Jose Luis Munoz Luque
Натали: Дамы, вы представляете, что мне порекомендовала рассмотреть Ирина Анатольевна?
Диана: По всей видимости, нечто интересное и увлекательное
Аделаида: Погодите, Диана, так благодушествовать. Судя по драматическому тону Натали, «всё не так однозначно».
Натали: Спасибо, Аделаида, за понимание. Действительно, тема предложена …нетривиальная — Пазолини.
Диана: Хм, а что такого? Имя вполне себе известное.
Натали: Ага! Известное-то известное, но …не вполне.
Аделаида: Помнится, вы сами предлагали посмотреть его «Медею» с Марией Калласс.
Натали: Дело в том, что знакомство с этой творческой личностью у меня лично было поверхностным. Но Ирина Анатольевна сейчас всё изучает …тотально и досконально. Вот нынче она добралась до Пазолини и порекомендовала мне ознакомиться с его последним в творческой биографии фильмом.
Диана: И как?
Натали: Да меня от одного синопсиса затрясло, и стало дурно.
Диана: Дайте глянуть…
«Сало́, или 120 дней Содома» (итал. Salò o le 120 giornate di Sodoma), также известен как «Сало́ » — последний фильм итальянского режиссёра и писателя Пьера Паоло Пазолини, вышедший на экраны в 1975 году. Фильм является вольной экранизацией «120 дней Содома» Маркиза де Сада.
Фильм получил чрезвычайно спорные оценки в связи со сценами насилия, пыток, сексуальной развращённости, ужасающих убийств, копрофагии и остается запрещённым в нескольких странах (например, в Великобритании фильм был разрешён только в 2000 году).
Республика Сало́ на севере Италии, последние дни итальянского фашизма.
Фильм состоит из четырёх частей, названия которых основаны на произведении Данте Алигьери «Божественная комедия»:
- Преддверие ада (Antinferno),
- Круг маний (Girone della manie),
- Круг дерьма (Girone delle merda),
- Круг крови (Girone del sangue).
Аделаида: Ой, действительно, что-то мерзко как-то… Хотя, стало понятно названьице «Голубое сало».
Натали: Сразу вспоминается анекдот про сантехника: «Учись, а то так и будешь только ключи подавать»
Затопило канализационный колодец дерьмом. На вызов приезжают два сантехника — один пожилой, а второй молодой — стажер. Пожилой лезет в колодец, скрывается под нечистотами, выныривает — «Ключ 10х12» — стажер подает. Пожилой ныряет опять — уровень дерьма понижается. Выныривает — «Ключ 13х15» — молодой подает ему ключ, тот опять ныряет — дерьмо все уходит. Пожилой вылезает: «Учись, сынок, а то так и будешь всю жизнь ключи подавать!»
Диана: Мы сейчас будем Пазолини обсуждать?
Натали: Нет. Пока нет.
Аделаида: А к чему тогда вы его привели?
Натали: А к тому, что вот у вас нет желания осваивать подобную предметную область. Вас даже перспектива «подавать ключи» в ней особо не вдохновляет. А тот же Серебренников, напротив, судя по его творчеству, вовсю стремиться к подобному – «окунается с головою».
Аделаида: Хм, …а зачем? Тема же, очевидно, исчерпана. Перспектив развития в ней уже нет. Тупиковая ветвь, как любит регулярно констатировать ИАД. Честно говоря, уже давно не срабатывает эффект неожиданности. Эпатаж не шокирует — притерпелись. …Только противно и брезгливо.
Диана: Экая вы. А вот нонешние творцы вещают о своей свободе, достоинстве и значимости собственных творений на данном поприще и в данной стилистике.
Кирилл Серебренников: не театральный наезд
23.05.2017
Юрий Богомолов: … Ведь театр в последнее время оставался своего рода оазисом свободного творческого высказывания. И казалось, что примирились с этим после тех скандалов, которые были с «Тангейзером» и «Иисус Христос — суперзвезда». Ну, «завтра наступило внезапно».
Юрий Богомолов: Тут дело не в эстетике, а в этике. Почему солидарность возникла? Это чувство унижения того достоинства, которое еще теплится, хранится в художественной культуре. Чем сильно искусство? Оно угадывает подводные тренды, куда и как идет государство. Хорошие фильмы в советское время были свидетельствами того, что происходит с человеком, с обществом. Апострофом к советскому существованию был фильм Балабанова «Груз 200». Именно этот фильм диагностировал неоперабельность советского режима. Сегодня мы говорим: «Можно было бы что-то сохранить…». А фильм Балабанова – это свидетельство неоперабельности.
Ну, вот видите, какие фамилии подтянулись к имени Серебренникова: Богомолов , Балабанов.
Аделаида: Кстати, настаивают на доминанте этичности в своем подобном творчестве.
Диана: Помню пыталась в году 2007 смотреть этот «груз200» … Безрезультатно. Это, просто, ужас. Физически до тошноты было противно. Очевидно, что эстетика явно отсутствовала. Этикой тоже не пахло.
Аделаида: Не мудрено, на эстетику помимо художественного вкуса еще и немало средств требуется.
Натали: Расчудесные ребята. Вот, например, свежая оценка имеется
10 Июня 2017
Всегда в крови бродит время, у каждого периода есть свой вид брожения.
Было в двадцатых годах винное брожение — Пушкин.
Грибоедов был уксусным брожением….
Старый азиатский уксус лежит в моих венах.Юрий Тынянов.
Винным брожением в театре у нас были Любимов и Эфрос. Кирилл Серебренников – уксусное брожение в венах современной российской культуры, где «кровь пробирается через пустоты разоренных империй».
Аделаида: Вот не надо про брожение! …А то вспоминаются иные аналогии, более приземленные. Есть такой рецепт гадости неуживчивому деревенскому соседу – кинуть дрожжи в его выгребную яму. …Эффект поразительный.
Так что, перечисленные «ребята» — те ещё дрожжи… Сантехнику работать и работать после них. А вони-то …не оберешься…
Jose Luis Munoz Luque
Диана: Да, действительно, допрос Серебренникова был воспринят единомышленниками …бурно. Сразу же передача была выпущена в эфир.
Кирилл Серебренников: не театральный наезд
23.05.2017
О небывало активном «интересе» московских следователей к творчеству известного режиссера и его коллег — критик Юрий Богомолов, политик, режиссер Александр Гнездилов, журналист , общественный деятель Ольга Романова.
Ведущий — Владимир Кара — Мурза — старший.
Натали: Вы же знаете, по детективным романам, как важна первая реакция. Она наиболее информативна для стороннего наблюдателя (и следствия в том числе).
Аделаида: Но нас-то больше всего интересует вопрос финансирования подобного творчества. Всё же интересно, кому оно так понадобилось? И какова мотивация раскрутки подобных имен?
Кирилл Серебренников: не театральный наезд
Александр Гнездилов: Но оказывается, что так устроена творческая жизнь в нашем государстве, что для того, чтобы существовал успешный негосударственный театр, он должен получать государственную поддержку в довольно большом размере. Потому что 216,5 миллиона рублей, даже за четыре года, — это очень большая сумма. Это бюджет крупного московского театра на год, со всеми его расходами, будь то постановка новых спектаклей, выплата зарплаты, жилищно-коммунальные расходы и так далее. То есть, во-первых, существование некоммерческого искусства оказывается зависимым от государства.
Натали: А зачем государству успешный негосударственный театр.? И какой же это успех, если его надо всячески субсидировать? Почему успех не кормит успешных? В чем тогда успех? То есть, успех в умении прорваться к бюджету?
Аделаида:
Кирилл Серебренников: не театральный наезд
Александр Гнездилов: Во-вторых, оказывается, что сейчас мы выделаем огромные деньги режиссеру, а потом чуть-чуть изменились политические ветры, ушли из власти чиновники, которые искренне симпатизировали Кириллу Серебренникову, и он же оказывается за это виноватым — за то, что ему выделялись деньги, за то, что государство его поддерживало, за то, что он стремился поставить максимальное количество спектаклей.
Мы помним, как это было недавно с городским «Гоголь-центром» (он подчиняется Департаменту культуры Москвы), когда в период руководства департаментом Сергея Капкова начинания Серебренникова активно поддерживались, а когда Капков ушел в отставку, его сменил Александр Кибовский, то неожиданно оказалось, что Серебренников плохой руководитель — он ставит больше спектаклей, чем определено государственным заданием, и тратит больше денег, чем положено тратить. И у «Гоголь-центра», оказывается, есть долги, и это его частное дело, хотя это государственный театр.
Натали: Ну вот и прозвучали имена, определяющие секрет успешности театра. А почему при такой успешности даже бюджетных средств немалых не хватает, но у руководителя театра имеются средства и немалые и на квартиру на Пречистенке, и на погашение долгов театра? И где это он лично, в отличие от театра сумел успешно заработать такие денжищи, когда успешный театр, вовсю перевыполняющий план, оказался в долгах?
Аделаида:
Кирилл Серебренников: не театральный наезд
Ведь Серебренников – это символическая фигура. Если мы говорим о новом, современном театре в России, то Кирилл Серебренников и Константин Богомолов – это два нарицательных имени, это символы. И именно Серебренников, который взял на себя ответственность за театр, стал художественным руководителем, стал человеком, подписывающим различные важные документы, с этим связанные, оказался в этом отношении очень удобной мишенью. И из вчерашнего фаворита, из человека, которого всячески поддерживали, в одно мгновение превратился в гонимого, травимого, заранее объявленного преступником без всякого суда.
После этого к театру вернулась в какой-то момент оставленная (или утерянная) им функция общественной площадки – места, где проговариваются и дискутируются важные политические, социальные, общественные проблемы. Театр оказался готов очень мощно на это ответить, очень интересно, и не только с точки зрения содержания, но и с точки зрения формы. Кирилл Серебренников принимал участие в этой работе. И очевидно, что любые эстетические споры должны вестись в эстетической плоскости, а не в правоохранительной.
Ровно то же самое происходит и сейчас, когда сначала людей приманивают на деньги, предлагают им гранты, а потом их же и виноватят. Это переворачивается и сейчас. И неожиданно оказывается, что «минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». И в результате оказывается, что логика держаться от государственных денег подальше имеет более значительный смысл, чем мы думали до сегодняшнего дня.
Натали: Нда-а-а…, несложно сделать вывод, что свободными в том самом творчестве можно быть только фаворитам на бюджетные деньги. Что, собственно, все итак знали. Поскольку, бюджетные деньги получают только фавориты и тратят их …свободно, продуцируя лишь скандалы, дабы прикрыть нецелевое их расходование.
Аделаида: За бюджетные деньги с Серебренниковым борются всяческие деятели:
Причем дело не только в том, что свидетели креатива замыкают на себя 100% финансовых потоков. Это еще полбеды. Беда же в том, что зритель, слушатель, читатель, после их показательных выступлений попросту утрачивает знание о том, что может быть что-то еще. Что возможны классические постановки. (Источник)
Натали: Ой, вот только их с Бурляевым во главе не хватает. Достали своим официозом и ложным пафосом ещё с 70-х.
Аделаида: Действительно, какая разница, каким сортом мертвичины готовы пичкать публику деятели уже другого рода с более постными рожами? Ни те, ни другие на подлинное творчество и искусство не способны.
Jose Luis Munoz Luque
Диана: А меня настораживают в театре Серебренникова площадки эти общественные с дискурсами и грантами. Уж оченно интересна мне данная тяга к молодежи:
Кирилл Серебренников: «Мне все это не нравится»
Кирилл Серебренников: — Понимаете, произошло что-то очень важное, поколенческое. Те, кому сейчас 20–30 лет, это место признали своим. Я это делал осознанно, потому что мне казалось важным заманить в театр людей, которые туда не ходили. Когда я был помощником Олега Павловича Табакова и много работал в МХТ, я не понимал, почему туда идет не та публика, почему мало ходит молодежи и как сделать так, чтобы она туда пошла. Мне было гораздо интереснее работать для тех, кто ходит, например, на «Винзавод». И я решил создать «Седьмую студию». И вот тогда ушел из МХТ. Чтобы начать все заново. Вообще, смена поколений — вещь важная, об этом надо думать. Люди уходят, приходят другие — и делают другой театр. Я абсолютно уверен, что любая власть должна быть сменяемой.
Натали: Оп-паньки, это про какую власть-то речь идет?
Аделаида: Вы всё свою версию вытягиваете про финансовые потоки для Навального?
Натали: Да, я ещё не могу успокоится по поводу молодежной аудитории. Поскольку все эти слова про свободу, акцент на сексуальной тематике, любой эпатаж и провокации – они в первую очередь нацелены на молодых, юных и ещё неопытных. Ведь, чуть более старшее поколение подобным не удивить. Как говорится, «ничего принципиально нового». Нет у взрослых людей той остроты восприятия уже освоенных вещей, им потребно развитие, которое в данном тренде не предусмотрено.
Кирилл Серебренников: «Мне все это не нравится»
Это у себя в Москве, в «Гоголь-центре», Серебренников может позволить все что захочет. Там он — худрук и совсем недавно выпустил премьеру, в которой несколько актеров выходят на сцену полностью обнаженными. Их тела стали частью спектакля «Машина Мюллер», в основу которого легли интеллектуальные тексты драматурга Хайнера Мюллера о сексе и смерти. В России обычный зритель о нем ничего не слышал. В остальном мире его называют последним немецким классиком, первым после Брехта.
— Тело, на самом деле, — один из самых сложных инструментов. Мне было интересно сделать так, чтобы люди на сцене постоянно были голыми, а зрители про это даже не думали.
К спектаклям, подобным «Машине», принято добавлять заезженный штамп «самая ожидаемая премьера года». Чем-чем, а таким количеством рецензий вряд ли похвастается какая-нибудь другая современная постановка московского театра. Сати Спивакова в ней задирает юбку и демонстрирует свои красивые ноги, стоя напротив вентилятора, Константин Богомолов (еще один громкий режиссер, это его первый актерский опыт на большой сцене) смешно двигается в платье и туфлях на высокой платформе, а певец Артур Васильев, обладатель редкого контратенора из шоу «Голос» на Первом канале, исполняет Перселла и «Миллион алых роз». Происходит все это на фоне телевизионной хроники разрушений прошлого века, и восемнадцать обнаженных тел на сцене постоянно совершают всяческие кульбиты в реальном времени на протяжении всего действия.
— Меня постоянно обвиняют в провокациях. Ну да, я работаю с провокацией. Мне просто это кажется важным. Вообще, театр, если он не выводит зрителя из зоны комфорта, — это зря потраченный вечер.
Аделаида: Кхе-кхе… Сати Спивакова задирает юбку, как Мерилин Монро. Очередные (пусть и красивые) ноги. Но в чем аттракцион? На Тверской этих ног тьма-тьмущая…
Натали: Согласна с вашим недоумением, Аделаида. Вот Юлия Борисова демонстрирует в свои 90 стройные ножки – так это зрелище, поскольку имеется эксклюзив. А в полтинник-то, что в ногах замечательного? Получается, что кроме них на сцене и продемонстрировать-то нечего. Играть-то талантливо Сати, все равно, не может за очевидным отсутствие дарования. Глупо в таком возрасте продолжать делать ставку только на внешность и связи мужа.
Вот кому нужны её нудные передачки с пригнанными студентами профильных учебных заведений с заранее выданными вопросами на бумажках, которые они, наверное, за зачет очень дурно выучивают? Ведь, даже по ним (этим несчастным малочисленным студентам) видно насколько они не в курсе ни имен, ни жанров, ни тем, озвучиваемых в студии. Страшно далека передачка от народа и от публики. И делается скучно и шаблонно, только демонстрируя насколько мало востребованы пропагандируемые в ней виды искусства.
Аделаида: То-то сейчас идет сокращение сотрудников канала «Культура».
Натали: Поскольку единственный подлинный животрепещущий медийный повод для раскрутки высоких жанров был откровенно «проср…н».
Диана: Искренне жаль, что тот импульс, который мог придать творческой жизни роман «Парнасские сестры» был …не использован.
Аделаида: Но фишка в этом скандале ещё и в том, что его участники (которые «плохие») приложили максимум усилий, чтобы понизить реноме высоких жанров. А те, кто не выбрал правильную сторону в этом конфликте, автоматически подмочили себе репутацию, признав тем самым, свое ничтожество и низменную обывательскую мотивацию собственного существования в искусстве. Да ещё проявили себя серыми безликими малоинтересными личностями, что недопустимо для медиа-фигур.
Натали: Последних оставшихся харизматичных разогнали, тему отэксплуатировали убого. Короче, спилили сук, на котором сидели.
Аделаида: Ладно уж. Так что там про ноги?
Натали: Что про ноги?! – Прятать их надо…
Диана: Так это «неудачные ноги прячут …под миди», а там, вроде, ничего себе…
Натали: Взрослые ноги прячут под струящимся шелком. Но это рецепт для умных женщин, к коим Сати не относится. Эротичность должна быть потаенной. Шелк не скрывает форму ног, наоборот привлекает блеском и пластикой струящейся фактуры. Также работает в динамике и демонстрирует состоятельность и интеллект взрослой женщины, возраст которой в пору интернета никакой косметикой не замаскируешь – все даты опубликованы в Вики. В наше время женщины не молодятся короткими юбчонками. Короткий подол для девушек со статусом «в поиске», а замужней даме надо демонстрировать высокий статус своего уже давно обретенного положения.
Диана: Натали, мне кажется, что хорош вариант длинного платья, но с пикантными разрезами. Стоишь такая вся из себя приличная, а потом шагнула – и вот они ноги. Вот где провокация-то! И подол задирать не надо, как непристойной фантазии в исполнении Мерилин Монро.
Аделаида: Да, как-то надо более творчески подходить к истории древней Греции, где туника могла расходиться чуть ли не от талии.
Натали: Мне кажется вы, Диана, погорячились насчет разрезов, вполне достаточно ограничится шелком, скроенным по косой в стиле 30-х, или каким-либо дорогим трикотажем.
Аделаида: Дамы, не ссорьтесь!
Давайте вернемся к нашим …сантехникам…
Кирилл Серебренников: «Мне все это не нравится»
Своих собственных демонов он не собирается выпускать наружу. «Если человек откажется от своих демонов, то потеряет и своих ангелов», — Кирилл цитирует Рильке. Кажется, прошло достаточно времени, чтобы он успел избавиться от назойливых стереотипов о себе: слишком уж много интервью с ним начинались со слова «модный»: «Каково вам быть самым модным режиссером в стране?» Серебренникова это по-настоящему раздражало. И каждый раз он готов был закончить разговор немедленно. Это демон номер один.
— Я вам честно скажу, иногда я прихожу к каким-то продюсерам и говорю открыто: «Давайте я сниму фильм или поставлю спектакль под другой фамилией. И посмотрим, что будет».
— Зачем?
— Чтобы отделить содержание и качество работы от бренда. Чтобы не было вот этого «Серебренников опять там что-то сделал».
Диана: Это вы к чему?
Аделаида: Это к тому, что, как говорится: ИАД «никто не читает». Только, не устают цитировать, правда, …от имени собственного.
Натали: Хорошо, хорошо. Уже неоднократно доказали, что творчество этих наших свободолюбивых глубоко вторично. Данный тезис давно уже стал …«общим местом».
Диана: Именно поэтому подобных авторов тянет на хрестоматийную классику.
Аделаида: Вы ничего не понимаете! Они же её в школе нормально не изучали, поэтому она для них сейчас внове. Типа, «О сколько нам открытий чудных…»
Натали: Вот на ресурсах ИАД настоятельно рекомендовали писать современные оперы, разбирали хрестоматийное «Горе от ума», Ирина Анатольевна всячески ругала Чаадаева. Вот и получили крутой замес – оперу «Чаадский».
Диана: Да вы ж её не смотрели!
Jose Luis Munoz Luque
Натали: А зачем?! Её не для этого писали и ставили в столь несмотрибельном виде (с кучей каких-то мужиков-носильщиков), заранее планируя невозможность её продолжительного показа. Обратите внимание, опять на костюмчиках сэкономили. Спортивные так точно после олимпиады из неликвида взяли.
Аделаида: Вы заметили, что именно сейчас на театре имена делаются на произведениях, которые показываются перед небольшой аудиторией (столичные театры – они большей частью невелики) ограниченное число раз, потом на фестивалях. И их реноме поддерживается прикормленной театральной критикой, которую обычный зритель не читает.
Натали: Да, помню. Доводилось с этой критикой ругаться.
Аделаида: Причем, мне понравилось, что то же Костя Райкин пытался заткнуть рты публике, которая давно перейдя на самообеспечение делится своим мнением в сети. Мол надоело это мнение дилетантов, подайте мне мнение профи, а деньги от этих дилетантов выдайте мне не через кассу, а прям из бюджета, а то я обижусь, поскольку в кассу эти дилетанты приносят недостаточно.
Натали: Вот, и мы не будем смотреть сам спектакль. Он, собственно и авторами не для нас делался. Есть мнение профессиональных критиков, которые не за бесплатно свое мнение публикуют. Зря что ли! ДолжОн же их кто-то читать, а не просто пролистывать. Раз их мнение так значимо, и финансирование опирается и аргументируется именно их наработками, то и судить о произведении имеет смысл по этим текстам.
Диана: А вы уверены, что там есть смысл и логика. Вон вам недавно прилетело от одного из критиков, которые явно с логикой и русским языком, не смотря на филологическую специальность, не в ладу.
Обхохотался)))
Спасибо!)))ЗЫ. Однако ж «женщина» и «логика» — две вещи несуразные)))
У вас русский — это второй язык? В данном контексте имеет смысл слово «несовместные». Уточните по словарю Ожигова.
Натали: Ой, и не говорите. Те ещё кадры — дизъюнкцию от конъюнкции отличить не могут. Но не я их выбирала и выдвигала в данной профессии. Раз им (!) платятся средства, раз только их мнение является официальным и фиксируется, то «кто не спрятался – я не виноват». То есть, только их мнение и определяет качество произведения …в дальнейшем. …Так получается, поскольку других «тугаментов» не остается.
Начало оперы – стук. Малый барабан негромко, но отчетливо глухим стуком подает сигналы тревоги. Ритмический стук начала спектакля – перкуссия музыканта, работающего в технике джаза и постукивающего по барабану ладонью. Но есть и медицинская перкуссия. Театр как опытный диагност выстукивает вашу грудную клетку, определяя, достаточно ли у вас в легких воздуха, спрашивая, готово ли ваше сердце откликнуться на малейшие звуки тревоги, на стуки, шумы, шорохи, шелесты мира…
«Как, в сущности, много довольных людей! Какая это подавляющая сила! …все тихо, спокойно, и протестует одна только немая статистика: столько-то с ума сошло, столько-то ведер выпито, столько-то детей погибло от недоедания… Очевидно, счастливый чувствует себя хорошо только потому, что несчастные несут свое бремя молча…. Это общий гипноз. Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные….».
«Чаадский» – и спектакль, в котором откликаются эти чеховские строчки, и его герой– это и есть человек с молоточком, который будит ваши сердце, нервы и еще — гражданскую совесть.
С одной стороны, перед нами когорта безликих, безмолвных, безымянных рабов, — стоя рядом друг с другом, они поддерживают на своих руках, плечах, спинах мощь фамусовской чиновничьей машины, с другой, — одинокий герой пытается сохранить свой внутренний мир и собственный голос.
…
Мысль о том, что наши вечные атланты крепко стоят на Земле, готовые месить сапогами черную землю и держать Небо на руках, а истинное искусство продолжает дышать почвой и судьбой, а не играет «турусами и колесами» — одна из самых пронзительных идей спектакля. Именно атланты – чернорабочие нашей культуры, где необходимы неколебимое стояние на вере, уверенность в праве держать заветные скрижали как часть общей «платформы» современного искусства.
И не ограблен я, и не надломлен,
Но только что всего переогромлен.
Как «Слово о Полку», струна моя туга,
И в голосе моем после удушья
Звучит земля — последнее оружье —
Сухая влажность черноземных га..…
У Блока есть поразительные мысли в «Дневнике» 1918 года, где он тесно сходится с Чаадаевым. О том, что музыка никогда не примирится с моралью, ибо язык искусства, поэзии, музыки имеет не моральные, а эстетические основания. Именно они – универсум культуры. Однако массовым сознанием до сего времени все еще управляют идеи шестидесятников XIX века. Других авторитетов нет, и это следствие глубокой непросвещенности нашего общества.
Диана: Кстати, здесь критик настаивает на доминировании эстетики в искусстве, противореча приведенному выше мнению Богомолова. Они бы, что ли, как-то определились…
Натали: Про эстетику спектакля лучше бы помалкивали. Ведь даже без пророщенные тканей Каплевича обошлись. Хотя, сам же Каплевича там костюмы и делает. Явно все средства на маскировочный грим носильщиков извели, если, конечно, не разжились им по знакомству у спецуры.
Аделаида: Нда…, опять плохо усвоенный курс школьной литературы. Не более того. Несчастные угнетаемые и на их спинах противостоящий чиновничеству и со своим мнением герой.
Простая голая констатация дурно воспринятой действительности без какого-либо мало-мальского анализа. Понимание реальности на уровне той самой половины 19-го века. А ничего, что уже века полтора минуло? Много чего произошло, что радикально поменяло образ жизни. А на окружающих норовят одеть давно устаревшие маски. Данная модель не описывает достоверно реальную систему, соответственно никоим образом не приводит к правильному решению.
Диана: Если уж подходить к вопросу по школярски, то учили в школе, что правильно сформулированный вопрос — уже практически полученный ответ. А этой-то формулировки-то и нет, она отсутствует.
Jose Luis Munoz Luque
Натали: Не могу пройти мимо. Опять эта визуализация анекдота «и тут выхожу я …во всем белом»
Московский помпезно-торжественный, парадный стиль («на всех московских есть особый отпечаток») – возникнет в картине Бала у Фамусова. Он живо напомнит картины третьего акта из спектакля в «Кому на Руси жить хорошо» Кирилла Серебренникова. Там блистают византийским разноцветьем нарядов столичные Дивы в ошеломительных, переизбыточно-травестийных русских народных костюмах и кокошниках с бриллиантами. Здесь – прием тот же, только все в белом. И дамы, и господа. На плечах у черного люда. Белые кокошники, хрустальные блестки – в украшениях костюмов московских невест, русских Снегурочек – княжон Тугоуховских. И распорядительница, вершительница и повелительница бала графиня Хлестова (Елена Ионова). Сверкающий распорядитель бала насквозь ряженый Загорецкий (Анатолий Пономарев), похожий на начальника крепостного театра, а рядом — сразу два Репетиловых (Вадим Летунов, Богдан Мотрук), обступившие Чаадского с предложениями вступить в Тайное общество — люди из ведомства Скалозуба, провокаторы.
Аделаида: Да, да… Оченно упомянутая метафора про «я весь в белом» подходит к нынешнему скандалу с Серебренниковым.
Натали: Это вы о том, что он только свидетель, а вокруг него халатные и преступные бухгалтера.
Аделаида: Да, именно.
Диана: Про женщину-бухгалтера очень скоро выяснилось, что у неё рецидив
Во-вторых, не можем не заметить: у Масляевой случился рецидив. Обратимся к архивам Брянского суда — именно в этом областном центре, в бухгалтерии драмтеатра, Нина Леонидовна работала до переезда в Москву. Дважды — в июне и июле 2009 года — она не оприходовала выручку от продажи билетов на спектакли, выписывала подложную квитанцию к приходному кассовому ордеру, а деньги присваивала. Вину в растрате дама признала и получила более чем мягкий приговор — лишение права заниматься финансовой деятельностью в течение 1,5 года.
Натали: Да и про Итина долго копать не пришлось. Он же не просто так в Волковский театр попал, а в опалу и изгнание. Которое с таким упоением описывает наш критик. Прям, даже на открытие претендует. Интересно, с чего вдруг такие ассоциативные связи пошли?
И не возвращается ли Чацкий к родным берегам из изгнания, с бегущей впереди него глухой славой опального и опасного человека? (об этом, как ни странно, никто не писал). Одним из прототипов Чацкого был опальный, неудачливый Вильгельм Кюхельбекер, вернувшийся из-за границы. Опальный Пушкин прочел комедию в ссылке в Михайловском, и был в восторге от нее, конечно же, обнаружив немало сходства с самим собой и героем комедии — в судьбе, в обстоятельствах, в окружении.
Аделаида: Про опального Чацкого понятно. А что там про опального Итина?
Натали: А вот. Память у людей хорошая, и у кэша тоже…
2011г.
Другие относятся к Итину негативно, припоминая ему нашумевшие скандалы в РАТИ в 2009 году, когда после проверки этого учебного заведения Министерством культуры были выявлены серьезные нарушения в финансовой и имущественной части, после чего уволили ректора академии Марину Хмельницкую. «За три года ректору Хмельницкой М. Ю. было переплачено из средств федерального бюджета 204 тысячи 107 рублей и 6 копеек», — говорилось в акте проверки. Оказалось также, что храм высокого искусства заключил целый ряд договоров о сдаче в аренду своих помещений по ценам, которые не пересматривались с 1994 года. Например, помещение на Земляном валу площадью более 2 тысяч кв. м сдавали за 5 тысяч долларов в месяц. По оценкам же риэлторской компании Blackwood, нынешняя рыночная стоимость аренды помещения аналогичной площади в таком районе Москвы никак не меньше 75 тысяч долларов. Другую недвижимость, на Трифоновской улице, сдавали по 60 долларов в год за квадратный метр: столько платила с 1994 по 2009 год фирма «Хемофрам». Однако, по оценкам того же Blackwood, рыночная цена в последние годы держалась в районе 270 — 300 долларов за квадратный метр в год. «Стоимость сдачи в аренду помещений была установлена на уровне значительно меньше действующих рыночных цен», — вынесли свой вердикт проверяющие. Поговаривают, что к данным финансовым нарушениям приложил руку и тогдашний проректор по административной и хозяйственной работе РАТИ Юрий Итин. Некоторые даже связывают его имя с серьезными криминальными структурами: дескать, держите ухо востро… Говорят и о том, что кандидатуру Юрия Константиновича лоббировал в Минкульте бывший директор Волковского театра Борис Мездрич, который ныне является исполняющим обязанности директора Новосибирского театра оперы и балета: уж очень Борису Михайловичу даже после всех конфликтов и громкого ухода из первого русского хочется усидеть на двух стульях и иметь в ярославском театре своего тайного ставленника. Причины этого в свете всех прошлых интриг и «великих подвигов» Б. М., по-моему, очевидны.
Диана: Значит он тоже рецидивист получается?
Аделаида: Отсюда вопрос. Что ж такой распрекрасный Серебренников себе такой персонал набрал, причем в то время, когда о махинациях каждого было хорошо и широко известно? Речь идет о 2011 годе.
Натали: Под какие задачи это делалось?
Диана: А может он хотел по дружески поддержать людей в трудную минуту? Отчего вы не верите в лучшее?.
Аделаида: От того, что почитываю ИАД, которая о друзьях, Пушкине и трудных минутах Пушкина, используемых его друзьями, давно все написала. Вот что надо изучать и осваивать перед постановкой и разбором данной оперы, а тем паче перед её написанием.
Натали: Да уж, понимать надо, что разбирать её будут именно вот с таких позиций.
Пушкина предали, но заковыка в том, что он сам — не предатель. Он не предает свою память, самое светлое, что видел когда-то в нынешних обрюзгших членах тайных союзов, готовящихся судить и карать. За два месяца до событий на Сенатской площади он вовсе не желает примазаться к «нашсоюзам» благоденствий и прочих народных прелестей, путь туда ему уже закрыт. Он оставляет бывшим друзьям проход к иным союзам, которыми они еще могут воспользоваться.
* * *
Отлично понимаю, как удобно сейчас представить это стихотворение Пушкина в качестве благословения друзьям на все последующие действия. Проблема лишь в самом стишке, в котором вообще-то между строк излагается несколько иная история.
Впрочем, история вообще вещь параллельная. Некоторые считают, что можно запросто вычеркнуть кого-то из истории. Можно украсть сказанное, приписать себе. Можно сделать вид. Да мало ли чего можно сделать с историей, если под рукой толпа голодных, на все готовых «историков».
Проблема в том, что Время – это пространство, где все параллельные истории сходятся в одну точку. Эта точка называется «момент истины». Они непременно сойдутся, но уже тогда, когда никто из нас будет не в силах что-то изменить в их дальнейшем расхождении. (И.А.Дедюхова)
Jose Luis Munoz Luque
Читать по теме:
1 comment
С романа «Парнасские сестры» так и воспринимаю ЛО как «похождение муз в нашей жизни». Спасибо, что вдохновляете на светлые чувства и надежду! С Наступающим!