Эдвард Метью Хейл — «Сирены»
И.А.Дедюхова сейчас муссирует тему про «петлю времени». Поэтому рекомендовала обратиться к классике, причем самой, что ни на есть, фундаментальной. К Гомеру. Любит она его. Потому, что на его примере ей нравиться демонстрировать существование литературы в отсутствии письменности. Живые образы могут существовать веками, фиксируемые лишь духом, лишь словом.
Одним из первых, кто оказался в этой самой петле времени, был Одиссей. По его поводу во времена моей молодости распевали веселую песенку.
Действительно, и чего бы сейчас не вспомнить того Одиссея? Не захочешь – напомнят. Почему опять придется повторить: «Что было – то и есть, что есть – то и будет»? Это я про троянского коня, который в наших реалиях трансформировался в троянскую лошадь, по поводу которой на просторах интернета кто только не «прошелся». «Лошадью ходи, лошадью» (с) …Ну, и я слегка лягнула – чего от народа отставать.
The Procession of the Trojan Horse in Troy — Giovanni Domenico Tiepolo (1727–1804)
Кто помнит и знает – молодец, кто не знал, да забыл – тому напомню, что того троянского коня придумал наш герой – Одиссей. Он был знатный хитрец. За это его и позвали на троянскую войну, как видите – не зря. Без его «хода конем» пришлось бы всем грекам уматывать из-под Трои не солона хлебавши.
Правда, сам Одиссей был изрядный домосед. И песенка, приведенная выше, была написана по ощущениям, возникшим у публики, post factum. Почему-то решили, что он по своей воле оказался вдали от родины, дома, близких. А все было несколько иначе.
Рождение и молодые года
- Своё имя, этимологизировавшееся греками как «ненавистный» (у Жуковского «сердитый») получил от деда — хитроумного вора Автолика[5]. Некоторые называли его сыном Сисифа[6]. Согласно Истру Александрийскому, Антиклея родила его в Алалкомении в Беотии[7].
- Место, где охотился Одиссей с сыновьями Автолика, показывали в Дельфах[8].
- Одиссей прибывает в Спарту и участвует в сватовстве к Елене Прекрасной[9]. Встречает Пенелопу. Предлагает отцу Елены, Тиндарею, связать всех женихов клятвой помочь будущему мужу Елены, чтобы избежать конфликтов[10]. Победив в состязании в беге за руку Пенелопы, воздвиг в Спарте три храма Афины Келевтии[11]. Посвятил статую Посейдону Гиппию в Фенее (Аркадия), когда у него нашлись лошади[12]. Женившись на Пенелопе, он вернулся на Итаку.
Вот тут немного остановимся. Все началось с того, что появилась на свет самая красивая женщина в мире – Елена, Елена Прекрасная.
Данте Габриэль Россетти — «Елена Троянская»:
Странная, на мой взгляд особа, если судить по её жизнеописанию. Какой-то вечный приз победителю. Даже не знаю, когда она собственную волю проявляла, разве что, выбирая очередного поклонника. Мужей было штук пять. Хотя, наверное, это я от зависти. Она же считается эталоном истинной женщины – прекрасна (как всем давно известно), молчалива (это достоинство своей прабабушки-турчанки не устает вспоминать И.А.Дедюхова), из-за неё кипят нешуточные страсти и страшные войны, а ей хоть бы хны, продолжает быть прекрасной и становится чьей-то очередной женой.
Да, на свет она появилась весьма экстравагантным образом. На самом деле в Вики описывается несколько вариантов, но я остановлюсь на самом экзотическом.
По другой версии, была зачата в Рамнунте (Аттика), где Зевс в образе лебедя овладел Немесидой[6], и родилась из яйца[7], Гермес положил это яйцо на колени Леды[8]. Яйцо хранилось в храме Левкиппид в Спарте[9]
Клезенже Огюст, Леда, 1854
Michael Parkes
Потом в общих чертах все знают. Она вышла замуж за Менелая, к ним в гости заскочил Парис, уломал красотку и умотал с ней в Трою, прихватив сокровища отлучившегося мужа.
Чуть-чуть поподробнее про Париса. Он родился в царской семье. Но перед этим у мамы был вещий сон, что ребенок – не подарок, а принесет в мир сплошные проблемы. Поэтому его куда-то подальше отнесли, на природу, типа Маугли. Его воспитали звери и птицы, и, наверное, мимо проходившие пастухи. Он и стал пастухом, его полюбила нимфа Энона, и все у них было хорошо. …До тех пор пока трем богиням не подкинули яблоко раздора.
Enrique Simonet — Суд Париса
В пастушеской обстановке застали его три богини, которых Зевс приказал Гермесу отвести на Иду, чтобы Парис рассудил их[13]. Гера, Афина и Афродита пришли к нему за решением спора о том, кто из них прекраснейшая. Они явились Парису на Иде обнаженными[14]. По Страбону, суд над богинями происходил на горе Александрия у Адрамиттского залива[15]. Гера обещала ему господство над Азией, Афина — победы и военную славу, Афродита — обладание прекраснейшей женщиной; он предпочел последнее, приобретая этим себе и своему народу в Афродите постоянную покровительницу.
Питер Пауль Рубенс
Вот туточки видим расклад по трем уровням (про который говорит И.А.Дедюхова) – «личность-общество-государство». Видим, что красавчик выбрал личный уровень. А что тут странного? Вполне закономерно. Сначала дитя куда-то выкинут, оставят без воспитания и образования в дикой местности, где и людей-то раз-два и обчелся. Откуда ему взять представление об общественном уровне, не то что о государственном?
Потом это дитя гор спустилось на равнину, его признала родня.
Вскоре после этого он участвует в состязаниях в Трое, где Кассандра признала в нём брата и несмотря на её предостережения он возвращен в царский дом[6].
Во всей этой истории жальче всего Кассандру. Вот каково это ей было жить и ощущать собственное бессилие, глядя на самовлюбленных и самоуверенных идиотов. А всё от проблем с методологией преподавания и формой подачи материала. Апполона, небось, потом приплели.
Cassandra — John Collier
Ещё жалко бедную нимфу Энону. «Зачем вы, девушки, красивых любите? Непостоянная у них любовь»
Якоб де Вит, «Paris and Oenone»
Вопреки предостережениям Эноны, Парис, по совету Афродиты, отправился в Амиклы, покинув любившую его нимфу.
Наделённый богиней Афродитой всеми чарами красоты и прелести, он понравился гостеприимным хозяевам и особенно прельстил Елену. Между тем Менелай отправился на Крит, а Диоскуры были заняты спором с афаретидами; воспользовавшись отсутствием защитников Елены, Парис убедил её бросить дом супруга и отплыл с ней ночью в Азию, взяв много сокровищ из дворца Менелая.
Афродита дарует Елену Парису», Ричард Уэстолл
Короче, «Ромашки спрятались, поникли лютики»… Как и говорила всегда ИАД большие гуманитарные катастрофы начинаются с предательства женщины, с впускания во власть персоналий, имеющих только личные интересы, и когда отдают предпочтение всяким аморальным особам, пропагандируя только их физическую красоту, за отсутствием каких-либо иных достоинств, в том числе, нравственных устоев.
Не очень пафосно получилось?…
Вернемся немного назад к Одиссею. Он сначала не очень понял во что вляпался, прибыв в Спарту на сватовство к Елене. Там не только он (и не столько) был. Там собрался весь тогдашний бо монд, все имевшиеся холостяки. Как-никак выдавалась замуж первая красавица тогдашнего мира. «Налетай, торопись – покупай живопись».
Вот тут мне интересный рассказ попался. Я прям отрывки приведу.
Барбье Жан Жак, Одиссей и Пенелопа
Наталья Павловна Павлищева
Пенелопа и Одиссей. «Жди меня…»
Сватовство. Пенелопа
По всей Элладе вдруг прокатило: дочь Зевса Елену, названную самой красивой женщиной земли, ее земной отец Тиндарей выдает замуж!
За кого?!
Жених не выбран. Царь Спарты Тиндарей еще не решил, потому пока свататься может каждый. Ну, конечно, не каждый, тех, кто мелковат состоянием или родословной, и в ворота не пустят, но именитых достаточно.
Жениться на дочери Зевса?! Бегом! Небось папаша доченьку благоволением не оставит? Причем непонятно, какого папашу при этом имели в виду — небесного или земного. И у того и у другого достаточно возможностей облагодетельствовать зятя.
Эллада сошла с ума — все неженатые и просто мало-мальски чего-то стоящие мужчины от шестнадцати до шестидесяти, казалось, рванули в Спарту. Потом выяснилось, что это хитрость Диомеда. Узнав, что Тиндарей, уже отдавший одну дочь Клитемнестру микенскому царю Агамемнону, желает выдать и вторую, причем зять будет наследовать Спарту, хитрый царь Аргоса понял, что сорвать объединение Спарты и Микен под рукой Агамемнона можно, лишь сорвав само сватовство. Елена красавица, женихи у нее не переведутся, из-за загубленного сватовства в девках не засидится. Диомед и кинул клич: все свататься! Чтобы не заподозрили подвоха, прибыл в качестве жениха и сам, правда, постарался не быть первым, но и не десятым тоже.
Семья второго царя Спарты брата Тиндарея Икария вовсе перебралась в загородный дом. В Спарте непременно два царя, и никто не задается вопросом почему, и без объяснений все понятно. Тиндарей старший, Икарий младший. Только неясно, что будет с Икарием, когда Тиндарей отойдет от власти, передав ее зятю, тому самому, которого сейчас выбирают.
Но это будет не скоро, Тиндарей силен и вовсе не стар. А у Икария сильные сыновья, которые могут противостоять любым нападкам разных там зятьев. Это у Тиндарея два сына-близнеца — Диоскуры Кастор и Полидевк, но передать им власть царь Спарты не может, потому как считается отцом лишь одного близнеца — Кастора, а Полидевка его жена Леда зачала от Громовержца (как и Елену, кстати). Но близнецы настолько стали единым целым, что жить один без другого не могут, а потому Полидевк попросил небесного отца даровать бессмертие и брату и забрать их обоих на небо. Конечно, Тиндарей обиделся на Кастора, который предпочел небесного папашу земному, вырастившему его, но с участью смирился. Значит, так угодно богам, чтобы власть в Спарте перешла зятю, причем младшему.
Икария при этом не спрашивали. В последнее время он вообще старался держаться в стороне, временами исчезал, подолгу отсутствовал, забирая с собой сыновей, то одного, то другого, на вопросы только отшучивался. Но до поведения ли Икария, если тут решалась судьба Елены?!
У Икария, кроме сыновей, две дочери, младшая из которых Пенелопа дружна с Еленой, хотя моложе ее. Зеленоглазой насмешницей еще не очень интересовались женихи, рановато, в Спарте девушки выходят замуж в двадцать, а до того развивают свои тело и душу. Некоторые развивали и разум.
Спартанские девы не похожи на остальных эллинок, они куда свободней в поведении, лучше развиты и умом, и физически, самостоятельны в суждениях. С малых лет девочки воспитываются, как и мальчики, они тоже бегают, лазают по горам, плавают, учатся владеть оружием, причем не только луком и стрелами, как богиня-охотница Артемида, но и мечом, конечно, коротким, править колесницей, бороться… Спартанка должна уметь за себя постоять.
Конечно, Спарта еще не стала военным государством, какое позже прославится своей организацией, но уже славилась своими крепкими и очень красивыми женщинами. Елена хоть и самая красивая, но лишь одна из красавиц, спартанки столь хороши, что им нет необходимости подводить брови сажей, мазать щеки и губы соком красных ягод или подкладывать что-то для поддержки груди.
Jean-Baptiste-Camille Corot
Волосы большинства спартанок великолепны и горят на солнце золотыми отблесками, они не рыжие, но золотистые. Елена голубоглаза, но есть немало и зеленоглазых чаровниц.
Одна такая — дочь Икария Пенелопа — стояла на плоской крыше дворца своего дяди Тиндарея и разглядывала женихов. Ее внимание привлек рыжеволосый крепыш, о чем-то с увлечением рассказывавший слушателям. Вот болтун!
…
Взгляд Пенелопы снова вернулся к крепышу, от макушки до пяток заросшему светло-рыжими волосами. Буйная растительность кучерявилась не только на голове и подбородке, но и на ногах, руках и даже спине. Выгорев на солнце, эти кудри стали скорее пегого, чем огненно-рыжего цвета. Невысокий, крепкий, как дубок, он без конца сверкал белозубой улыбкой и что-то рассказывал. Слушали внимательно, с удовольствием хохотали, но чувствовалось, что смеются не над грубыми шутками, а над чем-то действительно смешным. Тоже небось врет про вепря или Посейдона. Или про то, как наставил рога царям тех мест, куда плавал. Такие любят хвастать своими мужскими победами и количеством рожденных от них сыновей по всем отдаленным уголкам Великой Зелени.
При мысли о победах рыжего болтуна над неведомыми красотками почему-то стало обидно. Но не за Елену, просто обидно…
Сзади к любопытной девушке неслышно подошел ее брат Ализий.
— Эй, на кого это ты загляделась?
— Этот рыжий тоже жених?
— Нынче все женихи. Слетелись со всей Эллады, точно мухи на мед, словно больше невест не существует.
— Чем ты недоволен? Или ревнуешь к Елене? Ты-то не жених?
— Хвала богам.
— Почему, потому что она наша сестра, пусть и двоюродная?
— Она еще принесет несчастье нашему дому.
— Тьфу на тебя! Сватовство, готовится свадьба, а ты про беду.
Ализий кивнул на толпившихся внизу женихов:
— Смотри! Ну, посмотри. Они все с оружием. Их много, а выбрать нужно одного. Как ты думаешь, что сделают остальные, пусть не все, но некоторые? Начнется просто резня, в которую будут вовлечены и спартанцы.
Franklin Simmons, Пенелопа
Пенелопа с ужасом разглядывала толпу разгоряченных молодых мужчин. Ализий прав, по утрам они топчутся во дворе, переругиваясь пока беззлобно и словно нехотя, потом отправляются в харчевни или к своим шатрам, выпивая там немыслимое количество вина, часто неразбавленного, насилуют рабынь и все чаще бесчинствуют. Хвала богам, пока до серьезных стычек не доходило, а что дальше?
Каждый в отдельности герой и способен на многое, собранные вместе — ни на что путное, только на войну или бойню. Войны нет…
— Что же будет?!
— Тиндарей тянет время в надежде найти какой-то выход, но я его не вижу. Нужна хитрость, настоящая, на которую мы неспособны.
Чтобы отвлечь брата от столь неприятного разговора, Пенелопа кивнула вниз:
— А кто этот рыжий?
— Сын царя Итаки Лаэрта Одиссей.
— Где это?
— Маленький островок возле Самоса.
Пенелопа тихонько рассмеялась.
— Ты чего?
— Просто, когда ты подошел, я как раз подумала, что этот женишок небось сын царька с крошечного островка, который не всякий ахеец и знает.
— Да этот остров не так-то прост, как и сам Одиссей. Я с ним едва знаком, но слышал, что большего хитреца во всей Элладе не сыскать, выкрутится даже из объятий Сциллы или Харибды и от Аида, уболтав того, вернется. Его дед Автолик.
— Это тот, что воровал стада, гоняя их, как Гермес, задом наперед?
— Да, к тому же Автолик был сыном Гермеса. А другой дед у Одиссея — сын Громовержца.
— Ух ты, правнук богов, значит? Тиндарей об этом знает?
— Знает, только остров уж больно мал.
— А о хитрости Одиссея тоже знает? Может, этот рыжий что придумает?
Девушка невольно кивнула вниз на Одиссея, который в тот момент поднял голову. Получилось, что Пенелопа приветствовала сына царя Итаки. Одиссей обомлел. Наверху стояла красивая, стройная девчонка с волосами цвета расплавленного золота, горящими на солнце, ее зеленые глаза насмешливо искрились, и эта девчонка кивала ему!
— Хайре! Радуйся! — приветствовал юную красавицу Одиссей. Та заметно смутилась, даже чуть отступила назад, но тут же взяла себя в руки и произнесла ответное приветствие:
— Радуйся, Одиссей!
— Ты знаешь меня, красавица?
Девчонка смутилась окончательно, выручил ее Ализий, рассмеявшись:
— Я знаю, Одиссей.
— Ализий, это ты? Радуйся! Быть тебе богатым, не узнал. Против солнца не видно.
— Что моя сестра красива, ты разглядел. Заходи к нам в дом, поговорим.
— Сюда? — кивнул в сторону входа в мегарон Одиссей. Пенелопе показалось, что в его голосе восторга поубавилось.
— Нет, приходи вечером в наш дом за городом. Спросишь на западной дороге дом Икария, всякий покажет. Или за тобой раба прислать?
— Найду! — махнул рукой Одиссей.
На их беседу уже стали обращать внимание, потому Пенелопа поспешила уйти, даже спартанке ни к чему привлекать внимание молодых мужчин.
Дом Икария во сто крат проще, чем дворец Тиндарея, может, потому, что загородный? Зато уютный, и принимать Одиссея, точно важного заморского гостя, тоже не стали, позвали с собой на крышу.
Гелиос уже приблизил свою колесницу к вершинам гор, совсем скоро стемнеет, потому рабы приготовили светильники. Хозяин дома приветствовал гостя и пригласил за собой:
— Радуйся! В мегароне душно, не обидишься ли, если на крышу позовем? Мы сами в такое время предпочитаем там сидеть, жара спала, сейчас ветерок подует.
— Я? Нет! Конечно, не обижусь.
Заметив, что Одиссей оглядывается, Икарий поинтересовался:
— Ищешь кого?
— Хорошо тут у вас. Надоел мне город, у нас на Итаке куда просторней.
Пенелопы нигде не было видно. Все верно, ни к чему девушке из женской половины — гинекея — нос высовывать, когда в доме чужие, особенно молодой мужчина.
Но не успел он подумать, как девушка появилась, неся большое блюдо жареной рыбы:
— Радуйся, Одиссей!
— Радуйся. — Молодой человек вскочил на ноги, едва не выбив это блюдо из рук Пенелопы. Смутились оба.
Икарий, задумчиво глядя вслед поспешившей вниз Пенелопе, произнес:
— Хозяйка ныне в моем доме она… Хорошая хозяйка.
Одиссей подумал, что это явное преувеличение, как могут рабы слушаться девчонку. Кажется, это вырвалось наружу само собой, потому что Икарий возразил:
— Рабы не слушают глупых распоряжений, а разумные выполняют с радостью.
И перевел разговор на другое. Они обсуждали положение дел в Элладе, виды на торговлю, на урожай, то, сколько и каких кораблей в нынешнем году ходят под рукой Лаэрта, почему он сам с Итаки никуда не отлучается.
— Я твоего отца понимаю, что по чужим землям мотаться, когда своя есть?
— А мне скучно дома сидеть, в Спарте вон и то куда лучше!
— В Спарте, говоришь? В Спарте лучше…
И снова Икарий задумчиво посмотрел вслед дочери.
Разговор все же коснулся сватовства.
— Надеешься получить Елену?
— Я? Не-ет… Я и даров ей не преподносил даже.
Икарий рассмеялся:
— Да зачем же тогда приехал, почему среди женихов околачиваешься?
— А так… Диомед позвал, я и приехал. Скучно на Итаке.
Пенелопе, которая притихла внизу, был хорошо слышен разговор, она и сама не поняла, почему ей пришелся по душе ответ рыжего царевича с Итаки. Не сватается к Елене… Значит, не как все. Пенелопа прекрасно понимала, что Одиссей не сватается просто потому, что понимает безнадежность и не хочет выглядеть дураком, но ей так хотелось думать, что Лаэртиду просто не приглянулась даже красавица Елена. Может, его сердце занято? Кем? Если его возлюбленная на Итаке, то Одиссей не стал бы приезжать сюда в поисках невесты. Значит, свободно и…
Нет-нет, даже думать об этом нечего! К чему ей царевич с какого-то маленького островка? И самой рано думать о замужестве, просто рано! А что отец приглядывается к Одиссею, так мало ли что…
Ну что в нем хорошего? Ни-че-гошеньки! Разве можно сравнить Одиссея с красавцем Диомедом? Нет, Одиссей коренаст и широк в плечах. Он силен? Наверное, только не сильней Аякса Большого. И уж конечно, не умней Паламеда! Разве что болтлив не в меру.
Но мысли упорно возвращались к рыжему болтуну.
Ему на Итаке скучно… Конечно, как может быть весело на крошечном островке, который даже не всем в Элладе известен. Там небось кроме коз да вот этого царевича, и нет никого. Стало смешно, может, Одиссей и болтает без умолку, потому что намолчался дома?
А у мужчин уже шел разговор о том, насколько опасной стала обстановка в Спарте. Как бы Тиндарей ни тянул, а называть имя избранника придется, да и дольше тянуть нельзя. Но если назвать одного из многих, что тогда? Оружие в руках, недовольство друг дружкой, зависть и обида на царя Спарты могут вылиться во что угодно.
— Я знаю, что надо сделать, чтобы не было резни после объявления.
— Что?
Пенелопу вдруг позвали на кухню, и она не услышала ответ Одиссея, да тот и сказал что-то Икарию очень тихо, почти на ухо.
Немного погодя Одиссей вдруг собрался уходить, вернее, его куда-то повел Ализий.
— Куда это они? Не понравилось угощение?
Отец чуть лукаво посмотрел на дочь:
— Понравилось. И не только угощение…
А потом вдруг задумчиво произнес, глядя вслед сыну и итакийцу:
— Я хочу, чтобы зять остался в моем доме.
— Какой зять?
— Мой!
Щеки Пенелопы полыхнули жарким пламенем, зять у Икария мог быть только один, в случае замужества самой Пенелопы. Другой зять уже есть, но он живет в своей вотчине, никакой речи о переезде в Спарту быть не может. Однако и речь о замужестве младшей дочери не шла. Неужели?.. Сердце сладко защемило, но девушка осадила сама себя: нужен мне этот рыжий болтун!
А рыжий болтун уже входил следом за Ализием в дом Тиндарея. Причем племянник поторопился провести позднего гостя прямо к дяде так, чтобы увидели как можно меньше слуг. Отец велел сделать все скрытно и вывести Одиссея также тихо.
Тиндарей выслушал сначала Ализия, а потом Одиссея внимательно, хмыкнул:
— Говорили мне, что ты хитер, но не думал, чтобы настолько. Чего ты хочешь за такой совет, требуй, все исполню, если буду в силах, конечно, потому что не знаю, что делал бы, не найди ты выход…
Тиндарей уже ждал, что Одиссей потребует женитьбы на Елене, хотя даже подарки невесте не преподнес, видно стесняясь скромных даров. Зато хитрость какова!..
— У тебя, кроме дочери, племянница есть, Пенелопа. На ней жениться хочу.
У царя Спарты брови откровенно полезли вверх:
— Не Елену, а Пенелопу в жены взять хочешь?
Позади Одиссея хмыкнул Ализий.
— Да. По душе пришлась.
Тиндарей со смехом развел руками:
— Да тут ее отцу решать… Но противиться не стану и даже посоветую брату отдать за тебя его любимицу.
Когда Одиссей с Ализием уже выходили, Тиндарей вдруг поинтересовался:
— А сам-то завтра среди женихов будешь?
— Да, чтоб не заподозрили.
— Иди…
Глядя вслед Одиссею и Ализию, Тиндарей пробормотал себе под нос:
— Рыжий хитрец… Пенелопу ему подавай… Пенелопа девчонка совсем, ей про замужество и думать рано, а вот Елене пора…
Тиндарей не спал до самого рассвета, все размышляя, прикидывая и так и этак, Одиссей нашел выход, чтобы не случилась резня между женихами, но самого будущего мужа Елены должен выбрать он, Тиндарей, и ошибиться нельзя.
Елена тоже не спала, потому что отец прислал к ней рабыню, сказать, что дольше тянуть с выбором мужа нельзя, завтра предстоит дать ответ.
Утром отец еще раз спросил Елену:
— Ты готова ответить?
— Да.
— Кто?
— Я послушна твоей воле.
— Хорошо, я рад.
Волю отца Елена уже знала и приняла ее…
Рано поутру женихи собрались на большом дворе перед дворцом, чтобы выслушать волю Тиндарея. Царь Спарты вышел к ним не один, рядом стояла Елена. Хотя она не смогла сомкнуть глаз за ночь, девушка была ослепительно красива! Все женихи невольно подтянулись, заблестели глазами. Пока Тиндарей не начал говорить, Елена медленно оглядела всех претендентов, внимательно вглядываясь в каждого.
Вот два Аякса — Большой и Маленький, они словно нарочно всегда рядом, это подчеркивает огромный рост и мощь одного и хрупкость и гибкость другого… вот стоит насмешник Одиссей, но на сей раз он не улыбается… вон впился в нее глазами Диомед… Каждого из женихов Елена словно подбодрила, только на Менелая посмотрела насмешливо!
Тиндарей тоже обвел взглядом собравшихся. Он должен сделать так, чтобы после сегодняшнего дня они не стали врагами ни друг дружке, ни ему тоже.
— Вы все хотели взять в жены мою дочь Елену, и каждый достоин стать ее супругом. Но выбирать ей.
Женихи откровенно напряглись, ведь девушка так ласково посмотрела на каждого из них!
— Но прежде чем Елена скажет, кто же ей мил, я хочу, чтобы вы все дали клятву верности будущему мужу моей дочери! Чтобы обещали богам не держать на него зла, поддерживать и блюсти честь супруга Елены! Думаю, это справедливо!
На мгновение установилась тишина, потом женихи согласно загалдели. Все верно, только так можно избежать обид и раздоров! Тиндарей прав!
— Если все согласны, прошу пройти на берег реки, где все готово для клятвы и жертвоприношения! Елена подождет нас здесь.
К жертвоприношению все готово. Большой черный вол лежал связанный и только косил влажным глазом. Понимал, что ему предстоит, что ли? Кровью жертвенного животного окропили алтарь, потом оружие собравшихся, произнесли нужные слова, обещав Зевсу беречь честь того, кого Елена выберет себе в мужья, помогать ему, если придется.
Клялись все вместе и каждый по очереди.
Агамемнон вдруг усмехнулся:
— Тиндарей, чья это придумка?
Тот не стал отпираться:
— Одиссей догадался.
— Хитер рыжий… Ох, хитер! Здесь почти все цари Эллады, все сильны и будут править еще долго. Ты понимаешь, что сейчас сложился союз ахейских царей? Теперь обида одного из них будет всеобщей. Ай да рыжий!
Тиндарей тревожно посмотрел на зятя. Сложился союз ахейских царей, и обида мужа Елены будет означать обиду всех? Но это означало, что ради того, чтобы союз стал действовать, Агамемнон не пожалеет свояка и саму Елену, а уж о Тиндарее и не подумает, он постарается нанести эту самую обиду, конечно, чужими руками и от чужого имени, так, чтобы клявшиеся сегодня действовали по его, Агамемнона, хитрой воле. Не человек, а змея, и этому змею Тиндарей собственными руками отдал старшую дочь Клитемнестру!
Agamemnon in Giovanni Battista Tiepolo’s
В том, что в случае необходимости Агамемнон пожертвует всеми родственниками, вместе взятыми, Тиндарей не сомневался. Нет, не всеми, пожалуй, только сыном и братом он не пожертвовал бы. Но сыновей у Агамемнона нет, а вот брат Менелай вместе с остальными приносил клятву женихов, тоже готовился защищать будущего мужа Елены. Менелай связан клятвой богам.
Тиндарей чувствовал, что запутался в огромной сети, хитро сплетенной старшим зятем, и любая попытка из этой сети выпутаться приводит только к большей несвободе. Мысленно махнув рукой, он сделал выбор — единственно возможный в его положении, вернее, подтвердил тот, что сделал еще вчера и о котором говорил с Еленой.
Толпа вернулась возбужденной, чувствовалось, что вид свежей крови и произнесенные слова подействовали на женихов даже сильнее, чем ожидал Тиндарей. От Елены не укрылся тревожный взгляд, брошенный на нее отцом. Царь Спарты хорошо знал свою строптивую дочь, она может передумать в любую минуту! Если честно, то у Елены была такая мысль, объявить мужем какого-нибудь Маленького Аякса и посмотреть на реакцию отца и остальных.
И снова женихи стояли перед ней в ожидании. Тиндарей обвел собравшихся уже рукой:
— Выбирай, Елена, они поклялись не делать зла твоему будущему супругу и тебе тоже. Назови его имя.
Все затихли, стал слышен даже визг поросенка за пределами Спарты и шум реки. Одиссей вдруг с ужасом подумал: только бы не меня! А что, возьмет и назовет, куда денешься? Отказа не простят.
Мгновения показались вечностью, так всегда бывает в решающий миг. Кто? Кого выберет синеглазая красавица, на зависть остальным? Если честно, но не все и хотели жениться на Елене, но не отступать же, раз приехали! И потому у каждого в отличие от Одиссея сладко на миг, всего на миг, замерло сердце: а вдруг меня?
Словно кинувшись в холодную воду, Елена тихо произнесла:
— Менелай.,
Johann Heinrich Wilhelm Tischb_Helena_und_Menelaos
Одиссей что-то кричал, хлопая Менелая по плечу, выкрикивали и другие, конечно, большинство были разочарованы, пусть не все, но почти каждый втайне надеялся, что эти голубые глаза не зря так ласково глядели именно на него. Менелай подошел к невесте и, взяв ее за руку, повел в пиршественный зал.
Немного погодя Аякс Теламонид уже хохотал во все горло:
— А ведь ловко нас провел Тиндарей! Мало того, что мы не перегрызем глотки друг дружке, так мы еще и не можем наставить рога Менелаю, потому как поклялись защищать его честь!
— Но на месте Менелая мог оказаться и ты, Аякс, — рассмеялся в ответ царь.
— Я?! Не-ет… Такие красотки не для меня! Мне бы чего попроще!
— Зачем же ты сватался? — хохотали уже вокруг.
— А вместе с другими, не отставать же!
Ализий влетел в дом, чтобы успеть поменять тунику, выпачканную кровью жертвенного быка.
— Елена выбрала!
— Кого?
И Пенелопа тоже замерла: а вдруг рыжего?! Умом понимала, что нет, что не для Одиссея Елена, что там и отцовский расчет другой, и сердце невесты ни за что к Одиссею не ляжет, ожидала Диомеда, кого же еще, но все равно сжалась, пока услышала от Ализия:
— Менелая.
— Кого?!
— Менелая, чего ты так удивляешься?
Брат умчался переодеваться, а Пенелопа осталась стоять столбом. Менелая? Вот уж кого она меньше всего ожидала увидеть в мужьях у красавицы-сестры. Нет, конечно, двух Аяксов еще меньше, но о Менелае и вовсе не думалось. Что заставило Елену предпочесть Диомеду Менелая? Неужели отцовская воля столь сильна, что она готова выйти замуж за брата мужа своей сестры? Пенелопа ни за что не поверила бы, что Елене понравился бесцветный, во всем послушный Агамемнону Менелай. Сама девушка понимала, почему Тиндарей выбрал Менелая, это означало поддержку ставшего сильным царя Микен Агамемнона. Тот не даст в обиду ни своего тестя Тиндарея, ни брата Менелая. Значит, союз Микен и Спарты сложился.
Пенелопа помнила, что этот союз очень пугал ее собственного отца Икария, но сейчас было не до того. Девушка вдруг осознала, что выбран не Одиссей, значит, Одиссей свободен!
Вдруг стало страшно, все говорили о неизбежности резни, чья же кровь на тунике Ализия?! Пенелопа бросилась к вышедшему из кладовой брату:
— Что там случилось?!
— Я же сказал: Елена выбрала Менелая. Конечно, не Елена выбрала, а Тиндарей, но это все равно, муж Менелай.
— А… чья это кровь?
Ализий, осознав, чего испугалась девушка, рассмеялся, притянув ее к себе:
— Не бойся, твой Одиссей оказался столь хитер, что посоветовал Тиндарею еще до объявления выбора заставить всех женихов принести клятву верности будущему избраннику. После этого резать друг дружку нельзя. Пируют…
Девушка ахнула: недаром говорят «рыжий хитрец»! Но сказала другое:
— Какой он мой? И никакой не мой!
— А то я не видел, как вы переглядываетесь и краснеете, стоит глазами встретиться или подолом случайно коснуться.
Пенелопа вспыхнула до корней волос, вырываясь из рук брата:
— И ничего такого! Он вон к Елене сватался и завтра небось домой отправится.
— А у Тиндарея согласия на сватовство к тебе просил.
— Что?!
— Да, вчера просил в обмен на свою хитрость, чтобы царь посодействовал ему на тебе жениться. Так что никуда твой Одиссей не уедет. Будет завтра и ваша свадьба, и у отца новый зять. Он же хотел, чтобы зять в Спарте остался? Диомед небось не остался бы, а Рыжему что на Итаке делать? Сам вчера говорил, что скучно там…
Но Ализий ошибся. Икарий был согласен отдать дочь Одиссею Лаэртиду, но с условием, что зять будет жить в его доме, а рыжий уперся, как скала:
— Я наследник царя Итаки, Лаэртид, моя жена должна жить со мной на Итаке!
Ле Барбье Жан Жак, Одиссей и Пенелопа оставляют Спарту
Вот приблизительно таким образом Одиссей влюбился и женился. Забрал жену и отправился домой, чтобы жить мирно дома. Построить своими руками свой мир, пусть маленький, вдали от треволнений большого мира, зато свой.
А в это время Афина отправила Париса в Спарту. Там он и накуролесил.
Начало Троянской войны
- После похищения Елены Парисом женихи собираются на Троянскую войну. Ему было предсказано, что если он пойдёт под Трою, то вернётся через 20 лет нищим и без спутников, и он притворился безумным, запряг в плуг коня и быка и стал сеять соль. Паламед же разоблачил его[13]. Паламед положил новорождённого Телемаха[14] под плуг, и Одиссей вынужден был признаться в обмане. Он идёт на войну и клянется отомстить Паламеду. Согласно Гомеру (у которого Паламед не упоминается), Агамемнон посетил Итаку и уговорил Одиссея[15].
- Чтобы найти спрятанного матерью среди женщин Ахилла и отвезти его на войну, Одиссей и Диомед под видом купцов прибывают на остров Скирос и, разложив товары, имитируют нападение разбойников. Все женщины убегают в страхе, лишь одна (Ахилл), хватается за оружие и таким образом выдаёт себя.
- На щите Одиссея было изображение дельфина[16].
Франческо Приматиччо, Похищение Елены
Вот представляете, все было у людей хорошо. Одиссей сам сделал брачное ложе.
Но средь живущих людей ни един, даже молодокрепкий,
С места б не сдвинул легко той кровати искусной работы.
Признак особый в ней есть.
«Одиссея», XXIII. 187
Сын родился. Назвали Телемахом.
Уаетс Нэвел, Одиссей и Пенелопа
И тут, на тебе! Иди на войну. Пришлось ему, как обычному призывнику «косить от армии». Смотрите, с тех пор ничего принципиально нового не придумали. Он, хоть и царем был, а стал прикидываться юродивым.
Телемах — в древнегреческой мифологии сын Одиссея и Пенелопы Одиссей , связанный клятвой, должен был ехать на Троянскую войну сразу после рождения Телемаха . Не желая покидать любимую жену и сына, Одиссей прибег к хитрости и прикинулся безумным. Когда к Одиссею прибыл Паламед — гонец от ахейцев, то он увидел такую картину: Одиссей в запряженными в плуг конем и лошадью сеет соль. Тогда Паламед положил на пути плуга Одиссея маленького Телемаха и Одиссей был вынужден отказаться от притворства. (Источник)
Как видите, в те времена медкомиссия была покомпетентнее и поизобретательнее. Обман не такого уж и хитроумного Одиссея был разоблачен.
Одиссей Телемаку
И.Бродский
Мой Телемак,
Троянская война
окончена. Кто победил – не помню.
Должно быть, греки: столько мертвецов
вне дома бросить могут только греки…
И все-таки ведущая домой
дорога оказалась слишком длинной,
как будто Посейдон, пока мы там
теряли время, растянул пространство.
Мне неизвестно, где я нахожусь,
что предо мной. Какой-то грязный остров,
кусты, постройки, хрюканье свиней,
заросший сад, какая-то царица,
трава да камни… Милый Телемак,
все острова похожи друг на друга,
когда так долго странствуешь, и мозг
уже сбивается, считая волны,
глаз, засоренный горизонтом, плачет,
и водяное мясо застит слух.
Не помню я, чем кончилась война,
и сколько лет тебе сейчас, не помню.
Расти большой, мой Телемак, расти.
Лишь боги знают, свидимся ли снова.
Ты и сейчас уже не тот младенец,
перед которым я сдержал быков.
Когда б не Паламед, мы жили вместе.
Но, может быть, и прав он: без меня
ты от страстей Эдиповых избавлен,
и сны твои, мой Телемак, безгрешны
Представляете, с каким тяжелым сердцем отправлялся Одиссей на войну? Семья и сын — для него огромная ценность и предмет любви. Он проявляет всю возможную в данной ситуации заботу. Оставляет родных и близких на попечение надежного друга. А такой у него нашелся. И это много чего характеризует.
Ментор (др.-греч. Μέντωρ) — персонаж древнегреческой мифологии[1][2] с острова Итаки — сын Алкима[3], старый друг Одиссея. Одиссей, отправляясь в Трою, поручил Ментору заботы о доме и хозяйстве. Поэтому Ментор старался препятствовать назойливым женихам Пенелопы; он же был воспитателем Телемаха, сына Одиссея.
Telemachus and Mentor Josef Bartholomeus Vieillevoye
В древнегреческой мифологии сын Алкима, уроженец о. Итака, друг Одиссея, которому в этом облике являлась богиня Афина.
Одиссей, отправляясь под Трою, оставил своих домочадцев на попечение Ментора (Od., II, 225-227; XXII, 235), который поэтому пытался мешать домогательствам женихов (II, 227-241; XXIV, 456-460). Несколько в раз «Одиссее» богиня Афина появляется в облике Ментора, чтобы дать совет Одиссею или его сыну Телемаху, а также оказать им помощь и при этом не быть узнанной другими: например, чтобы сопровождать Телемаха в Пилос, чтобы помочь Одиссею, когда он вступает в борьбу с женихами, а также для того, чтобы примирить его с народом (II, 401; XXII, 206-246 et al.).
Имя Ментора вошло в европейские языки как нарицательное и используется в широком значении «учитель, наставник», при этом часто употребляется и с определенным стилистическим оттенком, например в выражении «менторский тон».
Telemachus heeds the words of Mentor in Charles-Joseph Natoire’s painting
Ментор — это персонаж “Одиссеи”, наставник юного Телемаха , сына Одиссея, который пустился в путь, на поиски отца. Телемах тут — классический герой. Ментор же был другом Одиссея, которому тот поручил воспитание сына в свое отсутствие. Как мы понимаем, просто учитель не стал бы именем нарицательным. От прочих учителей и воспитателей Ментора отличало то, что его облик частенько принимала богиня Афина, мудрость. И эта особенность заслуживает особого внимания.
Менторами принято называть духовных наставников Героев, не просто учителей, а людей, которые дают Героям более важное и глубокое знание о жизни и о пути.Зачем нужны менторы?
Как мы уже поняли — чтобы обучать Героя. Как мы помним, Герою чего-то недостает, чтобы сразу победить врага и достичь желаемого и ни в какие пути не ходить. Так вот Ментор помогает Герою это что-то недостающее в себе найти, получить или хотя бы понять, что оно внутри. “Используй силу, Люк” — говорит призрак Оби-Вана — “Не полагайся на приборы” (этого он не говорил, я для контекста). Что это значит? — Загляни внутрь себя и используй свои собственные силы и знания, доверься внутреннему голосу.
Как нам всем порой не хватает в жизни такого человека, который бы поддержал нас и указал верный путь!
Одиссей отправился в Трою. Благо ему покровительствовала Афина. От общественного долга отвертеться не удалось.
Попадался мне как-то на глаза один материал. Там высказывалась интересная гипотеза по поводу истинных причин Троянской войны. Рассказывалось, что Елена пользовалась каким-то одурманивающим средством. То ли она его жевала, то ли пила (курила, нюхала (зачеркнуто)). Может она была прекрасна, как вечно обдолбанная Кейт Мосс на подиуме? Точно не помню. Но речь шла о каком-то растении, поставка которого шла через Трою. Может греки планировали перехватить контроль за наркотраффиком? А что?…
Герард де Лересс (1640-1711) Одиссей и Пенелопа
Ладно. Увлеклась. Вернемся к характеристике нашего главного героя.
Включение Одиссея в число вождей Троянской войны приводит к формированию представлений о воинских подвигах О., о решающей его роли во взятии Трои (мотив придуманного О. деревянного коня) и к героизированию фольклорного хитреца как «разрушителя городов» (Hom. Od. I 2; XXII 230; Нот. II. II 278; X 363). О. — самая яркая фигура именно ионийской ступени эпоса. Он — носитель практической разумности, неустанной энергии, дальновидной способности ориентироваться в сложных обстоятельствах, умения красноречиво и убедительно говорить, искусства обхождения с людьми. Здесь по сравнению с героями более ранних мифологических напластований, такими, как Диомед, Аякс Теламонид или даже Ахилл, явная новизна О., побеждающего не только оружием, но словом и умом. Он отправляется вместе с Диомедом к лагерю троянцев (X кн. «Илиады» — т. н. Долония). Однако, приводя к покорности воинов, соблазнённых Терситом (Нот. II. II 244- 336), О. не только бьёт и выставляет на посмешище Терсита, но и произносит вдохновенную речь, возбуждая боевой пыл войск. Ещё более О. соответствует героике «Илиады», когда он отправляется одним из послов к Ахиллу (IX) или когда выступает в совете, и слова устремляются из его уст, как снежная вьюга, так, что с ним не может состязаться ни один из смертных (III 221-224). О. — «славен копьём» (XI 396), «велик душой» (Ноm. Od. XV 2) и «сердцем» (IV 143). В стрельбе из лука его превосходил только Филоктет (VIII 179-181). Подчёркивается его «безупречность» (II 225). Однако он сам признаётся царю Алкиною, что славен хитрыми измышлениями среди людей (IX 19 след.). Афина подтверждает, что в хитростях, измышлениях и коварстве с О. трудно состязаться даже богу (XIII 291- 295). В ионийском цикле на первый план выдвигается умный герой; эпитет О. «многоумный» включает всю гамму переходов от элементарной хитрости к выработке сложнейших интеллектуальных построений. О. обретает подлинное место в «Одиссее» — поэме о возвращении, где совмещаются в качественно новое единство авантюрно-сказочные мотивы и обогащённый героическим содержанием образ О.
Одиссей был человек разумный, поэтому, насколько возможно, миролюбивый. просчитывал вероятные издержки от избыточной пассионарности.
Но в ситуации неизбежного военного противостояния принимает максимальные меры предосторожности.
До начала военных действий О. вместе с Менелаем направляется в Трою, безуспешно пытаясь уладить дело миром (Нот. П. III 205-224). Во время осады города О. коварным способом мстит Паламеду, считая его своим врагом. В последний год войны О. вместе с Диомедом берут в плен троянского разведчика Долона и совершают ночную вылазку против только что прибывшего на помощь троянцам фракийского царя Реса (X 339- 514). После смерти Ахилла ему присуждаются доспехи погибшего героя, на которые претендует также Аякс Теламонид (Hom. Od. XI 543-564). Захватив троянского прорицателя Гелена, О. узнаёт от него, что одним из условий победы является обладание статуей Афины Паллады (палладием), находящейся в её храме в Трое. Под видом нищего О. проникает в осаждённый город и похищает палладий (Apollod. epit. V 13). О. поручается доставить с острова Скирос Неоптолема; ему же принадлежит, по одной из версий, мысль о постройке деревянного коня (V 14).
Авантюрно-сказочные сюжеты биографии О. пронизаны драматическим мотивом страдания О. Он «многострадальный», и это знают боги (I 59- 62). При постоянном своём благочестии О. попадает в такие ситуации, когда это благочестие нарушается либо им самим, либо его спутниками, и это приводит к новым страданиям и смертям (V 423; XIX 275 след., 363-367).
Жестокость и суровость О. — достояние архаической героики, поэтому они отступают на задний план, давая место новому интеллектуальному героизму, которому постоянно покровительствует Афина как своему любимому детищу и который направлен на познание мира и его чудес. Характерно противопоставляются в «Одиссее» — древний страшный мир, где царят людоеды, колдуны, магия, дикий Посейдон с таким же диким сыном Полифемом, и умная, острая, богатая замыслами Афина, ведущая героя на родину вопреки всем препятствиям. Ведомый Афиной, О. спасается из мира увлекающих его опасных чудес, находящихся или на грани иной жизни, как остров Калипсо («та, что скрывает»), или рассматриваемых как мир потустороннего блаженного бытия (феаки) или злой магии (Кирка). О. помогают не только олимпийцы, как Гермес с его волшебной травой, но он заставляет себе служить, обращая во благо, злое чародейство Кирки, отправляясь бесстрашно в аид с полным сознанием своей будущей судьбы. Недаром боги опасаются, что, если они не вернут домой О., он «вопреки судьбе» вернётся сам. Так авантюрно-сказочный сюжет, попав в сферу героического повествования, приобретает серьёзные облагороженные черты. И это объединение способствует формированию сложного, выходящего за чисто эпические рамки, образа героя нового склада с присущими утончённой и развитой гомеровской мифологии драматизмом, юмором, лирическими мотивами.
ОДИССЕЙ А. Ф. Лосев.
Ulysses Transformed by Athena into Beggar, 1775 Giclee Print by Giuseppe Bottani
Продолжение следует
1 comment
Хм, а Одесса — ненавистная? На неё этимология распространяется?