обстоятельствами.

Сноб: Людям в очереди было плохо?

Вообще когда происходит что-то, что предполагает огромное скопление народа, скорая помощь должна быть всегда. Я хорошо помню, что, когда я работала в музеях Кремля, там летом 2010 года умер японский турист. После этого скорая помощь дежурила на Соборной площади все летние душные месяцы. Когда Москва горела и было 36 градусов, то не то что японский турист терял сознание, дышать было нечем, ты не видел из окон нашего офиса Кремлевскую стену. Поэтому скорая — это абсолютно необходимая вещь, и мы сейчас делаем у себя медицинский кабинет, где будет постоянно дежурить медперсонал. Мы подготовили договор с одной из крупнейших московских больниц для того, чтобы у нас всегда был врач, который мог бы немедленно прийти на помощь человеку, которому станет плохо. А там в очереди действительно было очень много людей. А МЧС развернуло палатки с обогревом для того, чтобы люди, которые стоят в очереди, могли согреться.

Фото: Алексей Филиппов/РИА Новости

Сноб: Это вы их пригласили или они сами вызвались?

Они вызвались сами после того, как по всем каналам показали, что происходит у Третьяковской галереи. Потом Департамент транспорта Москвы еще дополнительно прислал автобусы. В результате возникла информация, что в эти автобусы загружали людей в провинции, в Подмосковье, и специально привозили, что это некая организованная акция, чтобы отвлечь народ от реальных проблем. А в действительности они подогнали автобусы, чтобы люди из очереди могли в них греться, потому что действительно был мороз, стояли по два часа и даже дольше. А больше публики пускать в залы было нельзя — там был абсолютный максимум. То же МЧС организовало раздачу бесплатного чая, потому что холодно, стоишь, чаек пьешь, тебе как-то комфортнее. Ну, а полевая кухня — это уже Российское военно-историческое общество подъехало.

Когда приехала полевая кухня, они были еще и костюмированные, в полушубках образца 1941 года, и то, что они готовили, тоже было по рецептам 1941 года. И каша, по всей видимости, была очень вкусной, запах от нее был замечательный. Каша с тушенкой, все как полагается. Тогда это уже стало действительно перформансом. Но это сыграло свою роль: люди в этой очереди расслабились, перестали просто стоять и ждать со злостью на морозе, они стали образовывать какие-то кружки, общаться. Мы ведь не могли запускать больше людей, но после снесенной двери что-то надо было делать.

Сноб: Я знаю людей из мира искусства, которые приезжали просто постоять в очереди, причем саму выставку Серова они уже видели к этому моменту, ходили на превью. То есть очередь зажила абсолютно своей, отдельной жизнью как развлечение.

Это действительно очень интересный феномен. Один из попечителей Третьяковской галереи, миллиардер Алексей Ананьев тоже пару раз приезжал, пытался, не позвонив, попасть на выставку Серова. Два раза постоял в очереди минут по 40, после чего сдался и позвонил.

Сноб: С охраной, да?

Нет, без. Есть люди, которые в такие очереди приходят без охраны.

Сноб: А почему Путин пришел только к закрытию выставки? Он тоже услышал про очередь?

Я думаю, что те, кто планировал визит, старались успеть до закрытия. А потом мы продлили работу выставки еще на неделю, потому что как раз в четверг была сломана дверь, и поток людей опять возрос. Я могу сказать, что президент был хорошо подготовлен к этому визиту, он знал очень многое о том, о чем мы писали в каталоге, какие-то детали биографии Серова, которые, в принципе, даже я, написавшая диплом о Серове, плохо помнила.

Сноб: Например?

Например, что мама возила Серова в Берлин и Мюнхен и водила по музеям, про то, что он не закончил Академию художеств. И про Веласкеса он высказался сам еще до того, как мы подошли к портрету Генриетты Гиршман, который, конечно, переложенные «Менины» Веласкеса.

Сноб: В прошлом году вы как куратор сделали в Манеже громкую выставку соцреализма, которая называлась «Романтический реализм». Ее восприняли очень неоднозначно, подчас в штыки. Как вы думаете почему?

Там стояли счетчики в течение месяца — посещаемость в среднем в день была выше, чем на выставке Серова. Если бы я делала эту выставку еще раз, я бы сделала ее точно так же. Там, наверное, была проблема с интерпретацией. Исполнять обязанности директора Третьяковской галереи, быть куратором выставки и еще заниматься интерпретацией я, наверное, просто не могла.

Фото: Владимир Вяткин/РИА Новости

Сноб: А что с интерпретацией произошло не так?

Там двойная история. Те, кому я рассказывала, о чем этот проект (журналисты, в первую очередь), воспринимали его так, как я хотела бы, чтобы его воспринимали. Те, кто опирался в основном на тексты, которые там были, не поняли выставку. Кстати, вы, наверное, помните, что в середине 90-х и мы показывали в Пушкинском музее одновременно это же искусство и искусство Третьего рейха. И никто не обвинял музей…

Сноб: Сейчас представить себе все это сложно. Кто сейчас на голубом глазу решится показывать искусство Третьего рейха в России?

Никто не обвинял Пушкинский музей тогда.

Сноб: Получается, это проблема времени. Время изменилось навсегда.

Я организовывала выставки в начале 2000-х, это был проект «Коммунизм: фабрика мечты», который мы делали с Борисом Гройсом, и относительно недавний проект, 2011 года, «Социалистические реализмы» в Palazzo delle Esposizione, за который я, кстати, получила Орден звезды Итальянской Республики. И меньше чем за два месяца там прошло 100 тысяч человек. При этом это был Рим, в котором есть на что посмотреть помимо выставки социалистического реализма из России. Может быть, действительно, сегодня надо было очень точно артикулировать, про что это.

Сноб: А про что это было все-таки?

Я думаю, что это и анализ, и попытка предупредить. И при этом, даже когда я водила по этой выставке всевозможных высокопоставленных гостей, очень многие, стоя перед полотнами, начинали иронизировать или даже просто смеяться, потому что невозможно было отреагировать иным образом, например, на картину Ефанова «Сталин, Ворошилов и Молотов у постели больного Горького».

Сноб: Вы сами говорите, что «Коммунизм: фабрика мечты» — это начало нулевых, Германия, а выставка «Социалистические реализмы» была все-таки в Италии. Просто из того, что вы говорите, возникает совершенно очевидный ответ, что в России сейчас не время и не место, чтобы анализировать художественные и пропагандистские инструменты тоталитаризма. Их считывают дословно. Люди вновь не могут абстрагироваться. Даже в России 20 лет назад было возможно показать искусство Третьего рейха, что вообще невозможно сейчас.

И Америка тогда дала нам это искусство из фондов Пентагона. Вы знаете, что все значимое искусство Третьего рейха хранится в фондах Пентагона? Представьте себе, фашистское искусство с портретами Гитлера, хранящееся в фондах Пентагона, было показано в Пушкинском музее…

Сейчас мы делаем очень важный проект, который будет открыт с 24 марта по 13 июня, — выставку советского классика, а потом затворника Гелия Коржева. Он совсем иначе дешифрует то искусство, которое принято было считать официальным советским. Там совсем нет официальной идеологии. Есть некое искреннее ощущение, которое возникло в эпоху оттепели. И я это время все-таки помню. Моя семья очень сильно пострадала от сталинских репрессий, и мои родители рассказали мне, что действительно происходило в сталинскую эпоху, когда мне было всего 7 лет, когда я пришла из школы с историей про Павлика Морозова. Поскольку мой дед был посажен на 20 лет в ГУЛАГ как кулак, мама сочла необходимым мне все рассказать сразу, чтобы я понимала, что мой дед — не враг народа, а достойный и очень благородный человек. Когда я готовила выставки Попкова, Салахова, Коржева, меня поразило возникшее в эпоху оттепели глубочайшее переформатирование сознания человека и сознания художника, и возвращение ко всему тому, что всегда было сутью искусства, к осознанию человеком своего права на особое высказывание, индивидуальности, которая противостоит коллективному сознанию тоталитарной эпохи. Сегодня неожиданно оказывается, что «генералы» позднесоветского искусства Салахов, Коржев, Попков, которых в какой-то момент просто выкинули из истории искусства, были гораздо ближе к тому, что происходило в Европе, чем нам казалось. И в особенности у Коржева очевидны аналогии с Люсьеном Фройдом или Френсисом Бэконом. Выставка Коржева, экспозицию которой строит вместе с сыном Кириллом Евгений Асс, будет очень жестким, очень динамичным разговором.

Фото: Алексей Филиппов/РИА Новости

Сноб: А почему мы фактически не знаем этого художника?

Во-первых, сейчас произошло изменение фокуса зрения. В свое время было задвинуто все, что считалось официальным искусством, скопом. А с другой стороны, это его сознательное затворничество и, наверное, очень сложный характер. С момента перестройки Коржев не продал ни одной вещи ни в одно государственное музейное собрание страны. Он не хотел иметь ничего общего…

Сноб: …с этим государством?

С этим государством. И даже когда мы делали выставку соцреализма для Италии, я не смогла к нему попасть. В случае с Коржевым мы все как помешанные работаем над этим проектом, для того чтобы вернуть и стране, и миру художника исключительного масштаба. Конечно, нам придется поставить предупреждение — 16+ или даже 18+.

Сноб: Действительно не будут пускать тех, кому нет 16–18+?

Будут, просто это предупреждение, чтобы родители потом не жаловались.

Сноб: Невозможно не заметить, что сегодня отношение и к актуальному современному искусству изменилось: оно воспринимается сейчас значительно острее, болезненнее. Как это сказывается на экспонировании и вообще на ваших выставочных планах?

Сейчас все стараются быть более осторожными для того, чтобы что-то, что ты показываешь, не стало поводом для человека душевно неуравновешенного сделать нечто, что нанесло бы какой-то непоправимый вред.

Сноб: Как это возможно?

Надо стараться предугадать, нужно подстилать соломку под каждое произведение искусства. Трудно представить себе степень неконтролируемости сознания, которая сегодня проявляется на каждом шагу. Это очень пугает, правда.

Сноб: Как вы относитесь к судьбе художника Павленского?

Мне кажется, что это вне сферы того, что можно называть искусством. Это мое убеждение, и я могу показаться ретроградом. Повторяю, это мое глубокое убеждение, и я готова о нем заявить, предвосхищая обвинения в том, что я недостаточно прогрессивна. Но я не вижу в этом художественной составляющей. Это акция другого рода. Я свято верю в волшебную силу искусства, выставка Серова, извините, это доказывает.

Вот ведь непруха какая выяснилась… Раньше можно было показать без проблем «искусство Третьего рейха», а нынче-то никак! Хоть соломку подстилай, хоть стратегии используй… Интересно, а почему это?

Ну, конечно же, во всех грехах мы с вами виноваты! Это же мы мешаем столичным новаторам в искусстве вовсю пользоваться его «волшебной силой»…

Хочется напомнить, что никто из столичных деятелей изобразотельных искусств, мечтающих устроить выставку творцов Третьего рейха, не сподобился пару раз перечитать роман Зигфрида Ленца «Урок немецкого». А у нас как раз вебинары в то же время проходили по произведению, где рассказывается о судьбе художника-реалиста с мировым именем, которому нацисты запретили писать картины, а местные шпики вовсю за ним шпионили, подглядывая, не пишет ли он картины тайком на самые простые бытовые темы.

Зи́гфрид Ленц (нем. Siegfried Lenz; 17 марта 1926, Элк — 7 октября 2014, Гамбург) — немецкий писатель, новеллист, драматург.

Зигфрид Ленц родился в семье таможенного чиновника. Ленц был одним из самых знаменитых современных авторов романов и рассказов немецкой литературы после Второй мировой войны. Одним из его основных сочинений является роман «Deutschstunde» («Урок немецкого») опубликованный в 1968 году. В нём Ленц — как и другие авторы (среди которых Генрих Бёлль и Гюнтер Грасс) — критически разбирает вопрос о Германии под властью Гитлера и во время Второй мировой войны.

В марте 2009 года Ленц был удостоен премии имени Льва Копелева, с которым его связывала многолетняя дружба.   Зигфрид Ленц «Урок немецкого»

Интересно, а как бы отнеслись к замечательным задумкам Зельфиры Трегуловой Лев Копелев и Зигмунд Ленц? Ведь явно она не собиралась популяризировать творчество тех художников, которым при Гитлере либо вообще писать запрещали, либо… вообще того. Чего их популяризировать, если при фюрере ничего создать из масштабного не сподобились?..

А при этом, насколько вы заметили, вебинары по Зигфриду Ленцу проводила у нас И.А. Дедюхова, которой вообще объвили не просто запрет на профессии (все пять штук ее профессий), но и сломали зарплатную карточку… сразу получив острый кризис в офшорах Кипра.

Это «прекрасные мгновения» у нас как-то не отмечаются. Давно замечено, что говорилки из города государства практически поголовно не умеют читать, смысла сказанного в целом не понимают… так какая, в принципе, разница, кто и что сказал.

Но все знают (или уже догадываются), что если настоящему писателю запретить писать как раз по причине высокой тепени «пророчества» всего им сказанного, да еще вдобавок жрать запретив на уровне концлагерей времен расцвета фашистского искусства, то… блин много выйдет за рамки этого самого искусства и начнет прописываться в реальности.

И это отнюдь не «биеннале», демонстрирующие Западу отсталость и развращенность догнивающей нации, не флешмобы и акции, вроде приколоченных яиц Павленского на Красной площади. Это уже нечто гораздо серьезнее!

Но интересно, что никаких серьезных предзнаменований в городе-государстве не увидели даже с началом публикации Панамских документов (см. цикл На Панаму). Началось опять это-самое… Ну, что еще можно ожидать от столичных гуманитариев, вдруг обнаруживших, что кормежка может оскудеть?.. И при этом их нисколько не трогало, что кормежку они получают почти что в команде при концлагерном крематории…

25.05.2016 г. Лишние гуманитарии

Гуманитарная интеллигенция в России оплакивает свое поражение. Не будем сейчас спорить о терминах (что есть интеллигент, что есть гуманитарий и что есть поражение) — кто в теме, видят это примерно одинаково.

Еще меньше смысла в том, чтобы обсуждать, выходить ли по этому поводу на пикеты протеста и не пора ли валить хоть в сибирскую тайгу, хоть под парижские мосты, хоть в тайский дауншифтинг, если рента есть — такие решения принимаются индивидуально или на семейном совете.

А вот проблемы у нас как у класса или сословия общие. О ситуации в стране тоже не будем, скажу только pro domo mea. Оказалось, к примеру, что в стране стремительно сокращается журналистика. Есть массовая агитация и пропаганда, есть резервации для фриков, а вот проведи качественное независимое журналистское расследование — и ты почти наверняка останешься без работы. Причем не только ты:

глобальный рынок русскоязычных СМИ перенасыщен высококлассными специалистами в поисках вакансий.

Точно так же сокращается пространство для гуманитарных наук — прежде всего, связанных с историей. Проще всего это увидеть на примере денег: зарплаты в государственных институтах сильно просели даже в рублях, «Династия» оказалась иностранным агентом и самораспустилась, гуманитарный РГНФ слит с РФФИ, а по сути, ликвидирован.

Далее: архивное дело переподчинено напрямую президенту, в библиотеках и вузах меняется руководство, диссертация по истории вызывает шквал обвинений в экстремизме и т.д. Уже понятно: это не случайные флуктуации, а ясно выраженный тренд. Стране, встающей с колен, нужна память о славных деяниях предков, а вовсе не независимый анализ произошедших, а особенно — происходящих событий.

Техническая интеллигенция, представители точных и естественных наук могут пока расслабиться: ракеты должны летать и танки стрелять, а средствами агитации и пропаганды этого от них не добьешься.

Отставание в технической сфере от Запада очевидно, так что им дадут пожить спокойно. А вот тот тезис, что любая наука и техника эффективно развиваются лишь в обществе, ориентированном на прогресс, а не на былую имперскую славу и родоплеменную архаику, пока не кажется власти очевидным.

Средний предпринимательский класс, который поддерживал те или иные гуманитарные проекты, тоже, по сути, схлопывается и «оптимизирует расходы». Не до свободных ныне искусств. Так что мы, гуманитарии, на данный момент по определению лишние люди в своей стране. Впрочем, и в других странах нас, русскоязычных, уже слишком много, и вакансий там слишком мало, чтобы можно было на что-то всерьез рассчитывать. Плюс у многих из нас есть привычка не просто зарабатывать на хлеб с маслом (способы остались), но и какое-то ощущение личной причастности к судьбам Родины — может быть, очень наивное, но привычное.

А ведь мы очень наглядно увидели, что у нас как у граждан не осталось совершенно никаких механизмов влияния на политическую жизнь страны.

В этих условиях смешно даже спорить о том, за кого именно голосовать осенью и голосовать ли вообще. По-видимому, любое (не)участие в электоральных процедурах сегодня скорее очищает совесть (не)участвующих, чем влияет на состав парламента, и потому тоже строго индивидуально…

И в то же время для нового Большого террора нет ни безграничных людских ресурсов, ни фанатиков идеи, ни даже самой идеи, внятной и привлекательной для миллионов, какая была в двадцатые-тридцатые. А главное, обладатели особняков в Лондоне, счетов в Панаме или хотя бы новейших айфонов усвоили: кто начинает Большой террор, тот сам не доживает до его конца.

Нынешний авторитаризм отличается от сталинского примерно так же, как современная крылатая ракета от легендарной «Катюши» сорок первого.

Сегодняшний вариант достаточно дорог и технологичен, бьет прицельно, а не по площадям, а главное, не «из сотен тысяч батарей», а лишь из нескольких пусковых строго на день рождения национального лидера ради впечатляющей телекартинки.

Так что сказать теперь «нам все равно ничего не дадут сделать» или «от нас ничего не зависит» значило бы солгать. Вот эта выученная беспомощность, эта мазохистская готовность принять очередное временное положение вещей как неизменное (а сколько уже «неизменного» видели мы за последние лет сорок?) и есть, пожалуй, главная точка приложения наших усилий здесь и сейчас. А что конкретно мы можем?

Есть одно дело, которое всегда будет востребовано, которое практически невозможно запретить и которым можно заниматься почти в любых условиях (даже в камерах Лубянки в 37-м получалось), — это образование и просвещение. При любом ходе событий будут дети школьного возраста и любопытные взрослые, так что спрос в значительной мере платежеспособен. А если уж рассуждать о судьбах Родины, то ее основная проблема не столько в фамилиях людей, стоящих у власти, сколько в готовности подданных поддаваться на примитивные манипуляции, принимать пропаганду за истину и искать слишком простые ответы на сложные вопросы.

Гуманитарное знание в конечном счете учит человека эффективно и независимо общаться с другими людьми и существовать в обществе, недаром эти науки называли в СССР «общественными».

И чем больше людей обладает навыками критического текстового мышления, тем меньше шансов, что любое развитие событий в стране приведет только к новой диктатуре.

Причем я сейчас говорю не о школе и не о вузах, их проблемы достойны отдельного разговора, им, судя по всему, предстоит волна «оптимизаций», а заодно — ударная идеологизация и архаизация, особенно в гуманитарной сфере. Школа, в том числе и высшая, — это, пожалуй, самая громоздкая и неповоротливая из всех массовых структур, и она, наверное, должна быть такой, в этом залог ее выживания даже в крайне неблагоприятное время.

Но одновременно это означает, что

в наше время сетевых технологий и ухода от посредников школа не может оставаться единственным «поставщиком образовательных услуг».

Когда-то у нас были громоздкие таксопарки — сегодня есть Uber и «Яндекс.Такси», место для встречи тех, кому надо ехать, и тех, кто возит. Нет, речь не идет о досточтимом ремесле репетиторов — они готовят к экзамену, который надо сдать и забыть, не более того. Скорее, о лекциях и курсах, частных и публичных, в том числе в интернете, которые дают знания и умения, помимо стандартных программ, по желанию самих учеников. В самом деле, обязательно ли идти на некие курсы с фиксированным расписанием, чтобы учить иностранный язык, когда в скайпе ты легко найдешь носителей этого языка, готовых давать уроки? И это только один пример.

За последние год-полтора я сам прочитал несколько подобных курсов в интернете, например «Библия между атеизмом и фундаментализмом» для взрослых и «Прагматика текста» для подростков (навыки того самого текстового мышления, которого им сегодня так не хватает). Завел в фейсбуке группу, где обсуждаю идеи со своими потенциальными учениками…

Это начиналось, по сути, как своего рода дауншифтинг, как уход в «поколение дворников и сторожей», и вдруг я понял, как же мне это нравится. Во-первых, я могу читать такие курсы, которые вряд ли бы предложил мне прочесть некий университет. Сейчас, к примеру, читаю курс по основам современной лингвистики в ее связи с поэтикой, психологией и культурологией, я назвал его «Язык — мышление — общество». А во-вторых, когда вижу глаза умных и любопытных ребят, которым интересно, как устроен мир текста и как можно с ним работать, я понимаю, что у моей страны есть будущее и оно отчасти зависит от меня.

Ведь мне очень не хватает этого ощущения.

Сразу сопли о каком-то «большом терроре»… поскольку все оказались замешнными в офшорных транзакциях…

А в этот момент все читают про Панамское досье! И всем здорово не соплей столичных гуманитариев, которые огромную страну на несколько поколений вперед обворовали… И такое впечатление, между прочим, что в этих фашистских офшорах они сами себя за яйца навсегда приколотили, как некогда «художник» Павленский.

«Панамские досье»: что нужно знать о расследовании

Документы панамского регистратора офшоров пролили свет на схемы сокрытия доходов главами государств и знаменитостями. DW собрала самые важные факты о расследовании.

Сергей Ролдугин, Владимир Путин и Дмитрий Медведев

«Крупнейшая утечка информации, с которой когда-либо работали журналисты» — так немецкая газета Süddeutsche Zeitung охарактеризовала «панамские досье» (Panama Papers), которые поступили в ее распоряжение больше года назад. Эти данные легли в основу масштабного журналистского расследования об офшорных компаниях, позволяющих главам государств, бизнесменам и мировым знаменитостям зарабатывать десятки миллиардов долларов на сомнительных сделках. Вечером в воскресенье, 3 апреля, крупнейшие мировые СМИ опубликовали его результаты, вызвавшие огромный резонанс. DW собрала все, что нужно знать о расследовании, связанном с «панамскими досье».

Что такое «панамские досье»

В руках журналистов оказались внутренние архивные документы панамской юридической фирмы Mossack Fonseca, занимающейся регистрацией офшорных компаний. Речь идет в общей сложности о 2,6 терабайта данных, или 11,5 миллиона документов, включая электронные письма, файлы pdf, фотографии и выдержки из внутренней базы данных Mossack Fonseca. Они охватывают работу компании с 1970-х годов и до весны 2016 года.

Анализом документов Mossack Fonseca занимались 400 журналистов из 80 стран

Эти данные газете Süddeutsche Zeitung передал неизвестный, который, как утверждает издание, «не хотел взамен ни финансового вознаграждения, ни чего-то еще, кроме некоторых мер безопасности». Полученную от источника информацию газета передала в Международный консорциум журналистов-расследователей (ICIJ). На протяжении года ее анализом занимались около 400 журналистов из более 100 СМИ в 80 странах мира, а также Центр по изучению коррупции и организованной преступности (OCCRP).

Что известно о Mossack Fonseca

Желающие открыть офшорную компанию в Панаме или другой налоговой гавани должны обращаться к услугам фирм-регистраторов, таких как основанная в 1977 году Mossack Fonseca. Главный офис компании находится в Панаме. При этом согласно ее сайту, Mossack Fonseca имеет разветвленную сеть офисов во многих странах, включая Британские Виргинские острова, Швейцарию, Великобританию и Нидерланды.

 

Mossack Fonseca — одна из крупнейших в мире фирм-регистраторов офшоров

Основатели компании — выходец из Германии Юрген Моссак (Jürgen Mossack), чей отец, по данным ICIJ, во время Второй мировой войны служил в СС и впоследствии эмигрировал в Панаму, и писатель Рамон Фонсека, до недавнего времени работавший советником панамского президента.

По данным газеты The Guardian, Mossack Fonseca находится на четвертом месте среди крупнейших в мире фирм, занимающихся регистрацией и сопровождением офшорных компаний. В попавших к журналистам документах фирмы упоминается более 214 тысяч офшорных компаний из более чем 200 стран. Согласно результатам расследования, около 500 банков и их дочерних компаний, включая британский HSBC и швейцарский UBS, зарегистрировали через Mossack Fonseca более 15 тысяч офшорных компаний, которые использовались для сокрытия средств их клиентов.

Что стало известно из «панамских досье»

В числе таких клиентов, в частности, оказались люди из ближайшего окружения российского президента Владимира Путина, следует из бумаг Mossack Fonseca. В результате сложных финансовых операций на счетах принадлежащих им фирм-пустышек оседали сотни миллионов долларов. Как отмечают авторы расследования, большинство офшорных сделок легальны, если открытые в налоговых гаванях фирмы используются в соответствии с законом. Однако из документов панамской компании следует, что банки, юридические фирмы и другие игроки рынка нередко пренебрегали требованием законодательства проверять, не вовлечены ли их клиенты в криминальные схемы.

Одна из схем, описанных авторами расследования, выглядела так. 10 февраля 2011 года неизвестная компания Sandalwood Continental с Британских Виргинских островов одолжила 200 миллионов долларов такой же таинственной кипрской фирме Horwich Trading Ltd. На следующий день Sandalwood передала права на взимание этого долга, включая проценты, некой фирме Ove Financial Corp., также зарегистрированной на Британских Виргинских островах, получив за это символический один доллар США.

В свою очередь Ove Financial Corp. в тот же день продала эти права компании International Media Overseas, которая также заплатила за это один доллар США. «За 24 часа долг на бумаге прошел через три страны, два банка и четыре компании, в результате чего деньги стало практически невозможно отследить», — говорится в расследовании, опубликованном на сайте ICIJ.

Таинственные компании, как выяснили журналисты, оказались связаны с близкими к Путину людьми. Так, фирмой Sandalwood управлял банк «Россия» Юрия Ковальчука, которого часто называют личным банкиром Путина, а компания International Media Overseas, согласно итогам расследования, принадлежит известному виолончелисту Сергею Ролдугину, который называл себя другом российского президента.

Кто еще упоминается в «Панамских досье»

Описанная сделка — одна из нескольких десятков аналогичных транзакций на общую сумму не менее 2 миллиардов долларов, которые связаны с близкими к Путину людьми или компаниями, следует из «панамских досье». Часть денег, оседавших на счетах офшорных фирм, контролируемых «людьми Путина», как утверждают авторы расследования, тратилась на личные нужды чиновников.

Так, в 2010 и 2011 году Sandalwood одолжила 11,3 миллиона долларов офшорной компании Ozon, которая владеет элитным лыжным курортом «Игора» в Ленинградской области, пишет участвовавшая в расследовании The Guardian. А в 2013 году этот курорт якобы стал местом празднования свадьбы Екатерины Тихоновой, которую агентство Reuters в декабре назвало младшей дочерью Владимира Путина.

Впрочем, лично Путин, судя по всему, никакими офшорными активами не владеет. По крайней мере в документах Mossack Fonseca никаких указаний на это нет. При этом «Панамские досье» проливают свет на офшорные активы 12 бывших и нынешних мировых лидеров или членов их семей. Среди них — украинский президент Петр Порошенко, председатель КНР Си Цзиньпин, президент Азербайджана Ильхам Алиев и исландский премьер Сигмундур Давид Гуннлёйгссон. В документах фигурируют имена в общей сложности 140 политиков и мировых знаменитостей. Как выяснилось, к офшорными схемам также прибегали аргентинский футболист Лионель Месси и актер Джеки Чан, которому принадлежит не менее шести компаний под управлением Mossack Fonseca.

И тут один потрясающий штришок из области «культурного» восприятия действительности нашими деятелями искусств от все и вся прожравшего города-государства… Публикаци документов об участии этой паразитарной просойки в ограблении страны и народа… эти аморальные уроды поначалу сочли «преступлением»!

Как же так? Ведь им обещали!

[ИА «РБК», 04.04.2016, «В Mossack Fonseca назвали «преступлением» утечку документов об офшорах»: Утечка и публикация документов об офшорах и сделках клиентов панамской юридической конторы Mossack Fonseca является «преступлением». Об этом заявил один из ее основателей Рамон Фонсека.
«Это преступление, уголовное преступление. Конфиденциальность является фундаментальным правом человека, которое все больше и больше размывается в современном мире», — заявил он (цитата по Sky News).
Фонсека подчеркнул, что «каждый человек имеет право на неприкосновенность частной жизни, будь он король или нищий». Он также высказал мнение, что публикация данных является «нападением на Панаму». […] Основатель Mossack Fonseca отметил, что у компании пока нет предположений, кто именно допустил утечку, которую он охарактеризовал как «ограниченный взлом». — Врезка К.ру]

Они действительно считали все поголовно, что все опять сделают вид, все опять вернется на круги своя. Надо лишь подождать, пока «все утихнет». Ну, как все утихало в концлагерях после каждой «акции».

У панамской Mossack Fonseca & Co. возникли неприятности в Лас-Вегасе.

В окружной суд города был направлен иск, где говорилось, что эта юридическая фирма учредила в штате Невада 123 компании, с помощью которых один из приятелей бывшего президента Аргентины похитил миллионы долларов, выделенных под госконтракты. К Mossack Fonseca от суда поступило требование предоставить подробности всех трансакций с участием этих невадских компаний.

Логотип фирмы Mossack Fonseca & Co.

Но в Mossack Fonseca информацией делиться не хотели. Для юридической фирмы, основной профиль которой — открывать максимально обезличенные, неприметные для стороннего взгляда офшорные компании для клиентов со всего света конфиденциальность — главное.

Последовала попытка опротестовать судебное требование на том основании, что оказывающая подобные услуги в Лас-Вегасе компания M.F. Corporate Services (Nevada) Limited якобы не входит в структуру Mossack Fonseca.

Живущий в Панаме соучредитель фирмы Юрген Моссак заявил под присягой, что «M.F. Nevada и Mossack Fonseca не находятся в структурной зависимости друг от друга, и Mossack Fonseca не имеет влияния на внутрикорпоративную ситуацию или на повседневную деятельность M.F. Nevada».

Однако тайные материалы, попавшие в распоряжение Международного консорциума журналистских расследований (ICIJ), немецкой газеты Süddeutsche Zeitung и более сотни партнерских СМИ, заставляют глубоко усомниться в правдивости этого утверждения.

Согласно этим сведениям, Mossack Fonseca на 100 процентов владела компанией из Невады и втайне попыталась удалить потенциально компрометирующую ее информацию из телефонов и компьютеров, чтобы данные о клиентах не попали в руки работников американской юстиции.

К примеру, одно из электронных писем в 2014 году предписывает, чтобы любая связь между серверами головного офиса в Панаме и компьютерами в невадском подразделении была «невидима для следователей». В других письмах сообщается, что «айтишники» из панамской штаб-квартиры удаленно «пытались стереть записи системного журнала регистрации в офисе в Неваде» и планировали запустить «сеанс удаленного доступа, чтобы ликвидировать следы прямой связи с центральными компьютерами в Панаме».

Более того, из документов ясно, что сотрудники фирмы специально приезжали из Панамы в Лас-Вегас и вывезли из США «чувствительные» бумажные документы. «Когда Андрес был в Неваде, он все «подчистил» и забрал все документы с собой в Панаму», — говорится в электронном письме от 24 сентября 2014 года.

При этом, комментируя ситуацию для ICIJ, в Mossack Fonseca «категорически» отвергли возможность сокрытия или уничтожения документов, которые могли быть использованы в текущем расследовании или судебном разбирательстве.

 

Те 11 миллионов документов, что удалось получить ICIJ — электронные письма, сведения о банковских счетах и клиентские данные, — дают представление о «внутренней кухне» фирмы Mossack Fonseca за почти 40 лет — с 1977 года по декабрь 2015-го. Из них можно узнать об офшорных активах частных лиц и компаний более чем из 200 юрисдикций.

В документах раз за разом всплывают примеры сомнительных с точки зрения этики и откровенно незаконных деяний. При этом фирма, судя по всему, с удовольствием играла роль хранителя секретов клиентов, пусть те и оказывались мошенниками, членами мафии, коррупционерами-политиками и крупными неплательщиками налогов.

Также из документов следует, что бизнес у фирмы шел очень неплохо.

Считается, что Mossack Fonseca входит в пятерку крупнейших в мире фирм, где продажа «услуг офшорной защиты» поставлена на поток. Более 500 человек трудятся в четырех с лишним десятках офисов по всему миру, включая три представительства в Швейцарии и восемь в Китае. На вопросы в связи с полученными ICIJ данными в Mossack Fonseca ответили, что «за плечами фирмы 40 лет безупречной работы… Против Mossack Fonseca никогда не выдвигались подозрения или официальные обвинения в противоправной деятельности».

Со слов официального представителя фирмы Карлоса Соуза, она «лишь помогала клиентам открывать компании».

При этом, как утверждает тот же Соуза, речи не идет об «установлении с учреждаемыми структурами каких-либо деловых отношений или о руководстве ими в том или ином виде».

 

История Mossack Fonseca берет начало в 1986 году, когда в Панаме Рамон Фонсека (Ramón Fonseca) объединил свою крохотную юридическую контору (в ней был лишь один секретарь) с другой местной фирмой во главе с Юргеном Моссаком (Jürgen Mossack), панамцем немецкого происхождения.

«Вместе, — как позднее задумчиво рассуждал г-н Фонсека в беседе с журналистом, — мы тогда создали монстра».

Оба руководителя новообразованной фирмы могли похвастаться международным образованием и опытом работы в сферах, где много денег, власти и секретов.

Фонсека родился в Панаме в 1952 году. Он изучал право и политические науки в Панамском университете и Лондонской школе экономики. В молодые годы, как затем вспоминал Фонсека, он мечтал служить человечеству — поначалу страстно хотел стать священником, а позднее работал пять лет в представительстве ООН в Женеве.

«Но мир я не спас, да и вообще мало что изменил, — признавался он в телеинтервью в 2008 году. — Тогда я решил — а к тому моменту я уже немного повзрослел — посвятить себя своей профессии, жениться, завести семью, вести более размеренную жизнь. Когда становишься старше, материальная сторона начинает интересовать тебя чуть больше».

Mossack Fonseca

Юрген Моссак

Юрген Моссак родился в Германии в 1948 году. По словам его партнера по юридической практике, он переехал в Панаму вместе с родителями в начале 60-х годов.

Согласно материалам американской разведки, с которыми ознакомились журналисты ICIJ, в нацистской Германии отец Моссака состоял в рядах СС.

Также указано, что после Второй мировой войны Моссак-старший предложил свои услуги американскому правительству: «он собирался вступить в тайную организацию, состоящую из бывших нацистов, ставших коммунистами, или из убежденных нацистов, которые выдавали себя за коммунистов». Записавший это офицер разведки добавляет, что предложение шпионить в интересах США могло быть просто «ловкой попыткой выкрутиться из неудобной ситуации, связанной с его прошлым».

Но в конечном итоге, по архивным данным разведки, отец Моссака оказался в Панаме, где вновь предложил себя (на этот раз ЦРУ) в качестве разведчика, готового следить за коммунистами на соседней Кубе.

Его сын Юрген получил диплом юриста в Панаме в 1973 году. Некоторое время работал по специальности в Лондоне, однако затем вернулся в Панаму, чтобы открыть собственную фирму, которая позднее станет частью Mossack Fonseca & Co.

Сегодня оба управляющих партнера — члены высшего круга панамского общества.

Фонсека известен в стране не только как юрист, но и как титулованный литератор-романист. На персональном веб-сайте, посвященном его литературному творчеству, его политический триллер «Мистер Политика» (Mister Politicus) преподносится как произведение, «где ярко описываются хитроумные методы, с помощью которых беспринципные чиновники достигают власти и реализуют свои грязные корыстные цели».

Мир политики Фонсеке хорошо знаком благодаря тому, что до недавнего времени он был консультантом президента Панамы Хуана Карлоса Варелы.

В начале марта Фонсека объявил, что временно слагает с себя обязанности советника в связи с подозрениями, что отделение Mossack Fonseca в Бразилии причастно к набирающему обороты скандалу с подкупом и отмыванием денег, в центре которого оказалась местная нефтяная госкомпания. По его словам, он принял это решение «для защиты своего честного имени, а также репутации своей фирмы и своей страны». В интервью на телевидении Фонсека отверг любое нарушение закона, сопроводив это сравнением, к которому его фирма прибегала и раньше: мол, если офшорную компанию используют для неблаговидных целей, то зарегистрировавшая ее фирма не более виновна, чем автомобильная марка, чью машину использовали грабители.

Что касается Моссака, то он состоит в престижном обществе Club Union, где в 2008 году прошел творческий дебют его дочери Николь. Кроме того, с 2009 по 2014 год он был среди участников Conarex — Национального совета по иностранным делам при МИДе Панамы.

В собственности Моссака, по информации, переданной ICIJ, находится плантация тиковых деревьев и другие недвижимые активы, а также вертолет представительского класса, яхта под названием Rex Maris и коллекция золотых монет.

 

Несмотря на сомнительную репутацию некоторых своих клиентов, Mossack Fonseca довольно успешно удается оставаться в тени. В 2012 году журнал Economist в статье об офшорных посредниках назвал ее «неболтливая Mossack Fonseca».

В июле того же 2012 года, согласно документам, фирма воспользовалась услугами компании Mercatrade S.A., занимающейся «управлением репутационными рисками в интернете».

По условиям договора Mercatrade S.A. должна «очистить» имидж фирмы Mossack Fonseca, удалив из Сети отрицательные записи, содержащие 12 ключевых слов на английском и испанском: lavado de dinero (отмывание денег), lavado de activos (отмывание активов), evasión fiscal (уклонение от уплаты налогов), fraude fiscal (налоговые махинации), delito (преступление), trafico de armas (незаконная торговля оружием), money laundering (отмывание денег), tax evasion (уклонение от уплаты налогов), tax fraud (налоговые махинации), dirty money («грязные» деньги), scandal, escándalo (скандал).

С тех пор Mossack Fonseca также пользуется услугами одного из самых влиятельных в мире агентств по связям с общественностью — Burson-Marsteller, которое специализируется на представлении клиентов с неоднозначной репутацией, в том числе диктаторов из Аргентины, Индонезии и Румынии. Это PR-агентство отстаивало имидж химической компании Union Carbide после взрыва на заводе в индийском Бхопале.

Несмотря на все усилия по поддержанию имиджа, деятельность компании Mossack Fonseca становится объектом пристального внимания властей.

Источник

Никого, кстати, особо даже не колыхало, что все наши деятели искусств ггорода-ггосударства вместе со своими патронами оказались не просто в фашстском офшоре, но вдобавок там, где управляли имущество настоящих террористов, объявленных таковыми в США  по доказанным в суде фактам.

И вот после этого подобное будет заикаться о «борьбе с терроризмом-экстремизмом» и ломать дебетовую карточку о Дедюховой?.. А ведь это еще самолетик с кокаином от «борца с фашизмом» Патрушевым и Аргентины не прилетел!

Считается, что Фонсека родился в Панаме в 1952 году. Показания о родителях разнятся до такой степени, что непонятно, были ли вообще у нашего героя родители. Сам о себе он рассказывает следующее: учился в Панамском Университете на факультете права и политологии. Хороший, кстати, у этого учебного заведения лозунг: «Вперед, к свету!». Закончил или нет — неясно. Продолжил в юдоли всех лидеров Содружества Наций — London School of Economics.

Сначала хотел быть священнослужителем в родной Панаме, но как-то не сложилось. А сложилось поработать 5 лет чиновником по особым поручениям в женевском офисе ООН. «Вот это поворот».

Минимум в двух источниках говорится, что Фонсека вместе с партнером организовал компанию в 1977 году. При этом на его официальном сайте 1977-й — первый год работы в ООН. А эпоха Mossack Fonseca начинается в 1986 году.

Наш герой был:

— членом Transparency International (на минуточку) с 2004 по 2007 год,

— лидером примерно 10 благотворительных обществ на территории Латинской Америки,

— до марта 2016 года являлся советником президента Панамской Республики,

— действительным членом PEN Club.

Дело в том, что он еще и писатель: среди произведений нашего героя есть политический триллер о коррупции в высших эшелонах власти Mister Politicus. Вот с такой иллюстрацией на обложке:

 

Талантливый человек талантлив во всем.

Перейдем теперь к Юргену Моссаку.

Партнер несостоявшегося падре родился в Германии в 1948 году. Одно из открытий панамского слива — информация об отце достопочтенного панамского юриста. Оказывается, он служил в Waffen-SS. Ой.

Считается, что в результате послевоенной неразберихи Моссак-старший подписался помогать ЦРУ шпионить за Кубой. То есть был антисоветским агентом. Или советским — дело происходило сразу после войны, и многие еще не определились.

Тем временем сын закончил Католический Университет в 1973 году. Чем он занимался следующие пару лет — неизвестно. Но с 1975 года работает в юридической компании в Лондоне. С первыми транснациональными клиентами. Уже в 1977 году он открывает собственный консультационный бизнес в родной Панаме. Как затем вспоминает наш герой, дела шли ни шатко ни валко. Свидетели успеха возражали, называя скромного борца невидимого фронта «гением». Так или иначе, в 1986-м именно его компания стала материнской по отношению к юридической практике партнера. Опять-таки, неясно, в какой период они инкорпорировались. Но не будем останавливаться на мелочах — в биографиях обоих лидеров панамского ООО много таких нестыковок.

Скажем только, что Юрген Эрхардович точно такой же член многочисленных обществ и клубов. Согласно вновь обретенным данным, ему принадлежат несколько домов, вертолет и плантация тикового дерева.

С 1987 года наши герои строят свой совместный бизнес под брендом Mossack Fonseca (MF). Именно в этот период власть в Панамской Республике принадлежит военному диктатору Мануэлю Норьеге. С ним связаны первые крупные операции офшорного гиганта. Фактически предприимчивые юристы помогали легализовать сомнительные доходы Норьеги в только-только испеченном филиале на Британских Виргинских Островах (БВО). Уже через несколько лет законодательство БВО подстраивается под операционную деятельность MF.

В этот период власти США начинают активно бороться с панамскими отмывочными потоками, нарко- и оружейным трафиком. После операции 1989 года все заканчивается печально для незадачливого генерала, но только начинается для ушлых коммерсантов. Думается, именно в этот момент их берут на карандаш.

 

Например, часть выплат маскировалась пожертвованиями в благотворительные организации и фонды, которые не происходили de facto. В общем списке выделяется Всемирный Фонд Дикой Природы и олимпийские комитеты нескольких латиноамериканских стран.

Mossack Fonseca управлял компаниями и имуществом как минимум полусотни людей, объявленных США террористами.

В океанской прохладе небоскреба на Марбелье нашли свое пристанище средства трех самых крупных мексиканских наркокартелей, оперирующих на территории США.

Источник

А уж в Швейцарии все нашлись, все встретились! Таие ведь были непримиримые противоречия, столько стояло вопросов перед всем сущим… А как бабло делить, так все тихо-мирно отправились вместе по разным швейцариям… куда ж им еще, сердешным?..

5 июня 2016 г. В Швейцарии задержали сотрудника IT-отдела Mossack Fonseca
Сотрудник IT-отдела панамской компании Mossack Fonseca, документы которой послужили основой для панамского «офшорного скандала», задержан в Швейцарии. Об этом сообщает «Русская служба Би-би-си«.

Сотрудник был задержан в женевском офисе фирмы. Он обвиняется в несанкционированном доступе к личным данным, краже данных и нарушении своих обязательств доверенного лица.

На данном этапе неизвестно, связывают ли действия этого человека с апрельской утечкой файлов Mossack Fonseca, известной, как «панамская утечка».

«Панамские документы» привлекли внимание, в частности, к делам британского премьер-министра Дэвида Кэмерона, президента России Владимира Путина, украинского президента Петра Порошенко, президента Аргентины Маурисио Макри, а также футбольной звезды Лионеля Месси, гонконгского актера и режиссера Джекки Чана, испанского режиссера Педро Альмодовара и многих других.

Один из основателей фирмы, Рамон Фонсека, в интервью агентству Рейтер заявил, что утечка документов об офшорных компаниях была делом рук хакеров, атаковавших фирму извне.

Позднее, анонимный автор, назвавшийся Джоном Доу (стандартное обозначение анонимного фигуранта дела в американском судопроизводстве), обнародовал заявление, в котором сообщил, что за утечку несет ответственность именно он, а мотивом его действий было глобальное «неравенство доходов».

«Банки, финансовые и налоговые надзорные органы потерпели поражение. Были приняты решения, пощадившие богатых и нацеленные вместо этого на обуздание граждан со средним и низким доходом», — написал он.

Напомним, в понедельник, 9 мая, Международный консорциум журналистов-расследователей опубликовал нашумевшую базу данных об офшорах и их владельцах. Из представленной в базе ICIJ информации следует, что 643 украинских граждан владеют 469 офшорными компаниями.

Как сообщали Українські Новини, 3 апреля журналисты из 76 стран опубликовали материалы о знаменитых владельцах крупных офшоров, среди которых много влиятельных людей, в частности Украины и России.

Продолжение следует…

Читать по теме:

• Дислексия города-государства. Часть I
• Дислексия города-государства. Часть II
• Дислексия города-государства. Часть III
• Дислексия города-государства. Часть IV
• Дислексия города-государства. Часть V
• Дислексия города-государства. Часть VI