Казалось бы, всё неоднократно сказано, всё написано, все предупреждены заранее, а уж в глубине души каждый отлично знает, что там и почему… И все же мы вновь и вновь открываем для себя этот мир ужаса и гуманитарных катастроф, делая вид, будто никаких ведьм не бывает… или бывает, но… не тех ведь, которые с сатанинским остервенением лезут на глазах у всего общества во власть, хоть на роже поганой у каждой написана загаженная и заплеванная мостовая и солдатский бордель.
25 апреля 2019 г. ВАВИЛОНСКАЯ БЛУДНИЦА, ДРАКОН И АНГЕЛЫ
Наверное самая известная сказка в мире про героя, который убивает дракона и освобождает девушку прекрасную, которую отдали на съедение змею-дракону! История дракона на этом как бы заканчивается, герой продолжает совершать всякие героические подвиги дальше, а вот история девушки как то растворяется как утренний туман! Не хорошо это как то…
Героя мы знаем под разными именами, их бесчисленное множество, личность убивающая дракона и освобождающая девушку прекрасную это одна и та же личность, имена разные, а личность то одна!
Дракон он и есть дракон чего с ним возиться, умер и ладно!
Остается девушка, вот её судьба в разных вариантах сказки разная и раз об этом особо не распространяются значит она и есть самый интересный объект!
Есть один вариант сказки где девушка и дракон, как бы совмещены в одно действие, девушка едет куда то на друконе, у дракона как и положено несколько — шесть семь, змеевидных голов, а в руке девушка держит чашу с чем то! Это ВАВИЛОНСКАЯ БЛУДНИЦА! Начал я именно с этого варианта сказки потому что о нем все слышали, но ни кто ни чего не знает, что за блудница такая!
Вавило́нская блудни́ца (лат. Babyloniacus fornicaria, вавилонская шлюха) — образ в христианской эсхатологии, основанный на книге Откровения Иоанна Богослова. Образ вавилонской блудницы и объяснение связанной с ней символики стали предметом многочисленных богословских толкований и споров.
И далее каждая сатанинская сука начинает творить несусветное, а на поганогй роже опять-таки написана лишь одна ненависть ко всему живому… И вот такую изуверскую мразотину, в тот момент, когда надо подумать об униженной и преданной Родине, за которую действительно святые люди кровь проливали, начинаем за общий счет увешивать драгоценностями, которых подобным совершенно никчемным в сложных профессиональных областях женщинам и передком ни в жизнь не заработать…
И при этом абсолютно понятно, что блистать драгоценностями подобные «представительницы прекрасного пола» могут лишь за счет создания гуманитарной катастрофы, обворовывания государства и всего общества. Но главное, что в них при этом не присутствует и капли стыда.
18 ОКТЯБРЯ 2016 г. Самые дорогие ювелирные украшения российских чиновниц
Валентина Матвиенко, спикер верхней палаты российского парламента
Серьги от Graff за $ 23 000
Серьги из жемчуга от Mikimoto стоимостью $ 45,000
Серьги от De Grisogono стоить около $ 23 000
«Вообще, известной поговорке о том, что встречают по одёжке, Татьяна Голикова, придя в большую политику, очевидно, решила следовать буквально. В этом смысле по-настоящему знаменитой свежеиспечённый министр стала ещё в мае 2008 года, когда на официальную встречу с президентом Дмитрием Медведевым Голикова явилась в рваных колготках. Как нам кажется, именно таким образом она решила продемонстрировать главе государства всю тяжесть положения российского здравоохранения и социальной политики. Романтический гламур в сочетании с элементами образа среднестатистической романтической домохозяйки смело можно назвать фирменным стилем Татьяны Голиковой.»
.
Глава Счетной палаты России Татьяна Голикова была замечена с часами Cat’s Eye Bloom от Girard Perregaux стоимостью около $ 13 000
Депутат Госдумы Ирина Яровая предпочитает носить серьги и ожерелье от Chanel стоимостью $ 15 800
Серьги Van Cleef Arpels стоимостью около $ 5 600
При этом официальный годовой доход Яровой за последние несколько лет, с поправкой на обменные курсы, составил менее $ 100 000.
Заместитель мэра Москвы Анастасия Ракова была зафиксирована фотографами с алмазными серьгами и ожерельем от Graff стоимостью $ 52 000
Второй заместитель мэра Москвы Наталья Сергунина носит ожерелье и кольцо из набора от Van Cleef Arpels стоимостью около $ 42 300
Пресс-секретарь мэра Москвы Гульнара Пенькова появляется на публике с кольцом De Grisogono из белого золота, стоимостью около $ 30 000 Часы Long Island от швейцарской дизайнерской Franck Muller, стоимостью около $ 13 000
Депутат от партии «Единая Россия» Эльмира Глубоковская носит часы Hublot Big Bang, стоимостью $ 25 700.
Но самое дорогое украшение разглядели на экс-депутате Госдумы, известной гимнастке Алине Кабаевой. На руке спортсменки заметили часы Reine de Naples от Breguet из 18-каратного белого золота, украшенные бриллиантами и рубинами. Их цена — 168 тысяч долларов — составляет около половины задекларированного дохода Кабаевой в период ее работы в нижней палате парламента, когда была сделана фотография с часами.
Сложно тут и сказать, кого же так тянет из этих двоих друг к другу? Девушку к дракону, или дракона к девушке, раз, явившись на общее лицезрение в рваных колготках, эти блудницы начинают обвешивать себя ворованными драгоценностями в русле всем известной «драконьей болезни».
18 июля 2018 г. Вице-премьер Голикова носит на себе 769 средних пенсий россиян
На днях экс-депутат Госдумы Геннадий Гудков подсчитал стоимость ювелирных украшений и брендовой одежды вице-премьера Татьяны Голиковой. На своей страничке в Facebook он опубликовал фотографии заместителя председателя правительства и результаты своих вычислений:
- пиджак от французского дома «Шанель» — более 1 млн. рублей
- ювелирный комплект (серьги и кольцо из белого золота с бриллиантами) — более 6 млн. рублей
- часы в корпусе из розового циферблата с бриллиантами — 3,6 млн. рублей
Стоимость дамской сумочки госпожи Голиковой, ее юбки, обуви и, пардон, нижнего белья бывшему парламентарию выяснить так и не удалось. Однако и без них итоговая сумма получилась просто космическая: 10 867 048 рублей.
Почему бывшего депутата Гудкова вдруг так заинтересовала персона вице-премьера и ее гардероб?
Ему показалось непозволительным, что госпожа Голикова, так активно ратующая за повышение пенсионного возраста и обещающая россиянам рост пенсий до 20 тыс. рублей к 2024 году, одета так роскошно и дорого.
По сути, он прав. Ведь, чтобы одеться подобным образом российскому пенсионеру, средняя пенсия которого на текущий момент составляет всего 14 137 рублей, придется потратить 769 своих пенсий! Времени дожития ему точно не хватит!
На самом деле политик Гудков просто отстал от жизни. Татьяна Алексеевна и на своих предыдущих должностях была активной поклонницей бренда Chanel. Ее часто можно было увидеть на совещаниях и других важных мероприятиях в костюмах и с сумочками этой известной марки. Неравнодушна она и к Dior. Много раз на ней замечали платки этого знаменитого бренда. Кстати один такой платок может обойтись покупателю не в один десяток тысяч рублей.
Еще Татьяна Голикова носит на руке необычный браслет с лягушкой. Ряд экспертов считают, что этот браслет очень похож на браслет ювелирного бренда Pippo Perez из коллекции Earth. Его цена — порядка 3-х тысяч долларов США.
Что тут скажешь? Самое время вспомнить знаменитую коллекцию брошей Мадлен Олбрайт, бывшего госсекретаря США. После своей отставки она даже написала книгу с интригующим названием: «Читайте мои броши — истории из дипломатической шкатулки». Кто знает, может и Татьяна Голикова когда-нибудь тоже напишет нечто в таком же роде.
А после удивляются «некультурности» окружающих, которые на сумочку «Прада», с котогрой посмела вылезти неграмотная дешевка Ольга Васильева в качестве «министра образования» (чтоб ей за это унижение и на том свете не знать покоя!), сказали лишь одно короткое слово: «Насосала!»
И если помните, за все время эта обладательница дорогостоящей сумочки так и не смогла наладить работу даже школьных туалетов. А сколькуо пафоса! Сколько лизоблюдства от местечковой мерзости в сторонку новоявленной блудницы вавилонской за наш счет!
И при этом налицо классические хрестоматийные признаки явсттвенного присутствия Вавилонской блудницы при каждом нынешнем «государственном деятеле»! И каждый может их уточнить в Википедии, поражаясь про себя точности древнего описания… Ведьмы!
В целом это просто изначальная порочная женщина, «вместилище греха», порочность которой на «государственном поприще» приобретает невиданные масштабы. Так и вспоминается архангельская сучка из городской думы, которая имеет ворованную биографию, сама невесть кто, аттестат зрелости даже поддельный, но воняет и воняет о том, что «раз закон принят, его надо выполнять!»
Нанимались тут «выполнять законы» от уголовной срани подзаборной, не имеющей даже справки об окончании средней школы!
И при этом ни одна такая тварь отчего-то не договаривает, что «законы» у нас нынче принямаются некрофилами и сатанинской швалью в нарушние нормального апробированного законодатеельства, базировавшегося на нравственных императивах.
Зато каждая сатанинская мразь своим долгом считает плеваться в лицо гражданам, чтоб мол особо деток своих не лелеяли, государство типа их рожать не просило.
И тут каждая такая ведьма лжет и клевещет на все сущее! Государство и организуется для того, чтобы люди детей ростили нормально, а не подзаборную мерзость на своей крови взращивали!
23.12.2020 г. «Как родили, так и обеспечивайте»
Чиновница из Удмуртии призвала семей не рассчитывать на государство
«Детей для государства рожали?»
Сотрудница Центра соцобслуживания Селтинского района Удмуртии Светлана Пескишева посоветовала малоимущим семьям не рассчитывать на помощь государства перед Новым годом, пишет «Интерфакс».
Сотрудница Центра соцобслуживания Селтинского района Удмуртии Светлана Пескишева
cообщают «Открытые медиа» https://openmedia.io/news/kak-rodili-tak-i-obespechivajte-chinovnica-iz-udmurtii-prizvala-semej-ne-rasschityvat-na-gosudarstvo/Местная жительница в одном из сообществ «ВКонтакте» спросила, выдаёт ли Минсоцполитики региона подарки детям из малообеспеченных семей, так же, как из многодетных. «Не хочу ничью семью обидеть, но неполные семьи с одним ребёнком почему-то всегда задвигаются, как что-то несущественное или малозначительное», — написала женщина. Чиновница Пескишева ответила ей следующее: «Детей для государства, что ли, рожали? Все каких-то денег ждут, подарков. Как родили, так и обеспечивайте» (сейчас её комментарий в соцсети удалён).
cообщают «Открытые медиа»
Так для государства и рожали, раз родители и деды-прадеды на государство работали, кровь за него проливали! И никто не рассчитывал, что в качестве «государственных деятельниц» придется кормить форменных ведьмм, шлюх с помойки, норовящих пристроиться в качестве паразиток и каннибалов к социальным статьям «распределять» кормежку на уровне концлагеря. В мирное время, в самой богатой стране!
И кто все эти ведьмы? Содержанки самого позорного уголовного отребья! И от этой мекрзости сатанинской еще и претензии выслушивать, мол, решили «детей себе позволить»…
Вавило́нская блудни́ца (лат. Babyloniacus fornicaria) — образ в христианской эсхатологии, основанный на книге Откровения Иоанна Богослова. Образ вавилонской блудницы и объяснение связанной с ней символики стали предметом многочисленных богословских толкований и споров.
В современном языке выражение «вавилонская блудница» употребляется не в его буквальном значении, а в ироничной форме применяется к женщинам лёгкого поведения, порочность которых приобрела небывалые масштабы[1].
Альбрехт Дюрер. Блудница Вавилонская
Вавилонская блудница в Откровении Иоанна
Первоисточником образа вавилонской блудницы является Откровение Иоанна Богослова, глава 17 (вторая половина I века). Явившийся Иоанну Богослову ангел предлагает ему увидеть «суд над великою блудницею, сидящею на водах многих; с нею блудодействовали цари земные, и вином её блудодеяния упивались живущие на земле» (Откр. 17:1-2). Ангел ведёт его в пустыню, где он:
увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами. И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства её; и на челе её написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным. Я видел, что жена упоена была кровью святых и кровью свидетелей Иисусовых, и видя её, дивился удивлением великим.
Ангел показывает Иоанну Богослову вавилонскую блудницу (французская миниатюра, XIV век)
В указанном отрывке жена на звере называется «Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным» (др.-греч. Βαβυλὼν ἡ μεγάλη, ἡ μήτηρ τῶν πορνῶν καὶ τῶν βδελυγμάτων τῆς γῆς), а ниже и просто «блудница» (ἡ πόρνη), от чего и произошло её прозвание «Вавилонская блудница» (хотя дословно такого словосочетания в тексте Апокалипсиса нет). В последующем рассказе ангел поясняет символическое значение этого образа:
- зверь, на котором восседает блудница: «был, и нет его, и выйдет из бездны, и пойдёт в погибель» (Откр. 17:8);
- 7 голов: «суть семь гор, на которых сидит жена, и семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой ещё не пришёл, и когда придёт, не долго ему быть» (Откр. 17:9-10);
- 10 рогов: «суть десять царей, которые ещё не получили царства, но примут власть со зверем, как цари, на один час» (Откр. 17:12);
- воды, на которых сидит блудница: «суть люди и народы, и племена и языки» (Откр. 17:15).
Падение вавилонской блудницы (миниатюра Геррады Ландсбергской, конец XII века)
В 18-й главе Апокалипсиса Иоанн Богослов описывает падение блудницы: «пал, пал Вавилон великий» (Откр. 18:2). В качестве кары, постигшей Вавилонскую блудницу, называется огонь (Откр. 18:7-8).
В этом рассказе Иоанна образ блудницы полностью олицетворён в Вавилоне (по-гречески город — πόλις — женского рода), а порой встречаются следующие фразы: «…видя дым от пожара её, возопили, говоря: какой город подобен городу великому!» (Откр. 18:18)
Исторический прообраз
В качестве исторического прообраза блудницы из видения Иоанна, по мнению исследователей, могут выступать:[2]
- жрицы малоазийских храмов. Наиболее раннее описание храмовой проституции в Вавилоне было сделано Геродотом:
Каждая вавилонянка должна однажды в жизни садиться в святилище Афродиты (Милитты) и отдаваться за деньги чужестранцу… В священном участке Афродиты сидит множество женщин с повязками из верёвочных жгутов на головах. Сидящая здесь женщина не может возвратиться домой, пока какой-нибудь чужестранец не бросит ей в подол деньги и не соединится с ней за пределами священного участка… После соития, исполнив священный долг богине, она уходит домой и затем уже ни за какие деньги не овладеешь ей вторично.
— Геродот. История. I,199
- императрица Мессалина, третья жена императора Клавдия, внучатая племянница императора Августа. Её распутство описано Тацитом и Светонием[3][4]. Иоанн Богослов, написавший свой Апокалипсис уже после смерти Мессалины, мог быть наслышан о её похождениях и воплотить её образ в Вавилонской блуднице. Мессалина прославилась тем, что по ночам под видом проститутки приходила в один из римских лупанариев, чтобы удовлетворить свою похоть. Её образ запечатлён в стихах Ювенала:
Блудная эта Августа бежала от спящего мужа;
В тёплый она лупанар, увешанный ветхим лохмотьем,
Лезла в каморку пустую свою — и, голая, с грудью
В золоте, всем отдавалась под именем ложным Лициски;
Лишь когда сводник девчонок своих отпускал, уходила
Грустно она после всех, запирая пустую каморку:
Всё ещё зуд в ней пылал и упорное бешенство матки;
Так, утомлённая лаской мужчин, уходила несытой,
Гнусная, с тёмным лицом, закопчённая дымом светильни,
Вонь лупанара неся на подушки царского ложа.Ювенал Сатира VI. 115—133 / пер. Д. С. НедовичаБогословское толкование
Откровение Иоанна Богослова рисует события от Первого до Второго пришествия Христа. Судьбы человечества и Церкви изображены в Откровении с помощью метафор, сложных для понимания и допускающих разнообразные толкования. Из всех образов Откровения жена блудница — один из самых загадочных[5]. Образ не связан с какой-либо конкретной женщиной — блудница воспринимается как символ страны, города, народа, отвратившегося от Бога[6].
.jpg?uselang=ru)
До сих пор многие спорят о символике этого пророчества, не замечая, что оно повторяется в мелочах практически в каждом поколении. Дошло ведь до того, что в вавилонянские блудницы девочек начали готовить с детства… И все по старым рецептам: растление, педофилия… после приложится и все сопутствующее.
И проблема там в том… что секс и растление все же вещи недолговечные. Вот что толку лицезреть все эти брошки-колечки на старой изолгавшейся Татьяне Голиковой, которую от всего содеянного не шибко прикрывает и неправедное богатство? Все эти панночки явились не на степной хуторок, а выползли на всеобщее обозрение, где обычное проклятье огромной массы людей должно смести такое с лица земли.
Хотя можно купить себе «прессу», «отклики» и рейтинги с просмотрами. Но подмоченной репутации не исправить.
21.10.2015 г. Письмо Татьяны
Татьяна Голикова
Вчера «Анонимный интернационал» выложил в открытый доступ переписку главы Счетной палаты Татьяны Голиковой. Как следует из переписки, бывший министр здравоохранения предпочитает проходить лечебные процедуры за рубежом, увлекается украшениями с драгоценными камнями и использует заказные публикации в СМИ и блогах в информационных войнах.
Первое, что бросается в глаза при анализе переписки — глава Счетной палаты владеет обширной коллекцией драгоценностей, многие из которых сделаны по индивидуальному заказу. The Insider предлагает вашему вниманию фотографии некоторых из них (см. ниже)
К сожалению, стоимость этих драгоценностей установить сложно, из всех указанных выше украшений можно установить только цену тех, которые выполнены в форме «комаров» — порядка 2,5 тысяч долларов, что вполне позволительно для бюджета чиновницы:
Однако же, как выясняется из переписки, Татьяна Голикова заказывает не только драгоценности, но и материалы в прессе и блогах. Вот Татьяна Голикова объясняет как хочет «покусать» своих оппонентов, но от третьего лица, и ее помощница обещает разместить в соцсетях соответствующие материалы.
А вот помощница отчитывается за размещенные материалы:
Использует для «покусываний» глава Счетной палаты и российскую прессу. В том числе «Российскую газету». Редакция высылает заказной материал заранее:Размещение «джинсы» в прессе — привычное явление для представителей российских госорганов, о чем The Insider уже неоднократно писал. Но Голикова особенно щепетильна в вопросах критики в свой адрес, даже когда негатив появляется в комментариях обычных пользователей под статьей в «Новой Газете» — это не дает ей покоя, ей непременно хочется вмешаться.
Посредством интернет-троллей и заказухи Голикова ведет бой с новым министром здравоохранения Скворцовой и некоторыми публичными фигурами, такими как, например, Леонид Рошаль.
А вот еще один интересный фрагмент — Счетная палата «слила» известиям материал, в котором случайно «наехала» на главу правительства Ингушетии. Испугавшись собственных действий, чиновники спешат предупредить Вячеслава Володина (но, увы, поздно):
Примечательно также, что, как следует из переписки, бывший министр здравоохранения Татьяна Голикова сама предпочитает проходить лечебные процедуры за рубежом, а именно в австрийском Инсбруке, где глава счетной палаты проходила «курс лечения по Ф.Кс. Майру», подразумевающий широкий набор лечебных и косметических процедур.
Справедливости ради надо отметить, что курс этот обошелся для нее в несколько тысяч евро, что опять же вполне позволительное удовольствие для высокопоставленного чиновника (хотя и патриотическая общественность может задать вопрос о том, чем хуже здравницы Сочи, особенно после того прогресса, который достигла российская медицина под руководством госпожи Голиковой).
Отметим, что в своей публикации «Анонимный интернационал» также обвиняет Татьяну Голикову в том, что вместе со своим мужем Виктором Христенко «лоббирует семейные интересы», ссылаясь на «активную переписку по поводу бизнеса, связанного с импортом иностранных самолетов».
Однако The Insider удалось обнаружить лишь одно письмо, посвященное самолетам, и к нему приложены два документа — «Сводная информация относительно регулирования ввоза отдельных самолетов на единую таможенную территорию Таможенного союза» и «Сводная информация о действующих мерах таможенно-тарифного регулирования в отношении отдельных видов самолетов товарной позиции 8802 ТН ВЭД ТС». Поскольку никакого сопроводительного текста в письме нет, The Insider затрудняется делать выводы о том, связано ли оно как-то с семейным бизнесом Голиковой-Христенко. Однако «Анонимный интернационал» утверждает, что выложена лишь часть переписки, а значит возможно, мы когда-то узнаем об этом больше.
Модели украшений на заказ (из почты Голиковой)
Это к тому вопросу, как все это работает на самом деле… Когда уже ни особой красоты, ни молодости… А в качестве жизненного итога женщины, вроде как побывавшей на самой вершине власти… камушки да скрины всякого рода подлостей. Продуктивная работа на ниве «государственных услуг».
И глядя на Голикову и ей подобных, все меньше хочется верить «очарованным-околдованным» и 80-летней красоткой Нинон де Ланкло. Думаешь, может там это было «переходящее звание»?.. Да и вспоминается «Казанова Феллини», где был омерзительный эпизод (хотя там большинство эпизодов омерзительны) о каком-то «мистическом» трах-тарарахе с 70-летней красоткой… Да вот стоит лишь посмотреть, что нынче стало с Леонтьевым, певшим когда-то про Казанову, так мозги-то на место возвращаются… начисто снесенные враньем про парижскую панночку.
Валерий Леонтьев: Как выглядит сейчас, после пластики, без фотошопа в 71 год
Поэтому, давайте еще раз вспомним Фронду во Франции… Чисто на такой же маргинальный манер. Мол, Фронда детям не игрушка!
16 августа 2019 г. Фронда детям не игрушка
Людовик XIV в заложниках или Фронда детям не игрушка
Писатели и историки в наше время часто романтизируют Фронду. Между тем романтичного в ней нет ничего. А из забавного — одно название («фронда» на франц. «рогатка, праща» — детская игрушка, по сути).
В действительности Фронда была, в общем и целом, пошлейшей попыткой приближенных к трону, а вместе с ними и парламента, и так получившего в первые годы «правления» маленького Людовика массу привилегий, урвать себе побольше власти, пока король еще юн и силы его — невелики.
Безусловно, были исключения (без них не обходится).
Безусловно, часть выступивших на стороне мятежников, сделали это поддавшись эмоциям — как то: нелюбовь к Мазарини или, наоборот, влюбленность в какую-нибудь из прекрасных дам, цветущих «по ту сторону баррикад» (у меня есть примеры, да).
И, разумеется, все мятежники, как один, называли себя роялистами и верноподданными его величества. Но очевидно, что фрондеры, что бы они там ни говорили, выступая против регентши, являющейся законным представителем малолетнего короля и до его совершеннолетия управлявшей государством от его имени, выступали против Короля и Франции (в те времена люди мыслили именно так: монарх и государство были понятиями неразделимыми).
Я писала уже в одной из прошлых статей о том, что за время мятежа Людовику дважды приходилось бежать из Парижа.
Мазарини напишет после того, как в ночь с 5 на 6 января 1649 года маленький Луи покинет мятежный город: «Мы должны возносить хвалу Господу за решение, которое Его Величество принял: покинуть Париж, так как последующие события ясно показали, что нас вскоре окружили бы и что заговор был направлен на то, чтобы захватить короля, после этого нечего было и надеяться, что в течение всего периода несовершеннолетия короля можно будет оспаривать авторитет парламента или делать что-либо вопреки его желаниям».
Если взглянуть на список имен тех, кто встал на сторону Фронды в те годы, то невозможно не понять, что именно чувствовал маленький Людовик.
Итак… на стороне юного короля были:
— его мать, регентша, Анна Австрийская
— Мазарини, кардинал и первый министр Франции (часть времени, пока длилась Фронда, он находился «в изгнании»)
На стороне Фронды:
— Гастон, герцог Орлеанский, называемый Месье, брат Людовика XIII, дядя маленького Людовика;
— старшая дочь герцога Орлеанского, Мадемуазель, двоюродная сестра Людовика XIV;
— принц Конде, Людовик II де Бурбон, известный как Великий Конде, пэр Франции и первый принц крови (Конде – младшая ветвь Бурбонов);
— Принц Конти, Арман де Бурбон
— виконт де Тюренн, Анри де Ла Тур д’Овернь, дальний кузен маленького Луи;
— герцог де Буйон, также дальний кузен Людовика.
Кроме вышеупомянутых в Фронде участвовали герцоги де Ларошфуко и де Люин, де Бриссак, де Витри и де Нуармутье, члены семей Лонгвилей и Вандомов… Огромное количество родственников — близких и не очень. Кузены и кузины по боковым линиям. Пэры и королевские министры.
Огромное число близких к королю по крови, тех, кого он привык видеть рядом с собой в те, мирные, дни до Фронды, вдруг (ну… для маленького Людовика – «вдруг») сделались врагами.
Часть из них была последовательна в выборе стороны, на которой выступала, часть — то и дело меняла свои «убеждения».
Про герцога Орлеанского, например, скажут: «Герцог Орлеанский был всегда на стороне фрондеров, когда он был с ними; но, как только он говорил с королевой, все выглядело иначе; он менялся так сильно, что ни одна из партий не могла бы в полной мере положиться на него».
И таких было немало.
«Принцы Конде и Конти, их сестра герцогиня де Лонгвиль, герцог Орлеанский, коадьютор Парижский (т. е. заместитель Парижского архиепископа) Поль де Гонди, будущий кардинал де Рец — вот далеко не полный список основных противников Мазарини, которые, впрочем, не брезговали несколько раз за время Фронды примыкать и к его партии».(Л.И. Ивонина)
Впрочем, нельзя отрицать и то, что некоторые из фрондеров, однажды «одумавшись», служили после Людовику XIV верой и правдой. И сделали немало для Франции — для ее славы и богатства.
виконт де Тюренн
Так виконт де Тюренн — блестящий полководец, уже перед началом мятежа достигший огромных высот и признания королевской семьи — в 1649 году, поддавшись влиянию своего брата (так утверждают знающие люди), герцога Буйонского, выступает «против Мазарини». Но есть маленькая деталь: Тюренн влюблен. Влюблен герцогиню де Лонгвиль — главную вдохновительницу Фронды.
Так что в случае с Тюренном поговорка «ищите женщину» («cherchez la femme», фр.) оказалась исключительно к месту.
С влюбленностью этой, впрочем, все сложилось не самым гладким образом.
Анна Женевьева де Бурбон-Конде, герцогиня де Лонгвиль — дочь Генриха II де Конде, сестра Великого Конде и принца де Конти, супруга Генриха II де Лонгвиля — была особой… эээ… пикантной. И любить ее было непросто.
В мае 1651 года Тюренн примиряется с королевским двором и ему даруется амнистия.
герцогиня де Лонгвиль
А пока важно то, что виконт де Тюренн оказался прощен. И впоследствии в качестве полководца оказал неоценимые услуги Людовику и Франции.
Среди фрондеров были и другие — «вернувшиеся навсегда».
Позднее король будет последовательно разбирать каждый случай. Будет прощать и наказывать.
У Людовика хорошая память. Он будет помнить все: весь перечень заблуждений, преступлений и сожалений с раскаяниями. Каждую мелочь.
«Благодаря Перефиксу и Мазарини Людовик был посвящен в детали предыдущих мятежей (начиная со смерти Генриха IV и кончая заговором Сен-Мара); его воспитатели раскрыли ему причины возникновения гражданских и религиозных войн XVI века. Он понимает, что Фронду можно объяснить конъюнктурными соображениями, но политическое легкомыслие знати порождено самой системой. Наказать или простить — король разбирал случай за случаем, поскольку каждый случай был индивидуальным, и хотел каждый раз найти наилучшее решение, это поражало общество, — вот главная забота Людовика XIV в течение более чем шестидесятилетнего управления королевством», — пишет Франсуа Блюш.
И это действительно так. Людовик, несмотря на юный свой возраст, понимал много и многое оценивал верно.
При этом мы помним, да, что в эти же самые годы у Франции Фрондой дело не ограничивалось?
Пока королева и Мазарини договаривались с фрондерами — да, с теми самыми братьями, дядями и кузенами короля, и искали способ их побороть, шла война с Испанией, неспокойно было на юге страны.
И со всем этим нужно было справляться не только Мазарини и королеве (хотя понятно, что этим приходилось несладко в первую очередь), но и Людовику, который не имел возможности пока самолично участвовать в управлении страной, но, конечно, не мог не переживать, не раздражаться, не гневаться, видя, как его родня пытается рвать на части государство, отданное ему во власть.
«Непомерные требования Конде лежат в основе нового (начало «Фронды принцев». Прим. мое) конфликта. Этот принц хочет заставить заплатить дорогой ценой за услуги, оказанные королеве. Его натиск вынуждает королеву временно согласиться, чтобы он стал во главе правительства, и кардинал подписывает 2 октября декларацию, по которой он обязуется советоваться с принцем, прежде чем вынести решение по любому важному назначению. В это время Месье, брат покойного короля, сближается с королевой, а Гонди пытается подстрекать буржуазию и народ Парижа.
Мазарини, со своей стороны, ухитряется продолжать войну против Испании, подавлять беспорядки на юге страны, охранять наши границы на севере и вносить раскол во фрондистские партии, выгодный для королевы. Он никогда не был так ловок, как этой осенью». (Франсуа Блюш)
И Людовик все это видит. Больше того, он участвует в этом по мере сил. Людовик наблюдает за тем, как Мазарини использует каждую возможность, чтобы разъединить мятежников. Приходится ему наблюдать — и не однажды — и за отступничеством своей мятежной родни.
Когда по королевскому указу 19 января 1650 года Конде, принц де Конти и герцог де Лонгвиль задержаны в Пале-Рояле и заключены в тюрьму в Венсенне, он видит, как его дядя, недавно еще выступавший на стороне Фронды, отмежевывается от них.
«Месье, временно лояльный, заявляет, отрекаясь от родственников, союзников и друзей: «Вот прекрасный улов, пойманы разом лев, обезьяна и лиса!» (Ф.Б)
Очень скоро Людовик будет иметь возможность оценить и степень беспринципности своего дяди, когда тот вновь примкнет к мятежникам. И Людовику придется подчиняться их, мятежников, давлению.
11 марта 1651 года (то есть через три месяца после ареста принцев – см. выше) Людовику приходится подписать приказ об освобождении принцев.
— Вы видите? Король спит!
Это происходит на следующий день после «взятия Пале-Рояля» парижанами. Накануне Людовик притворялся спящим, когда толпы горожан ворвались во дворец и в его спальню, чтобы взглянуть на короля и удостовериться, что тот — в Париже и в их руках. А на следующий день к королеве-матери явились бунтовщики и потребовали у нее тот самый приказ об освобождении арестованных ранее принцев.
В это время в Пале Рояле — только Анна Австрийская с детьми и слуги. Мазарини – в изгнании. Королева-мать и Мазарини продолжают переписываться, но что и насколько это облегчает – когда ситуация в Париже меняется ежеминутно, а ответов на письма приходится ждать неделями?
Представьте себе, что чувствовал тогда юный король. Разумеется, эти тяжелые годы не могли пройти бесследно для Людовика, не могли не отразиться на его мироощущении. В это долгое мятежное пятилетие Людовик ощущал себя исключительно уязвимым и временами — беспомощным. И, конечно, всю последующую жизнь будет стараться никогда больше не испытывать ничего подобного.
Именно здесь, на основании этого его опыта, и рождается понимание необходимости: «… создать структуру двора, закрепив за ним статус официального института для того, чтобы знать была под надзором и стремилась служить в свите Его Величества и во главе его армий и могла бы надеяться на новые благодеяния, которые не были бы ни бесплатными, ни оплачиваемыми по тарифу, ни оплачиваемыми чрезмерно».
Отметив в этом эпизоде герцогиню де Лонгвиль, как главную вдохновительницу Фронды, постараемся разобраться в одном интересном явлении европейской культуры эпохи Ренессанса. Название ему, — «французский литературный салон».
Hotel de Rambouillet Francois Hippolyte Debon
Поначалу этот новомодный стиль общения светской и литературной элиты французского общества начала XVII века вызывал немало насмешек и сарказма. Недаром название сатирической пьесы Жана-Батиста Мольера «Смешные жеманницы», наделало в своё время немало шума. Оно будто скидывает флер томной созерцательной скуки с этих салонов, показывая, что за ним стоят вполне низменные человеческие страсти, а к литературе это имеет лишь касательное отношение. Явно не главное, не основное.
Один из остроумнейших людей своего времени, литератор Поль Скаррон, также затрагивает эту тему в комедии «Смешной наследник». Интересно, что уже через несколько лет, сам господин Скаррон открывает в своём доме литературный салон, чьим-то метким выражением прозванный «Приютом Безденежья». Причём со смертью опального и тяжело больного поэта, салон не прекратил своего существования. Молодая вдова, Франсуаза д Обинье, будущая маркиза де Ментенон и морганатическая жена Людовика XIV, сумела сохранить популярность своего дома в квартале Маре среди творческой богемы столицы.
Смешные жеманницы. Жан Батист Мольер
Прообразом знаменитых французских литературных салонов, стал парижский дом бывшей королевы Франции Маргариты де Валуа. Стареющая королева Марго, женщина весьма образованная и умная, собрала вокруг себя самых блестящих учёных и писателей страны.
Marguerite_de_Valois_vers_1574
Доподлинно неизвестно, бывала ли у Марго в гостях юная итальянка Катрин де Вивонн. Но именно этой необыкновенной женщине было суждено поднять значение и популярность литературных салонов на головокружительную высоту.
Катрин де Вивонн, маркиза де Рамбуйе
Рано выйдя замуж и родив дочь (Жюли д Анженн), молодая Катрин де Вивонн, маркиза де Рамбуйе поспешила отказаться от сомнительного удовольствия посещения двора короля Генриха IV, полного интриг и злословия. В её резиденции, — особняке («отеле») Рамбуйе стали собираться единомышленники маркизы, которые позже сделают её дом знаменитым на всю Европу.
Альков де Рамбуйе
Почему же отель Рамбуйе стал столь популярен у весьма разборчивой по части общения дворянской знати, и не менее щепетильной в этом вопросе, интеллектуальной элиты Парижа? Этому способствовала, в первую очередь, личность самой хозяйки. В юности Катрин получила прекрасное образование и свободно разговаривала на итальянском и испанском языках. Маркиза была добра и справедлива, одинаково любезно принимая в своём доме и богатых принцев, и бедных литераторов. Завсегдатаи салона называли её «Несравненная Артенис», эту анаграмму её имени придумали друзья — поэты.
Позитивную ауру дому создавал счастливый семейный союз Катрин с Шарлем д Анженн, маркизом де Рамбуйе. Семеро детей (шесть дочерей и сын) наглядное тому подтверждение. Причём её старшая дочь Жюли д Анженн активно учавствовала в жизни салона.
Красавица и умница «Несравненная Жюли», была одной из центральных фигур, задававших высокий уровень духовности общения собравшейся публике. В салоне маркизы к разговору стали относится как к настоящему искусству. Был создан чёткий стандарт достойных форм выражения чувств. Утончённый вкус и безупречная репутация Жюли д Анженн ценились и при дворе. Вскоре после рождения наследника, Людовик XIV назначил её воспитательницей дофина.
Julie Lucine Duchesse De Montausier French Lady Toimituksellinen arkistovalokuva — Arkistokuva Shutterstock
Жюли д Анженн, маркиза де Монтозье
Определённую роль сыграла немилость Ришелье к мужу Катрин. Большим другом дома Рамбуйе был герцог Ларошфуко, один из самых влиятельных вельмож французского королевства. Могущественный кардинал, не без оснований, считал герцога своим заклятым врагом. Таким образом получалось, что в отеле Рамбуйе собиралось общество оппозиционное двору не только по этическим, но и по политическим мотивам. К счастью для французской литературы, салон маркизы сумел пережить тревожные времена.
Francois de La Rochefoucauld (La Rochefoucauld Francois de)
Франсуа VI герцог де Ларошфуко
Несомненно удачным, стало решение хозяйки разделить пространство зала на несколько небольших комнат. При этом гости могли свободно перемещаться и находить уголки для уединения и разговоров на темы, в самом деле их интересующие. Мадам де Рамбуйе смело отказалась от модной тогда, кожаной обивки стен. В отделке комнат преобладали светло-синие тона, отчего те и получили своё нарицательное имя, — «голубые гостинные».
Camillo Gioja Barbera,
Italienischer Maler des 19
В центре внимания, и это важнейшая особенность салона Рамбуйе, всегда были женщины. Катрин де Вивонн, Жюли д Анженн, герцогиня де Лонгвиль, Нинон де Ланкло, принцесса де Монпансье, Мадлен де Скюдери, графиня де Лафайетт, Маргарита де Ла Саблиер, баронесса де Севинье, эти прекрасные и незаурядные женщины постепенно меняли представление общества о «слабом поле». Средневековый культ Дамы, — женщины боготворимой, но при этом социально стоящей ниже мужчины, уходил в историческое небытие. «Царицы салона» стремятся интеллектуально встать рядом с мужчиной, изучают астрономию и математику, знают латынь и труды греческих философов.
герцогиня де Лонгвиль
Показательны впечатления одного из современников: «Если перед дамой из салона предстанут: воин, изрубленный в бою; щёголь, надушенный и украшенный лентами; и аббат, говорящий на латыни, — то наибольший успех в любви, будет конечно у аббата, потому что он умеет занять разум».
Шарль де Сент-Мор, герцог де Монтозье
Подобных женщин стали называть , — прециозницы (от латинского pretiosus, — драгоценный, изысканный, желанный). Для них становится характерным стремление к реализации собственной личности не только и не столько в любви, сколько в творчестве. Им нравится мучать своих поклонников, например маркиз Монтозье девять лет добивался руки мадемуазель д Анжанн и преуспел лишь когда преподнёс той рукописный сборник «Гирлянда Жюли», из шестидесяти двух мадригалов посвящённых даме своего сердца.
Внутренний мир салона отделён от повседневности, входя сюда человек меняет имя, а зачастую и социальный статус. Тут шлифуется литературный, аристократический язык с его неприятием вульгаризмов, изысканными перифразами, напыщенной риторикой и неумеренным гиперболизмом. Каждый старается поразить собеседников витиеватыми сонетами, удивить остроумным каламбуром или озадачить изящной поэтической загадкой.
Идеи салона мадам де Рамбуйе литераторы начинают воплощать в своих произведениях. Пасторальный роман уступает место галантному, а поэмы из лирических, становятся героическими. Яркими представителями прециозной литературы становятся поэты Вуатюр, Менаж, Шаплен, Годо, Бенсерад, Пелисон, молодой драматург Корнель, создатель эпистолярной формы прециозников Гез де Бальзак, ну и конечно брат и сестра Скюдери.
Мадлен де Скюдери не отличалась красотой, но замуж не вышла по убеждению, отдавая предпочтение платоническим чувствам, как залогу свободы от брачных уз. В этом смысле её можно назвать первой феминисткой. «Сафо», как её называли в салоне Рамбуйе, своим литературным творчеством снискала себе европейскую славу.
Madeleine de Scudéry
Более сорока лет салон мадам де Рамбуйе оставался центром социально — литературной жизни Парижа. Практически никто из наиболее заметных представителей французского света и культуры не избежал его «голубых гостиных». Стареющая маркиза, со спокойным сердцем удалялась на покой. Её дело с энтузиазмом подхватили «воспитанницы». Но если д Обинье, Де Ланкло, Скюдери продолжали культивировать в своих салонах принципы прециозности, то Ла Саблиер, Лафайетт, Севинье плавно переходили на качественно иной уровень обсуждаемых тем. Беседы приобретают философско-моралистическую окраску и избавляются от излишней помпезности, тон в разговорах задают не велеречивые дамские угодники, а учёные и серьезные государственные мужи.
Свой салон держала и Нинон де Ланкло…
Нинон де Ланкло 1615 — 1705гг.- знаменитая французская куртизанка, писательница и хозяйка литературного салона. Прославилась своей красотой, необычайным остроумием, а также тем, что сохраняла свою необыкновенную привлекательность практически до самой смерти на девятом десятке.
Артине Жан-Франсуа де Труа «Обед с устрицами»
Нинон де Ланкло принадлежала к уважаемой и богатой дворянской семье.. Она получила превосходное образование, отличалась острым умом и грациозностью, благородной бледностью лица и восхитительными формами, прекрасно пела, проникновенно играла на лютне, писала трогательные стихи, отменно танцевала.
«Изящная, превосходно сложенная брюнетка, с цветом лица ослепительной белизны, с легким румянцем, с большими синими глазами, в которых одновременно сквозили благопристойность, рассудительность, безумие и сладострастие, с ротиком с восхитительными зубами и очаровательной улыбкой, Нинон держалась с благородством, но без гордости, обладая поразительной грацией», – восхищался современник.
После того,как умерли её родители,она отправилась в монастырь,но пробыла там всего год.Главным её принципом было не состоять в браке и быть независимой.
В наследство Нинон получила большое состояние, которым сумела хорошо распорядиться, получая ежегодно 10 000 ливров ренты.Возвратившаяся в Париж Нинон стала популярной фигурой в светских салонах того времени, и её собственная гостиная также стала центром споров и бесед о литературе. В начале 1630-х именно Нинон де Ланкло поощрила молодого МОЛЬЕРА.
В своём завещании она оставила средства для покупки книг 9-летнему сыну своего счетовода по имени Франсуа Мари Аруэ — который позже прославился под литературным псевдонимом ВОЛЬТЕР.
В интимных связях Нинон руководствовалась по большей части чувствами, а не корыстью — она отвергла 50 тыс. франков за ночь от кардинала Ришельё, заявив, что она «отдаётся, но не продаётся» (из воспоминаний графа де Шавеньяка).
Деньги в ее жизни никогда не играли никакой роли; она не торговала своими прелестями, а дарила их тем, кто ей нравился, и откровенно прерывала связь, как только проходил каприз ее тела; она жила для любви, но не любовью.
Если Нинон когда-нибудь и молилась, то вовсе не о том, чтобы Господь создал из нее «честную женщину», нет, она желала быть честным человеком. «Еще в детстве, — вспоминала она, — я часто задумывалась о несправедливости судьбы, предоставившей все права мужчинам и совершенно забывшей о нас, — с тех пор я стала мужчиною»!..»
Тем не менее, Таллеман де Рео пишет: «Её любовников делили на три разряда: тех, кто платил и к коим она была совершенно равнодушна, терпя их лишь до поры до времени, пока они были ей нужны; на тех, кого она мучила, и любимчиков».
Ее гостиная в Париже притягивала к себе многих достойных мужей и знаменитых писателей.Буало декламировал здесь свои сатиры, Мольер читал вслух комедии, не преминув предварить действо дружеским посвящением: «На суд взыскательной Нинон».
В 1664 году в ее салоне драматург впервые прочитал своего «Тартюфа», вызвав горячие рукоплескания. Нинон аплодировала громче всех, в каждой сцене встречая собственные рассуждения, превосходно схваченные гениальным комедиантом. Вообще Мольер часто выводил ее в своих пьесах. Очаровательная Селимена в «Мизантропе» не кто иная, как «царица куртизанок».
Возвышенно-дружеские отношения Нинон с литераторами отнюдь не мешали ей дарить вполне земную любовь титулованным поклонникам вроде маршала д`Эстре, маркиза Вилларсо, принца Конде. Жены ее покровителей, не скрывая ненависти к Нинон, попросили Анну Австрийскую принудить любвеобильную девицу уйти в монастырь. Анна послала к ней гонца с кратким распоряжением: двадцать четыре часа на сборы – и вон из Парижа!
Нинон была насильственно заключена в женский монастырь Мадлонетт. Некоторое время спустя, тем не менее, узницу посетила Кристина, бывшая королева Швеции, которая вместе с Конде добилась от Мазарини освобождения Нинон.
В браке Нинон никогда не состояла, но родила двух сыновей и дочь.Она была отлично образована, знала итальянский и испанский языки, свободно ориентировалась в классической литературе, играла на лютне и клавесине. Кроме того, Нинон была также прославлена своими остроумными высказываниями. Рассказывают, что по просьбе Сент-Эвремона она написала свою биографию, умолчав, однако, о своих любовных историях: «Вот мой портрет, но только по пояс».
Выбирайте: либо любить женщин, либо понимать их.
Посетители её салона получили прозвище «турнелльские птицы«, которым гордились не меньше, чем посетители отеля Рамбулье своими званиями «дражайших» и «жеманниц».
Посетители её салона носили прозвище «турнелльских птиц». В их число входили: Фонтенель, Ларошфуко, Шарль де Сент-Эвремон, аббат Скаррон,Жан-Батист Люлли, Лафонтен, Филипп II Орлеанский, Антуан Годо, Антуан Гомбо, герцог Сен-Симон, граф Рабютен, Жюль де Клерамбо, аббат Шатонеф, Христиан Гюйгенс, Франсуа Буаробер, Шарль Перро, Шарль де Севинье (сын знаменитой мемуаристки), Николя Буало и др.
Свет и даже королевский двор прислушивались к мнению остроумной Нинон, побаивались её острот. Даже Людовик XIV по поводу всевозможных событий интересовался «А что сказала об этом Нинон?».Позже она стала близкой подругой Франсуазы д’Обинье, более известной как мадам де Ментенон, фаворитки, а затем второй жены Людовика XIV.
Нинон скончалась в возрасте приблизительно 89 лет очень богатой женщиной. До старости она сохраняла красоту — например, барон Сигизмунд Банье долго не соглашался посетить её салон, считая, что 70-летняя дама никак не может ему оказаться интересной. Когда же он наконец познакомился с де Ланкло, он сразу захотел стать её любовником. А проведя с нею ночь, был готов поклясться, что ей не более восемнадцати.
Вскоре барон был убит на дуэли одним из отвергнутых соперников.
Gravures — Auteur : Anonyme
Thème : Portrait — NINON DE L’ENCLOS née le 15 mai 1616 (quatre portraits de Ninon de l’Enclos à 20 ans — 40 ans — 60 ans — 80 ans).Четыре возраста Нинон де Ланкло: 20, 40, 60 и 80 лет
ИНТЕРЕСНЫЕ ИСТОРИИ О НИНОН.
Эта история не подтверждена свидетельствами. О сыне Нинон от маркиза де Жерсея, который воспитывался вдали от неё. Он получил имя Альберт де Вилье и в возрасте 20 лет случайно встретил прекрасную женщину в парке Тюильри, в которую безумно влюбился. Ей было 56 и она была всё так же прекрасна. Нинон догадалась, что он — её ребёнок и сказала об этом юноше. Тот якобы в отчаянии повесился.
Некий Гурвиль, любовник Нинон, спасаясь от Мазарини, вынужден был отправиться в изгнание. Уезжая из Парижа, он отдал на хранение 20 000 экю своему другу, настоятелю монастыря. Такую же сумму получила Нинон. Когда Гурвиль несколько лет спустя вернулся, и попробовал получить свои деньги обратно, священник сделал вид, что никаких денег вообще не было. Расстроенный путешественник даже не стал обращаться к Нинон, не рассчитывая на честность куртизанки. Она сама нашла его и отдала ему деньги со словами, что если он и потерял своё место в её сердце, то что касается 20 000 экю, то, слава Богу, память относительно этого не изменила ей.
…Годы не оказывали на Нинон разрушительного влияния. В пятьдесят лет она была так же свежа и хороша, как и в двадцать пять… Природа словно бы законсервировала ее, ни единой морщинкой не испортив лица, ни единой сединкой – пышных волос. Рассказывали, что причиной этого явился визит некого старца, подарившего Нинон секрет неувядаемой молодости.
Pierre Mignard (1612?1635). Ninon de Lenclos
ЗНАМЕНИТЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ НИНОН.
Чем меньше страсти выказываешь, тем большую страсть возбуждаешь.
Привязанность начинается там, где кончается любовь; не-верность начинается там, где кончается привязанность.Сопротивление, которое оказывает женщина, доказыва-ет не столько ее добродетельность, сколько ее опытность.
Красота без очарования — все равно что крючок без наживки.
Самые лестные признания не те, что делаются намеренно, а те, что вырываются помимо воли.
В любви, как и во всем, опыт — врач, являющийся после болезни. Искренняя сердечная связь — это пьеса, где акты самые краткие, а антракты самые длинные.
Любовь — самая рискованная торговля, оттого-то банкротства в ней столь часты.
Боже, позволь мне стать добродетельным человеком — но не добродетельной женщиной!
Если уж Богу было угодно дать женщине морщины, он мог бы, по крайней мере, часть из них разместить на подошвах ног.
Когда женщине исполнится тридцать, первое, что она начинает забывать, это свой возраст; а в сорок он уже совершенно изглаживается из ее памяти.
Любовь — изменница; она царапает вас до крови, кошка, даже если вы хотели всего лишь с ней поиграться.
Женщины чаще отдаются по капризу, чем по любви.
Нет в природе ничего более разнообразного, чем любовные похождения, хотя кажется, будто они всегда одинаковы.
Никогда мужчина не бывает так нежен, как после того, как его простили за минутную неверность.
Коварство не в неверности, а в лицемерных ласках неверного. Неверность простить можно, коварство — никогда. Одерживать победы мужчинам чаще мешает их неловкость, нежели добродетельность женщин.
Выбирайте: либо любить женщин, либо понимать их.
Давайте синхронизируем ряд исторических событий. Может какие свежие мысли появятся по поводу… В 1642г. умирает Ришелье. С1642 г. гражданская война в Англии. В 1646 г. Карл I попадает в руки своих противников. В 1649 г. его казнят. Странное совпадение с Фрондой в 1648—1653 гг. и фактически представлявших собой гражданскую войну. Классифицируют старую, «парламентскую» (1648—1649), и новую, «Фронду принцев» (1650—1653).
В 1648 году во многом под влиянием Английской буржуазной революции во Франции начались антиправительственные смуты, вошедшие в историю как Фронда. (ВикипедиЯ)
Уши Ост-Индской кампании и прочих связанных с ней сил и структур торчат очевидным образом.
Обратим внимание на предполагаемое богатство семьи Нинон. Ага-ага, обеспеченным людям в то время только и мечталось сдать свою любимую дочь в куртизанки. А она была так разумна, так разумна распоряжаясь деньгами, что после скоропостихной смерти родителей получала стабильный доход.
Больше все это похоже на создание агента влияния. Роль куртизанки очень подходящая и по тем временам, и по нынешним. Контакты с любыми мужчинами, занимающими важные позиции, не вызывают подозрений.
Сначала во времена Фронды она курировала всяческих принцев да маршалов, а потом после возвращения Стюартов в Англию и воцарения Людовика XIV в 60-х пришлось действовать мягкой силой — завести собственный салон.
Ясно просматривается противостояние с Анной Австрийской. Интерересный ракурс открывается в истории создания «Тартюфа». После неудачи Фронды и рставрации монархии в Англии ищутся пути к королю Солнцу. Провокационно убирается Монтеспан, подсовывается Ментенон. Она тоже продукт салона и своего мужа Скаррона, и Нинон.
Но особенно интересен «рецепт молодости и красоты».
СЕКРЕТ МОЛОДОСТИ НИНОН
Тем же, кто пытался выведать секрет ее неувядающей молодости, она честно показывала кусок замши и кипяченую воду, приговаривая: «Вот моя косметика!»
Естественно, никто ей не верил, считая, что старая мадам действительно знает, но скрывает секрет молодости. И ошибались. Нинон де Ланкло говорила чистую правду!
При трении между замшей и кожей лица возникает электричество, которое, возбуждая мускулы, делает их тверже, придает коже упругость. По сути это примитивный электростимулятор, аналоги которого широко используются в современной косметологии.
Лицо перед этой процедурой нужно обязательно очистить.
Растирать лицо смоченным в воде куском замши нужно дважды в день докрасна, не церемонясь с кожей, широкими кругами от носа к волосам по 5-10 минут на каждую щеку — и ваше лицо сделается ровным, отеки исчезнут, а морщины разгладятся!
После проведения такой процедуры можно нанести питательный или увлажняющий крем или сделать маску — обеспечен отличный эффект.
Можно поверить ловкой выдумке похотливой старушки, если допустить, что кусочек замши был из «Шегреневой кожи» Бльзака.
Chateauneuf de Rochebonne
Аббат Шатонеф составил в честь Нинон де Ланкло следующую эпитафию:
Все убивает смерть своим холодным взором;
Нинон, что целый век беспечно прожила,
Скончалась только что и в вечность отошла,
Покрыв прекрасный пол и славой, и позором.
В желаниях своих границ не признавая,
Стремясь к наслаждениям всей душой,
Для дружбы преданность и верность сохраняя,
Любовь считая лишь забавою пустой,
Распутство согласив с величьем гордой Геры,
Она сумела нам наглядно показать,
Как могут в существе одном торжествовать
Минервы строгий ум и прелести Венеры.
Милый стишок, но насколько прилично аббату упиваться «величьем гордой Геры» овместно со старческим распутством?..
11 Ноября 2013 г. Независимая Нинон де Ланкло
Нинон де Ланкло (фр. Ninon de Lenclos или Lanclos, настоящее имя Анна де л’Анкло — Anne de l’Enclos; 10 ноября 1615/1623, Париж — 17 октября 1705) — знаменитая французская куртизанка, писательница и хозяйка литературного салона.
Годы были не властны над ней. И в пятьдесят лет она была так же хороша, как и в юности. Ни единой морщинки на лице, ни единого седого волоска в голове. Поговаривали, что причиной этой неувядающей красоты и юности был визит загадочного старца, подарившего ей секрет вечной молодости.
Четыре возраста Нинон де Ланкло: 20, 40, 60 и 80 лет.
Анна де л’Анкло родилась в Париже в семье туренского дворянина Генриха де Ланкло и его супруги, урожд. Ракони. Уменьшительное имя «Нинон» ей дал в детстве отец, который в 1632 г. за дуэль был выслан из Франции и умер. Единственная дочь дворянина пошла в отца эпикурейца – Генрих придерживался вольных философских взглядов о том, что жизнь создана для удовольствий. В дальнейшем, под влиянием философии эпикуреизма вообще и Монтеня в частности, Нинон посвятит своё бытие удовольствию — физическому и умственному. Невероятные достижения малютки Нинон в области изящных искусств приводили учителей в восторг, а мать, которая мечтала для дочери о судьбе монахини, ввергали в глубокое отчаянье.
Нинон было 15 лет, когда отец отвел ее в «Дом Эпикура» на улице Марэ, чудесный отель, где все было устроено для развлечения и удовольствий. Интеллигентное общество, великолепное убранство произвели на девочку неизгладимое впечатление. Как, впрочем, и сама Нинон на присутствующих в отеле. Белокожая брюнетка с синими глазами, красивой фигурой и прелестными манерами покорила всех. На красавицу посыпались предложения руки и сердца от всевозможных поклонников. Однако замуж выходить Нинон категорически отказывалась. Добровольно отдать себя во власть мужчины? Ни за что!
Нинон едва исполнилось 16, когда смерть забрала у нее сначала отца, а затем и мать. Девушка оказалась совершенно одна, став внезапно единственной наследницей огромного состояния. С деньгами мадемуазель распорядилась не по-женски разумно, вложив практически всё в пожизненную ренту, получая ежегодно 10 000 ливров. Таким образом, впоследствии она не только совершенно не нуждалась в деньгах, но имела возможность помогать друзьям и заниматься благотворительностью.
Павильон Нинон де Ланкло (Domaine de Villarceaux), в котором она пребывала с 1652 по 1654г.
На улице Турнелль Нинон де Ланкло приобрела для себя небольшой дом, который обставила и украсила на свой утонченный вкус. Посетителями салона Ланкло стали представители высшего общества и деятели искусства. В царство красоты и изящества стремились попасть многие выдающиеся люди того времени. А красота, ум, обаяние хозяйки привлекли поклонников и снискали невероятную популярность не только в Париже, но и во всей Франции. В начале 1630-х именно Нинон де Ланкло поощрила молодого Мольера — например, именно в её салоне он впервые прочёл своего «Тартюфа», и он вывел её в «Мизантропе» в образе Селимены.
Nicolas-André Monsiau (1754-1837) Molière lisant Tartuffe chez Ninon de Lenclos
Именно в этот период началась её жизнь в качестве куртизанки. Нинон сменила многочисленных богатых и знатных любовников, включая кузена короля Великого Конде, Гаспара де Колиньи (герцог Шатильонский, внучатый племянник адмирала Колиньи), и Франсуа де Ларошфуко (принца де Марсийака). Нинон всегда окружали многочисленные поклонники, но возлюбленный у неё всегда был только один, и меняя его на другого, она имела обыкновение сообщать ему об этом прямо, чем заслужила репутацию личности волевой, решительной и экстравагантной. «Единственное, что ему оставалось — радоваться, что ему ещё разрешили наносить Нинон визиты в качестве друга», — свидетельствовал Сен-Симон.
«Изящная, превосходно сложенная брюнетка, с лицом ослепительной белизны, с лёгким румянцем, с большими синими глазами, в которых одновременно сквозили благопристойность, рассудительность, безумие и сладострастие, с восхитительными зубами и очаровательной улыбкой, Нинон держалась с необыкновенным благородством, обладая поразительной грацией манер». Свет и даже королевский двор прислушивались к мнению остроумной Нинон, побаивались её острот. Даже Людовик XIV по поводу всевозможных событий интересовался «А что сказала об этом Нинон?». Ее решения принимались без обсуждений. Скажи Нинон, что солнце светит по ночам, и все согласились бы с этим.
Нинон де Ланкло обладала богатой неутомимой фантазией и не уставала постоянно удивлять своими выдумками посетителей салона. Умела поддержать беседу и добавить в нее «изюминку». Умела нравиться. «Красота без очарования — все равно, что крючок без наживки» была уверенна Нинон. Не зря она еще в детстве перечитала множество книг, в том числе и про искусство привлечения мужчин. Вот несколько ее личных умозаключений по поводу соблазнения противоположного пола:
«Нас любят скорее за привлекательные недостатки, чем за существенные достоинства»;
«Сопротивление, которое оказывает женщина, доказывает не столько её добродетель, сколько её опытность»;
«Чем меньше страсти выказываешь, тем большую страсть возбуждаешь»;Будучи женщиной вольных нравов, тем не менее предпочитала «скромность всегда и во всем». Это ее слова: «Без скромности самая красивая женщина возбудит к себе презрение со стороны даже самого снисходительного мужчины». Не была горда или высокомерна, однако держалась с достоинством и благородством. Сладострастница легко возбуждалась в мужских объятиях и любовники у нее сменялись один за другим. А самым удивительным и парадоксальным было то, что, не смотря на свою профессию, Нинон не продавалась. От своих поклонников и любовников прекрасная куртизанка не принимала ничего кроме цветов. Да и выбирала она счастливчика, который должен был посетить ее постель, ориентируясь лишь собственными желаниями.
Johann Hamza «Поклонник»
Тем не менее, Таллеман де Рео пишет: «Её любовников делили на три разряда: тех, кто платил и к коим она была совершенно равнодушна, терпя их лишь до поры до времени, пока они были ей нужны; на тех, кого она мучила, и любимчиков». Наверное, самый известный случай, когда сам кардинал Ришелье прослышав о Нинон и ее популярности, пожелал провести ночь с куртизанкой, которую вожделел чуть ли не весь Париж. Мадемуазель де Ланкло было передано 50 тысяч экю за ночь любви. К всеобщему удивлению Нинон отказалась,потому что в то время у нее была связь с одним советником Королевского суда, в объятия которого она бросилась добровольно.
Philippe de Champaigne. «Тройной портрет кардинала Ришелье», 1637
Наконец и «король-солнце» пожелал увидеть это чудо своего века, и однажды Нинон, по просьбе тайной супруги монарха Франции, госпожи Ментенон, выстояла обедню в придворной церкви. Людовик XIV долго ее рассматривал и выразил сожаление, что эта удивительная женщина отказалась украшать его двор блеском своей иронии и веселостью. Действительно, когда мадам де Ментенон предложила ей место при дворе, «царица куртизанок» ответила: «При дворе надо быть двуличной и иметь раздвоенный язык, а мне уже поздно учиться лицемерию…»
Жан-Леон Жером. «Louis XIV and Moliere»
В браке Нинон никогда не состояла, но родила двух сыновей и дочь. Как-то у Нинон было одновременно два любовника — граф д’Эстре и аббат д’Эффиа (брат Анри Сен-Мара). Одного из них она принимала по утрам, другого — по вечерам. Родив ребёнка, она не смогла решить, кто из них был отцом, и сказала обоим мужчинам решить спор, бросив игральные кости. Граф выбросил 14 очков. Ребёнок был назван его сыном. Впоследствии этот мальчик получил имя де ла Брюсьер, служил во флоте, был отмечен наградами и дослужился до чина капитана.
В 37 лет Нинон стала любовницей маркиза де Жерсея и родила от него сына. Долгое время не вспоминала она о своем сыне и вот через восемнадцать лет, гуляя в Тюльери, Нинон встретила своего обожателя. С ним был молодой юноша, назвавшийся Альбертом де Вилье, это был ее сын. Она пригласила молодого человека в гости, он стал завсегдатаем ее салона. Когда юноша открыл ей свои чувства, Нинон пришлось сказать ему, что она его мать. Потрясенный услышанным, Альберт де Вилье покончил собой. Нинон искренне оплакивала юношу.
В соответствии с ещё одной легендой, своего третьего ребёнка, девочку, Нинон родила в возрасте 55 лет. Согласно слухам, ребёнок был так красив, что хотя и прожил всего несколько часов, его отец (якобы принц крови) приказал забальзамировать тело и поместить его под стеклянный колпак в своём кабинете.
Всю свою жизнь эта необычная куртизанка была окружена почитателями. Бывшие или несостоявшиеся любовники становились со временем ее преданными друзьями. Ее покровителями были не только обычные дворяне, но и сильные мира сего. Подобный стиль жизни, а также её вольнодумство в вопросах, касающихся религии, привели к тому, что по навету г-жи де Граммон и повелению регентши Анны Австрийской Нинон была насильственно заключена в женский монастырь Мадлонетт. Некоторое время спустя, тем не менее, узницу посетила Кристина, бывшая королева Швеции, которая вместе с Конде добилась от Мазарини освобождения Нинон.
Лувр 17 век.
В качестве реванша Нинон де Ланкло стала писать произведения, в которых защищала свою позицию: достойная жизнь без какой-либо религии. Среди них особенно выделяется «Месть кокетки» (La coquette vengée, 1659). Она была отлично образована, знала итальянский и испанский языки, свободно ориентировалась в классической литературе, играла на лютне и клавесине. Кроме того, Нинон была также прославлена своими остроумными высказываниями. Рассказывают, что по просьбе Сент-Эвремона она написала свою биографию, умолчав, однако, о своих любовных историях: «Вот мой портрет, но только по пояс».
Начиная с конца 1660-х гг. Нинон понемногу оставила образ жизни куртизанки, сконцентрировавшись на своих литературных друзьях: в 1667 г. начинаются её приёмы в отеле Сагонь (hôtel Sagonne) на улице Турнелль, № 36, вошедшем в историю как дом её литературных салонов (несмотря на то, что они собирались и в других зданиях). В эти годы она стала другом Расина.
Посетители её салона носили прозвище «турнелльских птиц». В их число входили: Фонтенель, Ларошфуко, Шарль де Сент-Эвремон, аббат Скаррон, Жан-Батист Люлли, Лафонтен, Филипп II Орлеанский, Антуан Годо, Антуан Гомбо, герцог Сен-Симон, граф Рабютен, Жюль де Клерамбо, аббат Шатонеф, Христиан Гюйгенс, Франсуа Буаробер, Шарль Перро, Шарль де Севинье (сын знаменитой мемуаристки), Николя Буало и др.
Впрочем, и сама Нинон была очень верным другом. Однажды ее любовник Гурвилль, в спешке покидая Париж и спасаясь от преследований Мазарини, оставил Нинон и своему другу аббату по 20 тысяч экю, прося сохранить деньги до его возвращения. Когда же через некоторое время Гурвилль обратился к «божьему человеку», чтобы тот вернул хранимые финансы, аббат заявил, что ничего от него не получал. К Нинон разочарованный мужчина даже не стал обращаться. Ланкло сама нашла его, вручив шкатулку с деньгами. Благодаря Гурвиллю о неслыханной честности куртизанки на следующее утро знал уже весь Париж.
Вплоть до самой смерти Нинон де Ланкло сохранила молодость и свежесть и кружила головы представителям мужского пола, зачастую на много, очень много лет моложе себя. Когда ей исполнилось 71 год, куртизанке был представлен барон Сигизмунд Банье. Молодой человек согласился на это по настоянию своего кузена графа Шарлеваля. Сам он вовсе не горел желанием знакомиться со всеми известной Нинон, о которой был наслышан еще в детстве. Банье был уверен, что семидесятилетние женщины ему не по вкусу. И даже заключил с кузеном пари, что если Ланкло обратит на него свое драгоценное внимание, он останется холоден и безучастен. Дескать, прелести куртизанки в столь преклонном возрасте не могут тронуть его сердца. Как же Банье ошибался! Что и поспешил признать, познакомившись с прелестницей. Посетив же спальню Нинон, молодой барон утверждал, что телом и пылкостью куртизанка ничем не отличается от юной девушки. Вскоре барон был убит на дуэли одним из отвергнутых соперников.
Последним любовником Нинон был аббат де Жедуаэн, восьмидесяти лет, тем не менее весьма крепкий мужчина. Куртизанка целый месяц томила возлюбленного и отдалась ему в тот день, когда ей исполнилось восемьдесят. Целый год длилась эта связь, но ревность аббата заставила Нинон расстаться с ним.
Умерла Нинон де Ланкло 17 октября 1705 года в Париже в своем доме на улице Турнелль, в возрасте приблизительно 82 (90?) лет очень богатой женщиной. Рассказывают, что, умирая в полном сознании, она сказала: «Если бы я знала, что это все так кончится, я бы повесилась». В своём завещании она оставила средства для покупки книг 9-летнему сыну своего счетовода по имени Франсуа Мари Аруэ — который позже прославился под литературным псевдонимом Вольтер. Вольтер навсегда сохранил самые теплые воспоминания о женщине, которую не называл иначе, как «моя красивая тетя».
Все это цитируется с цветистыми восторгами по книге Таллемана де Рео, описавшему все эти истории в своих занимательных мемуарах.
Но заметим, что у него нет заявлений о том, будто Нинон впрямь до 80-ти сохраняла молодость и свежесть. Напротив, там уже в тридцать лет проводится жирная черта всему колдовству-очарованию, а уж далее идет вереница незначительных персонажей, которые просто отмечаются у ног известной шлюхи, как на курортных достопримечательностях «Здесь был Вася».
Джон Гамперт Вавилонская блудница
Таллеман де Рео о Нинон де Ланкло:
Нинон была дочерью де Ланкло, который находился на службе у г-на д’Эльбефа и очень хорошо играл на лютне. Она была еще совсем ребенком, когда ее отец вынужден был покинуть Францию из-за того, что заколол Шабана, причем так, что это могли посчитать убийством, ибо Шабан не успел еще выйти из кареты, как Ланкло пронзил его шпагой.
В его отсутствие девочка подросла; поскольку она отличалась живым умом, хорошо играла на лютне и превосходно танцевала, особливо сарабанду, жившие по соседству дамы (это было в Маре) часто приглашали ее к себе; хотя красотою она не блистала, в ней всегда было много приятности.
Ей было всего тринадцать лет, когда во время процессии Страстей господних, увидев, что все плачут, она спросила: «Чего это они? qu’importa que maten se ressuscitan?» . Это была испанская песенка, распевавшаяся в ту пору и сложенная в честь прекрасных женских глаз. Ее мать узнала про это и просила некоего иезуита хорошенько намылить ей голову. Нинон призналась мне, будто с той самой поры она поняла, что всякая религия — не что иное, как воображение, и во всем этом нет никакой правды.
Таллеман де Рео
Первым, кто приволокнулся за ней, был Сент-Этьен: он вел себя с ней крайне свободно. Мать полагала, что он женится на Нинон; но в конце концов эта связь окончилась. Затем в Нинон влюбился шевалье де Pape. Говорят, будто однажды, когда ее домашние не хотели, чтобы она с ним говорила, Нинон, увидя в окно, что он переходит улицу, быстро сбегает вниз и заговаривает с ним. Им сильно мешал какой-то нищий; Нинон нечего было ему дать. «На вот, — сказала она, протягивая ему свой носовой платок, обшитый кружевами, — и оставь нас в покое».
Тем временем за нею стал упорно волочиться Кулон: он тоже домогался ее. Я полагаю, что он сговорился с матерью Нинон в Мениль-Корнюэле. Благодаря г-же Кулон все это раскрылось; тогда все порядочные или так называемые порядочные женщины отвернулись от Нинон и перестали с ней встречаться. Кулон сбросил маску и стал открыто содержать ее; он давал ей пятьсот ливров в месяц, которые, говорят, продолжал ей выплачивать восемь или десять лет подряд, до 1650 года, хотя за это время меж ними и случались ссоры. Некоторое время спустя к Кулону присоединился Обижу и стал вносить свою долю.
Первый, в кого она влюбилась, был покойный г-н де Шатийон, убитый под Шарантоном; в ту пору он был просто Дандело. Она написала ему и назначила свидание. Шатийон пришел, но он был непостоянен и вскоре бросил ее. Нинон же, которая, как это видно будет из дальнейшего, была скорее склонна бросать сама, нежели быть брошенной, не могла стерпеть подобного обращения и пожаловалась Ламуссе; он примирил их, вернув ей сбежавшего. Рассказывали, — но я в этом сомневаюсь, — будто из мести она нарочно заразилась, чтобы наградить и его, да столь основательно, что он долго не мог поправиться: у него была жидкая кровь и он легко заболевал. Это, быть может, спасло ему жизнь, ибо, не заболей он, ему, служившему под началом маршала де Граммона, пришлось бы участвовать в сражении при Онкуре и, должно быть, остаться на поле брани. Позднее у Нинон было изрядное число возлюбленных; тем не менее Кулон по-прежнему оказывал ей денежную поддержку.
Севиньи, Рамбуйе были ее любовниками по три месяца. У нее был сын от Мере и еще один от Миоссанса.
Однажды во время прогулки на Кур-ла-Рен она увидела, как маршал де Граммон пригласил какого-то статного мужчину, проезжавшего мимо верхом, пересесть к себе в карету. Это был Навай, в ту пору еще не женатый; он ей понравился. Она велит передать, что будет очень рада побеседовать с ним после прогулки; короче говоря, она увозит его к себе. Они ужинают; после ужина она отводит его в весьма опрятную спальню, предлагает ему лечь и ждать — к нему, мол, скоро придет подружка. Он же, должно быть устав, засыпает. Увидев его спящим, Нинон отправляется спать в другую комнату, унося с собой платье этого сони. Наутро, спозаранку, она надевает это платье, нацепляет шпагу и входит в спальню, отчаянно ругаясь. Навай просыпается и видит перед собою человека, который готов все сокрушить. «О сударь, — говорит он, — я человек чести и готов дать вам удовлетворение; ради бога, поговорим начистоту!». Тут Нинон расхохоталась. Но при всем том, говорят, он доставил ей весьма умеренное удовольствие. Он сильно волосат; она ему сказала: «Вы, должно быть, очень сильный, уж больно вы воздержанны».
Шарлевалю, который умолял ее о том, о чем вы догадываетесь, она сказала: «Жди моего каприза». Он был ее первой жертвой; ни разу он от нее так ничего и не добился, так же как и Бранкa. Но больше всего меня удивил покойный Моро, сын заместителя Верховного судьи; он был весьма приятен собою. Нинон всегда желала иметь его своим другом; но он так и умер, не добившись ее благосклонности. Ее любовников делили на три разряда: тех, кто платил, к коим она была совершенно равнодушна, терпя их лишь до поры до времени, пока они были ей нужны; тех, кого она мучила, и любимчиков.
Она говорила, что ей очень нравятся белокурые, но они не столь пылки, как темноволосые. В 1648 г. она совершила путешествие в Лион: одни говорили, будто для того, чтобы втайне излечиться от какого-то недуга, (Я не думаю, чтоб она когда-либо страдала дурной болезнью.) другие — будто это была просто прихоть. Еще говорили, что ради Виллара Орондата , впоследствии посла в Испании, и что она проделала это путешествие на почтовых, как курьер, а не в портшезе, как это делалось позднее, и притом переодетая мужчиною. Она говорила, что сделала это с целью удалиться от света, и в самом, деле, она поступила в монастырь. Там лионский кардинал пленился ее прекрасным нравом и пошел ради нее на какие-то безумства.
Один из братьев Перрашонов влюбился в Нинон без памяти, ничего от нее не требуя; умолял разрешить ему изредка видеться с нею и подарил ей дом, который стоил, должно быть, восемь тысяч экю; но потом он стал домогаться того, в чем она никак не хотела ему уступить, и в одно прекрасное утро она, будучи бескорыстной, вернула ему подношение.
По возвращении Нинон твердо решила принадлежать лишь тем, что ей приглянутся; она сама делала первый шаг, говорила или же писала им о своей склонности. Она любила Севиньи, даром что он был женат, в течение трех месяцев или около того, причем это ему ничего не стоило, ежели не считать какого-то дешевого перстня. Когда он ей наскучил, она ему об этом сказала и взяла на его место Рамбуйе на последующие три месяца. Она в шутку так ему и написала: «Думаю, что любить тебя буду три месяца; для меня это целая вечность». Шарлеваль, застав у Нинон этого юнца, подошел к ней и шепнул ей на ушко: «Дорогая, по внешнему виду это, должно быть, один из ваших капризов». С той поры ее мимолетных любовников называют ее капризами, и она говорила, например: «У меня сейчас двадцатый каприз», — желая сказать, что взяла себе двадцатого любовника.
Пока Нинон кого-нибудь любила, никто не приходил к ней, кроме предмета ее увлечения; у нее, правда, бывали еще и другие, но только как приятные собеседники; кое-кто оставался ужинать, ибо стол у нее был довольно приличный. Дом у нее был обставлен вполне сносно; она всегда держала небольшую двухместную карету.
За Рамбуйе последовал Вассе. От него она получала содержание; он был очень богат и не перестал выплачивать эти деньги, даже когда время его миновало; но, подобно Кулону и Обижу, он бывал с ней близок, лишь когда у нее появлялось желание.
Фурро, претолстый малый, сын г-жи Ларше, замечательный лишь тем, что он превосходно знает толк в мясе, был у Нинон чем-то вроде банкира; она переводила на его имя свои векселя: г-н Фурро благоволит уплатить и т. д. Полагают, что он от нее почти ничего не получал. Она говорила, будто заметила у него опухоль на бабке, настолько он казался ей похожим на лошадь.
Шарлеваль, один из господ д’Эльбенов и Миоссанс сильно способствовали тому, чтобы приобщить Нинон к вольнодумству. Она говорит, будто нет ничего дурного в том, чем она занимается, не скрывает, что ни во что не верит, хвалится тем, что стойко держалась во время болезни, когда думали, что конец ее уже близок, и приобщалась святых тайн лишь из приличия. От этих троих господ она переняла особую манеру изъясняться и делать смелые умозаключения на манер философов; читает она одного Монтеня и судит обо всем, как ей вздумается. В письмах ее есть пылкость, но мысли излагаются беспорядочно. Она требует уважения к себе от всех, кто ее посещает, и не потерпела бы, чтобы самый знатный придворный посмеялся над кем-либо из ее гостей.
Кулон и она рассорились (в 1650 году), потому что Нинон рассталась с кварталом Маре ради Сен-Жерменского предместья , где жил Обижy. Покойный Моро младший, сын супруги заместителя Верховного судьи, был в ту пору без памяти влюблен в Нинон; он благоговел перед нею, словно перед королевой; он ей платил, но неизвестно, спал ли он с нею. Я слышал от соседей, что его лакей всегда читал записки своего хозяина, перед тем как передать их Барышне, и ответы Барышни по выходе от нее. Она как-то спросила Рамбуйе: «Скажите, такой-то хорош собой? Мне очень хочется острой приправы». Она говорила это, как вполне порядочная женщина, ибо всегда знала меру и весьма редко отваживалась забеременеть.
Во время поста 1651 года придворные частенько лакомились у нее скоромным; к несчастью, кто-то выкинул однажды из окна кость на голову проходившего мимо священника из церкви Сен-Сюльпис. Этот священник пошел к кюре, поднял у него большой шум, и движимый усердием, добавил, словно речь шла о какой-то мелочи, что в этом доме убили двух человек, не говоря уж о том, что там открыто едят мясное. Кюре пожаловался на это окружному Судье, который был мошенником. Нинон, узнав об этом, послала г-на де Кандаля и г-на де Мортемара к судье для переговоров, и тот учтиво принял их.
Следующим летом, присутствуя на проповеди, Нинон оказалась подле г-жи Паже, жены докладчика в Государственном Совете. Эта женщина с большим удовольствием побеседовала с Нинон и спросила у Дюпена, казначея, ведавшего мелкими расходами Короля, кто эта дама. «Это г-жа д’Аржанкур, из Бретани, которая приехала сюда по поводу своей тяжбы». Имя д’Аржанкур он назвал в насмешку ; г-жа Паже не поняла шутки и спросила у Нинон: «Сударыня, вам, стало быть, предстоит судебный процесс? Я помогу вам; мне будет весьма приятно похлопотать о такой милой женщине». Нинон кусала себе губы, с трудом удерживаясь от смеха.. В эту минуту с ней раскланялся Буаробер.
«Откуда вы его знаете?» — спросила г-жа Паже.
— «Я его соседка, сударыня, я остановилась в этом предместье».
— «Ах, никогда ему не прощу, что он нас покинул ради этой мерзавки Нинон».
— «О, сударыня, — откликнулась Нинон, несколько озадаченная, — не следует верить всему, что говорят: быть может, это честная девица, ведь и про вас и про меня могут тоже наболтать разное; злые языки никого не щадят». (Эта г-жа Паже ведет легкомысленный образ жизни).
По выходе из церкви Буаробер подошел к ней и сказал: «Вы очень мило побеседовали с Нинон». H тут эта дама необычайно разгневалась на Дюпена, а также и на Нинон; однако она нашла ее такой приятною, что Дюпен отважился привести Нинон в сад Тевнена, глазного лекаря, у ворот Ришелье, где прогуливались обычно его соседи. Г-жа Паже, жена племянника г-жи Тевнен, оказалась там в числе других и снова побеседовала с Нинон.
Однажды в присутствии Нинон ополчились на Буаробера за то, что ему нравятся красивые мальчики. «Право же, — сказал он, — об этом не стоит говорить в присутствии мадемуазель». — «Пренебрегите этим,— сказала она, — уж не настолько я женщина, как вы воображаете».
Ее последним возлюбленным был Вилларсо. Дабы проще видеться с ним и не жить в Париже (это происходило в 1652 году), она отправилась в Вексен, к знатному дворянину по имени Варикарвиль; он богат и хорошо кормит людей; но это оригинал, особливо по части еды, ибо не ест ничего, что было бы живым, но не в силу отвращения (как некий дворянин из Боса по имени д’Отей, которого на этот счет никак нельзя было провести: у него всегда начиналась тошнота), а по убеждению.
Варикарвиль мало во что верит, так же как и Нинон. Однажды они заперлись вдвоем, чтобы пофилософствовать. У них спросили, чем они заняты. «Мы пытаемся, — ответила Нинон, — свести наши верования к определенным положениям. Кое-что мы уже сделали; следующий раз мы поработаем над этим как следует».
От Вилларсо у Нинон было двое детей. Люди говорили: «Она стареет, она становится постоянной». В ту пору ей было около тридцати лет.
Однажды, в самый разгар своей влюбленности Вилларсо увидел в окно, — ибо он нарочно поселился в доме насупротив, — что у Нинон горит свеча; он послал спросить, не пускают ли ей кровь. Она ответила, что нет; тогда он решил, что она, стало быть, пишет письмо какому-нибудь сопернику. Его охватывает ревность, он хочет бежать к ней; в своем неистовстве вместо шляпы насаживает себе на голову серебряный кувшин, да с такой силою, что потом лишь с большим трудом этот сосуд [218] удается с него содрать. Нинон не сумела рассеять его сомнения; он опасно заболевает. Нинон так этим растрогана, что отрезает себе волосы — а они у нее великолепны — и посылает их Вилларсо, дабы он видел, что она не желает ни выезжать, ни кого-либо принимать у себя. Такое самопожертвование благотворно сказывается на состоянии больного: лихорадка тотчас же проходит. Узнав об этом, она идет к нему, ложится в его постель, и они не встают с нее целую неделю.
Два года спустя один высокий, статный малый, по имени де Муссе (родом он из Бове), по возвращении из Швеции, где королева за красивую внешность сделала его капитаном своей гвардии (впоследствии она вынуждена была лишить его этой должности, поскольку другие французы утверждали, будто он не дворянин; еще до этого он побывал на Кандии 312, где состоял на военной службе у венецианцев), — так вот, этот де Муссо, познакомившись с Нинон в Комедии, пришел навестить ее; она приняла его лежа в постели. «Кто вы такой, — спросила она, — вы, берущий на себя смелость входить ко мне, не будучи представленным?». — «У меня нет имени», — ответил он.
«А родом вы откуда?».
—«Я пикардец» (она ненавидит пикардцев). «А где вы воспитывались?».
— «На Кандии».
— «Боже мой! что за человек! а вы, случаем, не вор? Пьеро, смотрите в оба, чтобы он чего-нибудь не стащил. Я не знаю, кто вы такой, мне нужен поручитель».
— «Я приведу вам Буаробера».
— «Это не то, что мне нужно, да и вам тоже».
— «Тогда я приведу Роклора».
— «Он слишком гасконец» (заметьте, что обоих он знал только по виду). «Но будь у меня поручитель, что бы тогда?».
— «Там было бы видно; вы пожили бы некоторое время здесь, ведь я переменчива. Пьеро бы вам прислуживал». — «Но у меня нет ни гроша, — говорит он, — меня надобно содержать».— «Сколько же вам надобно?».
— «Пистоль в день».
— «Полноте, — говорит она, — я даю вам сорок су».
Наконец он проговорился и назвал Рамбуйе, который был ему знаком.
«О! — воскликнула она, — вот его я согласна взять в поручители».
На этом они расстались. Впоследствии этот малый перешел на службу к г-ну де Ноаю.
Любовное увлечение Вилларсо доставило немало огорчений его жене. Буаробер рассказывает, что однажды, когда он зашел к Вилларсо, — ибо, бывая в Париже, квартирует в доме, который ему продал, — воспитатель детей Вилларсо, желая показать Буароберу, насколько образованы его питомцы, спросил у одного из них:
— Quis fuit primus monarcha?
— Nembrot.
— Quem virum Semiramis?
— Ninum.
Г-жа де Вилларсо сильно разгневалась на учителя. «Поистине, — сказала она ему, — вам следовало бы воздержаться и не обучать детей всяким гадостям»; и добавила, что упоминание этого имени у нее в доме оскорбительно.
Вилларсо приревновал Нинон к маршалу д’Альбре (1656), который, ничего не добившись у девицы дю Герши, жившей напротив Нинон, перешел ручей и прельстил Нинон вторично. Он открыто похвалялся, что пленен ею навсегда.
В «Мемуарах эпохи Регентства» можно прочесть о преследованиях, которым святоши подвергли бедную Нинон, и о том, что произошло с ней в дальнейшем.
По навету г-жи де Граммон, злобной лицемерки, о которой Маршал, ее супруг, говорил, что она даст тридцать очков фору самому сатане, Королева-мать велела заточить Нинон в монастырь Мадлонетт. Г-же де Вандом было поручено выполнить это. Нинон обвиняли в том, что она де заражает вольнодумством придворную молодежь. После этого пошли разговоры, будто все придворные волокиты собираются осадить монастырь Мадлонетт; нарядили стражу, которой приказано было ходить дозором вокруг монастыря всю ночь.
В другой раз пошли слухи, будто какие-то блестящие кавалеры измеряли из соседнего дома высоту стен монастыря, и. т. д. Все это наделало такого шума, что Нинон пришлось оттуда взять, но с условием, что она проведет некоторое время в монастыре в Ланьи.
Ее навещало такое множество народу, что хозяин харчевни «Королевский меч» нажил себе на этом состояние. Буаробер отправился туда повидать свою божественную, как он называл Нинон. С ним был маленький лакей, и когда Буаробер уехал, служанка спросила того, кто занял ту же комнату: «Сударь, прикажете постлать только одну постель для вас и для вашего лакея, как для г-на аббата Буаробера?».
Нинон рассердилась на Аббата и сказала: «Уж лакей-то мне совсем не нужен».
— «Вы ничего в этом не понимаете, — ответил Буаробер, — ливрея придает особую прелесть».
В 1671 году Нинон увлеклась знакомым мне молодым человеком. Однажды, когда они вместе ехали в карете, она заметила, что ее спутник смотрит на всех проходящих женщин. «Э, да вы умеете заглядываться», — говорит она и тут же влепляет ему основательную пощечину: она уже не молода и не уверена в своих чарах.
Некий аббат, который величал себя аббатом де Понсом, большой лицемер, корчивший из себя знатную особу и бывший всего-навсего сыном провинциального шапочника, довольно удачно угождал ей; это был пройдоха, который, не имея ничего, стал обладателем шести-семи тысяч ренты; это прообраз Тартюфа 314; однажды он признался Нинон в своей страсти, влюбившись в нее. Говоря о своем увлечении, он сказал Нинон, что ей не надобно удивляться, что самые прославленные святые были подвластны чувственной страсти; что святой Павел был влюбчив, а блаженный Франциск Сальский не смог избавиться от сего греха.
Графиня де Ла-Сюз, которая незадолго до смерти влюбилась в созданный ею образ Иисуса Христа; она представляла себе его высоким, темноволосым юношею, весьма привлекательным. Когда Нинон сказала ей: «Мне кажется, что он белокур», — Графиня ответила: «Отнюдь, дорогая моя, вы ошибаетесь; я знаю доподлинно, что он был темноволос».
Использованы материалы:
- Портрет Нинон де Ланкло — знаменитой куртизанки XVII века, которая не была куртизанкой.
- Мадам НИНОН
- Нинон де Ланкло-знаменитая французская куртизанка. Алина Алексеева-Маркезин
- Независимая Нинон де Ланкло.
Продолжение следует…
Читать по теме:
- Ведьмы. Часть I
- Ведьмы. Часть II
- Ведьмы. Часть III
- Ведьмы. Часть IV
- Ведьмы. Часть V
- Ведьмы. Часть VI
5 комментариев
«Согласно слухам, ребёнок был так красив, что хотя и прожил всего несколько часов, его отец (якобы принц крови) приказал забальзамировать тело и поместить его под стеклянный колпак в своём кабинете.» Некрофилия с педофилией в одном флаконе.
Голландия, Рюйш, коллекция «детей-уродов», мода на заспиртованных маленьких детей… Звенья одной цепочки.
Это очень интересно! Спасибо огромное за этот материал! Главное, что все подается без «загадошности», с нормальных человеческих моральных основ. И когда этот туман рассеивается, видна та самая «писдуховность» в отвратительном обличье.
Такое впечатление, что с этими ведьмами вылезает какая-то давняя провокация против всего человечества. Странно и страшно. Но при этом возникает уверенность, что вся эта дурная оккультная сила, ничего общего не имеющая ни со Светом, ни с Тьмой, уходит навсегда в прошлое.
Спасибо за материал! После «Света и тени» жду ваших публикаций на такие темы. Помогает обретать уверенность в завтрашнем дне и душевный покой. Спасибо!