Главное, ни во что не встревать, делать вид, будто тебя это не касается. Ну и что, что это мещанство? Зато мещанам можно совершенно безнаказанно паразитировать на результатах чужой гениальности, поджав губки, настойчиво распространяя ее и на себя. Мол, ведь и я почти как Достоевский, раз в писательскую тусовку пристроился. Или еще лучше сказано: «Пушкин помер, так теперь я за него!» (с.)
Смотрим со временем, а чё-та гениев поубавилось, мало в клюве носят полезного. Зато появились какие-то «агрессивные», неприятные… пользоваться мешают. Всё про Родину и долг напоминают и предъявляют «счета к оплате», сколько им «сложные» мещане задолжали.
Продать бы его хоть шкурой подороже… соседу, ради пакости! Пусть бы ему о чести и долге ежедневно напоминал. Но тут с огорчением приходится вспомнить, что, как ни тянули резину с отменой крепостного права в XIX веке, как ни прикидывались «нашими», «своими», «практически родными», а приходится считаться с тем, что люди, как правило, считают любого, кто им не нужен и не пригодился в тяжелый период — чужими. Просто из чувства самосохранения.
Еще более категорическое отчуждение возникает в отношении тех, кто все эти трудности создавал, пел-порхал и веселился.
Стоило мне опубликовать первую часть статьи, как с утра в Фейсбуке… глазам своим не поверила! Образ Попрыгуньи-стрекозы, так и просившийся сразу после чужих — начал тревожить умы современной столичной интеллигенции. Именно в том самом контексте! Не Попрыгунья-стрекоза «дедушки Крылова», а «Попрыгунья-стрекоза» Александра Ивановича Куприна.
Лена Филатова. 16 ч. · Москва · ПРОЧИТАЛА СЕГОДНЯ У КУПРИНА.
Кажется мне, что с тех пор ничего не изменилось. И , наверное, так будет всегда. Народ — отдельно, интеллигенция — отдельно.
И дальше приводится цитата из небольшого рассказа Александра Ивановича о барчуках, веселившихся на каникулах в деревне. Нелегкая их заносит в качестве «почетных гостей» в земскую школу, где дети выступают с концертом, исполняя хрестоматийные басни и стихи. «Попрыгунья-стрекоза» имеет театрализованную форму, фраза «Так поди же, попляши!» подхватывается хором.
И тут учитель Капитоныч взмахнул одновременно скрипкой и смычком,— о, это был эффект, давно подготовленный! — и вдруг таинственным полушёпотом весь хор начал петь:
Ты всё пела, это — дело, Так поди же попляши, Так поди же, так поди же, Так поди же попляши.Мне вовсе нетрудно сознаться в том, что в это время у меня волосы стали дыбом, как стеклянные трубки, и мне казалось, что глаза этой детворы и глаза всех набившихся битком в школу мужиков и баб устремлены только на меня, и даже больше,— что глаза полутораста миллионов глядят на меня, точно повторяя эту проклятую фразу: «Ты всё пела, это — дело, так поди же попляши. Так поди же попляши».
Не знаю, как долго тянулось это монотонное, журчащее и в то же время какое-то зловещее и язвительное причитание. Но помню ясно, что в те минуты тяжёлая, печальная и страшная мысль точно разверзлась в моём уме. «Вот,— думал я,— стоим мы, малая кучка интеллигентов, лицом к лицу с неисчислимым, самым загадочным, великим и угнетённым народом на свете. Что связывает нас с ним? Ничто. Ни язык, ни вера, ни труд, ни искусство. Наша поэзия — смешна ему, нелепа и непонятна, как ребёнку. Наша утончённая живопись — для него бесполезная и неразборчивая пачкотня. Наше богоискательство и богостроительство — сплошная блажь для него, верующего одинаково свято и в Параскеву Пятницу и в лешего с баешником, который водится в бане. Наша музыка кажется ему скучным шумом. Наша наука недостаточна ему. Наш сложный труд смешон и жалок ему, так мудро, терпеливо и просто оплодотворяющему жестокое лоно природы. Да. В страшный день ответа что мы скажем этому ребёнку и зверю, мудрецу и животному, этому многомиллионному великану? Ничего. Скажем с тоской: «Я всё пела». И он ответит нам с коварной мужицкой улыбкой: «Так поди же попляши…»
В посте приведен поразивший автора записи — последний абзац цитаты из этого маленького рассказа: «Не знаю, как долго тянулось это монотонное, журчащее и в то же время какое-то зловещее и язвительное причитание.»
Вот бы и ткнуться перекрашенной физиономией «мамзель Пищиковой» — в настоящий «физиологический очерк! Вот бы увидеть все, что ей хотелось бы высказать во внутреннем монологе Попрыгуньи-стрекозы, презрительно косящейся на «муравьишек», озабоченных трудами материального бытия.
Тут бы понять ей, как в русской литературе строится настоящее бытописание, когда первым делом выносится приговор самому себе, а дальше с ужасом ожидаешь расплаты за то, что стал собственному народу чужим.
В рассказе оценивается греховность воспарения стрекозой над тяжестью народного бытия, за чей счет решил порезвиться, считая, что на твой век хватит. В язвительной монотонности причитаний хора все присутствующие слышат грозное предзнаменования — то ли человеческого суда, то ли уже божьего… Расходятся молча, придавленные ощущением своей чужеродности и ненужности в этой жизни.
А ведь как славно начинался этот рассказ! Казалось, что веселью не будет конца. Хотя и женщина с неустроенной судьбой, принятая в игры барчуков, делала самую тяжелую работу по дому.
До посещения театрализованного представления в школе, где в детской басне они прочли собственное будущее, все картины свидетельствовали об обратном: на обочину жизни «попрыгуньям» удалось спихнуть огромный народ.
Но давайте посмотрим, как же все знакомые воспринимают эту цитату, о какие размышления она вызвала. Ведь в ней, в нескольких строчках предсказана будущее социальное крушение беззаботных барчуков, приехавших полюбоваться на жалкое зрелище сельской самодеятельности.
Людмила Масленникова Думаю, во-первых, изменилась та пропасть между народом т.н. и интеллигенцией. Эта пропасть стала значительно меньше. Именно потому, что нет той интеллигенции, которая имела возможность заниматься исключительно творчеством, и имела воспитание и образование, чего нынешняя т.н. интеллигенция просто не имеет. И по сути в чистом виде интеллигенцией не назовешь. Да и народ уже не тот забитый, о котором так преувеличенно сказочно написано здесь у Куприна.
Лена Филатова Я не вижу здесь ничего «сказочного». Мне близка эта мысль писателя.
Лена Филатова Что же касается интеллигенции — я даже не знаю, кого сейчас можно считать интеллигенцией?
Юрий Степанов Хочется верить, что и со времени купринского «Куста сирени» мало что изменилось. Так может оно и к лучшему. До революции был такой министр финансов Владимир Коковцев. Страшно ненавидел РаспутинаСтрашно ненавидел Распутина. Его убеждали:
— Владимир Николаевич, поймите, что от таких Распутиных крепнет мощь нации. Пройдет еще год-другой, и…
— И что тогда будет? – спросил министр.
— Вы просто не узнаете России! – заверили его.
— Вот это-то и плохо, — огорчился Коковцев, — что через два года я, русский человек, перестану узнавать Россию…Ольга Беклемишева Думаю, почти никого нельзя отнести к интеллигенции сейчас. Это явление существовало только в России и включало в себя слишком много разных аспектов (мировоззрение, культуру, воспитание, занятие интеллектуальным трудом, искусством… В сочетании с активной жизненной позицией). После того, как стране были навязаны стереотипы западного образа жизни в 90-е годы, это явление было уничтожено, остались только интеллектуалы. Вероятно, в качестве примера на сегодняшний день из известных можно назвать только Н.Михалкова и А.Кончаловского (неважно кто и как к ним относится). Но в них все качества подлинных интеллигентов присутствуют. Ну, среди обычных людей, конечно, есть, но единицы
Яковенко Владимир ….ни что НЕ Вечно …под луной……
Алевтина Кор Важен только путь к познанию смысла жизни…кто нашёл эту карту,готовит и вещмешок…
Самое время показать свою образованщину, что-то припомнить и про Коковцева, о котором намного лучше рассказывала на вебинарах Ирина Анатольевна, поскольку знает суть позиции Коковцева в экономике, знает его мемуары и упоминание Витте о нем. И это куда важнее расхожих мнений о Распутине.
Но мы видим, что не только суть настоящего, исторические смыслы — давно не трогают этих трепетных «интеллигентов», крайне озабоченных собственным благополучием и пропитанием. Что-то тревожит их в приведенной цитате, но тут же идет колебание воздуха про «интеллектуальный труд» и опрометчивое заявление: «народ уже не тот».
А какой стал народ? Настолько задавленный создаваемыми лишениями, что уж председателю КС РФ можно нагло заявлять о пользе крепостного права для народа?
Народ-то в масе и для своего образования делал куда больше интеллектуальных усилий, чем филологические попрыгуньи. И это видно хотя бы по крошечному рассказу «Куст сирени«.
Смотрите, как различается пояснение смысла этого рассказа — и действиельное его содержание, в чем можно убедиться за 15 минут любому чителю с нормальным техническим или естественно-научным образованием.
Художественная идея рассказа «Куст сирени» — любовь и счастье. Что такое счастье?
…и дальше идут совершенно неприличные пояснения о том, каким счастьем было для Куприна любить этих проходных незначительных персонажей, как хорошо… купаться в собственном счастье… и опять — порхать и кружиться.
Вряд ли они услышат ответ, они так увлечены собой!
Вам не приходит в голову, насколько странно выглядит, когда люди, откровенно презирающие жизнь страны, ее народа, не знающие ее истории и культуры — мнят себя чуть ли не «солью земли». Разве по этим двум простым рассказам Александра Ивановича Куприна нельзя заметить, что они здесь… чужие?
Они не способны услышать грозного предупреждения, звучащего в зацепившей их цитате, но собеседники… его не читали! А если и читали, то совершенно не поняли, о чем он. Посмотрите, насколько неуместно звучит замечание дамы, мнящей себя «интеллигентной», о «сказочном» описании народа Куприным.
Она явно не знает о понимании Александром Ивановичем необходимости «поплясать» за праздную жизнь, чужеродность народной судьбе…
В любом случае, во времена Куприна литературу понимали и отнюдь не гордились праздностью, оторванностью от жизни народной.
Вряд ли даже из числа бывших крепостников кто-то считал, будто крепостное право можно отнести к «духовным скрепам», как недостойно и холуйски высказался на днях председатель КС РФ.
Не хочется о политике… но такая глухота к родной речи, к русскому языку… меня лично поражает. Когда они утратили с ним связь? Ведь она очень важна! Это связь не только с жизнью и судьбой страны. Для каждого, кто думает на русском хотя бы «Как неудачно наш народ преодолевает пропасть между ним и интеллигенцией!» — в русском языке и связь с самой жизнью!
Как можно по такому поводу не вспомнить другой маленький шедевр русской литературы? Ведь есть в ней… парные вещи. Раз уж нынче все так стремятся пристроиться в пары к классику, то отчего бы не вспомнить рассказ, в паре с которым был написан рассказ «Попрыгунья—стрекоза«?
Конечно, это рассказ Антона Павловича Чехова «Попрыгунья«, где рассматривается на камерном, личном уровне, как глухота и чужеродность к жизни своего народа и своей страны — разрушают и жизнь героини, предпочитающей самые интеллектуальные занятия. Только потеряв все, она понимает, во что ей обошлось стрекозиное порхание по жизни.
…Однако ж, развелось на свете невероятное количество и иной, куда более зловредной нечисти, в просторечье именуемой психологами. Это не просто попрыгуньи-стрекозы, кружащие над головой, эти неприменно стремятся впиться в саму душу.
Помню, помню, что в мои младые годы профессия была редкой, практически экзотической и в силу этого уважаемой. К сожалению деградировавшая и уничтожаемая былая система образования в летальных конвульсиях породила несметное количество псевдообразовательных учреждений, выпускающих на нашу бедную голову сонмы псевдоспециалистов. Вот тут ниже образчик «мышления» и «аналитики» от образованца, полагающего себя психологом.
Сергей ЕНИКОЛОПОВ: «Нельзя быть простым!»
Психолог, изучающий социальные корни зла, — о переменах в людях и стране
30.07.2014
О! Каково! Сейчас мы узнаем ответ на вопрос о социальной природе зла. На этот вопрос, правда, уже пытались отвечать, уничтожая такие социальные язвы общества, как голод, безработица, нищета. Зло, вот, уничтожить не удалось, к сожалению. Оно опять подняло голову и стало уничтожать сферы трудовой деятельности граждан, их социальные завоевания.
Сергей Ениколопов — заведующий отделом медицинской психологии научного центра психического здоровья РАМН, психолог, изучающий природу зла. Мы попросили его поразмышлять над тем, почему в стране так сильно ухудшился моральный климат.
И моральный климат у нас не тот возник оказывается. Когда шёл грабеж государственной собственности, падение уровня жизни людей, то климат был тот. А теперь, когда стали задавать вопросы по поводу: какого рожна на какого-то дядю приходится работать, кому платим чудовищные поборы ЖКХ и прочие безмерные налоги, то климат стал не тот. Конечно же, это «агрессия». Работать надо за гроши, выплачивать все подати и помалкивать. Тут же «новое дворянство» появилось («нарисовалось, фиг сотрёшь» (с) ).
Оно Тургенева начиталось, картинок передвижников насмотрелось и хочет помыкать населением, как в прежние времена. Но, отчего-то каким-то шестым чувством осознает и предполагает, что «народ» это желание воспримет с изрядной долей «агрессии».
Весьма справедливое, кстати, ожидание. Вот тут давеча я эту «агрессию» и проявила в заурядном обыденном житейском разговоре со знакомыми дамами (как раз из того самого народа). Нынче же любая самая заурядная, далеко не светская, беседа непременно затрагивает актуальные события с непременным рефреном «лишь бы не было войны», плавно перетекающем в «не надо посылать наших мальчиков проливать кровь за чужие интересы». Ладно бы это говорили «за срочников» их родные мамы (такое объяснимо и понятно).
Но когда такое лепит мама 30-летнего лба с кадровыми погонами, а твоя (т.е. моя) тетка под пулями только что прибежавшая к родне «голая и босая» из Луганска, осталась без дома и всего прочего в свои 70 лет, то тут проявляешь вот ту самую пресловутую «агрессию».
И эту упомянутую «агрессию» выражаешь в тактичном интересе: а какого черта этот лоб живет (гораздо лучше меня) на мои (и не только) налоги, зачем я (и не только я) его кормлю, наверное, не для того, чтобы моя старая тётушка (и не только она) под пулями бегала? И не пошел бы этот лоб свой лоб под пули подставлять, раз его ведомство такое безобразие устроило и развязало. Надо бы поболе проявить «агрессии» и напомнить, что содержание платится за службу и за риск, который ей сопутствует, а не за красивые глаза и стенания его мамы, что он у неё «учился». Раз «учился», то должОн был бы знать, что учился он «Родину защищать».
И присягу принимал с готовностью сложить свою буйную головушку, коли Родине то понадобиться. И дворянство, как сословие, возникло из персоналий выдвинувшихся, как раз умением рисковать своей жизнью, защищая интересы других (общества и государства). Отсюда, кстати, и сочетание этих двух компонент — чести и риска — в традиции дуэли.
— После Крыма, Одессы, даже трагедии «Боинга» в атмосферу все время идут дымные выбросы недоверия и ненависти. Россия славилась всемирной отзывчивостью, откуда повседневность злобы? Что за этим?
— Общее озверение. И мало кто оценивает последствия своих агрессивных действий и высказываний. Мало кто задумывается, какими вырастут дети, скажем, в регионе боевых действий. Там зубы дракона сеют на много лет вперед.
Прелесть какая! Констатация на ровном месте. Живем, значит, в эпоху озверения. Откуда взялась, какими такими показателями определяется не говорится. Заявляется и всё, извольте верить.
Собеседнички совсем уже чувство реальности потеряли. Ничего, что у нас в стране целое поколение выросло «из региона боевых действий» (это вам должны были старшие родственники рассказать из истории своей жизни, если в школе события ВОВ плохо учили), которое потом и участвовало в строительстве экономики страны (с её золотыми пятилетками), которую последние двадцать лет «подъедаем»? И почему-то «иностранцев» (т.е. мигрантов) на улицах городов били представители совсем другого поколения (не имевшего представления о войне) из молодежных группировок, трогательно опекаемых представителями весьма определенных органов.
— Почему у нации, которая последние годы жила относительно благополучно, накопились такие резервы зла?
— У нас нет благополучных даже четверти века. Какое-то условное благополучие — это только, хотим мы этого или не хотим, путинские времена. То, что творилось при Ельцине… После всеобщего ликования по поводу смены власти, после августовского путча просто взяли и расстреляли Белый дом. Можно как угодно относиться к людям, которые там были, и к тому, что они защищали, но ввели танки в столицу и показали народу: если что — расстреляем к чертовой матери! Хребет был сломан. Начался разгул насилия. Число убитых выросло в полтора раза. Плюс 30 тысяч исчезнувших в год. Плюс фоновая коррупция. Мы-то предполагали, что нам только коммунистическая власть мешала, и сейчас расцветем. Расцвели?! Глубокое постперестроечное разочарование накапливается десятилетиями. Разрыв между Москвой и регионами по-прежнему гигантский. Учитель у нас ниже плинтуса, врач тоже. Растоптана национальная самооценка.
Странное у человека представление о благополучии. Когда граждане страны спокойно трудятся на свое благо и благо Родины и живут в мире и согласии без уголовных разборок на государственном уровне — это не время благополучия?
— Нация, потерпевшая поражение?
— В своих ожиданиях — несомненно. И агрессия здесь — как раз индикатор неблагополучия «Я-концепции». Мы с Еленой Ивановной Шлягиной уже много лет назад сделали работу, где экспериментально доказывалось: только тот терпим к челове ∓ку другой нации в конфликтной ситуации, кто высоко оценивает себя и высоко оценивает собственную нацию.
о-О! Ничего себе! Какие эксперименты люди проводят, оказывается!? И каково количество испытуемых, какие конкретно параметры и каким образом оценивались? Простите, на моей памяти есть лишь один грандиозный эксперимент с большим количеством людей «высоко оценивавших себя и высоко оценивавших собственную нацию». Отчего-то вся эта «высокая оценка» закончилась Нюрнбергом.
— Отсюда шекспировский масштаб розни, которая охватила страну?
— А что — нацию тут кто-нибудь высоко оценивает? Или себя? Кроме того, нам же все время навязывается эталон определенный. У американцев еще в конце 30-х Мертон писал, что измерение человека внешним успехом, который выражается финансово, — пагубно. В перестроечные времена на вопросы, как жить, отвечали Лихачев (его показывали в весьма скромной квартире) или Лотман. Теперь на эти вопросы отвечает (не хочу никого обидеть) кто-нибудь типа Баскова. Была референтная прослойка, которая транслировала ценности и знания, человек мог к ней апел/blockquoteлировать. В научной среде были свои титаны — Семенов, Капица, Зельдович, Будкер.
— Исчезли титаны?
— Или их от нас прячут… По мне, то, что произошло в 90-е годы, на порядок страшнее «философского парохода». Он спас мыслителей, а тут люди сами уехали, и назад не собираются.
А кто сегодня восхищается «золотыми руками»? Никто мастерство не поддерживает. Все это, кажется, фоновые, но очень важные вещи. Если человек испытывает уверенность в том, что он представитель достойной нации, от него можно ожидать цивилизованного поведения.
А почему тогда тоска по идеалам времени, когда по его мнению благополучия не было? Человек хоть понимает, что сам себе противоречит.
— А не бессмысленного ликования по поводу «Крымнаш»?
— Это все явления одного порядка: Крым, победа в чемпионате мира по хоккею, Олимпийские игры.
— Что тут от психологии толпы, а что — от корневых социальных явлений?
— Тут все перемешано. От психологии толпы тут только одна вещь. Опасная. Играя на этих струнах, очень легко устроить погром. Радость или горечь от поражения в секунду могут перейти в агрессию.
Тdiv data-reactid=».m5.1:3:1:$comment10201326149634895_10201327008616369:0.0.$left»олько что Аргентина стала второй в мире на чемпионате по футболу. И вот погромы на улицах Буэнос-Айреса. Были ожидания — не оправдались. Агрессия — показатель тотального неблагополучия…
А почему приводятся примеры агрессии в другой стране? Речь же идет о нашем неблагополучии. Наверное, следует приводить примеры проявления нашей агрессии и в ближайшем историческом промежутке. Так где и когда были недавние погромы? Отчего-то выстроить можно лишь перечень от Сумгаита до Киргизии, а где ещё?
— Слушайте, но разве мы ожидали, что заберем Крым назад?
— А знаете: есть храм «Нечаянная радость»?!
С Крымом, кстати, был момент, и мы/iframe его пропустили, когда можно было раскрутить патриотизм нешовинистического толка. Сказать: «Да, все вернулось на круги своя, это исконно русская земля». И после этого — точка, а не разговор о том, что те, кто против, — гады!
Но выяснилось, что те, кто об этом должен думать, вообще не понимают, в каком мире мы живем, и не понимают, что мир идет в тартарары.
Судя по вышесказанному, интервьюируемый с интервьюером сами ничего в этой действительности понимать не хотят, а повторяют давно заученный текст, не обращая внимание на происходящее. Ну, не понимают и ладно. Смирились бы со своим непониманием и поискали бы тех, кто понимает и в состоянии предложить разумный выход. Увы, это я слишком хорошо об этих персоналиях думаю. Разумное, учитывающее интересы окружающих (так сказать, общества, народа, страны), решение им «неинтересно», поскольку отсутствует их личный «интерес». Сочетать таковой с общественным не обучены.
— А! Это наше ведущее направление?!
— Да, туда следует все человечество. Мы не понимаем, что мусульманский мир переживает сейчас времена, которые сравнимы с крестовыми походами у христиан. Расцвет веры. Весь западный мир и мы в том числе пытаемся вразумить тех, кто не вразумляется по определению. Мы сейчас — как луддиты против парового катка. Надо серьезно думать, а не строить мелкие планы. Война идет общая. И варваризация — общая.
С таким качеством мышления только о варваризации и думать, когда нет ни возможностей интеллектуальных, ни желания искать пути решения насущных проблем. Сказал «варваризация» и сиди сложа ручки, тогда да — именно этот сценарий и выполнится.
— Бердяев сказал, что зло — это тоже путь. Общий?
— А вы знаете, что минувшее столетие насчитывает 50 геноцидов? Широко известен один Холокост. Кто-нибудь сейчас помнит про Смирну? А про Камбоджу? Есть такой очень известный исследователь Эван Страуб, который занимался геноцидами. Для исследования он взял четыре известных типических примера: два, когда одна нация убивает другую, и два, когда нация убивает своих. Он взял армян и евреев, а еще — Аргентину и Камбоджу. Я никак не мог понять его логики, а потом догадался: все черно-белое. Без примесей. Одни кхмеры убивают других кхмеров…
Мы не особенно любим говорить об Амине, но, когда начинаешь спрашивать самих афганцев, выясняется, что партийный деятель Хафизулла Амин провел социологическое исследование и оказалось, что люди старше 19 лет считают, что при короле жили лучше. Значит, нам не нужны люди старше девятнадцати. Началась резня. К счастью, его быстро свергли, и второй Камбоджи не получилось.
Много мы об этом рассуждаем? Нет! А ведь это — модельные случаи, может, потом могли бы добраться и до себя. Самое время.
А не проще ли вспомнить опыт решения этих проблем и выявлять причины происшедшего с целью предотвращения подобного в дальнейшем? И что дает для решения озвученное понимание о «черно-белой» его природе? Неужели и крапинки ни одной не присутствует?
— Почему для человека по-прежнему так важны отношения «свой—чужой»?
— Одно из банальных объяснений — что это биологически заложено: защита территорий, защита ресурсов, защита генов — все, что от пещеры. И в наши дни убийств, которые совершают отчимы, на порядок больше убийств, которые совершают родные отцы. Есть некая матрица, и мы на нее настраиваемся.
Про биологию и про отчимов как-то человек до конца-то не договорил почему-то. Отчего бы не продолжить эту мысль рассказом про львов, у которых при смене главы прайда новый лев загрызает дитенышей от предыдущего самца? Так человеку хочется покопаться в своей биологической природе, забыв о человеческой сущности.
Про важность отношений «свой-чужой» тоже забыть не дают. Тут, правда, и без биологии обойтись можно. Достаточно «на голубом глазу» заявить о «вполне высокой для провинции зарплаты в двадцать тысяч». Такая сразу демаркационная линия возникает, … а уж про «агрессию» и говорить не приходится.
Нет, нет, получить информацию о самых крупных налогоплательщиков столицы практически невозможно. Зачем эти неудобные вопросы? Ведь работают они в регионах, пользуются местными «ресурсами» в лице работников, которым и двадцать тысяч «за глаза хватит». Они ж — «чужие».
А «подушная подать» нужна «своим». Эти «Чужие» так ужасны. Хотя, собственное благополучие построить на средства этих «Чужих» что-то ничего не мешает. Побрезговали бы, что ли. А!?
Но велика и роль социальной ситуации. Франсуа Трюффо вспоминает: когда он снимал «451° по Фаренгейту», везде лежали книги, и их читали актеры, статисты, даже пожарный. А когда он стал снимать фильм про адюльтер, у всех, даже самых несокрушимых, начались романы… Таков итог навязывания стереотипа.
— Но кроме инстинктов и стереотипов есть еще и культура…
— Да, разумеется! Если мы хотим перемалывать наши психологические данности, преодолевать генетические матрицы, культура очень важна.
— То есть нынешнее расчеловечивание связано с потерями в образовании, с общегосударственной антикультурной стратегией?
— Еще бы! Одним из барьеров против насилия, роста агрессии является именно культура. Не авангард, он всегда сам агрессивен, а мейнстрим. Классика. Она удерживает людей.
Именно поэтому самых «авангардных» отправляют «на периферию», чтобы потом удивляться «агрессии» «Чужих». Вспомним про одиозного Марата Гельмана, его «провинциальных злоключениях». Сейчас скандалит «гениальный» Курентзис, что ему провинциалы денег мало дают для его международной карьеры.
Правда с классикой у «своих» тоже какие-то непонятки, а точнее сплошная уголовщина. И что-то ей не видно ни конца-ни краю… Но это обсуждать даже скучно стало: всё всем давно ясно и понятно, но выступать против «своих» не хочется, поскольку сами немногим лучше. Поэтому столь обезличенное обличение «общественных язв», без конкретики, без вменяемых рекомендаций по их исправлению. Только какие-то невнятные стенания и восприятие действительности в виде смены непреодолимых стихийных бедствий.
— Но Монтень говорит в «Опытах», что психология человека, обращенная на него самого, — самое неизменное в мире. Мы обречены оставаться все теми же?
— Нет, мы меняемся! Монтень всего лишь наблюдал, а преимущество современного психолога состоит в том, что он ставит эксперименты.
Вот оно что! Думалось, что это разгул уголовки, а это, оказывается, психологи экспериментируют. Так может проще всех психологов «на картошку» послать? Явно пользы будет больше, а проблем меньше.
Современные опыты говорят о том, что ситуация может привести к тому, что самые тихие и кроткие люди озвереют, что самые отпетые могут совершать подвиги. Люди, никогда не думающие, что смогут это сделать, на войне стали убивать.
Вот какие откровения посещают специалистов-исследователей, никогда в священное писание не заглядывавших, про Савла-Павла не слыхавших. Потрясающей глубины выводы! Правда, им уже две тыщи лет, но так приятно открывать прописные истины. Все бы ничего, но почему за это с остальных снимают «подушные подати»? Особенно возмущает, что такое самообразование идет за счет тех, кто о таких «открытиях» давно уведомлен и явно не расположен финансировать «откровения» откровенных двоечников, которым было явно не по силам освоить курс школьной литературы, раз для них такие вещи требуют экспериментального подтверждения.
Американский социальный психолог Филипп Зимбардо вообще считает, что все зависит от ситуации. Недаром один его труд называется «Каким образом хорошие парни становятся плохими».
Оп-па, «а мужики-то не знали»! Какой глубокомысленный вывод, и как удобно получается. Чего только люди не придумают, чтобы снять с себя личную ответственность. Какие странные ученые!? Не знают, что результат варьируется от участвующих объектов системы, изменения их параметров. Это в каждой отдельной задаче рассматривается и решается индивидуально. Чем, собственно наука и занимается все время своего существования, а эти ученые только сейчас догадались. Поразительного ума люди!
Вот таких светочей должна содержать Баба Вера на свои налоги, а то б без них она бы в жизть не догадалась, что её поведение зависит от конкретной ситуации. Сия мудрость неподвластна её ограниченному интеллекту. А вот люди смогли, напряглись и смогли продвинуть познание о человеческой природе. Как же мы жили-то столько времени без столь грандиозных открытий!
— И каким? Если брать социальное поведение в целом — в сетях, в среде?
— Если говорить о современной ситуации, то дело, конечно, не столько в насилии, сколько в уникальной поляризации людей. Когда люди делятся в одночасье на тех, кто «за белых» и «за красных», — вдруг понимаешь, что происходило во время Гражданской войны. Не могли остановиться тогда. Не могут и сейчас. Самые интеллигентные люди оказываются наделены биполярным мышлением…
Экая досада! Какие «конкретные» люди! Не хотят заморачиваться, а желают сделать выбор между добром и злом. Не хотят оставить привычки оперировать этими категориями.
— В России мы все время движемся по спирали. А в мире?
— Если поскрести американца моего возраста, найдешь человека, который все детство был в ужасе оттого, что его вот-вот разбомбят красные. Однажды в Москву приехал крупный американский специалист по насилию, и мы с ним пришли в ресторан «Петрович». Он поглядел на интерьер и говорит: «Ой, это же мое детство, начало 60-х…» И добавил: «Как же я вас тогда боялся. Мы постоянно тренировались, как быстро сесть под стол…» И мне иногда кажется, когда я вижу американских политиков моего возраста и старше, — что это все те, нырнувшие под стол… Вот поэтому новая взаимная ненависть работала и будет работать.
— Существует прикладная психология?
— Имеете в виду социальные рекомендации? Пожалуй, нет. Предположим, такие организации, как Следственный комитет, ФСИН, еще консультируются, но к чему в итоге применяются наши знания, непонятно…
Ну и, естественно, основная печаль по поводу, что «мало консультируются», мало бюджетных средств перепадает на долю столь расплодившихся психологов.
— Психология исследует человеческие сообщества, их умонастроения и социальные векторы. Разве не психологи должны быть консультантами первых лиц государства?
— Знаете, я давно перестал быть идеалистом. У нас в стране психологов все время путают с психотерапевтами.
— С точки зрения вашей дисциплины — у нас нация здоровая?
— С точки зрения того, чем занимаюсь я, она — высокоагрессивная.
А как же! Как ещё можно назвать окружающих, которые этого психолога кормят и поят и ещё не поинтересовались: «А какая с тебя нам, паря, польза?». Надо заранее всех объявить «агрессивными» и тупыми, чтобы занимались собственным самосовершенствованием, а не лезли к «психологам» с глупыми вопросами.
— С нами кто сопоставим в мире?
— В Европе мы лидируем. В Евразии пока нет.
— А на вопрос: «Что изменить?» — кто отвечает? В стране это знание кто-то востребует?
— Пример. Была недавно серия суицидов школьных, и был расстрел учителей. Тут же чиновники закрутились, спустили все на психологов, но результат хотели получить немедленно, чтобы через месяц доложить. Они же сейчас должны профилактикой заниматься. Но никто не хотел понимать, что человечество веками бьется над вопросом, почему человек совершает суицид. Что суицид является показателем аномии в обществе. Это понятие — «аномия» — ввел Дюркгейм: коротко говоря, это утрата ценностей и целей, норм поведения и нравственных рамок. Поэтому во всем мире индикатором благополучия общества является именно количество суицидов и количество убийств.
Ой, а о чём нам столько лет твердит И.А.Дедюхова, приводя строчку статистики, впервые появившуюся в статистических отчетах после 1917г. о детских суицидах? Наконец-то и до профессионалов дошло. И, вообще-то, в ситуации социального благополучия таких строчек не бывает. А расстрел учителя — это развал системы оказания медицинской помощи населению, в том числе и психиатрической. Интересно, кто об этом не знает и на своей шкуре не ощущает? Разве только такие вот «профессионалы».
Чиновникам кажется, что все просто: нажал на кнопку — и решение. И вот приказы все выпущены, но нет ни одного признака, что проблему будут всерьез исследовать. Как был маленький отдел суицидологии в Институте психиатрии, так и остался, как были единицы исследователей, так и есть.
— То есть власть не хочет знать, какой народ она имеет?
— Может, и хочет, но ей не до этого. У меня вообще есть подозрение, что в советское время она больше интересовалась тем, что происходит. Я работал в институте по изучению преступности. От отдела, в котором я работал и где было 20 психологов, осталось 4 человека, никто из них уже не ездит в колонии, никто ничего не изучает на местах…
А зачем ездить в колонии, чтобы изучать психологию уголовников. Это удобнее делать, наблюдая за действиями уголовников, находящихся во власти. Прессы и официальных источников информации вполне достаточно.
— Прогнозы строите?
— Прогностическая деятельность — работа на заказ. Надо проводить исследования. В социальные науки ведь приходят своего рода «вуайеристы», и психологи — это отчасти люди, которым интересно заглянуть в вашу душу. Но если я занимаюсь психологией зла, всегда появляются люди, которые меня осуждают.
Ну, так сразу бы и сказали, что пришли выполнять работу лаборантов — только вести наблюдения. Все равно, качество «прогностической деятельности» нулевое.
— Почему?
— А потому, что тогда происходит объективизация, жертва перестает быть в белых одеждах; наука занимается тем, чтобы выяснить, что на самом деле происходило: что делала жертва, чтобы ее выбрали в жертвы, как она себя вела…
И вот оказывается, что полной правды никто не хочет: ни о геноциде армян, ни о Гражданской войне люди не хотят объективных истин. Тех, кто готов анализировать, среди интеллектуалов все меньше и меньше. На примере Крыма и Украины это очень видно. Поляризация тотальная.
Так и хочется сказать : «говорите за себя, батенька!» Те, кто хотят знать, давно выяснили и очень многое, и по этим вопросам тоже, только вы вот не добрались до этих мест в сети, поскольку мало чем умеете пользоваться.
— В чем причина теперешнего кризиса интеллигенции?
— Я не считаю себя интеллигентным человеком, скорее интеллектуалом. Но я уверен: нельзя быть простым! Года три назад на уровне общества было заявлено: нам нужен сложный человек. Шли дискуссии. Теперь все забыто. Нет поддержки образования, сжимается среда. Когда-то для большого количества моих соотечественников несвобода, давление, цензура были поводом для личного роста, школа не давала широты взглядов — и ты брал ее сам. Недаром Леонид Андреев сказал Горькому: «Знаешь, почему ты так любишь литературу: потому что в гимназии никогда не учился!»
Теперь — штамповка простых взглядов, простых оппозиций, простых истин чревата обрушениями смысла уже в национальных масштабах.
И это говорит человек, которого хоть чему-то учили!? Так сложно догадаться, что сложный человек и система его подготовки и воспитания создавались в период, когда общество и страна занимались сложными видами деятельности, то есть развивались. Если создавались собственные сложные изделия — да, ракеты и гидростанции (зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей), атомные станции и оружие, тогда и востребован балет (и даже в области балета мы впереди планеты всей). И только мещане в этот период стонут о колбасе, вместо того, чтобы заняться преобразованием распределительной системы. Именно мещанин лезет в эту распределительную систему, чтобы поуютнее в ней устроиться, и из нее нагло попискивает о том, что космос нам ни к чему, ну и что-то про сложного человека, каковым полагает себя после прочтения дефицитного томика очередного новомодного гуру.
— Сложность или простота ближе природе зла?
— Простота, конечно! Чем человек когнитивно сложнее, тем он менее агрессивен. Штамповка простых людей провоцирует использование насилия. Во всем мире с одной стороны — власть, а с другой — интеллектуалы. Это вечно полярно. Интеллектуалы работают над воспроизводством сложности и сложного человека, они воспитывают себе подобных, а власть упрощает, это в ее природе. К власти у меня меньше всего претензий. А больше к тем, кто должен составлять противоположный полюс. И показывать, что можно жить и быть свободным. Так существовали Мишель Фуко и Пятигорский, так существует Ноам Хомски… Сейчас у нас проигрывает не власть, а тот полюс, который должен нести интеллектуальную ответственность.
Ой, какая тоска по сложному гению, которому ничего не надо. Как там у Аркадия Райкина? Вот этот «неагрессивный» творец создаст нечто и принесет, протягивая руки: «Вот вам, люди, берите, пользуйтесь» (таким образом трансформировалась сказочка о золотой рыбке). И мещанам можно дальше паразитировать на результатах чужой гениальности. Чё-та гениев поубавилось, мало носят, а появились какие-то «агрессивные». Всё про Родину и долг напоминают и предъявляют «счета к оплате», сколько им «сложные» мещане задолжали.
— Какое у вас ощущение будущего?
— Интересно! Время стремительно приближается к точке бифуркации, и куда нас вывезет, пока непонятно. Возможно, что это будет последний век человечества, а может, и нет.
Вот, как лет пятнадцать (если не больше) выучили слово «бифукация», так все её «точку» и прогнозируют…
Ну, вобщем, заценили качество и уровень мышления, развития, нравственности (что там ещё по списку?)…
И вот такое корчит из себя «элиту», полагая всех остальных (которые там за горизонтом) исключительно темными Бабами Верами на фоне собственного светочения (от светоч). Хотя, уместнее говорить о банальных «Шик, блеск, красота, тра-та-та, тра-та-та», причем за чужой счет.
Некоторые тут, вообще, договорились до ручки, проведя этот водораздел «свой-чужой» категорически и беспощадно. Ведь «на протяжении жизненного пути всякого мужчины встречаются роковые мгновения, когда он беспощадно рвет (ой!)… со своим прошлым и в то же время трепещущей рукой сбрасывает таинственный покров будущего» (с)
Это Матвей Ганапольский страстно призывает порвать с этим народом, таким ему «чужим» … Право мне уже этого персонажа сегодня разбирать скучно. Могу добавить ему в компанию ещё одну особу, сташно мучающуюся от этих «чужих», а посему самоизолирующуюся вот в такой причудливо-диковатой форме.
авдотья смирнова поделилась фотографиейЕкатерины Уваровой.
В Екатеринбургском зоопарке в мае родилась новая двойня трубкозубов. Господь весь в синих молниях создал трубкозуба Себе в утешение. Когда мы у Него не получились.
Аглая Смирнова ОООО… Я наконец поняла, кем я себя чувствую… я трубкозуб! Спасибо, Дуся!
авдотья смирнова Фиг тебе. Я трубкозуб уже полтора года.
Статья целиком:
Читать по теме:
- Натурный эксперимент. Часть I
- Натурный эксперимент. Часть II
- Дорога к храму
- Все смешалось в доме Облонских
5 комментариев
Народ, вероятно, чувствует, что так называемая «интеллигенция» нутром слаба и малодушна по природе своей.
И малодушие это столь очевидно, как гнилая прослойка липы.
Снаружи все так и сияет, а внутри — зияет.
Народ хоть и груб, но внутренне силен. И негодяев среди него куда меньше и подлецов мало.
Среди интеллигенции же полным полно притворников и предателей всех мастей!
Видит народ шельму и потому недоверяет ей.
А шельма ему в ответ на это поучительски грозит пальчиком и обидно обзывает «быдлом».
Шельма желает бвть наставником для народа
Однако духовно народ сильнее шельм.
Оба чувствуют это и потому еще больше отдаляются друг от друга
Умиляет это стремление выставить себя «интеллигенцией» или на крайняк «интеллектуалами» со стороны моральных уродов и холуёв ворья. Возвыситься над быдлом (после того, как его обворовали работодатели холуёв). Вспоминается история, как Дмитрия Ивановича Менделеева спросили, интеллигенция ли он. Ученый ответил что-то вроде «боже упаси».
Прошу прощения, у Куприна в «Кусте сирени» не увидел ни полслова про «тэки» и сына-инвалида. Ни в «Книжной лавке», ни на lib.ru
Это я должна у всех попросить прощения. Это у меня «Куст сирени» намертво связался с ранним его рассказом «Блаженный«, который в первом издании так и назывался.
А Куприна бог простил, а он — нас всех.
Но если у него настолько безыдейная вещь, то тьфу на нее.
Все пишущие о Чехове литературоведы воспроизводят необходимость выдавливать из себя раба. Правда они не пишут как Чехов сам его из себя давил, видимо, об этом Антон Палыч не распространялся и личных инструкций не оставил. Но брату советовал, знал о чем говорил и ему было что выдавливать. Возможно нам стоит напоминать всем интеллигентствующим пример писательского подхода к себе. Вот пока не займутся выдавливанием, пущай не надеются на общественное признание.