Говорилось уже неоднократно, что написанное И.А.Дедюховой надо читать раза четыре. Тогда есть шанс в какой-то степени понять и усвоить ею сказанное. Тут же есть ещё один такой момент, характерный для умниц-отличниц. Может помнят те, кто не совсем бездумно списывал у таких математику в школе? Гадины были те отличницы, но им почему-то потакали в этом школьные математички: мол всем нельзя, а этим можно. Сама такая была (в смысле отличница). То есть, эти … (определение уже прозвучало выше) часть примеров и задачек «решали в уме» и опускали часть рассуждений. Поскольку училки знали, что у них этот ум имеется, посему на такие финты ушами смотрели восхищенно снисходительно (или с благодарностью, наверное, ибо меньше времени уходило на проверку). Зато со всех остальных те решения требовалось показать. А как? Когда эти носозадиралки их не записывали, в том самом уме держали? А потом ещё хвастались, что домашку за 15 минут делают. И не любят только литературу, когда сочинения писать надо, ибо требовалось накатать страниц шесть не меньше, и это самое «в уме» надо было изложить и поподробнее, поскольку предметник по русскому/литературе в отличие от математичке ничего «по умолчанию» не воспринимал.
Так вот, Ирина Анатольевна, будучи всю жизнь умницей/красавицей, тоже склонна к этой «краткости – сестре таланта», …лаконична она бывает. А в её обществе я давно перекочевала из статуса отличниц в категорию чего-то там понимающих списывающих, поэтому страдаю от такого её снобства …интеллектуального. Короче, она там всё и вся уже давно поняла, во всем разобралась, даже пару строк черкнула – а ты (то есть я) сидишь и смотришь на её откровения, как баран на новые ворота – жаждешь пояснения. Некоторые в процессе понимания целые труды умудряются накатать. Вот ИАД про манипуляцию статеечку написала, а С.Г.Кара-Мурза целый том наваял, зато разжевал всё, …ну переврал там половину, что делать…
Я-то на его лавры не претендую – тома сочинять не буду – лень природная – не осилю. Но кое в чем попытаюсь разобраться, насколько смогу. В чем не получится, так Ирина Анатольевна придет – всем по башке настучит – сразу дойтет, как говорится, непосредственно «в уме». До некоторых проще достучаться пенделем под пятую точку, как в том анекдоте: «Надо же? Какая связь? – Укол в ягодицу, а перестает болеть голова.»
Поговорим пока о Матильде под всем известную арию, …чтоб не так тошно было.
Вот, значит, то, что по этому поводу в качестве уже сделанных выводов сообщила окружающим Ирина Анатольевна за разные годы в разных статьях.
Савва Мамонтов
Напомним, что Сергей Витте с помощью двух английских родственников своей жены Матильды (изображавших «иностранных инвесторов») банковскими ревизиями разорял железнодорожные товарищества… ну, как бы для общей пользы государства. На всю Россию прогремело тогда дело Саввы Мамонтова, театрального мецената, истинного (и, кстати, потомственного) строителя железных дорог в России.
Финт Витте состоял в том, что «иностранные инвесторы» не имели ни гроша, но здорово обогатились на «инвестициях в Россию». Кроме железных дорог эти самые «инвесторы» очень любили дармовое золотишко. Им Россия, собственно, обязана Ленским расстрелом.
Замечательная «финансовая реформа», проведенная Витте, позволила наладить вывоз капиталов из России полновесными золотыми, которыми так и звали по имени его жены Матильды — матильдорами. С момента объявления русско-японской войны буквально за две недели из страны «совершенно законно» было вывезено 35% золотого запаса. (Как «выстирать» $10 миллиардов. Часть II)
С.Ю.Витте
Вот Сергей Юльевич Витте какой уважаемый человек был, можно сказать — голова, ему палец в рот не клади. Золотые «матильдоры» имени его не менее уважаемой еврейской жёнушки в свое время разлетались из России … да просто как горячие пирожки. Такого пиршества в Европе долго не могли забыть, аж до 1927 года всё требовали чеканить золотую монету на тех же матрицах. (Несвободное падение. Часть III)
М.Витте
Википедия по поводу проведенной им денежной реформы преисполнена кратких, но выразительных восторгов по поводу «улучшения инвестиционного климата», «укрепления курса рубля». Ключевым моментом, тем ради чего и затевался выпуск «матильдоров» является свободный обмен денег на золото, для обеспечения максимально эффективного оттока капиталов из России. Про «исчезновение» 629 млн. золотых рублей из обращения с началом Первой мировой войны также зафиксировано.
Денежная реформа в России (1897)
Последний широко использовавшийся золотой стандарт был введен в России Высочайшим указом от 3 января 1897 года. Реформа проводилась под руководством министра финансов Сергея Юльевича Витте. Рубль был девальвирован в полтора раза, и его золотое содержание составило 0,774235 г чистого золота. С началом Первой мировой войны свободный размен бумажных денег на золото был прекращен.
Далее там идут очень интересные намеки, мол и в 1923 году приходилось чеканить «матильдоры», потому как монеты нового образца, с советской символикой западные страны не принимали.
В общем, не показалось ли проще старым большевикам в тесной смычке с иностранными инвесторами имени Матильды Витте прятать старые червонцы среди таких же, но новых? Во время стагнации и не такое бывает…
В целях оздоровления денежного обращения в 1923 году в СССР была выпущена золотая монета номиналом в «один червонец», содержавшая 7,74235 грамма золота, то есть ровно столько, сколько содержали 10 рублей образца 1897 года. Однако тираж советского червонца был мал, а размен на него бумажных денег сильно ограничен. Параллельно советскому червонцу чеканились и царские золотые десятки, использовавшиеся для внешнеторговых операций. Однако золотой стандарт продержался в Советском Союзе недолго. С началом индустриализации курс рубля начал падать, а с 1937 года был введен в обращение новый червонец, который не был конвертируемым в золото даже теоретически. (Золотой запас. Часть II)
Понятно, что на Юге России видно, как бывшие советские республики уже пережили гуманитарную катастрофу, они уже давно оставили дикие преставления вороньей слободки из окружения Сергея Витте о неких «иностранных инвесторах».
Все ведь уже давно проанализировано. Уже понятно, что от «иностранных инвесторов» из окружения Витте, которые были обычными международными аферистами, родственниками его жены Матильдочки, — случились в России войны, революции и последующий беспредел, законченный перед самой войной Иосифом Сталиным, вернувшимся к планам индустриализации Александра III. (Если бы да кабы. Часть II)
Всё понятно? Хотя бы в общих чертах?
Но хочется же подробностей. Особенно пикантных. Что поделать – разлагающие влияние нонешней элитки, как культурной, так и политиЦкой.
Сначала, как всегда Вики.
С.Ю.Витте
Вскоре после переезда в Петербург Витте женился (29 июня 1879 г.) на Надежде Андреевне Спиридоновой, дочери отставного штабс-ротмистра Андрея Ивановича Иваненко. С будущей женой Витте познакомился ещё в Одессе. Она была формально замужем, и он сам хлопотал о разводе. Венчание состоялось во Владимирской церкви[22]. Жена часто болела и подолгу жила на курортах. Умерла в октябре 1890 года от разрыва сердца.
Спустя год Витте женился на Марии Ивановне Лисаневич (1863—после 1924), урождённой Матильде Исааковне Нурок. Женитьбе предшествовал скандал, так как Витте начал встречаться с Лисаневич до её развода и вступил в конфликт с её мужем. Это могло стоить Витте карьеры, так как скандальная женитьба на разведённой еврейке (хотя и принявшей православие) тогда не приветствовалась. В результате и без того не самые тёплые отношения Витте с высшим светом ещё более ухудшились.
По словам современников, в молодости Матильда Ивановна обладала привлекательной красотой, умело ею пользовалась и блестяще завершила своё восхождение со ступени на ступень по лестнице больших успехов. «К ней протягивалось много рук с предложением опереться на них на подъёмах; она выбирала сильнейших и числом же их не смущалась»[23]. Одного добиться ей не удалось, несмотря на настойчивое желание, это быть принятою ко двору. Ей одной из всех жён министров упорно в этом отказывалось. Была она женщина незаурядного ума и в значительной мере влияла на мужа. Благодаря жене, Витте отучился сквернословить и научился кое-как понимать и говорить «с плачевным акцентом» по-французски и по-немецки[23].
Не имея собственных детей, граф Витте воспитывал дочерей своих жён от предыдущих браков — Софью Спиридонову и Веру Лисаневич. Первая из них после окончания Николаевского женского института подолгу жила в Западной Европе. Замуж вышла за своего кузена Михаила Фёдоровича Меринга (сына киевского богача Ф. Ф. Меринга), которого страсть к игре довела до совершенного разорения[24]. Сын их Михаил Меринг был репрессирован в 1934 г. по делу евлогиевцев[25]. Вера Сергеевна Витте (1883—1963) в 1904 году вышла замуж за дипломата Кирилла Васильевича Нарышкина (1877—1950), сына крупного петербургского богача (в 2012 году в его доме был найден т. н. нарышкинский клад). В 1922 г. опубликовала в Брюсселе «Записки девочки», по мере сил помогала бедствующим в эмиграции музыкантам. Русский перевод её воспоминаний (с предисловием внучки) появился только в 2005 году[26].
Матильдоры Ленский расстрел
Теперь более подробный рассказ
«Кто сравнится с Матильдой моей»
«Своим» в международном финансовом мире сделало Сергея Юльевича происхождение и родственные связи его самого, а также второй его жены, имевшей на него огромное влияние.
Первой женой Витте 29 июня 1879 г. была Надежда Андреевна Спиридонова, урожденная Иваненко, дочь штабс-ротмистра, в октябре 1890 г. скончавшаяся от разрыва сердца. Витте был в то время заведующим отделение эксплуатации правления Юго-Западных железных дорог в Петербурге. Практически все страницы, так или иначе связанные с ней, Витте вырезал впоследствии из оригинала рукописи своих воспоминаний [xliii].
В феврале 1892 г. Сергей Юльевич был назначен управляющим Министерства путей сообщения. Тогда и завязался его новый роман.
«Приблизительно через год после смерти моей жены, – вспоминал он, – я как-то случайно в театре заметил в ложе одну даму, которая произвела на меня большое впечатление, но в тот раз я не поинтересовался узнать, кто была эта дама. Затем летом я встречал эту даму на островах…» [xliv]
М.Витте
(Дело, однако, было не столь просто и «случайно», в чем мы убедимся далее.)
Как выяснилось, звали ее Матильдой Ивановной. Женщине не было еще и тридцати, но она была замужем за Дмитрием Сергеевичем Лисаневичем, племянником жены генерал-адъютанта О.Б. Рихтера (1830-1908), воспитателя Императора Александра III , Командующего Императорской Главной квартирой, управляющего Канцелярией прошений, на Высочайшее имя приносимых.
Сергей Юльевич принялся уговаривать Матильду разойтись с мужем и выйти замуж за него, Витте . Но, по словам многознающего газетчика С.М. Проппера,
«Матильда Ивановна сказала Сергею Юльевичу, что путь в ее альков ведет через алтарь. Прошло немного времени, и Витте капитулировал» [xlv].
Был, правда, у приглянувшейся министру женщины изъян, и не один. Прежде всего, если даже и удалось бы добиться развода, женитьба на разведенной женщине в то время в России, мягко говоря, не содействовала карьере. (Тут обращает на себя внимание тот факт, что обе жены Сергея Юльевича были разведенными, от обеих он не имел детей, у той и другой были дочери, прижитые в первом браке, которым Витте впоследствии дал свою фамилию. Эти обстоятельства свидетельствует, прежде всего, о самом Сергее Юльевиче.)
Однако главным препятствием в браке (о чем сам Витте в своих воспоминаниях ни разу не упоминает) было происхождение Матильды: девичья фамилия ее была Нурок, и была она дочерью еврейского купца.
«Во второй половине 1870-х и в начале 80-х годов, – сообщал все тот же информированный С.М. Проппер, – большой любовью в кругах петербургской молодой интеллигенции пользовался трактир Нурока на углу Вознесенского и Екатерининского проспектов. Учащуюся молодежь притягивала не только относительная дешевизна, хорошее приготовление и разнообразие блюд, но, главным образом, прелестные дочери хозяина, которые попеременно сидели в кассе и охотно болтали с юными посетителями.
Все три сестры сделали замечательную карьеру. Одна из них вышла замуж за Быховца, который только что закончил курс в Институте путей сообщения и руководил впоследствии строительством Сибирской железной дороги; другая – за сына богатого золотопромышленника Хотимского; третья была в первом браке замужем за мелким чиновником Лисаневичем, от которого имела дочь.
Вот эта-то последняя госпожа Лисаневич вскоре привлекла внимание петербургского beau monde своей красотой, умом и особым талантом вести беседу. Петербургский свет усердно искал ее общества. Через десять-пятнадцать лет признанного владычества в мире веселящегося Петербурга Матильда Ивановна начала чувствовать, что настало время упрочить свое положение, пока молодость еще не совсем прошла и ее личное обаяние еще не поблекло.
В этот критический для нее период в петербургском чиновном мире всплыла новая, в высшей степени интересная фигура в лице одного еще молодого вдовца, провинциала по происхождению и прошлому, который сделал необычайно быструю карьеру и явно шел навстречу еще большей.
Итак, это был человек, которого стоило бы покорить. Ее добрый друг, директор Горного департамента статский советник [К.А.] Скальковский, которого боялись все его знакомые за злой язык и едкие шутки, взял на себя посредничество. В один из субботних вечеров, когда светские дамы Петербурга почитали долгом выставлять на обозрение свои туалеты в ложах бельэтажа французского Михайловского театра, Скальковский в антракте представил госпоже Лисаневич тогда сорокадвухлетнего Витте . Он увидел ее и покорился навсегда. Это впечатление определило всю его последующую жизнь» [xlvi].
После согласия Матильды, вероятно, пришлось утрясти дело с родственником ее мужа влиятельным придворным генералом Рихтером. Дело сладилось.
«…Отношения мои с Рихтером, – вспоминал Витте , – остались до самой его смерти превосходные; они не были никогда особенно близкими, но были всегда корректными, нормальными и правильными. Что же касается до мадам Рихтер, то с того времени я перестал с нею кланяться…» [xlvii]
Однако супруг Лисаневич не хотел уступать жену просто так, за здорово живешь. Напрасно Витте прибегал к услугам близкого ему еще со времен «Священной Дружины» [xlviii] министра внутренних дел Д.С. Сипягина, угрожая упершемуся законному мужу высылкой [xlix]. Не помогло. Пришлось Сергею Юльевичу будущую свою жену выкупать, по одним сведениям, за 20 тысяч, по другим за 30 тысяч рублей с предоставлением казенного места с содержанием не менее трех тысяч рублей в год.
За помощью Витте обратился к издававшему известную газету деловых кругов «Биржевые ведомости» С.М. Пропперу, сыну еврейского банкира. «Мне нужны деньги для женитьбы «, – заявил он ему.
С.Ю.Витте
«Он назвал сумму в 30000 рублей, – вспоминал Пропер, – которую потребовал теперешний муж его жены в качестве отступного за согласие на развод. Я очень хорошо понимал, зачем Витте мне все это рассказывал, но не мог отреагировать на намек. Моя газета еще не имела тех тиражей и того положения, которого достигла позднее. Как человек тонкого рассудка Витте понял меня и перешел к другим темам».
Добыл необходимую сумму корреспондент берлинской газеты «Reichskorrespondenz» Д.А. Гравенгоф, из выкрестов. По словам Проппера, «он нашел эту сумму у директора Русского банка для внешней торговли Френкеля, который сразу понял, что такое вложение капитала могло оказаться со временем весьма прибыльным» [li].
И не ошибся: услуга имела далеко идущие последствия. Есть старая поговорка:
«Маленькие услуги питают большую дружбу». «Гравенгоф, – продолжает Пропер, – стал лучшим, преданнейшим другом будущей госпожи Витте . […] Гравенгоф становится сватом. У Витте была приемная дочь от первой жены, сирота, которая жила в его доме. В Министерстве финансов служил молодой чиновник, сын киевского профессора Меринга, одного из богатейших домовладельцев Киева. Гравенгоф посредничает в замужестве. В качестве приданого Меринг получает пост вице-директора Кредитной канцелярии, через которую проходили все финансовые операции государства, утверждение акционерных обществ, разрешение новых привилегий для уже существующих компаний, кредитные операции Государственного, Дворянского, а также Крестьянского поземельного банка.
Меринг становится закадычным другом Гравенгофа […] Гравенгоф напал наконец на золотую жилу. К ее эксплуатации должны быть привлечены новые силы.
Витте в юности, как бедный студент Одесского университета, был домашним учителем сыновей главы богатого одесского банкирского дома Рафалович и Ко. Со старшими сыновьями он был на ты, они были его университетскими коллегами, к младшему, своему ученику Артемию Федоровичу, он был особенно привязан. Последний незадолго до назначения Витте (одесская фирма за несколько лет перед этим должна была прекратить платежи) учредил небольшую банкирскую контору в Петербурге на Невском проспекте. Гравенгоф побудил генерального директора Русского банка для внешней торговли, Френкеля, того самого, который уже инвестировал 30000 рублей в дело Витте , принять Рафаловича к себе в банк в качестве содиректора. Рафалович как новоиспеченный член правления и второй директор Русского банка начинает ежедневно посещать Витте , чтобы информировать министра о событиях на бирже. Генеральный директор банка Френкель, представленный им министру, вскоре находит также доступ на частную квартиру министра, становится там persona gratissima и усердным советником госпожи Витте в ее «маленьких» коммерческих делах. В книгах Русского банка появляется новый счет: Gravenhof conto separato…» [lii]
Между тем, затея Витте с женитьбой получила огласку. «В Петербурге, – вспоминал очевидец, – образовалась лига защиты добрых нравов» [liii].
Но и Витте уперся. В связи с этим обычно пишут о «действительно сильном чувстве», о том, что Витте , мол, «не остановился даже перед угрозой погубить свою блестяще складывающуюся карьеру» [liv]. В доказательство приводят даже собственноручно написанное Сергеем Юльевичем письмо (в характерном для него стиле) «милой и любимой Матильдочке»: «…Когда я терзался, когда я плакал как ребенок через тебя и за тобою, то мне тогда было счастьем покончить с собою» [lv]. Но что и как не приходилось ему писать в своей жизни! Ничему, вышедшему из-под пера Витте , просто так верить не приходится. (Недаром, заметим, человек с необычайно развитым нюхом, глава русской заграничной агентуры в Париже П.И. Рачковский, называл Витте Альфонсинкой [lvi].)
В данном случае ларчик отпирался совсем просто. Тут был расчет. И немалый…
Вспоминая о той встрече в Министерстве путей сообщения, С.М. Проппер писал:
«Я знал, что говорили в петербургском обществе о предполагавшейся женитьбе Витте и догадывался о его переживаниях в предвидении те испытаний, которые предстоят ему в связи с этим браком. Я невольно покачала головой, и на моем лице, должно быть, ясно отразились мои мысли. Сергей Юльевич придвинул мне кресло и, сев напротив меня, стал говорить с необычайной для него страстностью: «Прежде всего, я люблю эту женщину. Это мое личное дело, и я имею на это право. […] С моим характером и известным Вам моим отрицанием существующих в обществе условностей мне ни одна женщина из высших сфер, к которым вынужден принадлежать министр, не может предложить того, что я ищу. […] Я представляю себе трудности, с которыми столкнусь, я их преодолею»» [lvii].
Вопрос с женитьбой был решен практически одновременно с назначением Витте министром путей сообщения в 1892 г. Рассказывали, что на прошении Сергея Юльевича о заключении брака с разведенной еврейкой, Император Александр III собственноручно начертал: «А хоть бы и на козе!» [lviii]
Александр III
Обвенчались в 1892 г. в домовой церкви Института путей сообщения.
Шаферов выбирали со смыслом. Со стороны жениха это был барон Павел Эдуардович фон Вольф, в то время офицер-конногвардеец, впоследствии чиновник особых поручений при министре Императорского Двора, шталмейстер. Со стороны невесты капитан И.Л. Татищев – в то время адъютант Вел. Кн. Владимира Александровича, а впоследствии генерал-адъютант, добровольно отправившийся в Царственными Мучениками в Тобольск и Екатеринбург и там убитый [lix].
15 февраля 1892 г. Витте был назначен управляющим Министерством путей сообщения. Вскоре последовал брак министра на М.И. Лисаневич, после заключения которого 30 августа того же 1892 г. Сергей Юльевич был назначен управляющим Министерством финансов. В самом начале следующего года (1 января) Витте именным Высочайшим указом Правительствующему Сенату был назначен министром финансов с производством в тайные советники, т.е. по Петровской Табели о рангах в чин III класса, соответствующий генерал-лейтенанту. На этом посту он бессменно пробыл вплоть до августа 1903 г. в течение одиннадцати лет.
Вторая супруга Витте была «решительной и твердой женщиной» [lx], однако здоровья незавидного. Для лечения и операций Сергею Юльевичу часто приходилось вывозить жену за границу. В одной из таких поездок в 1907 г. ей был поставлен диагноз эпилепсия [lxi].
Со слов Новгородского губернатора, Государственный контролер Т.И. Филиппов записал в дневник новость: вскоре после свадьбы Витте перевел мужей живших там сестер Матильды, инженера Быховца и врача Леви, «на новые места с огромными окладами и подъемными на удивление всему Новгороду» [lxii].
Была у Матильды еще одна сестра, мужем которой был сын богатого еврейского золотопромышленника Хотимского.
«…Со второй сестрой, госпожой Хотимской и ее мужем, которые не желали отречься от веры отцов и остались верными еврейству, госпожа Витте прервала все сношения» [lxiv]. В это свидетельство С.М. Проппера верится с трудом. Можно согласиться, видимо, лишь с тем, что таковые отношения просто не афишировались.
Всякого рода денежные аферы были, похоже, характерны для ближайших родственников Сергея Юльевича.
А.С. Суворин 26 января 1893 г. занес в свой дневник:
«На счастье Витте умер Хотимский, жид, золотопромышленник, брат жены Витте . […] Бонвиан, купивший имения И.А. Виельгорского, которого содержал несколько лет, платя ему по 12000 в год. Через Хотимского все можно было сделать у Всеволожского. Он был посредником…» [lxv]
Пример, можно сказать классический, впрочем как и внутрисемейные отношения. В том же суворинском дневнике читаем:
«Приехала сестра жены Витте , вдова известного мошенника и пройдохи. Скальковский и Плетнев были у нее. Ехали и думали – вот слезы будут и проч. Приезжают: выходит жовиальная дама, хохочет, смеется и т.д.» [lxvi]
Сомнительными финансовыми спекуляциями занималась и падчерица Сергея Юльевича от первого его брака Софья и ее муж М.Ф. Меринг, подвизавшийся при тесте сначала в Министерстве путей сообщения, а потом в Министерстве финансов [lxvii].
Мне вот такое ещё замечание хочется привести. Даже не столько для характеристики Витте, сколько для описания имевшегося в обществе отношения к профессии актрисы. Потом в наших рассуждениях должно пригодиться.
В юности, до женитьбы , Витте , по его собственным словам, «знал всех более или менее выдающихся актрис, которые жили в Одессе». Но в зрелые годы он влюблялся всерьез и надолго, причем, как ни странно, в замужних женщин, и самым бесцеремонным образом уводил их из семьи. (Источник)
Как брак Витте с Матильдой был воспринят в обществе, можно судить по данной цитате, хотя «Анна Каренина» была уж лет как пятнадцать опубликована, Но что-то не пошло – среда сопротивлялась.
В 1892 году произошли изменения и в личной жизни С.Ю. Витте. После скоропостижной смерти осенью 1890 года его первой жены, Витте женился на Матильде Лисаневич, удочерив её ребёнка (своих детей у Витте не было). Женитьбе предшествовал скандал, так как С. Витте начал встречаться с Матильдой до её развода и вступил в конфликт с её мужем. Это могло стоить С. Витте карьеры, так как сановник высшего ранга оказался женатым на разведенной еврейке, да еще в результате скандальной истории. Сергей Юльевич даже был готов «поставить крест» на карьере. Однако Александр III, вникнув во все подробности, сказал, что этот брак только увеличивает его уважение к Витте. Новый брак принес Витте семейное счастье, Матильда Витте не была принята ни при дворе, ни в высшем обществе.
В результате и без того не самые тёплые отношения С. Витте с высшим светом ещё более ухудшились. Наряду с этим император Александр III к нему явно благоволил. «Он относился ко мне особливо благосклонно», — писал Витте, — «очень любил», «верил мне до последнего дня своей жизни». Да и для Витте Александр III остался до конца жизни идеалом самодержца. «Истинный христианин», «верный сын православной церкви», «простой, твердый и честный человек», «выдающийся император», «человек своего слова», «царски благородный», — так характеризует Витте Александра III. (Источник)
А вот про деятельность Витте на государственном посту очень много говорит, следующее замечание. Сразу вспоминаем так часто поминаем И.А.Дедюховой автономные системы.
В период бурного экономического развития министерство финансов являлось ключевым, так как очень многое зависело от распределения статей бюджета и определения ставок налогов. Витте по существу сосредотачивал в своих руках нити управления всей экономикой империи. Трудно было назвать сферу деятельности, которой бы не занималось его ведомство. Более того, постепенно министерство финансов превратилось в государство в государстве, имевшее своих дипломатических представителей за границей, собственный флот и морские порты, самостоятельные вооруженные силы – корпус пограничной стражи. (Источник)
Закономерно, что по поводу столь одиозного брака были сделаны следующие выводы.
С.Ю.Витте
Женитьба С.Ю. Витте, похоже, стала еще одним трамплином на его пути к вожделенной власти.
Наблюдавший государственную карьеру С.Ю. Витте с самых ее истоков князь В.П. Мещерский отмечал ту «характерную метаморфозу, которая в нем произошла по переезде из дворца министра путей сообщения в дом министра финансов на Мойке»:
«С назначением министром финансов [и с женитьбой, прибавим мы – С.Ф.] для Витте сразу открылся громадный новый мир людских личных интересов, личных вожделений и самых разнообразных поводов обращаться к нему; а рядом с этим в мире государственных людей ему пришлось сразу познакомиться со всеми теми элементами, отношения к которым должны были устанавливаться в зависимости от его умения приобретать союзников и помощников и парализовать противодействие ему противников. Словом, создалась целая огромная новая школа для человека, вступившего в нее без всяких о ней понятий.
И вот началась двойная жизнь в судьбе Витте как министра финансов. Одна жизнь была жизнь напряженного крупного ума в области творчества и труда по министерству финансов, а другую жизнь составляли всевозможные новые отношения к людям всяких положений, и в особенности к так называемому большому свету, где охотников до казны всегда было больше, чем в других сферах.
И вот эта вторая жизнь постепенно изменяла духовную личность человека в Витте, по мере того как для него выяснилось, какой политики он должен держаться и какими услугами должен покупать себе связи в большом свете и друзей в государственном мире.
Школа эта дала ему то и другое – связи в большом свете и друзей в государственном мире, но в то же время то и другое, как я сказал, сделало его другим человеком. Как министр финансов, он оставался в своем кабинете тем же даровитым тружеником и творцом идей, но как собеседник, как человек, он утратил свою прелесть девственной, так сказать, простоты и естественной самостоятельности мысли; в нем стал слишком часто слышаться вопрос: а что скажет “княгиня Марья Алексеевна”?..»133].
Вот, между прочим, образчик откровений Витте, когда он был сам собой. Получив пост министра финансов, Сергей Юльевич сказал пришедшему к нему журналисту И.И. Колышко: «В России тот пан, у которого в руках финансы. Этого до сих пор не понимали. Даже Вышнеградский. Но я их научу. Пути сообщения? И они будут в моей власти… Как и все. Кроме министра финансов, в России есть еще только власть министра внутренних дел. Я бы не отказался. Но это еще рано. Надо дать в руки власти аппарат денег… С деньгами я прекращу любое революционное движение. Этого тоже не понимают. Тюрьмы, виселицы – ерунда. Тех, кто делает революцию в России, нашего разночинца, – надо купить. И я куплю его. У меня целый план. И я его проведу, хотя бы все лопнуло кругом»134].
На первый взгляд, всё так и происходило. «Главною задачею каждого ведомства, – отмечал современник, – было ладить с министром финансов, чтоб получить желательные для ведомства кредиты по государственному бюджету. С.Ю. Витте прекрасно учел это положение и из министра финансов легко создал положение хозяина всей экономической жизни России или вернее безответственного экономического диктатора»135].
Крайнее властолюбие еще со времен Царствования Императора Александра III ни для кого не было секретом. «Как только граф Витте сделался министром финансов [в 1892 г.], – писал А.П. Извольский, – он сейчас же обнаружил явную склонность доминировать над другими членами кабинета и стал de facto, если не de jure, действительным главой русского правительства… Будучи министром финансов, он поставил все министерства в зависимости от себя, так как Александр III совершенно доверял ему, отказывая в санкции кредита без согласия графа Витте»[136].
«К 1900 г., – пишут историки исследовавшие деятельность Витте, – влияние Министерства финансов простиралось далеко за пределы отведенной ему сферы деятельности, а Витте уверенно выдвигался на первое место в российском бюрократическом аппарате, и от него во многом зависело определение направления не только внутренней, но и внешней политики.
О том, что это был действительно ключевой пост в России, ярко, со знанием дела писал в свое время (еще не только до того, как его занял С.Ю. Витте, но и до его предместника И.А. Вышнеградского) кн. В.П. Мещерский:
«Что такое финансы России?
С одной стороны, это экономические и денежные средства России, с другой стороны, это главный ключ к политическому состоянию России. Финансовое управление в одних руках может повести к упрочению в России порядка, Власти и Самодержавия; в других руках те же финансы могут повести к разрушению политического строя России. К великому, но, увы, несомненно, действительному горю России, теперь финансы ее в руках опасных людей, и опасных именно для Государя и Государства людей…
В Министерстве финансов свили себе гнездо все ультрарадикалы, и люди, как те, которые орудуют в Министерстве финансов, прикрытые разными минами, положительно опасные люди…
Тут, кроме экономического разорения России, угроза постоянная, что революционная и анархистская партия разрушения будет иметь в финансовом мире почву для своих действий на народ и для разрушительных своих замыслов. Вот почему так важен вопрос…, кто будет во главе финансового ведомства?»137].
В конце концов, привыкнув к линзам ростовщиков, торговцев и менял, С.Ю. Витте утратил первоначальную остроту зрения, что замечали и его сторонники: «Граф Витте как финансист склонялся к мысли, что только материальная обстановка является доминирующей в политике. В результате граф Витте часто совершал тяжелые ошибки в своей оценке международного положения» 138].
Одновременно он сильно прикипел к министерскому креслу, чувствуя, какую силу оно сообщает своему хозяину. О том, какое значение Витте придавал своему положению, видно из ответа его в августе 1903 г. Государю, предложившему ему принять пост председателя Комитета министров. Сергей Юльевич заявил, что в этом случае он бы «просил совсем уволить» его «от всех должностей». Узнав о предложении, Матильда впала в истерику…
Было от чего потерять голову: идя на «повышение» Витте фактически терял надежные рычаги управления финансовыми потоками. Петербургские остряки шутили: Витте упал кверху.
То есть про Матильду Витте (брак с Витте – 1892г.) в те годы – годы романа наследника Ники (будущего Николая II) и балерины Матильды Кшесинской (1893-1896) известно было хорошо, скандал был громкий. Зафиксируем. Характер и цели брака министра и разведенки тоже выявлены. Какая спросите связь с искусством?
Поищем. Поэтому рассмотрим ещё один скандал. Уже с Саввой Мамонтовым, известным, точнее знаменитым меценатом. Уж его-то люди искусства любят ценят, обожают, всегда ставят всем в пример и мечтают о его реинкарнации. Общеизвестные вещи о нем в данном разрезе уж поминать не буду – «мы ж с вами интеллигентные люди», кто позабыл чего, тот кнопочку нажмет, дорогу в Вики найдет.
Поинтересуемся лучше деловой стороной жизни обсуждаемой личности. Вот подборочка по интересующему нас вопросу.
Савва Мамонтов. Биография промышленника и мецената
Савва Мамонтов
Савва Мамонтов являлся основателем и строителем крупнейших железнодорожных магистралей России (от Ярославля до Архангельска и Мурманска и от Донецкого угольного бассейна до Мариуполя), основателем Мытищенского вагоностроительного завода, занимался добычей железной руды и выплавкой чугуна.
Он был гласным Московской городской думы, почетным и действительным членом Общества любителей коммерческих знаний, председателем Дельвиговского железнодорожного училища, основателем пяти коммерческих и промышленных училищ в разных частях Российской империи и, наконец, кавалером ордена Владимира 4‑й степени. Он был также автором книги «О железнодорожном хозяйстве России».
В начале 1990‑х годов С.Мамонтов задумал создать конгломерат связанных между собой промышленных и транспортных организаций. Он приступил к реконструкции взятого у казны Невского судостроительного и механического завода в Петербурге, приобрел Николаевский металлургический завод в Иркутской губернии. Эти предприятия должны были обеспечить транспортными средствами Московско ‑Ярославско‑Архангельскую железную дорогу, директором правления которой он был, и продолжить ее строительство, что позволило бы энергичнее осваивать Север. Из‑за нехватки финансовых вложений, связанных с промышленным кризисом в 1899 году С.Мамонтов разорился.
Савва Мамонтов: исключительный тип
3 978 24.10.2013 / Петр МАЗАЕВ
Одним из самых заметных проектов С.И. Мамонтов стала деятельность по строительству северных железных дорог. Начав со строительства небольшой ветки Москва – Сергиев Посад (1862 г.), уже к 1870-му мамонтовское товарищество построило в 6 раз больше путей: Сергиев-Ярославль, Иванов-Шуя, Рыбинск-Бологое. Позже на деньги Саввы Ивановича и его компаньонов будут открыты ветки: Ярославль-Рыбинск, Ярославль-Кострома, Ярославль-Вологда-Архангельск, Александро-Киржач, Бельково-Юрьев-Польский, Москва-Савелово, Петербург-Вологда-Вятка. Отдельно следует отметить донецкую каменноугольную железную дорогу, которая дала возможность развивать добычу угля в Донецком бассейне.
Далеко не все эти дороги приносили ощутимый доход, многие строились скорее по идейным соображениям, как это, например, было с дорогой Ярославль-Вологда-Архангельск.
Савва Иванович считал русский Север крайне перспективным регионом, главная проблема которого состояла в отсутствии сети коммуникаций. Строительство железнодорожной ветки через тундру виделось ему необходимой частью программы освоения этого богатейшего региона. В своей правоте он сумел убедить не только коллег, но и министра финансов (именно в ведении этого министерства в Российской империи было железнодорожное строительство) С.Ю. Витте, и государя императора Николая II. Для этого на Нижегородской выставке в 1894 году он своими силами откроет целый павильон, посвященный русскому Северу, в оформлении внутреннего убранства которого будут участвовать художники Врубель и Коровин.
Разорение С.И. Мамонтова стало шоком для всех. Никто не ожидал ничего подобного, его арест воспринимался, как неудачная шутка, а его партнеры и вовсе не сразу поверили в возможность такого сценария. Однако, как нам кажется, крах С.И. Мамонтова начался задолго до финансового скандала 1899 года. Все началось со слухов о связи Саввы Ивановича и актрисы РЧО Татьяны Любатович.
Возможно, этот душевный разлад и вызвал те промахи, которые Савва Иванович допустил в своих железнодорожных делах. Ввиду убыточности и нехватки средств на строительство железной дороги в Архангельск Мамонтов стал использовать деньги из казны акционерного общества Ярославской дороги для поддержания других своих проектов. На фоне нарастающего мирового кризиса перепроизводства это было очень рискованно. Но Мамонтов надеялся, во-первых, на данную ему концессию для строительства ветки Петербург-Вологда-Вятка, а во-вторых, на казенный кредит, на который он, друг и соратник всесильного министра финансов С.Ю. Витте, как ему казалось, мог рассчитывать. Именно здесь он и просчитался.
Не будучи силен в большой политике, Мамонтов не заметил изменения политико-экономического курса Витте, и когда акционеры потребовали отчета, а кредиторы – выплат, Савва Иванович просто не смог со всеми рассчитаться. Это вызвало целую цепочку обрушений и, наконец, арест самого Мамонтова, его брата и их компаньонов.
Биография Саввы Мамонтова и сведения о его семье
В начале 1900 годов состоялось крупное судебное разбирательство, связанное с незаконной растратой денежных средств. Предпринимателю приходит в голову идея объединить крупные промышленные и транспортные предприятия. На осуществление этого грандиозного замысла требовалась большая сумма денег. Савва Иванович продает акции принадлежащей ему Северной дороги. Одновременно он получает ссуду, заложив под залог акции и векселя, которые принадлежали его семье. Поставив на карту все свое состояние, предприниматель рассчитывал его приумножить, однако все пошло не так. Савва Иванович Мамонтов попал под арест. Ему пришлось даже несколько месяцев провести в тюремной камере.
К счастью, дело закончилось оправдательным приговором. Во время судебных слушаний выступало немало свидетелей. Ни один из них не сказал в адрес подсудимого ни одного плохого слова. После того как суд зачитал приговор, весь зал аплодировал. Несмотря на благоприятный исход дела, долги нужно было возвращать. Все семейное состояние было пущено с молотка.
В 1890-х годах Савва решает создать объединение промышленных и транспортных предприятий. Были куплены и арендованы несколько заводов, однако они нуждались в модернизации и требовали огромных капиталовложений. Уследить за их использованием было очень трудно, и часть средств просто разворовывалась.
Средств становилось всё меньше. В августе 1898 года Мамонтов продал 1650 акций Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги
Международному банку и получил специальную ссуду под залог акций и векселей, принадлежащих ему и его родственникам. Это был очень рискованный шаг, который закончился полным крахом Саввы Мамонтова. Савва переводил деньги для объединения и реконструкции заводов со счетов других предприятий, что было уже нарушением закона.
Мамонтов надеялся покрыть расходы путём получения государственной концессии на постройку магистрали Петербург-Вятка, у него были и другие планы прокладки дорог, поддерживаемые С. Ю. Витте. В июне 1899 года Савва не смог расплатиться с Международным банком и другими кредиторами. Министерство финансов назначило ревизию. По некоторым источникам, ревизия была плодом интриг директора Международного
Н. В. Муравьёв
банка А. Ю. Ротштейна и министра юстиции Н. В. Муравьёва.
В любом случае государство было заинтересовано в получении дороги.
Прокурор Московского окружного суда А. А. Лопухин писал: «То самое министерство финансов, которое в лице его главы, С. Ю. Витте, только что выступило в качестве инициатора в вопросе о предоставлении названному обществу выгодной концессии (на строительство дороги Петербург—Вятка — примечание), выступило в лице того же С. Ю. Витте с требованием об отобрании у него этой самой концессии и о принятии мер, которые были сознательно направлены к финансовой гибели и железнодорожного общества, и крупных его акционеров». Несомненно, С. Ю. Витте, до некоторого момента находившийся в дружеских отношениях с Мамонтовым, резко поменял свою позицию.
Савва ещё мог распродать имущество и погасить задолженности, но дело было доведено до суда: сам Мамонтов был арестован и посажен в Таганскую тюрьму, его имущество описано. В газетах циркулировали слухи об огромных хищениях средств. Несмотря на все усилия друзей Мамонтова и положительное мнение рабочих, Савва несколько месяцев просидел в тюрьме. Обстоятельства дела позволяют сказать, что освобождению Саввы Мамонтова сознательно препятствовали. Н. В. Муравьёв целенаправленно искал сведения о злоупотреблениях Мамонтова, но найти ничего не смог.
Ф. Н. Плевако
В тюрьме Савва лепил скульптуры охранников по памяти. Известный адвокат Ф. Н. Плевако защищал в суде Савву Мамонтова, свидетели говорили о нём только хорошее, а следствие установило, что Савва не присваивал денег. Присяжными Мамонтов был оправдан, зал суда был наполнен незатихающими аплодисментами.
Имущество Саввы Мамонтова было распродано почти полностью, многие ценные произведения ушли в частные руки. Железная дорога ушла в государственную собственность по стоимости, значительно ниже рыночной, часть акций досталась другим предпринимателям, в том числе и родственникам Витте.
Все долги были погашены. Однако Мамонтов потерял деньги и репутацию и был уже не способен заниматься предпринимательской деятельностью. До конца жизни Савва сохранил любовь к искусству и любовь старых друзей — творцов. (ВикипедиЯ)
Савва Мамонтов
К тому времени торговля шелком была оставлена из-за убыточности, и Мамонтовы переориентировали свой бизнес на железнодорожное строительство. В 1863 г. Иван Федорович построил Троицкую железную дорогу, связавшую Москву с Троице-Сергиевой лаврой. Вслед за ней стали прокладывать дорогу на Ярославль. Завершал строительство в 1870 г. уже Савва Иванович. За год до этого И. Ф. Мамонтов умер, и сыну пришлось сменить отца на посту крупного акционера и директора Общества Московско-Ярославской железной дороги. Одновременно он стал владельцем торговой конторы, специализировавшейся на поставках строительных материалов. С делами молодой человек справлялся отлично и скоро занял прочное место среди московского купечества.
Со временем у Саввы Ивановича появился грандиозный план соединения железными дорогами Северного Ледовитого океана с Азовским и Черным морями. Сначала он продлил Ярославскую дорогу до Костромы и Вологды, что принесло ему хорошую прибыль. Затем выиграл конкурс на строительство Донецкой каменноугольной железной дороги, связавшей
Донбасс с Мариупольским портом. Позднее началось строительство дороги Москва — Архангельск.
Савва Иванович руководствовался не только возможностью получить прибыль, он хотел еще и принести пользу людям. Под его руководством в начале 1890-х гг. правление Московско-Ярославской дороги приняло решение продлить железнодорожную линию от Вологды до Архангельска. Коммерческие соображения при этом не были определяющими, так как в обозримом будущем от новой магистрали не ожидалось особых доходов. Но Мамонтов был уверен, что реализация проекта будет способствовать развитию русского Севера.
Практическое воплощение этой сложной инженерно-хозяйственной задачи потребовало увеличения длины железнодорожного полотна почти вдвое, до 1826 верст, что сделало ее одной из самых протяженных в России. Правление общества Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги назначило С. И. Мамонтова своим председателем, а одним из двух директоров стал его брат Николай.
Строительство участка дороги Архангельск — Вологда было завершено в 1897 г., а уже в следующем году по нему началось регулярное движение. Профессор И. В. Цветаев писал Савве Ивановичу: «Спешу приветствовать Вас с завершением важного исторического дела, с которым отныне и навсегда будет связано ваше имя. Вся грядущая счастливая судьба нашего Европейского Севера будет напоминать о той гигантской смелости и энергии, которую Вы, с истинной отвагой русского человека, положили на этом деле».
Параллельно со строительством архангельской ветки Савва Иванович приступил к воплощению грандиозного проекта, целью которого было создание крупного промышленного объединения. После того как в 1890 г. Донецкая железная дорога была выкуплена государством, Мамонтов решил вложить вырученные средства в приобретение механических мастерских и заводов. Предполагалось, что вновь приобретенные предприятия позволят не зависеть от сторонних, большей частью заграничных, поставщиков железнодорожного оборудования и подвижного состава.
В Петербурге был куплен Невский суд о- и паровозостроительный завод, на базе которого было создано «Московское товарищество Невского механического завода». Там планировалось наладить выпуск вагонов и паровозов, а также необходимого инструмента и оборудования, используемого на железных дорогах. Для снабжения производства сырьем Мамонтов приобрел Николаевский металлургический завод в Нижнеудинском округе Иркутской губернии, преобразованный в «Общество Восточно-Сибирских железоделательных и механических заводов», а также приступил к расширению вагоностроительного завода в подмосковных Мытищах.
В этих компаниях он стал председателем совета директоров.
Для воплощения в жизнь задуманных планов по переоснащению заводов требовались огромные финансовые вложения. Слабым местом комбинации явилось то, что у Мамонтова не было надежного источника кредитования и он начал субсидировать промышленные предприятия из кассы Северной дороги. Но вскоре и этого оказалось мало. Петербургские финансисты все это время внимательно следили за деятельностью московского промышленника, пытавшегося занять на железнодорожном рынке независимое положение. После того как были исчерпаны все возможности в изыскании необходимых средств, Савва Иванович, по совету министра финансов России С. Ю. Витте, обратился к банкирам.
Так в дело создания железнодорожного концерна Мамонтова вошел еще один участник — директор Петербургского международного коммерческого банка А. Ю. Ротштейн. Этот банкир был доверенным лицом Витте и имел многочисленные связи в европейских финансовых центрах. Безвыходное положение заставило С. И. Мамонтова пойти на рискованный шаг. В августе 1898 г. он продал 1650 акций Северной дороги Международному банку и одновременно получил специальную ссуду под залог акций и векселей, принадлежавших его семье.
По сути дела, на карту было поставлено все его состояние. Тем не менее принятые меры не привели к желаемому результату и в конце июля 1899 г. правление Московско-Ярославско-Архангельской дороги во главе с председателем ушло в отставку. Вскоре Савва Иванович был арестован и помещен в Таганскую тюрьму, а на все его имущество был наложен арест. Кредиторы предъявили ко взысканию долговые обязательства и потребовали продажи дома семьи Мамонтовых на Спасской-Садовой со всеми художественными ценностями.
Точные обстоятельства этого уголовного дела до сих пор остаются невыясненными, но, по-видимому, Мамонтов просто стал «козлом отпущения». Вся эта «Мамонтовская Панама», как тогда говорили, была одним из эпизодов борьбы казенного и частного железнодорожного хозяйства. Возглавляемое С. Ю. Витте правительство всеми силами стремилось прибрать к рукам частные железные дороги. Кроме того, считалось, что крах предпринимателя был связан не только с тем, что он взял на себя непосильную финансовую ношу. Как писал современник, «он был разорен и опозорен главным образом за свое отступничество от традиций московского купечества». Не будь Мамонтов белой вороной в среде промышленных олигархов, он, конечно, нашел бы у них поддержку, избежав скандала и бесчестия.
Адольф Юльевич Ротштейн
«Ротштейн — alter ego („второе я“ — латин.) известного царского министра финансов Витте; он занимает примерно такое же положение по отношению к нему, какое занимал в свое время капуцин Жозеф — „серая знаменитость“ — по отношению к великому Ришелье… Г. Ротштейн простого происхождения, пруссак по рождению и еврей по национальности. В настоящее время он натурализованный подданный царя. Он плохо говорит по-русски, хотя и быстро схватывает любое упущение в финансовых контрактах и соглашениях, написанных на этом языке… Он очень груб, заявляя, что вежливость и хорошие манеры бесполезны, ибо „никогда не выиграть шахматную игру сердцем, ее можно выиграть лишь головой“. Вряд ли можно сказать, что внешность г-на Ротштейна приятна и располагающа. Он похож на больного Мефистофеля. У него рыжая борода и рыжая шевелюра, он сутул… очень близорук, носит двойные очки…»[2]
В 1898 году совместно с парижскими Ротшильдами Международный банк учредил Нефтепромышленное и торговое общество «Мазут» для добычи нефти в Баку. Тогда же он принял участие в учреждении и двух крупнейших в России электропромышленных предприятий — Русского общества «Сименс-Гальске» и Русского общества «Унион». В первом случае партнером Международного был Дойче банк (Deutsche Bank), а во втором — Дрезднер банк (Dresdner Bank).Во время кризиса 1899‒1902 гг. Международный банк понес заметные убытки в 2 млн руб., а Ротштейна даже обвиняли в том, что он намеренно довел до банкротства С. И. Мамонтова. Репутация Ротштейна несколько пошатнулась.[3]
В 1904 г. состояние здоровья А. Ю. Ротштейна стало быстро ухудшаться и вскоре он умер 8 ноября 1904 г. в Петербурге, а похоронен через 10 дней в Берлине. После этого выяснилось, что все последние годы Ротштейн жил не по средствам. К примеру, в 1897 г. долг Адольфа Ротштейна Международному банку по одному из счетов составил 741.593 рубля, «плюс» долг его матери Фанни Ротштейн 16.635 рублей. Со временем долги своему банку лишь росли. В 1901 г. Ротштейн имел там 9 счетов с долгом в 2.362.000 рублей и обеспечением на 1.406.000 рублей.[4]
Несложно теперь уже сделать выводы о том, что Мамонтов создал сеть железных дорог, которые у него вполне успешно «отжали» тогда ещё сами дороги в пользу государства, а вот имущество и средства для себя лично.
И опять все это произошло на фоне какой-то возни с дамами-артисточками. Как говорится
Кабаки и бабы доведут до цугундера
Весь предыдущий материал был изложен для чего?
А для того, чтобы проиллюстрировать феноменально плебейский уровень мышления создателей сценария фильма «Матильда».
Ещё раз повторю, что время действия, как раз после скандальной женитьбы и уже на фоне идущей махинации с Мамонтовым.
Так вот, если уж, даже министр не мог спокойно жениться на ком хотел, то цесаревич у нас получается – какой-то щенок беспородный, может на простой актрисульке жениться, в те времена когда за подобный брачный союз простой офицер вынужден был уходить со службы.
И это нам лепят люди, вовсю демонстрирующие снобизм, сословность и претендующие на элитарность. Воистину, «из грязи в князи». Сколько уж раз приходится повторять, раз не имеете представление о достоинстве и чести, той самой элитарности, раз не знаете, в каких аспектах всё упомянутое даже имитировать, …то не беритесь.
Здесь вопрос касается непосредственной прерогативы Каллиопы — эпичности, которая всегда связана с государственными интересами и законом. Эпичность… даже язык не поворачивается… жизни балерины Кшесинской в фильме «Матильда» увязывается с гипотетической возможностью морганатического брака с наследником престола. Что уже вне закона и точно идет вразрез с интересами государства.
Что поделать, у нас сегодня на общественной сцене люди, «у которых и покоцанная Россия в башке целиком не помещается» (с. ИАД), где ж им создать необходимую эпичность, если они самим фильмом показывают, что государственные интересы считают сущей безделицей, а уж на закон привыкли класть… не станем уточнять что.
Тут уже прокол не по мелочам идет, поскольку брачные союзы членов царской семьи – дело государственной важности, регулируемые соответствующим законодательством. И это, конечно же не прокол. Это наезд. Это попытка поставить в один ряд дам полусвета с аристократией, потому что сейчас у власти вовсе не аристократия, а все такие же матильдочки с желанием хапнуть то, что им принадлежать не может и еще чтобы их уважали. Ещё и завыли, что история могла бы пойти по другому пути, если б да кабы…
А пути-то все уже сложились, как мы видим по истории с Матильдой Витте… Да и смешно это, когда после такой истории кто-то от переедания на ночь воображает, будто кто-то бы потерпел вторую Матильду. Одной, из кабака на углу, всем было достаточно и с большим перебором.
Это фильм, не отступающий от фактов, и все же выдержанный в жанре альтернативной истории. Он о том, что если бы Николай не раздавил бабочку — то бишь не отверг ради долга свою Малю, — все могло быть иначе. Так, как в кино: красиво, изящно, богато, сказочно. Не было бы ни Ходынки, ни отречения, ни переворота, ни двух мировых войн. Только любовь, только гармония, только Россия, которую мы потеряли, пусть даже и сами себе ее придумали.
«Матильда» — скромная love story, будто случайно вызвавшая раскол в обществе; но и роман наследника престола с балериной — скромная интрижка, которая могла бы изменить судьбу Империи. Жаль, что не изменила. Или не жаль; этого мы уже не узнаем. (Источник)
С каких щей? Кстати… разве мы сегодня наблюдаем по поводу этой гипотетической истории какой-то «раскол в обществе»? Да никакого раскола! Всем это совершенно не нравится… И это не нравится той самой России, которую, конечно, кое-кто «потерял», потому что не научился себя прилично вести, следовать принципам и общественной морали. Но это — личные проблемы очередного растеряшкина.
А вообще… нет никакой чести и достоинства в этом мычании «мы-ы-ы… потеряли Россию!» Раз потеряли Россию коровьим стадом, так надо ботало на шею вешать, чтоб в трех соснах не блудить. И с сознанием потери России… точно не стоит бредить на сложившейся истории. Надо, наконец, сделать выводы!
Поскольку ведь история Кшесинской — это не история Золушки на самом деле, а история Сердюкова и Васильевой с их «реформами», когда можно воровать и тырить, совершенно не считаясь с теми, кто смотрит на эту мерзость.
Потом закатиться в Монте-Карло на ворованное и вздыхать: «Мы опять потеряли Россию! Куда ж она запропастился?»
Во время Первой мировой войны, когда войска Российской империи сильно страдали от нехватки снарядов, верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич утверждал, что бессилен что-либо сделать с артиллерийским ведомством, так как Матильда Кшесинская влияет на артиллерийские дела и участвует в распределении заказов между различными фирмами[8]:162. (ВикипедиЯ)
Правда, после этого и без особнячка осталась и пахать пришлось до гробовой доски, поскольку единственной подлинной ценностью оказалась профессия.
Продолжение следует…
Читать по теме:
10 комментариев
Замечательное образное сравнение и неизменные выводы…А, новым, так сказать, творцам всё бы в альтернативных историях копаться, ну никакого тебе мышления, ни общественного, ни государственного. Одно враньё и ворох грязных сплетен. Никакого союза «ради долга» не существовало, и прекрасно известно. что Николай и Алиса, любили друг друга давно и долго ждали разрешения на брак от Александра III, и когда дождались , то были счастливы в браке, причем до самого своего трагического конца.
Анна. спасибо за очень важное дополнение.
Спасибо!
Как обычно, четко, предметно и без возможности разночтений.
Опять, чуть в сторону. Интересные параллели выстраиваются про «аристократов духа». Что у Вас, что у автора https://litobozrenie.com/2017/09/serebryanoe-kopy-ttse-chast-i/, получается, что наличие министра финансов — главного бухгалтера с мутной биографией априори приведет к летальному исходу любой структуры, куда заползает подобная гниль. Плюс несамостоятельность в выборе лица, ответственного за финансовую часть деятельности — такой же дурной признак.
Вот, умеете же вы подметить, Дмитрий! Спасибо! Ясный и четкий вывод!
А я не соглашусь! Летальный исход ждет всех нас, независимо. Это закон природы.
У некоторых предварительно будут уничтожены репутации… навечно. Кто и как не пытался бы их после обелить. Когда речь идет об исторических фигурах, занимавших ключевые посты в важнейших событиях страны, масса вопросов встанет и в отношении обсуждающих. Этот тот случай, когда «не суди, не судим будешь». Нет мозгов судить — просто не лезь!
Потому как… возникшая система, в отличие от нас, бессмертна! Она самоадаптируется и обновляется.
Это ведь уже доказано переворотом 1917 года. Да, побродили кругами, а затем вернулись к реализации планов второго этапа индустриализации.
И, кстати, обо всем судим с точки зрения функционирования этой системы. Тут уже поставлен вопрос о третьем уровне сознания, о государственном мышлении. Но в основе ведь… именно системное мышление!
Так что умирает в результате не система (особенно, система вечных нравственных ценностей), а навсегда для системы отмирает некий индивид. Если хотите, в этом и состоят главные риски для тех, кто пытается занять ключевые места в истории. Ага, в том числе и за счет «новых трактовок в истории».
Да, много чего услышали о Николае 2, но от такого фильма, бедняга там вертелся, как пропеллер, наверно. Небольшого ума был человек, и с руководством страной не справился, но уж такую похабщину-то о нем можно нести только после того, как он сто лет, как умер.
Ну, насчет небольшого ума Николая II, не соглашусь, ум был несомненно, причем на высоком нравственном уровне. Тут оказалось, что проблема была совсем в другом, как сказала Ирина Анатольевна , на следующем вебинаре после «Падения дома Романовых»: — Нужно уметь проявлять власть!».
А все последующие события показывают, что Николашка предатель! Он с «благородными намерениями» решил вывозить из страны золото-валютный запас. Если рассматривать гражданскую войну, последующую торговлю драгоценностями царской семьи, то видно, каких тварей он этим возбудил.
Это и есть предательство! И сейчас разбирается, почему его в Англии не приняли. Что само себе… ваще уж.
Но его личная история показывает, что он не смог это использовать для спасения своей семьи. За то, что с семьей произошло, отвечает ведь не Юровский, а сам Николай. А у нас рассуждают о частностях, упуская, что раз дошло до того, что семья оказалась во власти Юровского, то это означает, что Николай полностью утратил харизматику власти, легитимность.
Само по себе то, что царскую семью вдруг вытащили и начали носиться с этими останками при Ельцине, который сам в советское время уничтожил дом купца, говорит о том, что и Николай был настолько же святым, как и Ельцин. Странно лишь, что не Николаю, а Ельцину в Екабуре возвели Ельцин-центр в позапрошлом году. Это прямо странно до удивления! Если Николай «был хорошим», то почему центр памяти Ельцину?
Хороший Николай был или плохой, а вот такое никогда не прощается: