После вебинара Кэндзабуро Оэ «Объяли меня воды до души моей» появилось желание познакомиться ближе с творчеством этого лауреата Нобелевской премии в литературе.
Еще недавно Японию для всего мира открывал Харуки Мураками, и в России наполняя литературный вакуум. Однако все же от японской литературы ждешь не универсальности, а исключительности.
Помнится то время, когда в печати выходили почти все литературные новинки Страны восходящего солнца. Многие журналы печатали новеллы Сига Наоя, Кавабата Ясунари, Тэцуро Миура, а с творчеством Акутагавы Рюноске был знаком (хотя бы поверхностно) каждый культурный человек.
Книги Кэндзабуро Оэ я тоже — «когда-то читала», даже помню их обложки… вот только давно лишилась того неповторимого ощущения полного растворения в тексте. Не только потому, что сегодня более «визуальная» культура или «слишком динамичная» жизнь. Скорее, жизнь душевной неприютности, без руля и ветрил. И тут выясняется, что многое можно вернуть, стоит лишь заинтересоваться названием книги.
Кэндзабуро Оэ родился 31 января 1935 года в Японии в деревне Осэ (ныне часть посёлка Утико), расположенной в префектуре Эхиме в центре острова Сикоку; в семье Котаро и Косэки Оэ было семь детей, Кэндзабуро — пятый ребёнок и третий сын. В 1944 году в возрасте девяти лет Оэ почти одновременно лишился опекавшей его бабушки и неожиданно скончавшегося отца.
В 1947 году Оэ поступил в школу Осэ средней ступени, затем — в школу посёлка Утико высшей ступени. К этому же времени относится издание им собственноручно переписанных из книг отрывков произведений Достоевского, которые составили небольшую хрестоматию, служившую знакомству его сверстников с творчеством русского классика. В 1951 году Оэ из-за подробно описанной позднее в повести «Рви ростки, истребляй детёнышей» систематической травли со стороны других школьников перешёл в школу высшей ступени города Мацуяма, административного центра префектуры Эхимэ.
В школе Мацуямы он начал писать стихи и стал редактировать литературную секцию школьного журнала «На ладони». Здесь же он познакомился с Дзюдзо Итами, своим будущим шурином; Оэ и Итами сильно сблизились за время учёбы, проводя много времени в беседах о литературе и за чтением классической китайской поэзии. После окончания школы в марте 1953 года Оэ отправился в Токио, где попытался поступить в Токийский университет, но, не завершив сдачу экзаменов, отказался от этой идеи и уехал в Фудзисава, где прожил до следующего года, посещая подготовительные курсы для того, чтобы позднее вновь попытаться поступить в университет.
«Основой литературного анализа всегда будет биография, вот увидите. Может, где что-то идет вопреки, но в литературе — всегда. Биография выявит тончайшие нюансы творчества, насколько это правда или ложь, где ошибка. Тем более, роман — большая литература, собирается изнутри сформированного мировоззрения, поэтому любой роман — автобиографический в главном«, — говорит Ирина Анатольевна Дедюхова.
А в случае Кэндзабуро Оэ иначе и не получится, поскольку Япония… слишком замкнутая страна. По каким-то важным моментам биографии писателя мы пытаемся понять, чем же там живут люди, отраженные в виде образом в творчестве самого титулованного у себя на родине нобелевского лауреата.
Намного сложнее понять творчество Кэндзабуро Оэ, если не понять самого автора. А ключ к этому пониманию — его жизненный путь. Пока пишется роман, кто-то сочиняет жизнь писателя, выстраивая жизненные коллизии.
До того, как реальность военного времени была навязана Оэ, его жизнь начиналась идиллически. Третий из восьми детей, он родился в 1935-м году в деревне Осэ, расположенной в укрытой густыми лесами долине центрального Сикоку, самого маленького из четырёх главных островов Японии. Искусству рассказывать истории он учился у своих бабушки и матери, превосходных рассказчиц и знатоков устных преданий этой уединённой местности. Его отец был оптовым поставщиком сырья для банкнотной бумаги и за год до смерти, выпив после рабочего дня чашку сакэ, бывало, часто говорил маленькому сыну, ползающему на коленях у его ног, о том, как он сожалеет, что он местный торговец и живёт жизнью, лишённой интеллектуального стимула. Он постоянно наставлял сына получить образование.
В возрасте девяти лет Оэ стал фактически самым старшим сыном в семье. В 1944 году он потерял отца и бабушку. Ночью, когда неожиданно умер отец, Оэ не подчинился требованию матери, заставлявшей его кричать изо всех сил в надежде вернуть душу отца. В памяти навсегда остался её ледяной взгляд и резкие слова, которыми она осудила его.
Возможно, этот эпизод многое объяснит и читателю в особенности построения женских образов Кэндзабуро Оэ, которые иногда кажутся гротескными. Но сила традиций, накладываемая на силу характера, именно в женских образах позволяют раскрыть подтекст самых жестоких слов и решений героинь Оэ, пытающихся совместить несовместимое: традиции, уходящие в глубь веков и новые условия, возникающие после поражения Японии во Второй мировой войне.
Меняется страна, меняется внешняя политика. Настолько кардинальным образом, что у Оэ возникает образ обрушения небес. С 1931-го года, незадолго до его рождения, Япония следует политике военной экспансии: захватывает Маньчжурию, вторгается во владения Китая, демонстрирует агрессию по отношению к европейским колониям в Азии, нападает на Пёрл Харбор.
Как предписывал императорский образовательный указ, Оэ и его одноклассникам каждый день в школе задавали один и тот же вопрос идеологической обработки: «Если император прикажет вам умереть, что вы сделаете?» Правильным ответом являлось обещание совершить харакири: «Я вспорю себе живот и умру».
Возможно, именно таким образом муштровались камикадзе, совершившие атаку на Пёрл Харбор. Эта традиция, своеобразный школьный ритуал дает сбои на Оэ. Хотя он, как и его товарищи, стремился заслужить похвалу учителя, но отчего-то не мог произнести эти слова, из-за чего подвергался постоянным побоям учителя.
На вебинаре Кэндзабуро Оэ «Объяли меня воды до души моей» с удивлением узнала, что эта традиция трансформировалась в современной Японии, где самоубийства школьников являются обычным делом. В стремлении сделать из молодых людей «таких, как все», ничем не выделяющихся из толпы «членов коллектива», — настоящей травле подвергаются как отстающие, так и в чем-то вырвавшиеся вперед, как слишком низенькие, так и слишком высокие.
Заинтересовавшись этим моментом, выяснила, что в результате сегодняшней школярской муштры все молодые люди знают определенный образовательными стандартами набор знаний, умеют не выдавать своих истинных мыслей и чувств, но зачастую при этом так и не смогли научиться завязывать шнурки.
Несмотря на постоянную травлю, еще подростком Оэ переписывал страницы из произведений Достоевского, составив таким образом хрестоматию, пользовавшуюся большой популярностью у сверстников. Настолько, что возникла даже мысль издать ее, как путеводитель по творчеству Федора Михайловича.
«Писать я учился у русской литературы. Разумеется, не я один. Японская литература нового времени и современная японская литература в целом учились и продолжают учиться поныне у русской литературы… Методу отображения жизни, проникновения во внутренний мир человека я учился у Толстого и Достоевского. «Братьев Карамазовых» я читал двенадцать раз, примерно столько же «Войну и мир», неоднократно перечитывал «Анну Каренину».
Особое отношение к русской литературе стало отправной точкой моего интереса к творчеству Кэндзабуро Оэ, вызвало желание перечитать роман «Объяли меня воды до души моей». И автор оправдал мои надежды, это — действительно настоящий роман, многоплановый, глубокий, не оставляющий читателя равнодушным.
Сегодня роман уже не воспринимается «японской экзотикой». Без социальных иллюзий о «сознательности» и «воспитании нового человека», навсегда ушедшие с разрушением СССР, роман уже выглядит понятным и прочувствованным рассказом о жизни человека в обществе, потерпевшем крушение надежд, в условиях переосмысления всего и сразу: от крушения собственной страны, до осмысления собственного положения и в стране и во внезапно открывшемся с новых сторон в мире.
Экзистенциальные вопросы Кэндзабуро Оэ, то есть вопросы бытия, пришлось решать с раннего детства. Может быть, задолго до крушения привычного мира после поражения и атомной бомбардировки. Возможно, в тот момент, когда он не мог сказать учителю, что разрежет свой живот, связав свою жизнь — с жизнью императора.
Сегодня ведь не только я решаю эти вопросы, уже во вполне зрелом возрасте пытаясь осознать, какое влияние на мою жизнь оказывают сегодняшние самозваные императоры. Мне приходится осмысливать поражение страны, которое от меня не зависело, но которое разрушило все мои надежды и планы на жизнь. И я с такой же оторопью смотрю на тех, кто находит себя в новых условиях на удивление быстро. Возможно, потому что и находить-то особо нечего.
В то же время, судя по биографии Оэ, ему самому пришлось искать себя долго и мучительно. С первого раза в университет он не поступил, решив год готовиться на курсах, даже завершив приемных испытаний.
В апреле 1954 года Оэ со второго раза поступил на филологический факультет Токийского университета; после поступления поселился в дешёвом пансионе в Токио в районе Накано. В университете началась его литературная деятельность: в сентябре он написал для студенческого театра пьесу «Плач небес», а его первая публикация в том же месяце в студенческом журнале «Гакуэн» (рассказ «Вулкан») принесла и первую литературную премию.
В апреле 1954 года Оэ со второго раза поступил на филологический факультет Токийского университета; после поступления поселился в дешёвом пансионе в Токио в районе Накано. В университете началась его литературная деятельность: в сентябре он написал для студенческого театра пьесу «Плач небес», а его первая публикация в том же месяце в студенческом журнале «Гакуэн» (рассказ «Вулкан») принесла и первую литературную премию.До конца года Оэ завершил ещё несколько сочинений малой формы, в том числе пьесу «Летние каникулы»: эти юношеские сочинения писались от случая к случаю и без какой-либо мысли о том, чтобы когда-нибудь стать писателем.
В том же году Оэ увлёкся изучением сочинений Паскаля и Камю; решая, творчество кого из них выбрать в качестве темы дипломной работы, он в конечном счёте остановился на Сартре, приняв к тому же решение ничего (кроме учебников) не читать на французском языке до окончания университета, пока не прочтёт полное собрание сочинений Сартра.
В апреле 1956 года Оэ перешёл на отделение французской литературы филологического факультета Токийского университета, где начал заниматься под руководством профессора Кадзуо Ватанабэ. В сентябре, будучи сценаристом университетского драматического кружка, он написал пьесы «Безротый труп» и «Звериные голоса», последняя из которых была отобрана для участия в университетском конкурсе. Обе пьесы Оэ сочинил в последние дни летних каникул, которые провёл на родном Сикоку: за исключением этих нескольких дней, он посвятил всё лето досрочному выполнению поставленного ранее плана прочтения полного собрания сочинений Сартра в оригинале (первоначальным сроком было окончание университета).
Жан-Поль Шарль Эмар Сартр (1905— 1980) — писатель, драматург и эссеист, педагог. В философии он был представителем атеистического экзистенциализма, центральным понятием которой являлось понятие свободы. Однако у Сартра свобода — это не в духе анархизма («Анархия — мать порядка!») и возможность творить «свободно», что стукнет в голову.
Свобода Сартру представлялась как нечто абсолютное, предшествующее сущности человека, раз и навсегда данное («человек осужден быть свободным»). Сартр понимает свободу не как свободу духа, зачастую ведущую к бездействию и праздному созерцанию, свойственную многим религиозным конфессиям. В сущности, на отрицании пассивного отношения к действительности и заканчивался «атеизм» Сартра.
Свободу Сартр воспринимал как свободу нравственного выбора, которую никто не может отнять у человека. Даже узник, по его убеждению, свободен принять решение — смириться или бороться за свое освобождение, положившись на то, как сложатся дальнейшие обстоятельства.
То есть, в его атеистическом экзистенциализме не было ничего безбожного, однако превалировало убеждение, что человек обязан делать нравственный выбор, не уповая на «волю божью». Но как человек, имеющий свободу выбора как данность, он полностью несет ответственность за свой выбор.
Теперь лишь стоит пожать плечами, вспомнив, как часто мы нечто такое слышали от Ирины Анатольевны Дедюховой. Ничего нового, оказывается, это было всего лишь атеистическим экзистенциализмом Сартра. Сама Дедюхова считает, что лишь повторяет идеи, старые, как мир.
Здесь все же возникает некоторая обида за русскую литературу. Почему же Оэ выбирает Сартра, если переписывал все мысли и цитаты из Достоевского? Но здесь надо понимать, что с «партийностью в литературе», в советской литературе в то время главенствовал социальный лубок, над анализом жизни был установлен «классовый анализ», когда героям давалась «классовая оценка», отодвигая человеческую сущность на второй план.
Сам Сартр в 1952—1954 годах склонялся к марксизму, впрочем, и до этого позиционировал себя как человек левого толка. Но это не означает, что он рассматривал возможным отказать человеку в свободе выбора, чтобы выбор за него совершали партийные начетчики «идейности», прежде всего, в том, что касается его достояния и плодов его труда.
Возможно, поэтому Сартр возвращает в литературу термин «Антироман», ставший обозначением литературного направления, в практический словарь литературной критики.
Литературная деятельность Сартра началась с романа «Тошнота» (фр. La Nausée; 1938), где он поднимается до глубинных идей Евангелия, но с атеистических позиций, перенося всю ответственность за происходящее на человека.
Сегодня мы частенько слышим вопросы: «А где был бог?» И касаются они, в основном, нравственного выбора, совершенного задолго до нашего рождения. В основном, эти вопросы касаются концлагерей, которые возникают постепенно, в ходе почти незаметных отклонений от давно назревшего нравственного выбора.
Так и хочется поинтересоваться: «А где был ты? Почему ты постоянно делаешь выбор за других, как инструктор обкома КПСС, но не видишь, что десять лет назад литературой уже были подняты вопросы, выбор по которым ты должен был сделать именно тогда, а сегодня придется дать оценку и собственной трусости. Для начала».
Все же это не совсем корректно интересоваться у бога степенью его… даже не расторопности, а доказательствами собственного бытия, как у посыльного в лавке, ничем не обозначив собственную реальность.
И вот эта человеческая позиция, полностью совпадающая с жизненной концепцией Сартра, — оказалась близкой и понятной Оэ. Он дает себе слово ничего не читать до тех пор, пока не прочтет все произведения Сартра. Здесь приходится осознать, что на тот момент Сартр был намного ближе к классической русской литературе, чем все наши советские «литературоеды» (с. И.А. Дедюхова).
Он оказался по мировоззрению намного ближе и к исконному русскому мировоззрению «На бога надейся, а сам не плошай». Сегодня иногда посмотришь, где только не ищут «истоки» нынешние «русичи», опуская бороду и начиная вещать про «сварогов» в «исконно-славянском духе». Это даже не славянофильство ХIХ века, а обычный инфантилизм. ХХI век на дворе, а тут разная чушь про «сварогов», к которому проще подойти с вопросом: «А где ты столько лет шатался, пока у меня под носом разрушали страну и грабили государственное достояние?»
В 1964 году Жан-Поль Сартр был удостоен Нобелевской премии по литературе «за богатое идеями, пронизанное духом свободы и поисками истины творчество, оказавшее огромное влияние на наше время». Он отказался принять эту награду, заявив о своём нежелании быть чем-либо обязанным какому-либо социальному институту и поставить под сомнение свою независимость. Точно так же в 1945 году Сартр отказался от ордена Почетного легиона. Кроме того, Сартра смущала «буржуазная» и ярко выраженная антисоветская ориентация Нобелевского комитета, выбравшего, по его словам («Почему я отказался от премии»), неудачный момент для присвоения премии, когда Сартр открыто критиковал СССР.
А вспомним, как у нас добивались этой премии для романа «Доктор Живаго» Бориса Пастернака, который был даже не закончен в то время. Только для того, чтобы попрать общественное мнение, обмануть читателя, иметь возможность навязывать что угодно. Потом выцыганили эту премию Бродскому… вообще авансом. И все, чтобы принизить значение выстраданного романа «Тихий Дон» Михаила Шолохова.
Тут и задумаешься, что свобода от нравственного выбора — это свобода от совести. Ведь даже с орденом Почетного легиона (не говоря о российских орденах, которые сегодня развешивают на ком попало и кто попало) — вышла история с «кислотной атакой» в ГАБТ, рассмотренная в романе «Парнасские сестры» И.А. Дедюховой.
Этот орден получил директор Большого Иксанов, человек совершенно посторонний в искусстве. Но затем этот орден становится лишь прикрытием темных делишек, что ложится тенью на всех, кому его вручали.
Таким образом, атеистический экзистенциализм Сартра был ничем иным, как душевной щепетильностью. .именно она привлекла Оэ, поставив перед молодым японцем задачу — стать учеником и последователем Сартра.
В мае 1957 года новелла «Чудна́я работа» (переработка написанной ранее пьесы «Звериные голоса») была названа критиком Масахито Ара победителем университетского конкурса, приуроченного к празднованию Первого мая, и затем опубликована в газете Токийского университета. Основой для написания новеллы послужил опыт подработки в университетской больнице, где Оэ следил за трупами людей, разрешивших использование своих тел в медицинских целях после наступления смерти.
После публикации в «Майнити симбун» положительной рецензии известного литературного критика Кэн Хирано на «Чудную работу» Оэ получил целый ряд предложений от литературных журналов. Вскоре в журнале «Бунгакукай» опубликована новелла «Высокомерие трупов», которая затем была выдвинута на премию имени Рюноскэ Акутагава, но, несмотря на поддержку находящихся в жюри Ясунари Кавабата, Ясуси Иноуэ и Сэйити Фунабаси, новелла Оэ уступила один голос рассказу Такэси Кайко «Голый король».
Начиная с 1958 года, Оэ начал активно публиковаться в ведущих литературных журналах Японии («Гундзо», «Синтё» и др.). В июле он, наконец, был удостоен премии имени Рюноскэ Акутагава за рассказ «Содержание скотины», хотя члены жюри высказывались о неуместности присуждения премии, так как уже тогда Оэ с трудом можно было отнести к числу нуждающихся в популяризации своих работ литературных дебютантов, на которых ориентирована премия. Тем не менее, награда всё же была присуждена Оэ, так как, по мнению жюри, «Содержание скотины» оказалось единственным из рассматриваемых сочинений, которое соответствовало требуемому уровню.
В результате резкого изменения уклада жизни, связанного с неожиданно начавшейся полномасштабной писательской деятельностью, 23-летний Оэ пережил глубокий стресс и попал в больницу после отравления, вызванного передозировкой снотворного: Получив письмо от своего учителя Кадзуо Ватанабэ, где тот написал о необходимости для Оэ перейти от нетривиальности повседневности к нетривиальности произведений, молодой писатель постепенно обрёл душевное равновесие.
Продолжение следует…
Читать по теме:
- Экзистенциальные вопросы Кэндзабуро Оэ. Часть I
- Экзистенциальные вопросы Кэндзабуро Оэ. Часть II
- Экзистенциальные вопросы Кэндзабуро Оэ. Часть III
Запись вебинара Кэндзабуро Оэ «Объяли меня воды до души моей»
4 комментария
Получается, харакири давно (или сразу же?) стало вредным стереотипом, без которого японская «национальная идентичность» ничего не утратит. А Акиро Куросава в «Семи самураях» пытался его снять. Собственно, и Кэндзабуро Оэ тоже, судя по всему.
Просто не знаю что написать, как однозначно ответить на вопрос…так как сама раздумывала на тему самоубийства в романе.
Вообще мне кажется, что всем повествованием в «Объяли меня воды до души моей» Оэ доказывает, что самоубийство недостойный выход из ситуации, хотя харакири в японской традиции безусловно занимало важное место, но насколько это верный выбор… Помните, в школе он не мог произнести слов о харакири во имя императора, да и вся его дальнейшая жизнь доказывает, что человек должен бороться с обстоятельствами, делать нравственный выбор, что смерть не в бою (в широком смысле слова) — это бегство… не очищение души.
Вспомнила о сиренах из романа «Парнасские сестры», зовущих к смерти, поющих о том, как смерть прекрасна и замечательную рецензию И.А.Дедюховой на фильм «Семь самураев», но речь в нем, как мне запомнилось, вовсе не о харакири, а о сохранении чести, для которой важна победа! «Честь понятие внекастовое, общечеловеческое и проявляется оно в отношении достоинства другого конкретного человека. »
В вики написано: «… другими словами, сэппуку является последним, крайним оправданием себя перед небом и людьми.» …. раздумываю над всем, чтобы решить хотя бы для себя о «японской национальной идентичности»»
Да….все-таки думаю, что усилия и Куросавы и Оэ направлены на то, чтобы призвать человека к жизни, увидеть другой достойный путь решения ситуации, хотя не знаю насколько это получилось, судя по статистике http://www.nippon.com/ru/features/h00075/
Как ни крути, а все это… антилитература!
Конечно, автора этого не читал (как и Пастернака), но и не осуждал.
Спасибо автору, что написала об этом объективно. Читать этот разбор было намного интереснее, чем саму книжку, которую, признаться, ниасилил. Идет много старых штампов, откровенно скучно. И очень заметно, насколько это мелкое произведение для перевода на русский язык. Для русского языка это уровень 17 в.