В сон мне желтые огни…

Анна: …у нас, все кто владеет не столько русским языком, сколько русским самосознанием, в первые минуты хаоса начинает смотреть в сторону России, как она родная реагирует на устраиваемый у нас фашистский беспредел. А единственный камертон — Ирина Анатольевна. Потому все сейчас для нее — вот хоть сало, хоть горилка.

Я знаю, какое сало она уважает! У меня мама сама лично для нее свое фирменное сало делает и горилку с грецкими орехами. Если не скажешь, все думают, будто коньяк… Ирину Анатольевну не обманешь, конечно, но такую горилку она предпочитает всем другим 462 видам… Ой, да хоть бы помогло! На нее одна надежда, поэтому мама и говорит, что Ирина Анатольевна должна постоянно помнить про нашу сторонку, тогда и у нас все будет замечательно. А вспоминать нынче нашу сторонку лучше под сало с горилкой… иначе сердце так и рвется из груди!

Аделаида: Даже так?

Анна: Только так и не иначе! Ой, не могу я… не могу!

(выглядывает в окно и кричит: «Отойдите от машины паразиты! Иначе я вам такой Майдан устрою!»)

Анна (поворачивается к притихшим подругам, громко всхлипывая): Я за машину еще кредит не отдала, а сейчас с этими подонками… Сейчас трудно, конечно. Но ничего, …переживем, вспомним еще каждому отдельно — кому спасибо, а кому и пожалуйста! Но отдельное спасибо всем за защиту, понимание и теплые слова в адрес тех, кто помнит о нас, об общих встречах… хоть мы теперь и маемся на территории нынешней Украины. Как будто нас всякая шваль оккупировала — и глумится, глумится…

Натали: Анюта, не реви, иначе я тоже сейчас заплачу!

Анна: Да, ладно! Надеюсь, многие поняли, что практическим образом америкосами проводится подлейший тест — даже не на прочность властной верхушки, а на прочность генетических связей окраинного Юго-Востока со всей Россией. А он — в русском языке, в нашей литературе! Они посмотрели на нас, но и мы наблюдаем за ними.

Натали: …ведь не зря первые же решения прорывающихся во власть майданников — касаются языка!

Анна: Да, сейчас поэтому одна надежда на то, что силушки у нашей Анатольевны на всех хватит: всем выставить по пенделю и подзатыльнику.

Аделаида: Судя по этому салу с прожилочками… сил у нее хватит! Сало замечательное!

Анна: Девочки, а вы знаете, что лучшее украинское сало — только с сибирским анисом? Хотя некоторым совершенно без разницы, в каком корыте ушами тереться… Но если попробовал украинское сало с ростовским укропчиком и сибирским анисом, так потом уже чего-то не хватает, все не так и не то… Все не так, как надо!

Ирина Анатольевна: О! Сало! Какое я люблю? А запах…

Аделаида: Добрый вечер, Ирина Анатольевна! Вы всегда появляетесь, как… как…

Ирина Анатольевна: Добрый вечер всем! Как черт из табакерки появляется Астахов, об этом Анну на суде в Ижевске допрашивали. А я появляюсь… по сценарию! Появляюсь всегда вовремя, делаю все, что предусмотрено моей ролью, обхожусь без суфлеров. И не виновата, если другие со своей ролью не справляются или вообще зад мостят на чужие роли. Речь не о присутствующих!

Анна: Ирина Анатольевна! Голубушка! Огромное спасибо за статью, за ваш блог, за ваш труд и ликбезы, за поддержку! Мы ж все сало вам вынесем и споим до полной анестезии…

Ирина Анатольевна: Вы бы лучше меньше борща к майнникам выносили, перекрыли б им пути доставки хавчика и наркотиков… А еще надо было глушить их мобилы, а на огромном плазменном экране показывать мультики про Чипа и Дейла — вперемежку с интервью Кличко Ксении Собчак. Они скоренько от такого кошмара выствистнули! Как можно было до такого ужаса докатиться?

Анна: Ирина Анатольевна, без вас и допереть до простого ведь некому! Так ведь не только на Украине, но и в России… уж простите меня! Сало с горилкой вынести некому! Ну, не Кличко же с этой облезлой по «Домам-2» гражданкой, извините меня! Вы кушайте, гляньте, какой кусочек прямо на вас смотрит! Спасибо за ваш особый подход к происходящему на территории Украины… Давайте, я вам бутербродик наваляю! За Ростов-папу, Одессу-маму, за Русь Киевскую, Великую и Малую, Белую Русь, Червонную Русь…

Ирина Анатольевна: Все! Не могу больше! Остановись! Грабят вас грабят, откуда только сало берете?

Анна: Да находим места! Как этот Навальный заметил, Украина — большая, в ней 48 миллионов, у кого-то всегда заначка имеется.

А как вы давеча сказали, так сразу стало заметно, что никакого отдельного государства Украина — нет и быть не может, в отрыве от России… особенно от вас! Потому собрала сало, горилку… и понеслось!

Аделаида: А что, на Украине это ощущается как-то особенно? Ну, что Ирина Анатольевна — такое общее явление? Как представитель литературных методов! Ну, вы меня понимаете?

Анна: Да все это понимают! У нас и майданники понимают, что Дедюхова — великий писатель! Они там «Огонек» ваш читают, Ирина Анатольевна, представляете? Вашим творческим наследием досуг задаром себе обеспечивают, уж не интервью Кличко и Чипом с Дейлом. А в «Явропе»-то и вовсе читать нечего. И зачем нам туда?

Натали: Да в России тоже читать особо нечего, а я, как нарочно, с детства привыкла много читать… Особенно привыкла, когда Ирина Анатольевна в Интернете все объясняет… с точки зрения литературы, пользуясь литературными методами. И чтобы было много всего! Чтобы всего было — по большому блюду.

Аделаида: Но это так опасно, Ирина Анатольевна! Ведь литература — это нынче чуть ли не уголовное преступление! Нынче с ней так рьяно борются, что мне иногда за вас страшно…

Ирина Анатольевна: Ничего, литературные методы — лучший депрессант. Это вы зачем корейку от меня отодвинули? И огурчики напрасно на окно составили! Это не коньяк, а горилка! Это коньяк употребляют с лимоном, а грецкую корилку, по вкусу напоминающую коньяк Мехали, — пьют с маринованными огурцами-корнишонами. Эх!

Натали: А почему тогда водку принято пить с солеными огурцами?

Ирина Анатольевна: Потому что… так надо! Есть вещи… воистину святые не нами заведенные. А мы ведь не какие-то там… майданные, чтоб все ниспровергать и не чтить традиции. А раз я представляю именно «литературные методы», обращенные строго индивидуально, к душе каждого, поэтому самое время для тоста «За себя!»

Анна: Так… не за Родину? Даже не за Сталина?

Ирина Анатольевна: Нет, исключительно за себя-любимых! Пусть нам будет хорошо!

Нет, чего не пьем-то? Опять будем решать проблемы за уголовников? Вам не надоело? Все шакалят какие-то личные интересы в этой сложной ситуации, которую намеренно создают, а нам теперь все бросить? Вот эту копченую грудинку я сейчас брошу, да? Вот этот рулетик я отставлю, чтоб типа «третьей мировой войны не было». Ага, щазз! Анна, выглянь наружу и гаркни им, что если немедленно не прекратят, то я таки вот все это брошу… ненадолго. Давай!

(Анна высовывается из окна и орет: «Убирайтесь отсюда вообще! Ну, и что, что не у машины? Вообще все валите отсюда! Иначе Ирина Анатольевна выйдут и покажут вам… чипа с дейлом… Тикайте!«)

Анна: Все, Ирина Анатольевна! Все свалили! Наверно, денег побежали просить… за революцию, чи на революцию… кто за что подаст, одним словом.

Ирина Анатольевна: А чего они у нас под окнами торчали? Ждали, что мы их уговаривать будем! Бросим буженину — и пойдем их уговаривать, они после скажут, будто сами все придумали. В управлении у нас главное что?

Анна: Что?

Ирина Анатольевна: Прогнозирование! А вы эти морды во дворе видали? Хоть с вашей, хоть нашей стороны? Там хоть что-то на них написано из области прогнозирования? Там, кроме фингалов и царапок, можно прочесть что угодно, кроме того, что человек получил запланированный и рассчитанный результат. С такими бессмысленно обсуждать дальнейшее.

Натали: А они рассчитывают!..

Ирина Анатольевна: Да, их единственный прогноз состоял в том, что мы будем грузиться проблемами, как будто нам за это платят. Подлый расчет на нашу порядочность! Извините, но все происходящее надо воспринимать с долей здравого эгоизма, а в такие моменты — самое время подумать о себе. Наливай, Анюта! За прогнозирование результатов!

Натали: Нас, кстати, именно от этих дум отучают — чисто на совковый манер. Простите, весь этот внезапный «кризис власти» с требованием неких «свобод» на Украине — ведь тоже произошел из спекулятивного расчета, что нам причинят душевную боль, которая для большинства нормальных людей тут же формализуется на макроуровне — как «Прежде думай о Родине, а потом о себе!»

Аделаида: Это немножко не тот плебейский «патриотизм», над которым привыкли фыркать в столицах. Там такое уже не воспринимается, причем, именно на государственном уровне. Иначе, простите, не было бы столько шума по поводу счетов и собственности за границей.

Анна: Меня тоже удивляет этот инфантилизм взрослых мужчин, дорвавшихся до власти. Никакой ответственности! И при этом наглый расчет, что это мы должны проникнуться государственными интересами. Им такое уже не грозит.

Вот у нас Виктор Янукович!.. Сидит сейчас, наверно, где-то на сеновале с салом и горилкой и читает ваш роман про девочку, за которой ходят два самурая… Повелительницу снов! Это же такая штука бесподобная!

Аделаида: А он у вас умеет читать?

Анна: Не уверена! Во всяком случае, душечка моя, в суде присягать не стану. За Ирину Анатольевну всегда присягну, если еще кто не понял, что надо не Майданы, Манежные и Болотные разваодить, а все же читать русского писателя… а за нашего Витьку, не могу сказать точно. Но мне кажется, что фильмы с Дедюховой он смотрел.

Натали: Давайте для фона поставим фильм «Самураи», где вы, Ирина Анатольевна, так хорошо рассказываете о том, как надо побеждать.

Аделаида: Да, я тоже очень люблю фильм про самураев, Акиро Куросаву!.. Просим-просим! Там в конце поет Сергей Лебедев такую замечательную песню про простых русских самураев, каждый раз восторгаюсь! Сразу надежда появляется, что как бы ни было плохо, а появится простой самурай, который все сделает по совести и по чести.

Аделаида: Так вы, Ирина Анатольевна, говорите, что нам надо думать о себе? И это — полностью соответствует литературным методам? Но как только подумаю о себе, так только расстраиваюсь и стараюсь переключиться на более приятные вещи.

Натали: Ирина Анатольевна и говорила, что от нас никто не ожидает, что мы начнем думать о себе, да? Они все рассчитывают, что раз нам создали такие невыносимые условия бытия, то мы теперь будем думать только о тех проблемах, которые нам создали на ровном месте и искусственно

Ирина Анатольевна: Да, так и есть! Они выставили совершенно дикие проблемы, чтобы мы так и не задумались над своими исконными интересами. Чисто искусственным барьером! Натали абсолютно права!

Анна: И никогда нельзя делать именно то, что от нас ожидают…

Ирина Анатольевна: Конечно! Это вообще закон литературы!

Аделаида: Иначе «никто не прочтет и десяти страниц «Тихого Дона»», да?

Ирина Анатольевна: Умница! Живой человек — сложная система, всегда поступает несколько… неожиданно. Как раз выстраивание чужих поступков в схему понятных клише — говорит о том, что мы имеем дело с… детективой! С заранее продуманным преступлением.

Анна: Правильно! Ведь главная загадка Майдана — кто устроил бойню на Институтской!

Ирина Анатольевна: Здесь я открою один маленький секрет! Почему всем нравятся детективы Агаты Кристи, а детективы ее последовательниц на русском — надоели? А потому что у Агаты Кристи мы видим обычные человеческие мотивы, без занудных нотаций про «плохо/хорошо».

Натали: Я так люблю детективы! Я даже детективы Александры Марининой читала… Хотя это чтение здорово сушило мозги какими-то суконными фразами и нелогичными построениями.

Аделаида: А потому наши писатели привыкли со времен «партийности в литературе» — подводить свои неестественные обоснования поступков! Люди получаются неживыми, образы не лепятся, думаешь над этим, тратишь душевные силы… Так и получается, что за автора образы достраиваешь, а в результате получается какая-то чушь.

Ирина Анатольевна: Надо отметить, что «партийность в литературе» — это спекуляция на огромной любви к Родине нашего читателя — плюс неправильно понятый принцип соборности, отраженный в русской литературы, который все успевают хватануть еще в средней школе. С точки зрения «партийности в литературе» — этот принцип соборности выворачивается наизнанку! Не человек приводит свою душу в согласие с общественными устоями, а якобы он просто — «клеймит все общество».

Анна: О, я как вспомню наши школьные сочинения… Я же до вас была искренне уверена, что русскую литературу какие-то гады писали! Прошу всех меня простить! Но откладываешь это сочинение, тянешь из последних сил… А заклеймить-то надо! Причем… по тем случаям, когда внутри тебя одна мысль: «А в чем общество виновато, если писатель взял в герои такого урода?»

Ирина Анатольевна: Заклеймить кого-то или вообще всех сразу — это площадной подход, он к литературным методам не имеет никакого отношения! Вспомните «Преступление и наказание»! Там ведь Сонечка просила Раскольникова — упасть на колени и попросить прощения перед всем народом. А когда Раскольникову снился ужасный сон про лошадь, которой на самом деле была его загнанная душа, — он тоже все видел на площади, при скоплении народа.

Клеймить «все общество» у него было морального права и до убийства. А уж само убийство лишь показало, что он убил и самого себя.

Не зря свою общественную деятельность Раскольников в «демократической традиции» — не видит в разрыве от преступления. Убийство старухи-ростовщицы им видится как банальная проверка, сможет ли он и дальше — выходить на площадь, например, и клеймить всех подряд? Это же отсюда — «тварь ли я дрожащая или право имею?».

Натали: Вот и замечательно! Смотрим ваш актуальный сегодня фильм по Толстого и Достоевского, потому что вы всех зажгли своими литературными методами!

Аделаида: У Агаты Кристи «Преступление и наказание» — вряд ли натянулось бы на повестушку. Просто был бы рассказик на три странички. В конце Эркюль Пуаро выяснил бы, что старуху топором пришила ее немая сестра, а ту — прикончил… цирковой карлик. История сразу же обрела бы глубину и намного бОльший читательский интерес.

Натали: Как вы, душенька, проехались на вороных по моей любимой Агате! У вашего Конан Дойля Раскольников бы пошел на старушку не с топором, а с двумя таблетками.

Аделаида: Я сержусь не на Агату Кристи, дорогая Натали. Вижу, что действительно нужен человек масштаба Ирины Анатольевны, чтобы «на новом этапе развития общества» (как раньше писали в газетах) — растолковать нам русскую классику. На днях, наконец, закончилось «болотное дело», а в майданный разгул неоднократно пытались поднять волну в защиту этих барашков на заклание.

Анна: Но… когда эти люди шли за политическими авантюристами типа Навального, Собчак и прочих, они должны были понимать главное: своей публичной выходкой они шли давить на общественное мнение и затыкать рты тем, кому есть чего сказать. Шли «клеймить все общество»…

Аделаида: «Раскрывать глаза народу» и «клеймить все общество» — две вишенки с одной вишни. И поступать так могут лишь молодые, дурно воспитанные, манипулируемые люди, которые, как и Раскольников, только ломают при этом себе жизнь.

Натали: Прежде всего, они шли затыкать рты провинции — то есть всей России! Пользуясь своим ПМЖ, они решили влезть на место «народных трибунов». Но и в Древнем Риме народных трибунов выбирали, и отнюдь не по принципу близости проживания к форуму. А когда таким образом обращаются за справедливостью — то и прилететь может. Но чего потом просить народ сказать свое слово, если само сборище на Болотной устраивалось для того, чтобы мнение народа игнорировать? Как-то нелогично получается!

Анна: Поперлись туда — вопреки мнению народа, ни один действительно необходимый лозунг не озвучили, но пожелали возле перевернутых биотуалетов внести изменения в Конституцию. И типа «даже в голову никому не пришло», что всяких Ксюшек и Навальных — намеренно не пустили туда этими театрализованными обысками.

Натали: Все «протестующие» мск выглядят до такой степени тупыми баранами, что даже не в мыслях не возникает, как выглядит послабление от прокуратуры Алексею Навальному, выпущенному после обвинительного приговора суда. В особенности, когда это все происходит в то же самое время с заключением под стражу Павла Дмитриченко!

Аделаида: Но, наверно, здесь проблема в утрате совести, в привычке совершать бесстыдные поступки. И нам представляется отличный случай убедиться в том, что если человек убирает нравственные критерии оценки собственных поступков, то ума там уже не встретишь. Ум и требуется для формализации действий по четким критериям. А когда идет уголовная вседозволенность, подкрепленная уверенностью, что в любой момент можно поменять «правила игры» — там разум засыпает и рождает чудовищ, которых рисовал еще Гойя.

Ирина Анатольевна: Собственно, и пробуждает разум — именно совесть! На этом наши политические авантюристы привыкли спекулировать, не совсем понимая, что отсутствие совести в них самих — выдает их с головой. У нас в России таким «моментом истины» стало спекулятивное дело «пусси», режиссеры-постановщики которого не учли того, что любой посторонний человек будет оценивать это публичное действо именно с нравственных критериев.

Ну, здесь логика их вполне понятна! Если им совесть не нужна в условиях, когда им не приходится задумываться о хлебе насущном, если они могут безнаказанно творить, что попало, — то они понимают, что в тех условиях, в которых живет подавляющая часть сограждан, они бы превратились в деклассированные элементы и уголовных шестерок. То есть они чисто логически считают, что в худших материальных условиях люди не могут проявить нравственность, они раньше их откажутся от совести.

Спасибо, дамы, за хлеб-соль, за ваши теплые слова! Но… после всего уж, что мне наговорили до вас, чего наделали и как только в душу не наплевали… я теперь навсегда останусь скромным человеком!

Не надо возражать! Это к лучшему! Мы еще не раз встретимся с вами за нашим столом — места на всех хватит, а куда ехать — тоже все знают.

Анна: Ну, опять все тихо! Но я эти наши разговоры отлично помню! Ваш рассказ, когда вы в пять лет украли пластмассовую туфлю и нашли себе оправдание в духе нашего времени: «У меня не было другого выхода»!

Ирина Анатольевна: А других объяснений и не будет! Я потому детективы не пишу, потому что это очень скучно! Одна у всех мотивация! Это же не Раскольников, который с ужасом осознает, какой чудесный выход у него был! Никому не гадить в душу, не убивать, не навязываться, а делать то, что можешь!

Натали: И как это объяснить?

Ирина Анатольевна: Никому ничего не надо объяснять! Люди уже рождаются с подробным объяснением на любой случай — с совестью. И если они ее решают убить, как убивал Раскольников во сне свою совесть в образе заезженной клячи, — так что тут можно объяснить?

Человек по своей природе — нравственное существо! Ему свыше дана нравственность!

Аделаида: Вы в этом уверены? Как мне бы хотелось так же верить!

Анна: И мне!

Натали: И мне!

Ирина Анатольевна: Это закон эпического жанра! Верите вы или нет, но рядом все равно будет человек, на которого можно надеяться. Вот, посмотрите, какой мужчина выявился среди этого украинского бардака!

Ирина Анатольевна: Причем, все соратники боксера Кличко лгут, будто у него охрана. Нет, он держится замечательно! Он говорит разумные вещи! И нашим депутатам надо поддержать своего коллегу!

Ничего не зависит от его партийной принадлежности! Мы видим человека! Конечно, нам тут же бросятся доказывать, какой он — плохой, а все вокруг — «прогрессивные». А при этом… нам надо подумать о себе! А то многие сейчас думают за других, когда те в идиотскую ситуацию попадают. Но они с нами не советовались, верно? Вот пускай и сейчас за советами не лезут.