Тут, значит, раздался из города-государства вопль «Губенко обманули!» Сразу первая мысль, что вообще-то Губенко обманули после смерти, а перед этим он типа нисколько не обманывался, с кем и как поучаствовал в предательстве Родины, не говоря уж об искусстве.
Вроде как все участвующие в посмертном конфликте люди взрослые, все проблемы должны были решить при жизни…
Короче, стоило в ЛО поднять тему о некрофилии, которой у нас тупо поклоняются в городе-государстве, стараясь уничтожить страну, как пошли разборки уже с покойными представителями театральных мистерий.
Полгода назад ушёл из жизни Николай Николаевич Губенко. И сразу же поползли слухи, что судьба созданного им театра предрешена. «ЛГ» опубликовала комментарий Жанны Болотовой, в котором вдова замечательного актёра и режиссёра рассказала об обещании московских властей сохранить театр, следовать в кадровой политике принципу преемственности. Жанна Андреевна выразила надежду, что обещание будет выполнено. И вот в конце 2020 года на должность директора двух объединённых театров – «губенковского» и «любимовского» – назначили Ирину Апексимову. Мы вновь попросили Жанну Болотову высказаться о новациях в театре, которым её муж руководил 28 лет.
– Прошло так мало времени, но так много изменилось. Всего полгода назад мы слышали возвышенные речи о наследии Николая Губенко, о театре «Содружество актёров Таганки», который следует хранить и лелеять…
Но вот уже по решению нового руководства снят спектакль «Нечистая сила», который пользовался огромной популярностью. Идут несколько спектаклей, поставленных Губенко, – «Афган», «ВВС. Владимир Семёнович Высоцкий», «Четыре тоста за Победу», «Концерт по случаю конца света»… Но думаю, жить им осталось недолго. Потому что на смену «совкам» и «ватникам» пришли прогрессивные театральные деятели.
Ирина Апексимова обогатила репертуар современной драматургией, и зрителям предстоит увидеть, например, спектакль под названием «28 дней. Трагедия менструального цикла». Я, правда, не уверена, что наш постоянный зритель готов погрузиться в мир дамской физиологии. Впрочем, полагаю, избавиться от «нашего» зрителя как раз и есть главная задача нового руководства. Наш зритель был преданным, честным, искренним. Но небогатым. Наверное, ставка будет сделана на других, способных заплатить, скажем, 10 000 за билет. А сейчас – 200, 300, 500, максимум – 1000 рублей. Разве это бизнес?
В общем, вынуждена констатировать: Всё пошло не так. Вместо обещаний сохранить театр, сохранить преемственность – прислали бульдозер. Мощный, холодный, бездушный. Творческая площадка будет зачищена, а недвижимость на 700 посадочных мест в центре Москвы попробуют сделать «успешным коммерческим проектом». Для этого не грех пуститься во все тяжкие. Голые и матерящиеся в современном театре – проза жизни, но ведь можно повысить градус новаторства и вывести на сцену «балерину в пачке, колготки которой в промежности испачканы кровью.» – цитирую принесённую Апексимовой пьесу. Именно в этой мерзости придётся принимать участие актрисам, воспитанным на классике, на спектаклях о Великой Отечественной, великой советской истории, великих русских героях, творцах, поэтах.
На днях нашла в архиве письмо от знаменитых разведчиков-нелегалов Михаила Исааковича Мукасея и его соратницы – жены Елизаветы Ивановны. До последних дней они оставались преданными почитателями нашего театра. Так трогательно и наивно звучит сегодня послание из середины двухтысячных: «Пишем это письмо с сердечной благодарностью за то, что вы делаете в своём уникальном театре. Вы возвращаете нас, стариков, к нашей молодости, которую мы отдали нашей великой стране.» И грешным делом подумала, хорошо, что не дожили до этого позора и разгрома театра, куда мы приглашали и ветеранов Службы внешней разведки, и потомков знаменитых маршалов – Жукова, Рокоссовского, Баграмяна, Конева, Катукова…
У тех, кто не знал наш театр, может возникнуть впечатление, что «Содружество актёров Таганки» – это нечто косное, консервативное, скучное, «для стариков». Нет, у нас были и до сих пор ещё остаются полные залы. И молодёжи там едва ли не большинство. Собственно, Губенко и ставил перед собой задачу – с помощью театрального искусства передать новым поколениям самое важное об их предках, тайные знания об ушедшей и оклеветанной эпохе. Старался передать наше ощущение Родины. Это как внеземным цивилизациям оставить представления о планете Земля.
Но кроме восстановления справедливости в отношении Советского Союза у Губенко всегда звучал пафос непрерывности русской истории. И удивительным образом у этого сложного, интеллектуального театра был свой зритель. Поверьте, нам десятилетиями навязывают ложную идею, что народу нужны исключительно развлекуха и эпатаж.
Да, Губенко продолжал традиции добротного советского театра, но этот театр далёк от архаики, современен по языку, режиссёрским приёмам, модернистским решениям. И его спектакли, даже без Губенко на сцене, творчески жизнеспособны, и если уж на то пошло – коммерчески состоятельны. Однако в театр назначили «эффективного менеджера», нарушив обещание, что руководить театром будет кто-то из учеников Губенко.
Остаётся только вопрос: на чём вы собираетесь воспитывать молодёжь, о которой так много стали рассуждать, обнаружив её на митингах? И чего стоят ваши стенания об «упущенном поколении», которое презирает прошлое России и натурально плюёт в спины собственных дедушек?
Понимая всю неоднозначность ситуации в театре «Содружество актёров Таганки», мы надеемся на скорое разрешение всех сложностей и готовы дать слово всем заинтересованным сторонам.
Удобный повод, конечно, поговорить обо всех доживающих свой век актерах с огромной советской популярностью. Мол, какие они праведники, НЕпредатели и прочие «рупожатные». Типа это ведь мы все предали, как в городе-государстве орали, разворовывая государственную собственность: «Это ж народ сам такого захотел!»
А вот тут, значит, херня будет на сцене демонстрироваться с постаревшей-истрепавшейся по бадитским сериальчикам Ириной Апексимовой, так это опять проблема наших больных голов, но чтобы при таком безобразии мы не позабыли возвеличить уж слишком незаметно отошедшего в мир иной Николая Губенко…
И что-то это послание все больше напоминает другое письмо с того света, которое нам зачитывала вдова Николая Бухарина перед самым развалом государства…
Смешно каждый раз сталкиваться с каким-то уж слишком «наивным» пояснением по поводу: «Так нам же обещали!..» Конечно, это ведь только нам можно срать в душу постоянным измением правил игры, полной перетасовкой законодательства в сторону отмороженной уголовки, возвеличиванием уголовки и прочим. А вот этим огрызкам нормального социального государства… надо обещания выполнять!
Впрочем… Нынче в городе-государстве еще и конкурсы стишков для детей проводят по поводу обещалок… забывая, как всем обещали не предавать Отечество… А типа тут усрись, но выполняй обещание! А зачем, раз Губенко уже помер?
Товарищ Обещалкин
Красиво говорит,
И слов ему не жалко,
И очень честный вид!
Но обещанья эти
Не может выполнять…
Нельзя так делать, дети,
Должны вы это знать.
Всегда держите слово,
Не обещайте зря.
И повторю вам снова —
Обманывать нельзя!
Тем более… разве не этого добивался и сам Николай Губенко? Он вообще интересные условия ставил для всей России выхода из кризиса! Вот ему и исполнили все условия! Прислали женщину-женщину с чисто женскими проблемами завершения репродуктивного возраста, да еще и в балетной пачке.
Он никогда не ставил на инженеров и специалистов, ему не о чем было говорить с серьезными людьми, у которых могло возникнуть множество вопросов о личном участии Николая Губенко во всей партийной показухке, в перестройке, в развале государства.
И что, он сам не понимал, что всегда проявлял полнейшую лояльность к безнравственным людям, которые не способны выполнить обещания на уровне детсадовского запрета не мазать какашки на стенке в туалете?..
Художественный руководитель театра «Содружество актеров Таганки», заместитель председателя Мосгордумы, актер и режиссер Николай Губенко в интервью «Вечерней Москве» заявил о необходимости привлекать больше женщин к управлению страной.
Фото: Вечерняя Москва
— Я убежден и всегда отстаивал идею, что пока в органах власти женщины будут в меньшинстве, наша страна не выйдет из кризиса, — уверен Губенко.
Он напомнил, что в период Великой Отечественный войны женщины с успехом заменяли во всех сферах мирной жизни ушедших на фронт мужчин.
— Они пахали землю, стояли у станков, строили… Они могут все! — подчеркнул режиссер.
Он также отметил, что ни одного важного решения в своей жизни не принял без участия жены, актрисы Жанны Болотовой. Их отношения длятся уже 55 лет, и, по словам Губенко, для него супруга — самое дорогое на земле. Читайте также: Госдума поддержала идею об увеличении числа женщин во власти Об этом сообщает «Рамблер».
Видите, какая высокая убежденность! Хотя вроде и кризис в России возник не по половому признаку, а чисто по правовому…
И все это происходило, когда уж женщинам прикаали стоять у станка чуть не гробовой доски, сняли все запреты на чисто мужские профессии, отнюдь не рассчитанные на «28 дней менструального кошмара». В тот момент, когда на всеобщее обозрение вывалили толпы этих «государственно-управленческих» Ведьм… И что-то не припомню возмущения той Жанны Болотовой выступлениями Екатерины Лаховой в 1998 году накануне дефолта, которая требовала принудительно кастрировать обедневших россиян…
Но больше всего, конечно, поражает фраза, которая как бы должна полностью оправдать покойного Губенко… Мол, он ведь совсем стал коммерческим, хоть и откровенно паразитировал на советских симулякрах, которые сам же и предал по жизни.
Да, Губенко продолжал традиции добротного советского театра, но этот театр далёк от архаики, современен по языку, режиссёрским приёмам, модернистским решениям. И его спектакли, даже без Губенко на сцене, творчески жизнеспособны, и если уж на то пошло – коммерчески состоятельны
А что имеется в виду под «коммерческой состоятельностью»? Вовремя по высоким кабинетам взятки разносил? Ясен пень, что никакой жизненной, нравственной позиции Губенко этими спектаклями не отстаивал, иначе… ну, все ведь понимают, что там могло быть иначе. Да и при чем здесь «коммерческая состоятельность», если немалые государственные дотации Таганка все равно получала, иначе у нас ведь никто и не живет в городе-государстве.
Конечно, могли бы типа «ученикам Губенко» предложить более «почетный» вид ссучивания, продемонстрированного как бы «под елочку» всем в Театре наций. Как бы до серьезного разговора об этом «произведеньи современных искусств» не дошло, больше писалось о «скандалах»…
С другой стороны, к этому «триумфу театрального искусства» все исполнители-постановщики долго катились по наклонной, а Таганка-то решила на фоне столичной помойки выглядеть «чистенькой», мол, совершенно она тут ни при чем… законсервировалась во времени.
Типа только в Таганке у них сейчас все время будет 1982 год, как раз накануне кончины Ильича по фамилии Брежнев. А Губенко типа будет вечно живым, прямо как другой Ильич, которй в Мавзолее законсервирован… Такой тоже был светлый образ, играть-не переиграть… Ага, номер пятый!
Фотопробы на роль Ленина разных актёров 1. Владимир Ленин. 2 Леонид Броневой.3. Олег Табаков. 4. Родион Нахапетов. 5. Николай Губенко. 6. Андрей Мягков. 7. Юрий Каюров. 8. Кирилл Лавров. 9. Борис Галкин. 10. Евгений Шутов. 11. Владимир Трошин
А ведь тут, неровен час, Михаил Горбачев коньки отбросит… весь в таком обосранном состоянии, до сих пор увековечиваемый только плевком… Постоянно сигнализирует, что уж больно на нас его жена Раиса обижена, которая померла давненько уже… И вот как им теперь встретиться в иных мирах, если до сих пор это быдло никто на дух не принимает?.. Непорядочек!
Так что госзаказ такой возник… в том плане, что уж после спектакля Горбачев все же не проживет… слишком долго. Ну, хотя бы из чувства порядочности, которое, строго говоря, никогда не было его отличительным свойством. Но все-таки… надо же понимать!
А тут, значит, Таганка со своими 700-ми зрителями и постсоветским сюром нашего времени… Диссонанс какой-то. Поэтому им и предложено было выйти из петли времени не через ссучивание театральных наций в духе любовного экшна Миши и Раи, а через менструальный цикл Апексимовой. Чтоб как-то активнее отходили от иллюзий «коммерческой состоятельности». Были бы состоятельными, не висели бы у бюджета на подсосе, так им бы и не предложили самую печальную повесть на свете о менструации.
«Горбачев» Алвиса Херманиса в Театре наций — одно из главных событий московского театрального сезона. Его премьера состоялась 10 октября, следующие показы пройдут в декабре и в январе. Спектакль пересказывает биографии Михаила и Раисы Горбачевых, основываясь на их мемуарах, письмах и публичных выступлениях. В программке — только два артиста: руководитель Театра наций Евгений Миронов и Чулпан Хаматова, его давняя партнерша по сцене. По просьбе «Медузы» театральный критик Антон Хитров рассказывает, почему Херманис оказался идеальным режиссером для спектакля о Горбачеве.
Новый спектакль Театра наций стал сенсацией задолго до премьеры. Рижанин Алвис Херманис, один из самых интересных европейских режиссеров, не работал в России с 2008 года — а в последние семь лет даже его гастрольные спектакли исчезли с фестивальных афиш. История страны за последние полвека для театра — почти неизведанный материал. Наконец, Михаила и Раису Горбачевых вызвались сыграть Евгений Миронов и Чулпан Хаматова. Даже если бы проект оказался провальным, он бы все равно стал событием. Но получился хит не хуже, чем «Рассказы Шукшина» — дебютная работа Херманиса в Театре наций, которая по сей день собирает полные залы.
«Горбачев» — исключительный для нашей сцены спектакль, отвечающий запросам очень разных зрителей. Это развлекательный актерский театр со звездами. Это документальный театр. Это политический театр. Наконец, это концептуальный проект, который комментирует сам себя.
В России разгорается скандал из-за спектакля «Горбачёв»
Подавление недоверия
Херманис — художник, который остается современным назло времени. Пока мир захватывают спектакли-тренинги и спектакли-видеочаты, он упрямо занимается старомодным театром — сюжетным, бытовым, сентиментальным, — но делает это на редкость осмысленно. В его работах нет ни капли простодушия, как у других театральных консерваторов. Херманис никогда не полагается на вашу наивность. Он любовно создает на сцене иллюзию жизни — но сам разоблачает ее прежде, чем вы успеете подумать «не верю».
К примеру, первое, что видит публика в рижской «Соне» по рассказу Татьяны Толстой, — довоенную ленинградскую коммуналку, достоверную, как музейный павильон. Но жильцов осмотрительный режиссер не показывает. Вместо них на пороге квартиры (видимо, давно необитаемой) появляются два взломщика в современных спортивках. Вот эта парочка и разыгрывает сюжет Толстой, предварительно распотрошив хозяйский гардероб. Один, понаглее, становится рассказчиком. Другой, поробее, вынужден изображать несчастную Соню.
Зрители довольно быстро забывают, что перед ними немолодой мужчина в парике — так убедителен и трогателен в этой роли премьер Нового Рижского театра Гундарс Аболиньш. А вот если бы Соню играла, как положено, женщина, если бы героиня не родилась у нас на глазах из фантазии двух безымянных воров-лицедеев — мы бы наверняка почувствовали фальшь. Ну не работает больше жизнеподобный театр без подмигиваний. По крайней мере, Херманис так считает.
Метаморфозы в «Горбачеве»
В новой работе режиссера Миронов и Хаматова тоже не сразу предстают в образах Горбачевых. На сцене — просторная артистическая гримерка: полки с париками, рейлы с пиджаками и платьями, туалетные столики, увешанные архивными снимками, как шпаргалками (декорацию придумал сам Херманис, костюмами занималась Виктория Севрюкова). Актеры — в неброской повседневной одежде, как на репетиции.
О чем вообще говорить, если эти «деятели современных искусств» все ведь давно все ставят не для публики, превратив имперский вид искусства в разновидность ведьминских мистерий?.. Так после такого действительно логично предложить Таганке сыграть страданья климактерички-Апексимовой.
Но подчеркнем, что все это как раз в русле предложений покойного Губенко, считавшего, что нами теперь должно тупое бабье «править», раз мы типа ворам гос.собственности сдались…
Впрочем, пора как-то незаметно переползать к языковым проблемам. Отметим, что само название «театр наций» — местечковое, т.е. тех, кто не в состоянии понять, что государство создается одной нацией! Этническа принадлежность — это национальность. Но здесь проблемка у разрушальщиков государства в том, что единая нация за длительное время существования впитала в себя множество этносов, выработав национай менталитет. Который нации свойственнен, а у национальности отсутствует. Там всего лишь этнические особенности, которые глупо противопоставлять менталитету нации, создавшей грандиозное государственное образование, отдельный мир, иную самодостаточную Вселенную.
Очень простые, элементарные вещи, но до самых недоразвитых никак не доходит. Но это не значит, что прямо сейчас какие-то новые нации сами собой сформируются… чисто в рамках грабежа государственной собственности и достояния, созданных единой нацией, при Губенко называвшейся «единый советский народ». Ага, тот самый, который они так удачно предали и продавали в розницу.
Далее можно, конечно, в ходе государственного переворота навязывать какую-то убогую некрофилию, рассказывать, «как какала Наташа Ростова» (В. Сорокин) или про ту же менструацию у балерин в пачке, да хоть изобразить из Достоевского то, что там пытались устаканить Серебренников с Богомоловым… или на худой конец законсервироваться, как «доронинские» или «таганские», но… время-то идет!
И театр должен жить, развиваться вместе со всем обществом, отвечая на запросы времени (а не воров, которые отмыться никак не могут), — по нравственным императивам! Как только они в своем затхлом мирке города-государства, проедая все будущее огромной страны, перестают отвечать по нравственным императивам на запросы времени, — так это никому уже не нужно! Это теряет смысл именно в огромной стране с ее историей.
Некоторое время это будет иметь смысл для самой мск, но масштабы явлений несопоставимы. Надо же понимать… какое место чисто географически занимает Москва даже в сравнении со всей ободранной и покоцанной Россией.
А в душе-то каждого «россиянина» теперь «золотая моя столица, дорогая моя Москва», начиная с предательства Миши Горбачева и его жены Раисы, занимаете далеко не лучшее место. И с этим местом теперь связаны горечь напрасно прожитой жизни при взбесившихся с жиру ворах и проститутках. Это чисто так говоря по-русски, особо не вдаваясь.
Церемония вручения премии медиапроекта «Сноб» состоится 11 декабря в 20:00 В этом году присоединиться к церемонии смогут все желающие — трансляция пройдет на ютуб-канале и сайте проекта, а также во всех соцсетях «Сноба».
Зрителей ждет необычный спектакль-месса с участием Чулпан Хаматовой, Кирилла Серебренникова, Владимира Познера и других.
Девятая премия проекта «Сноб» «Сделано в России» впервые пройдет онлайн. Изменился не только формат церемонии: в этом году у премии 10 номинаций, три из них новые: «Сериалы», «IT» и «Z».
Что еще известно:
В этом году предложить номинанта мог любой желающий. В течение октября в редакцию поступило более 1,5 тысячи заявок на включение претендентов в лонг-лист. На втором этапе экспертный совет премии отобрал лидеров в каждой категории и сформировал шорт-лист. В течение трех недель на сайте шло голосование, в котором приняли участие читатели «Сноба».
Имена победителей мы узнаем уже сегодня.
Генеральный партнер — платформа «Россия — страна возможностей», партнер номинации «Бизнес-прорыв» — Фонд развития промышленности, партнер номинации «Наука и технологии» — Министерство науки и высшего образования России.
Надо понимать, что на следующем спектакле-мессе от «Сноба» уже покажут балерину в кровавой пачке от Таганки с клеймом «Сделано в России». Если, конечно, Таганка и Сноб сами доживут до следующей церемонии. Сами знаете, что всякое ведь бывает. И у нас нынче намного проще загнуться от «коммерческой несостоятельности», нежели выживать назло этим мессам «Сделано с Россией».
Но опять говорю, что надо бы вернуться к поднятому временному срезу, в 2016 год, к столичной дислексии. А там, значит, наметились вполне себе эпохальные сдвиги в языкотворчестве.
Общеизвестный факт: феня или воровской язык, бытующий в России, впитал много слов из иврита и идиша, что дало повод некоторым «особо одаренным филологам» говорить о генетически обусловленных криминальных наклонностях еврейского народа.
Действительно, в «Наставлении по полицейскому делу» 1892 года можно прочитать: «Межъ воровъ во множестве употребляются слова еврейского происхождения». Но отчего на самом деле преступные сообщества в Российской империи заговорили вдруг «по-еврейски»?
Картина маслом
Корни явления уходят во времена, когда существовала черта оседлости, а евреи были поражены в своих гражданских правах. В частности, их не брали на работу в полицию. К чему лукавить – в южных губерниях Российской империи еврейский преступный мир процветал и создал свою уникальную субкультуру, мастерски воспетую Исааком Бабелем. А яркие словечки и отчасти манера «говорить мало, но смачно» были усвоены всем воровским сообществом, ведь тайный язык был непонятен блюстителям закона. Впрочем, «легавые» тоже поднаторели в лингвистике, и вскоре по говору было уже не отличить, кто полицейский, а кто вор. Но в официальных речах царские и даже ранние советские должностные лица не пользовались лексикой малины и кичи. Более того, в советском кино, которое было важнейшим из искусств, всегда противопоставлялась правильная, книжная речь милиционеров и приземленный, «низкий» сленг бандитов. Исключением, пожалуй, стал только Глеб Жеглов, который «раскалывал фраеров» и «огорчал блатных».
Из подполья «блатной» язык вышел в 1990-х годах и даже заимел собственную радиостанцию, в репертуаре которой лихо рифмовались «фраер» и «шпалер». В эту уже легендарную эпоху «малиновых пиджаков» воровская субкультура смешалась с «цивильной». Фильмы и сериалы новейшего времени уже не обходятся без каскадов затейливой «фени», которой обмениваются герои. «Тут одна тема возникла. Непонятки. Ты чо натворил? Маза всегда за мной будет. Не крути динамо. Я тебе фуфел уже чистил, чтоб ты лишний раз не халявил. Да видно, не усек ты», – говорит авторитетный вор Антибиотик в «Бандитском Петербурге». Увы, но примерно так же мог отчитывать проштрафившегося сотрудника хозяин какой-нибудь фирмы. Причем, независимо от её размера и масштабов бизнеса.
Но объективно это ужасно! Одно дело, когда Давид Гоцман из сериала «Ликвидация» говорит «контингенту»: «Вбейте себе в мозг: беспределу — ша!», но совсем другое, когда языком одесских налетчиков вещают с высоких трибун, в правительственных кабинетах, в официальной обстановке. Зачем? Чтобы показать «близость к народу»? В поддержку весьма дискуссионного утверждения, что все россияне в какой-то мере имеют отношение к зоне – либо сидели, либо охраняли?
Не гоните порожняк
В том, что сегодня происходит с русским языком, виноваты не евреи – Дитмар Эльяшевич Розенталь тому свидетель. Более того, когда самодеятельные лингвисты начинают искать ивритские корни в словах, относящихся к «фене», то возникает «эффект профессора Чудинова», который с легкостью необыкновенной обнаруживает семантические связи между русским и арабским языками. Ну как же! Ведь «акула» по-арабски — прожорливая; «бык» — рогатый; «жаворонок» — хлопающий в воздухе крыльями, не летя, «собака» — гончая; страусы — прячущие головы (сложение сложение «сатар» — прятать и «руус» — головы). Вот и исследователи блатного языка делают невероятные, подстать вышеприведённым примерам, открытия.
В популярных «словарях» рунета мы обнаруживаем, что Таганка, оказывается, восходит к слову «тахана» – станция, хотя давно доказано, что этот топоним восходит к тюркскому слову, обозначающему металлическую подставку под котел. Слово «мусор», как некрасиво иногда называют оперативных работников правоохранительных органов, образовалось от аббревиатуры МУС – Московский уголовный сыск (так до революции именовался МУР), а сходство со словом «маасар» – заключение, арест – следует считать случайным. А слово «лове» в смысле «деньги» имеет и вовсе цыганское происхождение, а вовсе не родственно к ивритскому слову «hальваа» – ссуда. Что наше – то наше, а чужого нам и даром не нать, и за лове не нать.
Кто ответит за базар?
Случилось так, что евреи обогатили русский язык вот таким затейливым способом. Но значит ли это, что теперь язык Привоза и Молдаванки должен становиться форматным и общепринятым? Можно ли остановить падение нашего «великого и могучего» до уровня «гнилого базара»? Здесь, как утверждают специалисты по языку, мы мало на что можем повлиять.
На самом деле, с языком ничего не происходит. Происходит с людьми, которые на этом языке разговаривают. И постепенно эти изменения внутри нас отражаются и в нашей речи. Нам кажется, что это мы владеем языком, а на самом деле – язык владеет нами. Взять проблему русского мата. Сколько существует запретов, в том числе и наказуемых в административном порядке, по поводу использования всем известных слов! Сколько нравоучений сказано по поводу того, что мы не можем допустить, чтобы наши дети слушали и повторяли инвективы. Но при этом матерщина в ходу у самых широких слоев населения.
Есть гипотеза, которая говорит о том, что язык и наше сознание – это очень тонко организованная система сообщающихся сосудов. И когда люди неискренни, когда поминают высшие ценности всуе, поминают их лукаво, то язык мстит им, становясь именно таким – низким, грязным и пошлым. Ты говоришь о любви, но на самом деле никого не любишь. Говоришь о важности духовных ценностей, но на поверку тебе глубоко наплевать на духовность. Ведь и о любви можно говорить цинично и грязно, а можно – словами «Песни Песней». Понятно недоумение и разочарование родителей, которые приходят в ужас, видя переписку своих детей в социальных сетях: «Ах, мы ведь их этому не учили!» Увы, влияние семьи на молодое поколение не безгранично. Школа, улица, интернет делают свое «черное дело».
Так что надо не бороться за чистоту языка, а работать над собой. Над своей душой и мыслями. И когда-нибудь вернется к нам и культура сознания, и культура речи.
И будет всё ништяк!
Остался на память небольшой спич по этому поводу нашего редактора ЛО Натали.
Я не фантазирую. Та же история, что и с эвфемизмом «хруст французской булки».
А «божий дар» — это народное. Мне об этом ещё в детстве рассказали, благо у меня бабушки деревенские.
Кстати, можете погуглить в сети.
Если не нравится термин «г…но» (а приведенную выше фразу я скопировала из сети), то можно воспользоваться словом «дерьмо».
Хотя в тот же момент звучали и более «серьезные» языковые исследования… Ну, прямо как у взрослых! С позиции «нации» и «морали».
Заметим, что к 2016 г. до многих дошло, что государство — это одна нация! Это не волюнтаризм врывавшихся к Дедюховой торчков с визгами, будто бы она «оскорбила 200 наций». Ага-ага, будучи неспособными назвать ни одну нацию из заявленных. То есть до тупорылой уголовки только к 2016 году дошло, наконец, что нация в государстве одна! Отсюда и «мораль» для убогих, что после развала СССР так и осталась одна расчлененная нация, перед которой они все кривляются на «мессах» и «мистериях».
Никакой «россиянской» нации не возникло в результате, просто Великий и Могучий чуть было не захлебнулся говном из тюремной фени. Но опять-таки мораль в том, что все же не захлебнулся! Потому как на тюремной фене напакостить и наговнякать любой нации можно сполна, а вот атомной станцией управлять невозможно… да и в космос хрен сгоняешь на вороных.
Постмодернизм закончился, игривые заголовки больше не работают. Возвращаемся к прямолинейной серьезности: заголовок этой заметки, по нашему скромному мнению, достойно продолжает традицию, заложенную «Триумфом воли» и «Моей борьбой». Тема, в общем, тоже близкая… впрочем, перейдем же скорее к сути дела.
Вопрос, который мы намерены тут обсудить, некоторым может показаться банальным. Сформулировать его можно, к примеру так: «Почему так называемые «скрепы» всегда бывают национальными?» Кто-то здесь и вопроса не увидит: для них кажется естественным, что мораль — это когда люди держатся своих корней, а отрываться от корней, наоборот, безнравственно.
Но если вдуматься, это же совсем не очевидно. Кто-то ведь мог бы сказать и так: «Мы тут в России погрязли в либеральном разврате, но давайте брать пример с Ирландии, где женщина не может просто так пойти и самовольно сделать аборт! Давайте отбросим русскую традицию атеизма и будем жить, как в Америке, где 90% населения каждое воскресенье посещает церковь! Или забудем свои корни и заживем, как в Дании: там невозможно купить в аптеке противозачаточные таблетки без рецепта, а развод — столь сложная процедура, что проще плюнуть и умереть в постылом единобрачии. Отбросим свой национальный обычай вседозволенности и разврата, приникнем к заграничным образцам духовности и целомудрия!» Нет же, никто в целом свете так не говорит почему-то, и это интересный феномен, достойный внимания ученых.
И ученые действительно обратили на него внимание.
О толстяках и вагонетках
Наверняка ведь вы знаете эту задачку: вы стоите на мосту и смотрите, как внизу по рельсам мчится тяжелогруженая вагонетка, оторвавшаяся от состава. На рельсах играют пятеро детей. Даже если вы прыгнете под колеса, вы не сможете остановить вагонетку своим весом. Но рядом с вами на мосту стоит толстяк, его веса точно хватило бы… Может быть, столкнуть под колеса его? Стоит ли жизнь толстяка пяти детских жизней?
Психологи уже довольно давно играют в эту жестокую игру, задавая подобные вопросы разным испытуемым. Некоторые, побледнев, обрекают толстяка на смерть. Но большинство испытуемых обычно считает, что распоряжаться чужой жизнью — неважно, одной или сотнями — недопустимо, и пусть уж все идет как идет.
Что любопытно, люди по-разному реагируют на вариации этой задачи. Например, те, кто не готов столкнуть толстяка под колеса своими руками, часто не возражают против того, чтобы перевести стрелку на путях, если толстяк — или даже ребенок, но только один — находится на запасном пути. Распоряжаться чужими жизнями с помощью железнодорожной стрелки почему-то не столь страшно, как сделать это непосредственно, почувствовав под руками последнее тепло обреченного тела.
Вариаций проблемы вагонетки существует множество. Этот тип моральных дилемм так завораживает публику, что существует даже сообщество в фейсбуке, где регулярно появляются все новые и новые душераздирающие мемы с вагонами, рельсами и стрелками. Ознакомьтесь на досуге с плодами этих фантазий. Вот лишь один образец:
Психологи играют в эти игры не ради забав (хотя вообще-то кто их знает…). Они утверждают, что таким образом могут проникнуть в суть загадочной материи «морали», а именно в ту ее часть, которая противостоит разуму. Разум подсказывает, что пусть лучше погибнет один человек, чем пятеро, и если от меня тут что-то зависит, я должен принять именно такое решение. Мораль отвечает на это, что прислушиваться в подобных вопросах к голосу разума само по себе аморально. «Слушай только меня», — говорит мораль. «А почему?» — «А нипочему».
Интересно, она-то сама откуда знает, что именно нам подсказывать в таких сложных ситуациях?
О вреде иностранных языков
Альберт Коста из университета Помпеу Фабра в Барселоне был далеко не первым психологом, предложившим испытуемым решить проблему вагонетки. В его опытах 2014 года эта проблема была сформулирована в том самом нехитром варианте, с которого мы начали нашу статью: по своей воле лишить жизни ни в чем не повинного толстяка или бездействием причинить смерть пятерым, которые не по вашей вине оказались на пути вагона?
Необычность опыта Косты в другом: родным языком его испытуемых был или английский, или испанский. При этом другим языком — испанским или английским, соответственно — они хорошо владели. И проблема вагонетки ставилась перед ними или на том, или на другом языке.
Казалось бы, какая разница? Если человек понимает язык настолько, чтобы осознать, что пятеро больше одного, а решение надо принять немедленно — какая проблема в том, что разговор идет не на родном наречии? Оказалось, проблема есть. На своем родном английском языке столкнуть толстяка на рельсы предпочло менее 1/5 англоязычных испытуемых. А когда задача была поставлена на чужом, выученном испанском — «утилитарный» выбор (спасти побольше жизней) сделала добрая половина.
И это не потому, что испанская грамматика каким-то образом располагает к рациональному бессердечию: ровно такое же соотношение было у «испанцев», но их, напротив, именно чужой английский язык побуждал действовать «утилитарно». На родном, испанском, они предпочли следовать велению эмоций: «не играть в бога» и пустить ситуацию на самотек.
Еще симпатичнее опыт Джанет Гайпель и ее коллег из Италии. Эти психологи решили обойтись без вагонеток, гибнущих детей и толстяков. Задачки, предложенные испытуемым, носили куда более извращенный и иезуитский характер. Им рассказывали истории совершенно невинного свойства, в которых никто не причинил никому вреда.
Например, историю о хозяине, собака которого, к несчастью, погибла под машиной. Убитый горем владелец принес еще теплое тело собаки домой, разделал его, приготовил и съел.
Или другая история: о близнецах, юноше и девушке, которые очень любили друг друга и неустанно занимались сексом, принимая все меры предохранения.
Можно предположить, что после этих двух абзацев у наших читателей все-таки что-то дрогнуло, к горлу подкатило этак-то неприятно. Если, конечно, наш читатель не марсианин, прилетевший изучать человеческую культуру методом погружения. Для марсианина тут проблем не будет: ну, съел собаку, и что? Корову или курицу вам можно, а собаку нет? Половая любовь между близнецами — что с ней не так? Инбридинг, риск дефектного потомства? Но ведь сказали же вам — ребята предохранялись.
Испытуемые Джанет не были марсианами, зато некоторые из них слушали эти сюжеты на родном итальянском, а некоторые — на чужом английском. И те, кто слышал истории на чужом языке, отнеслись к ним малость по-марсиански: «Подумаешь, брат с сестрой!» (на самом деле Джанет просила ребят выставить услышанному моральные оценки, и в этой группе оценки были сдержанными). Но уж те, кого весть о съеденной любимой Жучке настигла на их родном итальянском, почувствовали ровно то, что чувствует наш уважаемый читатель. Их оценка была безапелляционна: «Фу, мерзость!!!»
Этой осенью Джанет и ее коллеги опубликовали продолжение той работы. От тошнотворных перверсий они на этот раз перешли к более реалистичным сюжетам. В новой порции историй получалось так, что либо хорошие намерения вели к скверным последствиям (старушка дарит бездомному новое теплое пальто, и в ту же ночь его компаньоны избивают его до смерти, чтобы заполучить дорогую вещь), либо, напротив, из нечестного умысла получается хороший результат (семья усыновляет ребенка-инвалида ради получения государственного пособия). И опять два языка и вопрос к испытуемым: хорош ли, плох ли этот поступок «с моральной точки зрения»? Для не носителей языка все было просто: о действии надо судить по его результату, ибо никаких свойств, кроме результата, у действия вообще-то и нет. А носители опять заморочились: неважно, мол, что из этого вышло, важно доброе намерение. Кому важно?! Для чего важно?! Нет ответа…
Родион Раскольников и русское казачество
Итог таков: мораль действительно связана с «корнями» и «почвой», и вовсе не потому, что каким-то людям, переодетым в казаков, нравится и то, и другое.
Объяснять все это можно разными способами. Можно с легким фрейдистским акцентом: на родном языке, мол, мы храним ранние детские впечатления о собственных хотелках и наложенных на них табу, о материнских окриках и похвалах — вот и вся мораль. Можно и Юнгу отдать должное, сославшись на коллективное бессознательное, нерационализируемый опыт поколений. Не нам, невеждам, упражняться в подобных формулировках, да и не к тому мы завели речь об этих материях.
Как ни объясняй, факт остается фактом: не было бы у нас родного языка, этнической принадлежности, бэкграунда, родины, корней и тому подобных атрибутов — наша этика была бы куда проще и яснее. Делай так, чтобы в результате получалось лучше, чем было, — остальное можно вывести логически. Кто-то (и, наверное, автор в их числе) скажет, что это на самом деле и есть этика, а установка не употреблять в пищу любимую собаку скорее относится к эстетике (если вы почему-то решили обходиться без слова «религия»). Но дело ведь не в том, где лично вы проведете границу между этикой и эстетикой, а в том, где большинство людей проводят границу между «хорошо» и «плохо».
И у этого большинства обычно получается, что убивать топором старуху-процентщицу плохо, и точка. А при рациональном подходе, как мы помним из классики, эта задачка оказалась куда сложнее.
Остается всего один вопрос: как быть с безродными космополитами? Неужели они обречены на утрату нравственных оснований? Нет, с ними все в порядке. В опытах Косты был еще один интересный момент: он сравнивал этические суждения испанцев, в разной степени владевших английским языком. Оказалось, что чем лучше владение языком, тем меньше различие между нравственными оценками, даваемыми на этом языке и на родном. Вплоть до почти полного стирания разницы у врожденных билингвов. То есть вместо того, чтобы утратить родину, вы просто приобретаете еще одну, со всеми ее этическими заморочками. Как избавиться от этого архаичного багажа — пока непонятно. У Раскольникова, вон, ни черта не получилось.
Если эта заметка вам не понравилась, прочтите другую на ту же тему. Кстати, ее написала для Scientific American Джули Седивы, урожденная чешка и трилингв (чешский, английский, французский). Думаю, на каком языке ее ни спроси, все равно в вопросе о том, сталкивать ли на рельсы злополучного толстяка, у нее останется много неясностей.
Ну, будем считать, что «слив засчитан». К тому времени удачно сдохли и все «толстяки»… Возможно, постепенно до всех дойдет, насколько пагубны, но в общем цивилизационном развитии ничтожны все эти попытки свести нравственные императивы к тюремным понятиям. Все возвращается на круги своя, как и было сказано в Екклесиасте. Или еще где, неважно.
Тут хотелось бы вернуться к той девушке, которая интервью брала у Сорокина и прочих, ставя их не только в один рядок с Чеховым и Толстым, но готовя нас ко многим еще «открытиям чудным». Мол, улицкими-шишкиными ее деятельность не ограничивается. Тут придется времячко отмотать как раз на то время, когда Дедюхову серьезно пидарасили (пардон за мой французский) по поводу оскорбления 200-т наций.
В конце апреля в шестой раз была вручена«Русская премия» — единственная награда, которая ежегодно присуждается авторам, пишущим на русском языке и постоянно живущим за рубежом. О роли премиального института в литературном процессе, перспективах и планах развития «Русской премии», медиапроектах девяностых и двухтысячных, а также о шансах русской литературы вновь стать одной из мировых КИРИЛЛУ ГЛИКМАНУ рассказала координатор премии Татьяна Восковская.
— С чего вы начинали работу с современной литературой, как пришли к сегодняшнему статусу? Я знаю, что в 1998 году вы работали под руководством Глеба Павловского в «Русском журнале»…
— Я приехала в Москву в 1995 году поступать в Литературный институт на семинар критики к Евгению Сидорову. И практически сразу начала работать в Галерее Марата Гельмана. Благодаря этому у меня была возможность не только читать, например, Сорокина и Пригова или Рубинштейна и Кибирова, но и познакомиться с ними лично. А в 1997 году меня пригласили работать ответственным секретарем в журнал «Пушкин», созданный Глебом Павловским и Маратом Гельманом. Там круг знакомств с современными литераторами еще расширился.
— А как появилась идея «Русской премии» — и как она была реализована?
— Идея возникла в 2005 году после поездки в Алма-Ату. Основной задачей конкурса является поддержка тех, для кого русский язык не только бесценное культурное наследие, но и язык творческого самовыражения. Кто хорошо понимает и высоко ценит значение русского слова. Мы пригласили Чингиза Айтматова возглавить жюри «Русской премии». Идея конкурса оказалась ему очень близка, и последние три года своей жизни Айтматов посвятил «Русской премии». Никаких сложностей при создании конкурса мы не испытывали, в сентябре 2005 года объявили о начале приема работ на конкурс, а уже в конце февраля 2006 года награждали первых лауреатов. В первый год конкурс был объявлен лишь в странах Закавказья и Средней Азии. Постепенно география конкурса расширялась: сегодня в конкурсе может принимать участие писатель, живущий в любой стране мира, кроме России. В 2007 году у нас появился партнер — Президентский центр Б.Н. Ельцина; именно благодаря Центру Ельцина проект существует до сих пор.
—То есть в финансовом отношении у вас все хорошо?
— Да. Шесть лет для проекта в современном мире — это достаточно много. Надеюсь, это год не последний и не предпоследний. Не хотелось бы сворачивать проект на пике его развития.
— Как вы вообще относитесь к премиальным институтам? Какую роль премии, на ваш взгляд, играют в современном литературном процессе? Насколько ясно отечественные премии понимают свои задачи?
— В России существует приличное количество достойных литературных премий. Появляются специализированные премии, занимающие свободные ниши, и это только лучше для литературного процесса.
—То есть, что, все в порядке? «Больше премий, хороших и разных»?
— Не обязательно больше, но каждая литературная премия должна четко понимать свою задачу. Довольно часто к нам обращаются российские писатели с предложением допускать к конкурсу на соискание «Русской премии» авторов, проживающих в России. Но это уничтожит смысл премии. Для российских писателей существуют «Большая книга», «Нацбест»… «Русская премия» — единственная, которая присуждается только зарубежным русским писателям.
— Многие премии заняты благотворительностью, а не институциональным оформлением пространства, об этом говорят эксперты. «Большая книга», «Русский Букер», «Нацбест» — справляются ли они со своей задачей? Их лауреаты — это действительно те авторы, которых нельзя не прочитать?
— Я понимаю, что вы намекаете на последнее присуждение «Русского Букера». Но оспаривать решение жюри бессмысленно. Если у писателя есть потенциал и он получил премию, это идет в плюс автору. А если премию получает случайный человек, это минус премии.
— А как вы относитесь к проблемам «Русского Букера»? «Болеете» за то, чтобы премия все-таки продолжила свое существование, или уже бог с ней?
— Если бы у меня была возможность как-то им помочь, я бы это сделала. Неправильно, что одну из старейших русских литературных премий оставили без финансирования.
— В этом году лауреатами вашей премии стали наиболее статусные авторы. «Русская премия» призвана открывать новые имена для российских читателей или награждать по сумме заслуг известных авторов-эмигрантов?
— Вы же понимаете: премия вручается ежегодно, и каждый год литературное пространство меняется. Это подвижный ландшафт. Каждый год картина отличается от предыдущего. То, что первые премии получили широко известные Наталья Горбаневская и Марина Палей, — это просто ситуация текущего года. Жюри «Русской премии» состоит из тех, кто имеет непосредственное отношение к литературе: писатели, поэты, литературные критики; в нем нет представителей широкой общественности. Жюри оценивает прежде всего литературный уровень каждого конкретного произведения. Как пару лет назад высказался Чупринин, «Русская премия» — это не собес». Для того чтобы поощрить тех, кто вносит весомый вклад в развитие литературного процесса в целом, был создан специальный приз «За вклад в сбережение и развитие традиций русской культуры за пределами Российской Федерации», — который в этом году был вручен во второй раз.
— Кстати, о жюри: на ваш взгляд, для премии лучше, чтобы его состав постоянно обновлялся или чтобы из года в год в жюри работали одни и те же люди?
— В «Русской премии» некоторые члены жюри работают с момента основания проекта. Это необходимо для того, чтобы была возможность сравнивать прошлый год с нынешним, чувствовать контекст. Но у нас есть традиция: мы приглашаем одного из лауреатов конкурса в состав жюри следующего года; как правило, это человек, имеющий определенный литературный авторитет. Так, в жюри «Русской премии» работали Евгений Абдуллаев, Сергей Морейно, Шамшад Абдуллаев, Александр Кабанов. Все они больше чем только поэты или писатели — они значимые для литературного процесса постсоветского пространства фигуры.
— Получается ли у «Русской премии» довести автора-лауреата до издателя? Вот, например, Андрей Иванов, не раз до этого присутствовавший в коротком списке и получивший в 2009 году вторую премию за роман «Горсть праха», был издан «АСТ» только после попадания в шорт-лист «Букера». Другими словами, влияние «Русской Премии» на успех автора соизмерим с влиянием других больших премий?
— Я думаю, здесь есть накопительный эффект. Издатели отслеживали, как Иванов получал награды: сначала «Русская премия», затем финал «Букера», потом он получил еще в Эстонии премию «Капитал культуры». Для издателя ведь важен коммерческий потенциал.
— В последние годы финалисты «Русской премии» в номинации «крупная проза» часто попадают и в финал других премий: уже названный Андрей Иванов, Мариам Петросян, Борис Хазанов. При этом «Русская премия» называет лауреата раньше других крупных премий. Вы влияете таким образом на последующий выбор жюри «Большой книги» или «Букера», как вам кажется?
— Меня очень радует, что лауреаты «Русской премии» затем попадают в число финалистов других крупных премий. Это значит, что мы успешно справляемся со своей задачей, наши лауреаты становятся полноправными участниками российского литературного процесса и получают доступ к читателям за пределами своей (часто небольшой, как в случае Мариам Петросян или Андрея Иванова) страны.
— Премия существует шесть лет — столько же, сколько и «Большая книга». Конкуренция с ровесницей ощущается? И еще вопрос сразу: «Русская премия» вручается и за прозу, и за стихи. Какая номинация, на ваш взгляд, самая влиятельная?
— Во-первых, с «Большой книгой» мы не соревнуемся. Во-вторых, все номинации равнозначны. Совсем недавно нас спрашивали: «Почему вы начинаете с вручения в номинации “Поэзия”? Это же самая главная номинация, она должна быть венцом церемонии!» Кто-то, наоборот, считает вершиной литературы роман. А кто-то думает, что сложнее всего писать рассказы.
—В какой из номинаций самый высокий конкурс?
— В 2010 году — по малой прозе.
—А драматургическую номинацию не планируете ввести?
— Этот вопрос мы обсуждали не единожды. Но в 2005-м и 2006-м, когда премия была объявлена только для авторов из стран Закавказья, Средней и Центральной Азии, я ездила по этим регионам и общалась с представителями местных литературных объединений. Выяснилось, что с драматургией самая сложная ситуация: была вероятность не набрать нужного числа номинантов даже для «длинного» списка. При этом вообще, в перспективе было бы интересно включить не только драматургию, но и литературную критику, подумать об отдельной номинации для биографий, — их, мне кажется, важно рассматривать не вместе с «крупной» прозой, как в «Большой книге», а отдельно.
—В позапрошлом году в шорт-листе «Дебюта» в номинации «Малая проза» была такая девушка Юна Летц, живущая в Мозамбике. У вас такие экзотические номинанты попадаются?
— В этом году в «длинный» список попала Инна Китасова, живущая в Эквадоре. Были также писатели из Таиланда, из того же Мозамбика, из Китая, Австралии…
—Кстати, о «Дебюте»: пожалуй, по географии именно эта премия отчасти соперник «Русской премии». Или о конкуренции здесь тоже речи не идет?
— Вы знаете, с «Дебютом» получилось интересно. «Русская премия» была вручена впервые 28 февраля 2006 года, а в декабре того же года итоги подводила премия «Дебют». И именно тогда в «Дебюте» впервые была введена номинация «Молодой русский мир». Хорошие идеи витают в воздухе.
— То есть у «Русской премии» отняли возможность открывать молодых зарубежных авторов?
— Нет, почему же. В конкурсе «Дебюта» участвуют авторы моложе 25 лет. И получение этой премии совершенно не означает, что из лауреата вырастет большой писатель. Может быть, после двадцати пяти он вообще забросит занятия литературой. Нашими лауреатами становились, например, Анастасия Афанасьева или Владимир Лорченков, которые были в шорт-листе «Дебюта», а затем, осознав, вероятно, что литература является их призванием, подавали заявки на «Русскую премию» и добивались успеха.
—В последнее время внимание власти к культуре вообще и литературе в частности растет. Но люди из мира литературы всегда жалуются на недостаточную финансовую поддержку со стороны государства. Как, на ваш взгляд, должны строиться отношения власти с литературным миром?
— Власть — это конкретные люди. То, что Медведев встречается с современными русскими писателями, — это либо личное его желание, либо результат работы его команды. Всегда существовали и сейчас существуют государственные премии: вот член нашего жюри, поэт Тимур Кибировполучил не так давно премию правительства РФ. Вообще, отношения между литератором и представителями власти — очень индивидуальная история. Вспомним XIX век: Тютчев был дипломатом, Жуковский — наставником цесаревича, а у Радищева и Чаадаева отношения с властью не сложились.
—Кстати, о личных отношениях с властью. Вы работали в «Русском журнале» с Глебом Павловским. Как бы вы прокомментировали ситуацию с его увольнением с поста советника Президента?
— Я об этом узнала от вас, так что мне сложно это комментировать.
— Вы общались с ним, после того как закончился период совместной работы?
— Да, конечно, мы периодически встречаемся, я всегда рада его видеть. Он участвовал в одной из прошлых церемоний награждения. Я вообще благодарна Глебу Павловскому и Марату Гельману: работа в их проектах многому меня научила.
—Прошедшее вручение «Русской премии» было посвящено девяностым годам. Почему именно сейчас?
— 2011 год — юбилейный сразу для нескольких событий. Это и референдум о сохранении СССР, и первые выборы президента России, и августовский путч, и Беловежские соглашения, навсегда изменившие мир. Кроме того, в 2011 году — 80-летие со дня рождения Б.Н. Ельцина, чье имя носит наш многолетний и самый надежный партнер — Президентский центр Б.Н. Ельцина. Выбирая такую тему для церемонии награждения этого года, мы хотели бы содействовать изменению отношения к этому десятилетию. Именно в эти годы были заложены те права и свободы, те основы нашего сегодняшнего бытия, которыми мы «пользуемся», зачастую не осознавая, что они у нас есть. Благодаря первому президенту, команда которого создавала современную — демократическую и суверенную — страну, появилась Конституция Российской Федерации, закрепившая и свободу слова, и свободу вероисповедания, и свободу передвижения, и многое другое, ставшее для более молодых поколений чем-то вроде воздуха, необходимость которого начинаешь осознавать только при нехватке или отсутствии.
— Для вас самой каким временем были девяностые?
— Это было время моей юности и молодости, и до какого-то момента я просто не задумывалась о том, что происходит. В 16—18—20 лет не всех волнуют вопросы политического строя и происходящего в стране.
— Но вы же успели поработать в проектах девяностых. В вашем ЖЖ есть ностальгический пост по концу 90-х, когда вы работали в «Русском журнале». Хочется вернуть те времена?
— Каждый проект — это конкретные люди, команда, его создававшая. Я понимаю, что проекты девяностых нельзя вернуть в том виде, в котором они тогда существовали. Но, как я уже говорила, я испытываю чувство благодарности и симпатии к тем, с кем мне довелось работать.
— Почему, по-вашему, в нулевые постепенно свернулись успешные медиа и печатные проекты девяностых? Как вообще, на ваш взгляд, поменялось за последнее десятилетие медийное поле?
— Жизнь поменялась — поменялось и медиапространство. Многие начинания были свернуты после дефолта 1998 года. Другие — просто изменились. Некоторые программы на ТВ, не делавшие чести ни каналам, ни ведущим, закрылись — и славно. Каждый проект имеет свой срок жизни. Важно вовремя понять, что время истекло.
—Как вы относитесь к мифологизации 90-х — по-путински («лихие 90-е») и по-пелевински? И вообще к четкому разделению на 90-е и 2000-е? Для вас 2000-е отличаются от 90-х?
— Эпоха Ельцина и эпоха Путина — разные эпохи. Ельцин и Путин — совершенно разные люди, ставшие президентами каждый в свое время: 1991 и 1999 годы — это две разные страны, с различными задачами и проблемами. Мне не кажется, что у 90-х уже существует мифология — есть только стереотипные представления. Слишком мало времени прошло.
— То есть мощное культурологическое осмысление этого десятилетия еще впереди?
— Думаю, да. Но для этого нужен большой писатель. И не один.
— А попытки Пелевина, Юзефовича, Уткина, Клеха? Неудачны? Просто недостаточны?
— Можно еще вспомнить «Дар слова» Эргали Гера. Мне кажется, что еще не появилось то произведение, которое можно было бы «официально» признать «портретом эпохи».
— «Русская премия» делает важное дело, поддерживая русскую литературу в других странах, — но, если взглянуть на ситуацию широко, появляется ощущение, что вообще-то русская литература сегодня — явление довольно провинциальное. Есть шанс исправить такое положение дел?
— Да, я надеюсь. И вот этим как раз должно заниматься государство. В Испании, например, есть Институт Сервантеса, который содействует переводам испанской литературы по всему миру. Колоссальную работу делают аналогичные структуры в скандинавских странах: современную скандинавскую литературу я знаю только потому, что эти книги были изданы при поддержке Шведского института или агентства Norla. Там сразу же переводят книгу на английский язык, она мгновенно получает выход на более широкую аудиторию.
— Но почему сразу государство? Почему не издатели?
— Это все-таки государственное дело. Кроме издательств, есть и литературные агенты, работающие с русскими и русскоязычными писателями, продвигающие их на рынки других стран, — но это все бизнес, а не пропаганда. Переводят и издают за пределами России определенный набор русских писателей. Однако Толстой, Чехов, Улицкая, Сорокин, Шишкин — это лишь часть русской литературы. Государство должно, привлекая экспертов, продвигать, издавать за рубежом и других авторов. — А «Русская премия» не планирует международных проектов?
— Да, мы хотим реализовать программу переводов произведений лауреатов «Русской премии» на крупнейшие мировые языки. Надеюсь, в обозримом будущем мы увидим книги Талипа Ибраимова или Андрея Иванова, изданные на английском или китайском.
Ну-с, выясним, что это за премия такая…
«Русская премия»— единственная российская литературная премия, присуждающаяся авторамлитературных произведений, проживающим за пределами России, в любой стране мира, и пишущим по-русски. Целью конкурса является сохранение и развитие русского языка как уникального явления мировой культуры и поддержка русскоязычных писателей мира. Оргкомитет конкурса регистрирует все соответствующие его условиям заявки на соискание Премии. Все зарегистрированные к участию в конкурсе произведения Оргкомитет передает на предварительную экспертизу экспертам-рецензентам конкурса (экспертной комиссии), состав которой не разглашается. Члены экспертной комиссии, прочитав каждое произведение, передают в Оргкомитет конкурса своё мнение в установленной форме: с оценкой произведения по десятибалльной шкале и краткой рецензией-аннотацией. На рассмотрение членов жюри конкурса передаются лишь те произведения, которые получили оценки выше 5 баллов. Жюри также оценивает каждое произведение по десятибалльной шкале и передают свои оценки в Оргкомитет конкурса, которые суммирует полученные каждым произведением оценки и на основании суммы баллов, которую наберет каждое произведение после выставления оценок всеми членами жюри, формирует «длинный список» соискателей Премии, а затем — «короткий».
Федеральный информационный партнёр 2005—2014 гг. — федеральное информационное агентство REGNUM.
Информационный спонсор — «Книжное обозрение».
Информационная поддержка в Казахстане — журнал «Книголюб».
Основание конкурса
Литературный конкурс «Русская премия» был учреждён в сентябре 2005 года. Первоначально премия присуждалась лишь писателям стран Средней Азии и Закавказья. С 2006 года в конкурсе могли уже принимать участие авторы всего СНГ (кроме России) и Прибалтики, вне зависимости от их возраста и национальности. Целью конкурса являлось содействие сохранению русского языка как уникального явления культуры на пространстве СНГ и способствовать восстановлению гуманитарного единства народов Закавказья, Средней Азии, Казахстана и Российской Федерации. Победитель в каждой из трёх номинации до 2006 года получал премию в размере 3 000 долларов и право заключить с учредителями конкурса договор на издание своих произведений.[1]
Конкурс сегодня
Начиная с 2008 года, конкурс стали проводить среди авторов, проживающих в любой стране мира за пределами России. Так «Русская Премия» превратилась в единственную российскую премию для русскоязычных писателей зарубежных стран, а её целью стало «сохранение и развитие русского языка как уникального явления мировой культуры»[2].
По итогам конкурса определяются победители в трёх номинациях: крупная проза (повести и романы), малая проза (повести и сборники рассказов) и поэзия (поэтический сборник). Победитель в каждой номинации награждается денежной премией в размере 150 000 рублей, а произведения, победившие в конкурсе, включаются в издательскую программу учредителей и партнёров «Русской Премии». Авторы, занявшие 2-е и 3-и места в каждой номинации, получают призы в размере 60 000 рублей и 45 000 рублей соответственно.
С 2010 года вручается также специальный приз Оргкомитета и жюри конкурса – «За вклад в развитие и сбережение традиций русской культуры за пределами Российской Федерации». Им награждаются создатели культурных центров, фондов, архивов, издательств и изданий, организаторы наиболее успешных фестивалей, форумов и конференций в русском зарубежье – как дальнем, так и в ближнем. Его денежный эквивалент — 45 000 рублей.
За девять лет существования «Русской Премии» лауреатами конкурса стали 74 писателя и поэта из 26 стран мира. Среди них Бахыт Кенжеев, Наталья Горбаневская, Анастасия Афанасьева, Марина Палей, Маргарита Меклина, Борис Хазанов, Владимир Лорченков, Юз Алешковский, Мариам Петросян, Андрей Иванов, Дина Рубина и др. Пять человек были награждены специальным призом Оргкомитета и жюри конкурса – «За вклад в развитие и сбережение традиций русской культуры за пределами Российской Федерации». Официальный партнёр конкурса — Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина»
Пробежимся глазами по лауреатам этой замечательной премии, о которой мы прочли столько лестного и хорошего. Приятно думать, как спонсированные президентским центром покойного Ельцина взросли и сформировались таки литературные подвижники, вставшие в один ряд с мамзель Воскобойниковой!
Они сознательно решили отдать свою жизнь служению Мельпомене… и прочей ерунде! Как ананасы в оранжерее!
Лауреаты за 2005 год
Номинация «Проза»:
Сухбат Афлатуни (псевдоним Евгения Абдуллаева) (Узбекистан) за «Ташкентский роман».
Иван Глаголев (псевдоним Михаила Земскова) (Казахстан) за «Алма-атинские истории» (повести и рассказы).
Николай Верёвочкин (Казахстан) за повесть «Человек без имени».
Феликс Чечик (Израиль) за книгу стихов «Из жизни фауны и флоры».
Специальный приз был вручен Николаю Свентицкому (Грузия) — за многолетнюю культурно-просветительскую деятельность, углубление двухсторонних культурных связей между Грузией и Россией, организацию и проведение ежегодного Русско-грузинского поэтического фестиваля.
Лауреаты за 2012 год
Номинация «поэзия»:
Олег Дозморов (Великобритания) за книгу стихов «Смотреть на бегемота»
Вячеслав Шаповалов (Киргизия) за книгу стихов «Евроазис»
Анна Глазова (Германия) за сборник стихотворений «Для землеройки («Новое литературное обозрение»).
Номинация «малая проза»:
Марианна Гончарова (Украина) за повесть «Дракон из Перкалаба» (издательство «Эксмо»).
Михаил Шелехов (Белоруссия), за сборник ориентальных новелл «Колодец потопа».
Номинация «крупная проза»:
Владимир Рафеенко (Украина) за роман «Демон Декарта. Роман-сновидение».
Евгений Клюева (Дания) «Translit» (издательство «Время»).
Алиса Ханцис (Австралия) за роман «И вянут розы в зной январский».
Специальный приз был вручен Александру Черносвитову (Испания) — за многолетнюю просветительскую деятельность, популяризацию русской культуры и русского языка в Испании и за укрепление гуманитарных связей между Испанией и Россией.
Стесин Александр, США, «Вернись и возьми». Номинатор – издательский дом «Новое литературное обозрение»;
Стяжкина Елена, Украина, повести из цикла «Один талант». К участию в конкурсе номинирована литературным критиком, редактором отдела прозы журнала «Знамя» Евгенией Вежлян;
Абдуллаев Шамшад, Узбекистан, «Приближение окраин». К участию в конкурсе номинирован издательским домом «Новое литературное обозрение»;
Мамедов Ниджат, Азербайджан, «Место встречи повсюду». К участию в конкурсе номинирован издательством «Русский Гулливер»;
Специальный приз был вручен Жоржу Нива (Франция) – за вклад в развитие и сбережение традиций русской культуры за пределами Российской Федерации.
Лауреаты за 2014 год
Номинация «Поэзия»:
Ян Каплинский, Эстония, «Белые бабочки ночи» (издательство Kite);
Бахыт Кенжеев, Канада, «Довоенное. Стихи 2010–2013 гг.» (издательство «ОГИ»);
Евгений Клюев, Дания, «Музыка на Титанике» (издательство «Время»).
Номинация «Малая проза»:
Юрий Серебрянский, Польша, повесть «Пражаки»;
Владимир Лидский, Киргизия, повесть «Улети на небо»;
Андрей Краснящих, Украина, цикл рассказов «Предательства и измены».
Номинация «Крупная проза»:
Алексей Макушинский, Германия, роман «Пароход в Аргентину» (издательство «Эксмо»);
Максим Матковский, Украина, роман «Попугай в медвежьей берлоге»;
Александр Мильштейн, Германия, роман «Параллельная акция» (издательство «ОГИ»).
Специальный приз и диплом Оргкомитета и жюри конкурса «За вклад в развитие и сбережение традиций русской культуры за пределами Российской Федерации» присужден Георгию Борисову из Болгарии – за издание журнала «Факел».
Лауреаты за 2015 год
Номинация «Поэзия»:
Ирина Евса, Украина, сборник стихов «Юго-Восток» (издательство «Арт Хаус Медиа»);
Даниил Чкония, Германия, книга стихов «Стихия и пловец» (издательство «Время»);
Катя Капович, США, «Другое» (издательство «Воймега»).
Номинация «Малая проза»:
Елена Бочоришвили, Канада, сборник рассказов «Только ждать и смотреть» (издательство Corpus);
Елена Макарова, Израиль, сборник повестей и рассказов «Вечный сдвиг» (издательство «Новое литературное обозрение»);
Третье место в номинации «Малая проза» в этом году не присуждалось.
Номинация «Крупная проза»:
Роман Кожухаров, Молдавия, роман «Кана»;
Андрей Хомченко, Украина, роман «Птица»;
Александр Гадоль, Украина, роман «Режиссёр. Инструкция освобождения».
Специальный приз и диплом Оргкомитета и жюри конкурса «За вклад в развитие и сбережение традиций русской культуры за пределами Российской Федерации» присужден поэту, переводчику, издателю Игорю Котюху из Эстонии – за поддержку и продвижение русскоязычных поэтов Эстонии.
Лауреаты за 2016 год
Номинация «Поэзия»:
Геннадий Русаков, США, книга стихов «Дни» (издательство «Воймега»);
Сергей Соловьёв, Германия, сборник стихотворений «Её имена» (издательство «НЛО»);
Олег Юрьев, Германия, сборник «Стихи и хоры последнего времени» (издательство «НЛО»).
Номинация «Малая проза»:
Татьяна Дагович, Германия, рукопись повести «Продолжая движение поездов»;
Лея Любомирская, Португалия, сборник «И с тех пор не расставались. Истории страшные, трогательные и страшно трогательные» (издательство «Астрель – СПб»);
Андрей Жвалевский, Евгения Пастернак, Белоруссия, повесть «Открытый финал» (издательство «Время»).
Номинация «Крупная проза»:
Михаил Гиголашвили, Германия, роман «Тайный год» (издательство «АСТ – Редакция Елены Шубиной»);
Ширин Шафиева, Азербайджан, рукопись романа «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу»;
Владимир Лидский, Киргизия, книга «Сказки нашей крови. Метароман» (издательская группа «РИПОЛ Классик»).
Специальный приз «За вклад в развитие и сбережение традиций русской культуры за пределами Российской Федерации» присужден Михаилу Земскову (Казахстан) за руководство Открытой литературной школой в Алма-Ате.
Как раз все эти языковые происки «Президентского центра Б. Н. Ельцина» обрываются на 2016 годе. Нарыли фуеву тучу макулатуры, но как-то не прижилось все это в национальном самосознании.
Интересно, что именно в это время, как раз на языковой почве вдруг резко обостряются отношения с Белоруссией! Как так? Ведь в этот период Алексиевич Нобелевскую дали… а тут вдруг.
Белоруссия требует от России не трогать язык
Уходящий директор РИСИ обострил отношения с Белоруссией
Президент Белоруссии Александр Лукашенко на пресс-конференции в Минске, 11 октября 2015 года
Министерство иностранных дел Белоруссии 22 декабря вызвало советника-посланника посольства России в Минске Вадима Гусева, чтобы выразить официальный протест. Белорусская сторона оскорбилась из-за слов директора Российского института стратегических исследований (РИСИ) Леонида Решетникова в адрес республики. Инцидент может быть связан со сменой руководства института.
В частности, глава РИСИ отметил, что на современном этапе развития международных отношений «линия на отделение белорусов от русских» в идеологическом, политическим и историческом аспектах очевидна. Однако дальше Решетников заметил, что на страницах советской газеты «Правда» в 1926 году было опубликовано постановление ЦК ВКП(б) «О создании белорусского языка», из чего ученый сделал вывод, что белорусскому языку «получается где-то 90 лет».
«Ну что же это (Белоруссия. — «Газета.Ru») за государство? Что же мы делаем? Зачем мы уродуем историю? Переписываем тысячелетнюю историю. 90 лет языку», — сказал Решетников.
Ни российские, ни белорусские источники не сообщают, когда именно директор РИСИ сделал эти заявления, однако, судя по тому, что в этом же выступлении он упомянул сирийский конфликт и избрание Дональда Трампа президентом США, можно сделать вывод, что этой видеозаписи может быть чуть больше месяца.
Белорусский МИД позже заявил, что словам Решетникова в присутствии российского советника-посланника Вадима Гусева «была дана принципиальная оценка в отношении необоснованности по сути и категорической неприемлемости по форме подобных заявлений».
В частности, было обращено внимание на слова Решетникова о том, что «невозможно в этом мире таким маленьким странам существовать без опоры на какую-то силу». Кроме того, директор РИСИ заявил, что Белоруссия — это «часть огромной великой России», а поэтому соседняя страна «не может существовать независимо от Москвы».
В пресс-службе МИД Белоруссии подчеркнули, что подобные заявления «не соответствуют стратегическому характеру белорусско-российских отношений,
а также зафиксированным в двух- и многосторонних документах принципам, на которых основывается сотрудничество наших братских государств, — уважение суверенитета, независимости и территориальной целостности».
Это все очень не вовремя
Интервью Решетникова было одним из последних на посту директора РИСИ. Как рассказал «Газете.Ru» информированный источник, инцидент может быть связан с освобождением ученого от должности. С 4 января его место займет Михаил Фрадков, который ранее был премьер-министром России, а после — директором Службы внешней разведки страны.
Указ о смене директора института был подписан президентом России Владимиром Путиным 2 ноября текущего года. Согласно тому же указу, помимо должности в РИСИ Фрадков станет председателем совета директоров концерна «Алмаз-Антей».
По мнению Владимира Евсеева, заместителя директора Института стран СНГ, заявление Решетникова было несвоевременным при нынешнем состоянии белорусско-российских отношений.
«РИСИ — это огромная организация, связанная с российскими властями, поэтому и реакция официального Минска была соответствующей, — рассказал собеседник «Газеты.Ru». — Тем более что между Россией и Белоруссией в последнее время ощущается напряженность».
По словам эксперта, Белоруссия сильно зависит от РФ в финансовом плане, но в то же время пытается играть на российско-европейских, а также на российско-украинских противоречиях. «Президент Белоруссии Александр Лукашенко недавно был в Москве и пытался согласовать новый кредит. Москва отказалась, — рассказал Евсеев. — Ранее Россия примерно на 30% сократила поставку нефти в Белоруссию».
Этот тренд эксперт также связывает с декабрьским арестом трех российских журналистов портала Regnum в Белоруссии. Сроки, которые им грозят, не соответствуют содеянному. Кроме того, ранее Россия на границе с Белоруссией закрыла целый ряд КПП для транзита граждан третьих стран.
«Все это приводит к тому, что белорусско-российские отношения могут в перспективе ухудшиться», — считает Владимир Евсеев.
Российский институт стратегических исследований — российская бюджетная организация, главная цель которой — обеспечение качественной экспертизой и информацией администрации президента РФ, Совета Федерации, Государственной думы и министерств страны.
Сережа, отличная статья (впрочем, как обычно), спасибо! А я и не слышал про спектакль «Горбачев». Надо же, чего удумали. И смех и грех.
Про влияние языка очень интересно.
Что язык отражает особенности души народа многие писали. Например Данилевский говорил, что неспроста же во французском (а может он говорил про английский, но там то же) такое внимание уделяется временным формам, точной передаче времени и характера действия. А в русском мы можем с помощью приставок-суффиксов легко мастерить новые, но сразу понятные слова.
Вот мог ли русскоязычный человек вопрос «что это?» задать в виде «что есть это, что это есть?» (qu’est-ce que c’est?).
А тут, оказывается, эмоциональные реакции зависят от того, на каком языке задана задачка.
Еще раз спасибо.
Товарищ Обещалкин
— Идея возникла в 2005 году после поездки в Алма-Ату. Основной задачей конкурса является поддержка тех, для кого русский язык не только бесценное культурное наследие, но и язык творческого самовыражения. Кто хорошо понимает и высоко ценит значение русского слова. Мы пригласили Чингиза Айтматова возглавить жюри «Русской премии». Идея конкурса оказалась ему очень близка, и последние три года своей жизни Айтматов посвятил «Русской премии». Никаких сложностей при создании конкурса мы не испытывали, в сентябре 2005 года объявили о начале приема работ на конкурс, а уже в конце февраля 2006 года награждали первых лауреатов. В первый год конкурс был объявлен лишь в странах Закавказья и Средней Азии. Постепенно география конкурса расширялась: сегодня в конкурсе может принимать участие писатель, живущий в любой стране мира, кроме России. В 2007 году у нас появился партнер — Президентский центр Б.Н. Ельцина; именно благодаря Центру Ельцина проект существует до сих пор.
Vasily Fedosenko/Reuters
1 comment
Сережа, отличная статья (впрочем, как обычно), спасибо! А я и не слышал про спектакль «Горбачев». Надо же, чего удумали. И смех и грех.
Про влияние языка очень интересно.
Что язык отражает особенности души народа многие писали. Например Данилевский говорил, что неспроста же во французском (а может он говорил про английский, но там то же) такое внимание уделяется временным формам, точной передаче времени и характера действия. А в русском мы можем с помощью приставок-суффиксов легко мастерить новые, но сразу понятные слова.
Вот мог ли русскоязычный человек вопрос «что это?» задать в виде «что есть это, что это есть?» (qu’est-ce que c’est?).
А тут, оказывается, эмоциональные реакции зависят от того, на каком языке задана задачка.
Еще раз спасибо.