Андрон Кончаловский и КГБ

В конце года в связи с новым фильмом «Рай» А.Кончаловского вышла публикация.

«Нельзя во главу угла ставить права человека». Интервью Андрея Кончаловского о «Рае» и необходимости цензуры

Meduza
16:56, 26 декабря 2016

Она не оставила равнодушной многих. Прозвучали отзывы. В том числе и:

«Рай» для избранных Кончаловским

О фильме «Рай» режиссёра Андрея Кончаловского
Алексей Юсев, 31 января 2017, 07:03 — REGNUM

Разбираться в полемике пока не будем. Но там был интересный момент «перехода на личности». Поэтому зафиксируем здесь некоторые прозвучавшие «обвинения».

Андрей Кончаловский пользовался большими привилегиями в СССР как сын автора слов гимна страны. Незадолго до своего отъезда из Союза в 1980 году он получает звание «Народный артист РСФСР». Но жизнь в Европе не задалась — виной тому обвинения в эмигрантской прессе в том, что Кончаловский связан с КГБ. Режиссер, в свою очередь, положительно отзывается о своей родине и правящем там режиме и даже ведет переговоры с советскими диссидентами о возвращении обратно. Например, Тарковский считал Кончаловского агентом спецслужб и перестал с ним общаться, несмотря на старую дружбу.

Большая часть творчества сына Михалкова в голливудский период представляет собой ряд картин с туманным источником финансирования. Американская студия, на которой были созданы четыре фильма, совсем не заботилась о прокате лент Кончаловского, как это бывает, когда деньги выделяются извне. Единственный потенциальный коммерческий хит — «Поезд-беглец», имевший номинации на «Оскар», собрал в кинотеатрах меньше, чем стоил в производстве. В последней голливудской картине — «Танго и Кэш» (получившей три номинации на «Золотую малину»), сделанной на крупной киностудии, режиссера отстранили от проекта, хотя и оставили в титрах.

По сути, Кончаловский не снял ни одной коммерческой ленты, хотя специально работал в стилистике массового кино. Апофеозом его усилий стал «Щелкунчик и крысиный король» с 90-миллионным бюджетом, большей частью профинансированный российским банком ВЭБ, подконтрольным государству. В итоге лента с треском провалилась в США, на которые она якобы была изначально ориентирована (даже мышей в крыс переделали, чтобы Микки-Мауса не дискредитировать). По итогам американского кинопроката, рекламная кампания для которого стоила в 25 раз больше, чем полученный доход (5 млн против 195 тыс. долл.), для «Щелкунчика» была придумана специальная номинация на антипремии «Золотая малина» под названием «Вырви глаз».

На родине у Кончаловского все складывалось гораздо удачнее, чем за океаном. По возвращении он взял на себя роль либерального мессии и цитировал в прессе западных экономистов. В 2004-м режиссер в ответ на публикацию тезисов Ходорковского выдвигает свои в статье «Катехизис революционера». Автор опровергает заблуждения общества, что репрессивный аппарат — это плохо и что КГБ и прочие силовые структуры — враги человечества. В те же годы Кончаловский снимает документальные фильмы про Юрия Андропова и Гейдара Алиева — глав спецслужб.

(Источник)

Но, что он сам пишет по поводу своего отъезда за границу (каким образом он туда выбрался) и своих отношений с КГБ и его сотрудниками. Об этом можно узнать из его собственной книги «Низкие истины»

Когда я решил жениться на француженке Вивиан Годэ, дома был переполох. Все-таки это был 1969 год. Для меня Вивиан олицетворяла всю Францию, всю свободу на свете. Она была откуда-то из другого мира. Женившись на ней, я женился на Франции — со всеми этими походами в посольство, оформлением документов и прочее. Меня вызвали в КГБ. Очень благожелательный чиновник сказал:

— Андрей, ты понимаешь (не Андрей Сергеевич, не «вы», а вот так вот), что она вообще может быть экономической шпионкой.

— Если я когда-нибудь что-то об этом узнаю, — единственное, что соображаю сказать в ответ, — обязательно вам сообщу.

Ясно, конечно, было, что это полная ерунда, никакая она не шпионка (Вивиан работала няней у банкира), но КГБ о себе напомнил. Само это слово — КГБ — довлело надо всем. Хотя были и вполне симпатичные чекисты, с иными из которых я пил водку. Но одно дело пить водку с конкретным человеком, другое — некая абстракция системы: микрофоны, подслушивания, шепоты, предостережения. Страх КГБ — это был страх власти. КГБ и ЦК — это было, по сути, одно и то же.

…

В моем отношении к власти очень многое изменил Коля Шишлин, который работал в ЦК, в отделе Андропова, еще до того, как тот стал председателем КГБ. Коля, я считаю, исключительно много сделал для страны, для того, чтобы процесс десталинизации продолжался. Коля и люди его поколения — Бовин, Арбатов, Черняев — сделали максимум возможного для того, чтобы к власти не вернулось сталинское крыло партии. По его рассказам знаю, сколько труда стоило оставить в очередном докладе Брежнева одну или две фразы о пережитках культа личности. Как только доклад уходил в другой отдел ЦК (скажем, индустриальный или военный), из него эти фразы вычеркивались, их надо было опять вставлять. Все зависело от того, кто держал в руках доклад последним. Он мог проверить, сохранились ли эти фразы, вставить, если не сохранились. Одна такая фраза в докладе давала возможность существовать всему либеральному крылу партийных функционеров.

…Это поколение людей пыталось сделать экономическую реформу и перестройку — в 1968 году! Тогда это не получилось из-за Дубчека. Помню, как встречал на аэродроме Колю Шишлина, приехавшего из Чиерны-над-Тиссой. Он сказал:

— Все, мы погибли! Все, что мы двадцать лет делали, пропало. Мы ползли в темноте к окопам неприятеля, а Дубчек, м…к, решил, что уже время. Вскочил и закричал: «Ура!» Они нас всех накрыли. Всех!

Коля — один из тех, кто изменил мое мнение о системе. Я чувствовал, что система не монолитна. Внутри нее существуют достаточно позитивные и разумные элементы.

Мы (мы — это я и Андрей Тарковский) очень дружили с Колей, часто сидели, читали стихи. Кстати, мы с Колей, с Черняевым, который потом был советником Горбачева, и с Бовиным (он был послом в Израиле, а ныне — обозреватель «Известий») испортили из благих намерений судьбу «Рублева». Им картина очень понравилась, они решили показать ее Брежневу. На его даче (они все там были, потому что писали ему доклад) устроили просмотр картины, тогда уже запрещенной. Брежнев посмотрел пять минут (дело было после обеда, с водкой, естественно), потом сказал:

— Скучища какая-то! Пойду играть в бильярд.

Попытка была из добрых намерений, но раз картина Брежневу не понравилась, ждать каких-то изменений в ее судьбе не приходилось.

…В то время я уже всерьез изучал советское законодательство. Помогал мне в этом очень известный адвокат Константин Симис, к нему я ходил уже с середины 1968 года. Жена его тоже была очень известным адвокатом, вела процессы диссидентов — Даниэля, Синявского, Горбаневской, многих еще.

Как-то, придя к Симису за очередными консультациями, я увидел молодого человека с двумя пачками книг. Он уже уходил, видимо, только что закончился малоприятный разговор.

— Ну и Бог с ним! — сказал Симис.

— Что-нибудь случилось? — спросил я, когда мы зашли в кабинет.

— Это мой сын. Он уезжает. Навсегда. Хочет в Америку. Понимаете, он не может здесь жить. Он отказник, ему долго не давали разрешения, сейчас, наконец, дают. Он прекрасно говорит по-английски, сделает себе карьеру. Здесь ему ничего не светит — там он может стать президентом страны.

Сейчас сын Симиса (нынешняя его фамилия — Сайме) работает в Вашингтоне политическим советником какого-то стратегического института…

Я спросил у Симиса, есть ли у меня способ пробить советскую систему.

— Только один, — сказал он, — и никаких других. Уехать как частному лицу на постоянное жительство за границу, сохранив свое советское гражданство.

На это я тогда еще не решался.

(КОНЧАЛОВСКИЙ «НИЗКИЕ ИСТИНЫ»)

В отрывке упоминался Андрей Тарковский и судьба его фильма «Андрей Рублев». Но, Андрей Кончаловский принимал участие и в судьбах картин другого художника, Рустама Хамдамова.

1967 — В горах моё сердце, также сценарист (по пьесе Уильяма Сарояна), автор декораций и костюмов (студенческая работа режиссёра, негатив утерян)
1974 — Нечаянные радости (по сценарию Андрея Кончаловского); фильм не закончен, пленка смыта; в дальнейшем был переснят Никитой Михалковым под названием «Раба любви».
1991 — Анна Карамазофф, также автор сценария (фильм арестован французским продюсером Сержем Зильберманом)

(Источник)

Обратим внимание на ситуации с утратой пленок фильмов.

Судьба была к Хамдамову на редкость несправедлива. По небрежности был утрачен негатив фильма «В горах мое сердце» (1967). Следующая лента «Нечаянные радости» (1972-1974) уничтожена по решению Госкино, исчезли даже копии. Многие годы после этого Хамдамов существует в стране как внутренний эмигрант, имя которого стирают, как его негативы. Елена Соловей, Наталья Лебле, открытые им для кинематографа, прославлены другими режиссерами

«Нечаянные радости» — незавершенный фильм Рустама Хамдамова. Негатив был уничтожен по приказу руководства «Мосфильма» в 1974 году. Двенадцать лет спустя были обнаружены три с половиной коробки рабочего материала, сохраненные оператором Ильей Минькавецким. После досъемки и монтажа материал был включен в качестве одного из ключевых эпизодов в фильм «Анна Карамазофф». (статья)

Кончаловский вместе с Фридрихом Горенштейном написал заявку на сценарий “Нечаянные радости”. Дело пошло. Хамдамов колдовал над фильмом с 72-го по 74-й годы. Но работу прервали, в сущности, в самом разгаре. Он снимал Елену Соловей, Наталью Лебле, Олега Янковского, Татьяну Самойлову. Творил свой мир в полнометражном фильме. Начальство, посмотрев отснятый материал, вынесло идиотский вердикт: дескать, фильм не соответствует сценарию. Хамдамов ушел с “Мосфильма”. Возможно, была там еще какая-то закулисная интрига. Ленту смыли, но не сразу! Заинтересованные могли усвоить впрок стилистику Хамдамова.

Оператор фильма Илья Миньковецкий вдруг узнал от монтажера, что весь отснятый, вчерне смонтированный фильм (9 коробок!) и весь остаток рабочего материала уничтожен или исчез. Миньковецкий бросился в цех, где произошла партийная казнь ленты, подобрал клочки, всего несколько коробок дублей, не вошедших в монтаж. Коробки с остатками позитивов пролежали на студии 16 лет. Когда Хамдамов стал снимать фильм “Anna Karamazoff”, эти коробки случайно обнаружили. Посмотрели друзья и облились слезами над осколками погубленного шедевра.

Баловень судьбы Никита Михалков получил этот сюжет и снял “Рабу любви”, ни словом не упомянув, откуда проистекает эстетика этой картины. Елена Соловей, ее пластика, ее голос, словно возвращенный из небытия, ее обаяние, отточенное на съемках “Нечаянных радостей”, определили атмосферу михалковского фильма. Да, там по-другому развивается сюжет. Но сюжет никто не помнит, зато сколь выразителен эпизод в трамвае, снятый в стилистике Рустама. Этот светящийся нимб волос героини, ее хамдамовская одежда.
источник

В своей книге А.Кончаловский пишет и о трениях с Элемом Климовым.

Андрей Сергеевич КОНЧАЛОВСКИЙ
НИЗКИЕ ИСТИНЫ

Думаю, что причиной более чем прохладного отношения Климова ко мне была давняя, кем-то подпущенная клевета. В 1979 году я был членом жюри Западноберлинского фестиваля, на котором от СССР было «Восхождение» Ларисы Шепитько. Я бился за эту картину буквально как лев. В жюри тогда был Райнер Вернер Фассбиндер, сидел всегда под кайфом, ему почему-то понравилась другая картина, сентиментальная, пошловатая, не то минского, не то киевского производства. Он на полном серьезе доказывал, что приз надо дать ей и ни за что «Восхождению». Как я был горд, что Шепитько все-таки получила «Серебряного медведя»! Но Климову сказали, что я картину топил, чего, естественно, он простить мне не мог. Роковое заблуждение! Кому-то было нужно, чтобы мы были в ссоре. Художники, в особенности большие художники, всегда ревнивы к славе и успехам своих коллег, а если еще эту ревность подогреть! В своих отношениях и с Тарковским, и с иными товарищами по ремеслу я не раз мог почувствовать, что некоторые люди очень хотят нас стравить…

Во 1986—1988 годах Элем Климов был избран первым секретарём правления Союза кинематографистов СССР. (Источник)

В середине 80-х в журнале «Экран» проходит публикация о фильме «Нечаянные радости».

Проблемы с пленкой возникают и у А.Тарковского на фильме «Сталкер».

15 февраля 1977 года была снята первая (павильонная) сцена фильма — дом Сталкера в начальных эпизодах. Натурные съёмки возобновились в мае в Эстонии. Первые проявленные материалы оказались браком, и режиссёр, приостановив производство картины, на 40 дней уехал разбираться в Москву. К июлю съёмки возобновились, и в августе в черновике была готова первая версия фильма, где, по отзывам Стругацких, Кайдановский играл крутого парня и афериста Аллана (близкого по духу к герою «Пикника на обочине» Рэду Шухарту).

Фильм выходит за рамки бюджета из-за постоянных переделок, сценарий продолжает переписываться прямо по ходу съёмок, которые продвигаются тяжело и медленно.

Фильм снимался на плёнке Kodak, которая в советское время была дефицитом и отпускалась только избранным режиссёрам. Георгию Рербергу доводилось сталкиваться с плёнкой Kodak, и он имел репутацию одного из самых профессиональных советских операторов. 9 августа 1977 года несколько тысяч метров отснятого материала при проявке плёнки безвозвратно погибли в лабораториях «Мосфильма». По этому поводу высказывались самые разные версии: от подмены плёнки недоброжелателями до тактического хода Тарковского, который таким образом хотел полностью переделать не устраивавший его фильм. История получила громкую огласку, и по ней даже проводились расследования журналистов. Впрочем, по мнению писателя Анта Скаландиса, причина была в обычной халатности персонала.

(Источник)

Георгий Иванович Рерберг В 1960 году окончил операторский факультет ВГИКа (мастерская Бориса Волчека). Работал на киностудии «Мосфильм». Дебютная работа в 1965 — фильм «Первый учитель».

В 1967 году снял чёрно-белый фильм «История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж».

1969 — Дворянское гнездо (реж. Андрей Кончаловский)

1974 — Зеркало (реж. Андрей Тарковский)

(ВикипедиЯ)

Поэтому, очень странным выглядит отъезд А.Кончаловского за границу в возрасте 43 лет.

«Ну что ж, я скажу. Я уехал из Голливуда, потому что я попал туда уже на закате Голливуда. В 80-е годы, в период, когда Уолл-стрит еще не обратил своего алчного взора на те прибыли, которые Голливуд может давать, но это был уже закат. 60-70-е были годами его расцвета. В 30-е годы Голливуд сначала обогатил Европу, а в 40-е годы Европа ответила таким взрывом кинематографа — неореализм, новая волна… Так что культурная связь между Европой и Америкой была очень сильной. Если вы вспомните  великих американских писателей, они все в определенное время жили в Париже. Хемингуэй, Фицджеральд, Генри Миллер… Они питались европейскими корнями. И великая классическая американская литература родилась на европейской основе.

То же самое с кинематографом. Только чуть позже. Я приехал, когда это увлечение еще существовало, снималось много недорогих картин. Но потом включились профсоюзы Голливуда, начались забастовки, стали подниматься цены, все дороже и дороже делались фильмы. А потом случилась катастрофа. Джордж Лукас снял «Звездные войны». И неожиданно одна картина принесла миллиард долларов. А стоила — десять миллионов долларов. И Уолл-стрит понял, что кино может быть огромной машиной для печати денег.

Картины становились все более и более коммерческими. Авторское кино ушло. Уже такому человеку, как Кассаветис, или даже как Скорсезе, который начинал как великий автор, или как Коппола, кто тоже начал, как авторский режиссер, появиться было сложно. Постепенно все уходило в коммерческое юношеское кино.

Сегодня Голливуд делает картины для тинейджеров. Он забыл родителей, уже не говоря о дедушках и бабушках. В 40-е годы родители ходили в кино. И там появлялись великие режиссеры, были серьезные картины для людей, которые читают.

Я уехал из Голливуда потому, что мне там не осталось места, — в этом причина.» (Источник)

По поводу своих неудач в Голливуде А.Кончаловский высказывался неоднократно.

Радио Свобода 2007 год:

«Я в какой-то степени доволен, что у меня карьера не очень успешная в Голливуде, — говорит Андрей Кончаловский. — И формула такая, что если художник не может заработать очень много денег, он вынужден заниматься искусством. Где-то есть эта правда.

Портрет Гоголя помните? Если бы у меня получилось зарабатывать много денег в Голливуде, кто его знает, я, может быть, изменил бы самому себе и стал бы успешным режиссером, лопающимся. Я же не знаю. Люди бывают разные, я сам себя тоже не очень хорошо знаю. А может быть, я ошибаюсь, может быть, я сказал бы «ладно».

Собственно, ведь у меня конфликт произошел на почве того, что я все-таки был в определенном смысле воспитан советской школой, где режиссер — диктатор. Где он продюсера не признает — такого не было. Там был ЦК КПСС — запретили картину. Но пока ты снимаешь, никто тебе слова не скажет. И когда мне стали говорить так снимать, сяк, я стал посылать их — возник конфликт. Потому что американская школа режиссуры очень гибкая. Почему сейчас все режиссеры пришли из рекламы? Потому что в рекламе режиссер — это индустриальная единица, которая выполняет заказ заказчика, духи это или автомобиль, надо выполнить элегантно: вам не нравится так — сделаем так.

И вот поскольку это очень гибкая форма режиссуры — реклама, я в ней работал, поэтому все большие американские режиссеры, большинство из них, пришли из рекламы. Даже Ридли Скотт, которому Спилберг, например, сказал: «Этого в картине ‘Гладиатор’ не будет». И не дал ему снимать. И Ридли Скотт сказал: ну, что, нельзя — значит, нельзя. И это — Ридли Скотт, один из крупнейших кинематографистов мира! А Спилберг, который давал деньги, был главным продюсером, сказал: «Это мы не дадим делать, на это денег нет». Понимаете, это надо быть особым профессионалом, иметь определенное смирение перед машиной».»

А мысли о цензуре и прочем озвучивались А.Кончаловским ещё и в прошлом веке.

Коммерсантъ 1999 год:

» — У нас никто такого рода вещи не читает. Но цензура неизбежна. Я думаю, это нормальная цена за сохранение экономических свобод. Вы знаете, мы немножко забываем историю. Есть знаменитая фраза Столыпина, что либеральные реформы нельзя проводить в России без ужесточения режима.
— Вы пишете безо всякой антипатии о таких деятелях советского режима, как Демичев или Ермаш.

— Чего ж их ненавидеть? Можно писать с антипатией о палаче, о садисте. Но они не были палачами и садистами, они были нормальные функционеры, которые работали в этой системе, в которой работали и вы, и я, в которой дома, на кухне, говорили одно, а на работе — другое. Тогда была единственная организация, которая была более или менее прогрессивна — это КГБ, потому что это были единственные люди, которым платили за то, что они знали и говорили правду. На очень закрытых заседаниях. Все остальные получали зарплату за то, что врали, говорили об идеалах коммунизма. А на самом деле КГБ знало, что все сгнило, всюду взятки, Андропов завел дела на всех партийных деятелей. Он знал, что эта система обречена, она сгнила. Он, собственно, единственный это и знал. И когда я это в Америке говорил, все говорили, что я агент КГБ. Это просто объективная реальность. Оказывается, что вот мы разрушили все, теперь надо опять КГБ, необходимы опять эти институты, пока не будет их, никто не будет платить налогов, милиция вся коррумпирована. Опять нужен страх, страх Божий и страх Кесарев. Без этого страха не будет существовать никакое государство, особенно государство крестьянское.

… — Работа с клише — веяние времени. Вам не кажется, что ваше поколение — последнее, которое делало такое русское кино, о котором вы говорили.
— Не обязательно. Постмодернистские клише — это только для яйцеголовых. Для очень небольшой прослойки людей, которые в состоянии абстрактно мыслить. Яйцеголовые всегда были в меньшинстве. Русские — это огромная нация, которая доит коров, ходит по говну в галошах и абсолютно ей ни на фиг не сдался этот Интернет. Почему они смотрят «Марию»? Или там «Богатые тоже плачут»? Потому что им не хватает элементарной сказки.

Нельзя ничего поделать. У каждой яхты есть киль, и если киля нет, то она перевернется. Русская культура имеет киль. Этот киль — нация. Сидят каких-то два демократа или либерала где-то в Мухосранске… И вот им отключили Интернет. Они идут к судье. Судья не хочет с ними разговаривать. Потому что ему позвонил — кто? Губернатор. Он, может быть, единственный порядочный человек в губернии. Да и тот — помните, как у Гоголя — если правду сказать, свинья. И не надо думать, что это изменится, что придет просветленный президент и превратит все это в страну благоденствия. «

Ещё немного из личной жизни и личной жизни его близких и друзей для полноты картины.

Николай Двигубский родился во Франции в семье русских эмигрантов. Двоюродный брат Марины Влади. Окончил Французскую академию художеств.[источник не указан 366 дней]В 1956 году с родителями переехал в СССР. Окончил ВГИК по специальности «художник-постановщик». В институте близко познакомился с Андреем Кончаловским, весьма интересовавшимся Западом. Работал на фильмах Кончаловского, Андрея Тарковского, Юлия Райзмана, Глеба Панфилова.

В СССР был четырежды женат: на актрисах Жанне Болотовой (во время учёбы во ВГИКе), Ирине Купченко (после съёмок «Дворянского гнезда», 1969) и Наталье Аринбасаровой, 1970. Последняя ему родила дочь — Екатерину Двигубскую (род. 1974), ставшую актрисой, кинорежиссёром и писательницей.

В 1980 году Двигубский вернулся в Париж, женился на француженке по имени Женевьева. Писал картины в своём замке в Нормандии. Покончил с собой (застрелился) 25 октября 2008 года.

(ВикипедиЯ)

И вот небольшой рассказ первой жены А.Кончаловского, Н.Аринбасаровой.

7days.ru

«К тому времени Кончаловский уже жил во Франции и уговаривал Колю туда уехать, ему в Париже было одиноко. «Мы снимем потрясающую картину, — заливался соловьем Андрон. — У меня есть очень хороший сценарий, на Симону Синьоре и Алена Делона. Ты будешь художником-постановщиком». Помню, сидели у нас втроем и Андрон спросил:

— Наташка, ты не хочешь уехать за границу?

— Нет, конечно. Куда я с двумя детьми? И родным не поздоровится, если эмигрирую.

— Да ничего им не будет.

— Тебе легко говорить. Папа вельможа, мама поэтесса, а в моей семье все коммунисты, кроме меня и мамы. Я не могу наплевать на родню. Да и что я буду делать в твоем Париже? Мыть кастрюли и тарелки в кафе?

— Знаешь, по-моему, гораздо лучше мыть кастрюли в Париже, чем сниматься в говенных картинах на «Казахфильме», — заявил мне Кончаловский.

— А по мне лучше сниматься в говенных картинах на «Казахфильме» и приезжать в Париж как советская звезда, чем наблюдать из кухни ресторана за нашими артистами.

— Ну ладно, тебе и здесь хорошо, а Коля мучается, ему нужно попытаться изменить жизнь. Давай договоримся: Миша ему сделает приглашение в Америку, но поедет он через Париж. Мы там заключим договор и снимем картину. Если захочешь, тоже приедешь. Если нет, Коля пришлет документы на развод.

— Здорово! Ты за нас уже все решил! А как я буду растить Егора и Катю?

— Сейчас мы прикинем, сколько тебе нужно…

Кончаловский с Двигубским стали обсуждать сумму возможных алиментов. Я слушала их, и волосы шевелились у меня на голове.

— Потрясающе, — сказала я, — два моих мужа, таких талантливых, сильных, сидят и обсуждают, сколько заплатитьза детей!

— Но ты же не хочешь в Париж, — ответил Андрон.

На эту поездку Коля истратил все постановочные за картину «Сибириада». И еще забрал кучу вещей и весь мой запас французских духов — на сувениры. По всему было видно — возвращаться он не собирается. Я спрашивала Кончаловского:

— А что будет со мной? Меня же затаскают в КГБ!

— Не бойся, Коля пришлет тебе бумаги на развод. А в КГБ скажешь, что ничего не знала о его намерениях.»

И ещё немного из старых публикаций, рассказ самого А.Кончаловского.

2004, октябрь

А. Кончаловский. Тут другая история. Все, кого выпускали, были либо диссиденты, либо дипломаты, то есть чекисты. Под роль диссидента я не подходил, поскольку был единственным русским, который не поливал советскую власть — не забывал, что в России отец и мать, не хотел осложнять им жизнь. И к тому же мне нечего было жаловаться на свою судьбу. Ну, что — вспоминать, как запретили «Асю Клячину»? Что-то выдумывать? Я был и оставался частью советской элиты. Да, случались проблемы, но именно благодаря советской власти я многого в своей жизни добился. Но коли я не попадал в разряд диссидентов, то французы автоматически записали меня в ангажированного агента. А я просто хотел жить во Франции и понял, что для этого у меня есть единственный путь — жениться на иностранке. И моим наставником на этом пути был самый крупный диссидентский адвокат — Симес. Сын его сейчас советник Госдепартамента, очень симпатичный человек, его нередко можно увидеть и на наших телеэкранах. Я мечтал уехать и добился этого.

А в Голливуде представление обо мне как агенте КГБ возникло потому, что я уже тогда приходил к выводу — и, не стесняясь, говорил об этом, — что либерализация в России исходит от Андропова. У меня не было повода думать о нем иначе. Я, конечно, знал, что он очень суровый человек, что он внушает страх и трепет. Мне о нем рассказывали мои друзья, которые у него работали. Они говорили о нем с глубочайшим уважением, причем происходило это при распитии водки, в чем принимал участие и Тарковский. Пили, говорили, читали антисоветские стихи… Все это умнейшие, интеллигентнейшие люди. Уважение к Андропову передалось мне от них. Когда он встал у кормила власти, я уже был в Америке. Я был убежден, что происходит какое-то движение в обществе. Я начал думать о современной истории, начал, как мне кажется, что-то понимать. Именно тогда я пришел к выводу, что КГБ является инициатором перестройки, что именно оттуда исходят новые веяния. И когда в голливудской компании, выпив водки, я пытался говорить о КГБ как об организации, готовящей перестройку, вот тогда-то и появилась большая статья с моим портретом: «Выкормыш КГБ». Я, действительно, довольно много знал о людях этого ведомства от своих друзей. С одним из них, Эдуардом Тропининым (настоящая его фамилия Маркаров), я в 70-е годы писал сценарии, зарабатывал бабки…

А. Липков. Ну уж, не просто бабки. «Лютый» — я думаю, после «Рублева» лучшая ваша сценарная работа. Я тоже общался с Тропининым, он знал Коран на шести языках, другого такого специалиста по мусульманскому Востоку вряд ли найдешь…

А. Кончаловский. Да, но при этом он был чекист, нормальный разведчик.

…Безусловно, Андропову не делает чести изобретение карательной психиатрии. Но все же давайте думать о дуализме любого явления. Существует некий баланс между позитивным и негативным в том, что происходило и происходит. Заглянем чуть поглубже в историю — в XVIII, в XVII, в XVI века, во времена деятелей, давно уже ставших национальными героями. И мы увидим страшные вещи. Если вспомнить, что творилось во времена Генриха VIII или Елизаветы I в Англии, Изабеллы и Фердинанда в Испании, Ивана Грозного в России, на экране предстанут портреты ужасающие. Но эти же фигуры оставили и позитивный след в истории.

…Чем дальше отходишь от Андропова как исторического лица, тем яснее вырисовывается его позитивная роль. Эта роль очень непроста, ее часто словно бы и вообще не видно, но все же она подспудно проступает во многом из того, что он делал. Вот ради того, чтобы проявить позитив, я и делал фильм. Чем больше я погружался в материал, тем отчетливее выявлялась совсем иная картина. Становилось понятно, где зрела идея перестройки — не в том виде, в котором мы ее получили, а в ее гораздо более мощных потенциях.

(Источник)

Ну, и в завершение.

Андрей Сергеевич КОНЧАЛОВСКИЙ
НИЗКИЕ ИСТИНЫ

А потом настал новый период: случилось то, о чем прежде и не мечталось. Помню, видя Горбачева в Америке, я не мог сдержать слез восторга и гордости. Теперь можно было уже не стыдиться за свою страну. Человек из коммунистической России не мог жить в Америке иначе как с чувством стыда. Невозможно объяснить американцам, что такое Россия и что она далеко не во всем так плоха, как они привыкли думать. Стоит только начать разговор о чем-то подобном, сразу же подозрение, что ты — агент КГБ. Обо мне даже было несколько статей в русской эмигрантской прессе, прямо заявлявших, что я заслан в Америку со специальным заданием. Мне это очень мешало найти работу, начать снимать. Было до отчаяния обидно, закипали слезы бессилия. Казалось, ярлык агента КГБ от меня уже никогда не отклеится. Правда, года три назад в Москве были опубликованы списки тех, кто находился под пристальным наблюдением этой могучей организации, — не обошлось там и без моей фамилии, но на эту публикацию никто и внимания не обратил. Кого сейчас все это волнует! Но в Голливуде-то мне приходилось жить с этим мало украшающим ярлыком! Как могли меня воспринимать американцы? Я был сыном автора Государственного гимна, председателя Союза писателей, депутата Верховного Совета СССР и Российской Федерации, куда, ясно же, не выбирали, а назначали. Диссидентством я не отличался, Россию не ругал. Не ругаю ее и теперь, когда все разрешено. Не ругал ее и в «Курочке Рябе», хотя кому-то очень хочется представить дело именно таким образом.

Читать по теме:

• Солнечный удар. Часть I
• Солнечный удар. Часть II
• Солнечный удар. Часть III
• Солнечный удар. Часть IV
• Солнечный удар. Часть V