Орлов Николай Васильевич. Подати. 1895.
Сейчас много интересующихся историей. И подмечаются интересные моменты. Для многих европейских государств характерно, что феодалами стали завоеватели, которые воспринимали местных жителей с определенной степенью враждебности и взимали подати, как захватчики, пользуясь правом сильного по отношению к завоеванным. Но, кстати, и здесь у феодалов были не только права по отношению к подданным, приходилось нести бремя обязанностей (охранять жителей).
Так на тех же форумах (не буду у них хлеб отнимать) давно проговорено и посчитано в какое время, при каком уровне развития технологий, сколько работников требовалось, чтобы содержать одного воина, которому требовалось оружие, конь, средства для существования и возможности для поддержания боевой физической формы. Поэтому население, желающее защиты и относительного спокойствия добровольно содержало необходимое количество таких боевых личностей. Но за это содержание приходилось при необходимости «расплачиваться» своей буйной головушкой.
Красносельский А. А. Сбор недоимок
На Руси с века пятнадцатого формировалась поместная система, когда за службу давалось поместье, с которого служивый мог получать средства для проживания и несения службы. То есть население содержало «специально обученных» людей, выполнявших государственные обязанности, в большей части заключавшихся в несении военной службы. Сам «служивый» мог и ни разу не побывать в своем «поместье», так как, не вылезал из седла и участвовал в проводимых тогда военных компаниях. Короче, ему могло быть «страшно некогда». И на такую службу шли те, кто владел оружием (умел воевать) и готов был перманентно рисковать своей жизнью. При Петре I виды службы расширились. Теперь речь уже шла об армии, флоте и статской службе. Появилась табель о рангах. А вот Екатерина II заплатила за свое нелегитимное восхождение на престол жалованием вольности дворянству, которое и превратилось в «класс», в нечто паразитическое и бессмысленное, в чужое.
Поскольку «загнивало» дворянство весьма красиво и привлекательно, то многим и нынче ностальгируется по «хрусту французской булки», забывая не только об истинном смысле старинного эвфемизма, но и, что такие права надо сначала оплатить государству и Родине службой и кровью.
Но об этой необходимости и тогда, и нынче — вдруг стало принято… забывать. Чуть только человек пристраивается к внешней атрибутике власти, так в нем начинают проглядывать страшные черты «самовластья» — власти без четких критериев апробированных и неизменных законов, без высоких государственных задач, без личной требовательности, но с неизменными претензиями к окружающим.
Стоило год напоминать всем нашим «законникам», что закон — это не игрушка у малограмотных и безответственных, как председатель Конституционного суда (давно забывший, правда, само содержание этого потешного документа) Валерий Зорькин… начал полемизировать с Ириной Анатольевной по содержанию вебинаров августа и сентября.
Кого-то это удивляет, а мы уже привыкли! Удивились про себя, что г-н Зорькин долго терпел. А вот все прочие были несколько шокированы его «судейством» истории.
Председатель КС РФ: Крепостничество было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации.
«При всех издержках крепостничества именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации. Не случайно же крестьяне, по свидетельству историков, говорили своим бывшим господам после реформы: «Мы были ваши, а вы — наши»», — говорится в статье.
В тексте Зорькин также проводит аналогию между реформами Александра II и девяностыми годами прошлого века, когда президентом России был Борис Ельцин. По мнению судьи, такие резкие изменения зачастую приводят к социальному хаосу, который «как правило, приходится гасить контрреформами и репрессиями».
Маковский Владимир Егорович, Крестьянские дети
Думаешь, хорошо было крепостным Зорькиным до реформы 1861 года… Умели они красиво прогнуться, подслужить, где-то понаушничать, а где-то и донести ради порядка, закона и духовных скреп.
Открыв этот — не побоюсь высокого слова — судьбоносный процесс в марте 1861 года Манифестом «О даровании крепостным прав состояния свободных сельских обывателей», император далее начал незамедлительно и настойчиво развивать другие направления реформ — военное, земское, судебное, образовательное и другие.
Эти реформы вызревали и исподволь готовились несколько десятилетий, причем в сложной борьбе очень разных социальных и политических сил. Начались они в тот момент, когда были осознаны почти всем обществом как насущная и неотложная необходимость.
Про «насущную и неотложную необходимость» — почти дословное цитирование И.А. Дедюховой. Правда, нас не посыпали ненужными законодательными актами (которых все же оказалось не три миллиона, спасибо Романовым), зато предложили качественный и доказательный анализ, как затягивание процесса ликвидации крепостного права сказалось впоследствии.
Та ведь странная в целом была ситуация. Валерий Зорькин не учитывает, что такой «порядок вещей», противоречил Православию. Он не рассматривает и статистику, показывавшую, что на момент этого запоздалого освобождения в крепостной зависимости находилось не более 7% населения (люди в неволе размножаются очень плохо, срывая планы посевной), а практически все помещичьи хозяйства находились в закладе.
И далеко не всем показалось приятным — влезать в кредиты, чтоб помещики, которые довели свои «латифундии» до ручки, еще и получили сразу — сумму, в среднем в 16 раз превышавшую стоимость истощенных земель.
Эти реформы — при всех их трудностях и дальнейших «контрреформистских» откатах назад — фундаментальным образом изменили социальное, государственное, политическое, экономическое, военное лицо России.
Нельзя не признать, что мы, сегодняшние, до сих пор в существенной мере пользуемся плодами этих реформ во всех сферах нашей жизни. В том числе в сфере правовой и судебной системы. И потому я позволю себе сжато остановиться на предыстории, истории и уроках этих реформ. Попытки судебного реформирования России, пути от которых вели к реформам Александра II, предпринимались задолго до этого.
Император Александр Второй» (1818 — 1881). Репродукция Хромолитографии или литографии 1877 года.
Но дело было не только в этом. Что-то такая реформа очень болезненно обрушила в российском обществе. Некрасов очень точно выразил эту мысль так: «Распалась цепь великая, распалась и ударила одним концом по барину, другим — по мужику». Какую «цепь великую» разрушила реформа? Она разрушила уже и без того заметно ослабевшую к этому времени связь между двумя основными социальными классами нации — дворянством и крестьянами. При всех издержках крепостничества именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации. Не случайно же крестьяне, по свидетельству историков, говорили своим бывшим господам после реформы: «Мы были ваши, а вы — наши».
Разорвав внутреннюю связь между элитой и массами, реформа окончательно закрепила за царем как носителем власти статус главного объекта народных чаяний, или, говоря современным языком, социальных ожиданий.
Приходится гасить контрреформами и репрессиями… Чудовищно, что председатель КС РФ показал себя с такой стороны. Что он читал в детстве? О чем думал?
Понятно, что эти его мысли о крепостном праве вытекают из его сегодняшнего положения. Из подсознания прет мысль о том, что население страны, граждане России много лет живут в условиях правового беспредела, когда имеют массу неизвестно откуда взявшихся «хозяев».
И тут бы Зорькину хотелось подсуетиться с модернизацией и духовными скрепами, чтобы все после летнего побоища в Донбассе — разошлись, наконец, по олигархическим имениям, оболобызали бы сапоги новоявленных «хозяев», да и прослезились бы в умилении: «Мы — ваши, а вы таперича — наши».
Зорькин не соображает, что несет это вслух — после Победы над всем миром и Европой, покорением Космоса не с нынешними «хозяевами», а с нормальной организацией, после счамой развитой экономики и нынешнего позорища с курсом рубля.
Но разве у вас не складывается впечатления?… Ну, что с Зорькиным не совсем… того. Уж очень он рассуждает на счет чужих жизней, свободы… прагматически. Ничего не кажется? А лично мне сразу повеяло взглядом… существа, которому надо решать свои проблемы за счет поголовья суетливых землян.
Все ж, наверно, как и я, лет двадцать постигали сокровищницу американского кинематографа. За неимением своего, который «хозяева» в отсутствии «духовных скреп» — сделали совершенно неприемлемым к просмотру простым советским инженером.
Знаете/помните актрису Сигурни Уивер? Конечно-конечно же знаете! Её все знают потому, что трудно забыть одну из основных работ в её фильмографии — «Чужой».
Дебютом на большом экране для Сигурни Уивер был крохотный эпизод у Вуди Аллена в фильме «Энни Холл» 1977 года, его почти никто не помнит. Однако уже через два года, благодаря роли лейтенанта Эллен Рипли в фантастическом боевике Ридли Скотта «Чужой», вышедшем на экраны в 1979 году, молодая актриса тут же получила феноменальную известность.
Фильм Скотта и персонаж Уивер стали культовыми не только среди почитателей кинофантастики, но и у поклонников кино вообще. Затем было продолжение… Сигурни Уивер снялась ещё в трёх сиквелах «Чужого», став тем самым одной из жанрообразующих фигур фантастического боевика. Более того, исполнение ею роли Эллен Рипли во второй серии «Чужих» принесло ей номинацию на премию «Оскар» за лучшую женскую роль.
В тех работах она, не смотря на жесткую натуралистичность происходящего, в силу молодости была привлекательна (ну, или хотя бы интересна). Увы, нынче возраст берёт свое.
Мне кажется, что коллизию упомянутого фильма очень уж подробно излагать не надо. Все в курсе, что речь идет о столкновении с инопланетными чудовищами, которым настолько наплевать на человеческую жизнь, личность и прочую ерунду, что никакого «диалога цивилизаций» не предусмотрено по умолчанию.
Вот как что-то объяснять Зорькину — смысла не имеет. Мы из разных миров, чужие. Он считает, что между нам могут возникнуть «духовные скрепы», если он в нас яйца отложит и прикует к батарее. А все что сочли бы возразить по этому поводу мы — он сочтет «экстремизмом». Просто, практично, универсально.
Откуда они? Что собой представляют неизвестно, но «Чудище обло, озорно, огромно, с тризевной и Лаей…» (В.Тредиаковский «Телемахида» (1766)). «Страшно, аж жуть!».
Как вылезет на минутку это чудище из очередного «хозяина», обнаглевшего от обильного питания, безделья и полной безнаказанности, — так думаешь с тоской… зачем я здесь? И почему тогда я без этих клешней и желудочного сока, прожигающего обшивку космического корабля.
Так вот, такую страсть можно губить любыми возможными способами, ведь чужие заведомо агрессивны и смертельно опасны для людей, договориться невозможно.
А вы можете предположить, что такие чужие живут среди нас. Может не настолько противные, не настолько опасные. Но, всё же… Самое ужасное, что все они, по-настоящему чужие — хотя с виду совсем свои!..
======================================
Баба Вера и родилась, наверное, бабой Верой, и никогда не была маленькой девочкой или резвой девушкой. Когда мы в 91-м переехали в подмосковный городок и познакомились с ней, она была невысокой, плотной, неулыбчивой, с гладко зачесанными назад седеющими волосами, которые росли почти от бровей, и взглядом исподлобья. Наверное, в молодости она была ничего, может, и не лучше, но и не хуже других: глаза, брови и губы напоминали о т.н былой красоте. В школе училась мало и плохо, всю жизнь работала уборщицей на заводе, стервенея при одной мысли о том, что ей приходится мыть полы за людьми, которые зарабатывают в полтора-два-три, а то и в четыре раза больше нее. Незадолго до выхода на пенсию она получила квартиру в девятиэтажном доме, построенном заводом. Квартира была на восьмом этаже, комната, кухня и раздельный санузел. Муж-пьяница, ставший к старости полулежачим инвалидом, да сын-пьяница, менявший женщин-пьяниц и перебивавшийся случайными заработками. Баба Вера ненавидела тех соседей — инженеров, начальников участков и цехов, мастеров, которые получили квартиры побольше между восьмым и вторым этажами. За что? У них и так все было, а у бабы Веры не было ничего, только крошечная пенсия да мужчины-пьяницы, и вот ей дали однушку, а этим бездельникам, которые писали бумажки и не знали, как половую тряпку в руках держать, — двух-трехкомнатные квартиры. Целыми днями она сидела на лавочке у подъезда с бабами из черных квартир на первом этаже, которые с утра опохмелялись «мерзавчиком», и провожала благополучных соседей мертвящим неподвижным взглядом. Домой идти не хотелось, по магазинам ходить — деньги нужны. «А где их взять, деньги? — говорила она. — Нас с детства честными растили. Мы не как эти — мы воровать не приучены». После взрывов жилых домов в Москве жильцы скинулись и поставили железную дверь с кодовым замком. Баба Вера денег на дверь не дала и ежемесячный платеж не вносила: «Пусть платят эти, а у меня денег нет». Она не скрывала злорадной радости, когда ее сын с третьего удара ногой выбил железную дверь, и жильцам пришлось ставить новую. Баба Вера и на новую денег не дала и за нее не платила — из 36-ти семей платили 9-10, те, что жили с третьего до седьмого этажа. «Пусть, они богатые, у них магазины, у них машины, — говорила баба Вера. — А мы из честных, у нас ничего нет». Потом она устроилась уборщицей в подъезде. Дело привычное, но исполнять обязанности баба Вера не спешила. По подъезду бегали крысы, в лифте всегда было нассано, почтовые ящики взломаны и сожжены, но баба Вера только пожимала плечами: «Не разорваться же мне». Но особенно ее донимал мусоропровод. Возле него всегда валялся мусор. А в приемной камере на первом этаже приходилось мыть даже стены. Однажды днем, когда люди были на работе, баба Вера написала заявлением с требованием заблокировать мусоропровод «для санитарии» и обошла с этой бумажкой все квартиры, собирая подписи с жильцов. Жильцами оказались главным образом дети 10-15 лет. С этим коллективным заявлением баба Вера отправилась в заводскую жилконтору, где заявлению только обрадовались. На следующий день приехали сварщики и заварили все люки мусоропровода. Люди покричали, но смирились, стали выносить мусор в контейнер, который стоял у запертой — теперь навечно — камеры мусоропровода. Вокруг контейнера валялся мусор, убирать его должны была баба Вера. Через месяц по заявлению бабы Веры контейнер от подъезда убрали. Люди стали носить мусор к соседнему подъезду. Баба Вера до глубокой ночи стидела на лавочке и кричала: «Носите на свалку, а там чужой контейнер, нельзя!» Свалка была за домом, и люди стали носить мусор за дом — метров триста с ведром. Баба Вера бдительно следила за тем, чтобы жильцы не опорожняли ведра по дороге. После тринадцати лет жизни в Подмосковье нам удалось переехать в Москву. Выбрасывали ненужные вещи — их оказалось почему-то очень много, и баба Вера бегала за нами от подъезда до свалки, чтобы мы не бросили вещи где попало. В нашу квартиру въехал инженер-оружейник из Климовска, человек улыбчивый, небедный и большой дипломат. Сначала он задабривал бабу Веру конфетами и «сотенками», потом добился замены стальной двери, потом настоял на разблокировании мусоропровода, потом с улыбкой сказал бабе Вере, набросившейся на него с криком: «Гавкать будешь, когда я разрешу. А теперь — брысь, ты уволена». Баба Вера не поверила, но на следующее утро ей выдали расчет. Она заперлась в квартире на восьмом этаже, и больше ее никто никогда не видел.
Действительно, создается впечатление, что этот персонаж не наш, не из нашей среды. Среды такой какой-то более интеллектуальной (что ли?), внимательной и доброй к окружающим (как нам кажется)? Как вы считаете?
Правда же, что эта Баба Вера – чужая? Так хочется сразу быть иной. А вам?
Тут начинаешь соображать, что и сам взгляд на эту бабу Веру… хищнический. Жестковатая старушка, много орет, яйца в ней не отложить, да и в крепостных толку не много. Печалька.
Валерий Скляров Боже, ну и гадость. Как Вы живете в этих мирах…
юрий буйда так же, как и вы
Maxim Artemyev не думаю, что она стервенела
Ничё! Нам весьма оперативно поправят «самосознание». Чтоб не зарывались.
Ирина Дедюхова Это не литература, конечно, это графомания и пасквиль на людей. Но в силу того, что это не литература, так вред от этого только вам самому, Юрий.
Но некоторые упорствуют. И я даже знаю почему (вы, кстати, тоже).
Ведь добиться исключительности, совершая нечто неординарное, сложно. Поэтому проще унизить окружающих. Самоутверждение за чужой счет называется.
Евгений Куликов Удивительно верный портрет. Видел на Автозаводской таких баб Вер десятками, и все с одной судьбой — вот это вот нагнетание остервенения, развал вокруг, и смерть лет через десять после смерти их фабрик. Подъездами целыми на ЗИЛе жилплощадь освобождали, причём нормальным и относительно случайным людям. Джентрификация.
Тамара Литвиненко Что ж?При всей гротескности она типична…
юрий буйда и на смену ей приходят примерно такие же типажи, которых в провинции — пруд пруди. да и не только в провинции
Евгений Куликов В Москве — нет. Бывшие фабричные кварталы стремительно заселяются или приезжими-проскочившими, или молодёжью с ипотеками вторички, или же их просто сносят вместе со всем гноем.
Чтобы слегка остудить пыл раздухарившихся, Ирина Анатольевна пытается донести до собеседников немного основополагающей теории. Хотя бы базис.
Ирина Дедюхова Это не цель и не предмет литературы. Все восторги лишь подтверждают обычную графоманию да еще и совдеповском уровне «партийности в литературе» — типический образ. Типичность опознают в литературе в отношении… самих себя. От графомана ничего не зависит, образ не жизненны, ему на смену приходит нечто аналогичное, что ему по плечу «отразить». У графомана мирок — когда он «царит» на выбранными персонажами. К тому же язык неряшливый поверхностный, ущербный.
Ой, а в ответ жалкая попытка сыронизировать, типа, «продемонстрировать остроумие».
Евгений Куликов «Текст получил разгромную рецензию в литературной рубрике «Советской индустрии», впоследствии перепечатанную «Гудком»».
Наивные! Далее идет беспощадный и хирургически точный удар. Предлагаемый анализ происходящих на наших глазах событий невозможно парировать. Поэтому в ответ – молчок.
Ирина Дедюхова Нет, мне этот текст другим интересен. Степенью участия автора в общей тенденции смены тренда. Раньше в политических баталиях использовали девчонок типа «Армии Путина» — тоже из стереотипного графоманского восприятия молодой девушки — непременно глупой пустышкой с выраженными половыми признаками. Теперь вот пошло использование в качестве «лица» проплаченных политических провокаций именно то, о чем пишет Юрий, именно в его контексте. Не отметить не могла-с :) Подлятина.
Попытка поменять ход беседы тоже напоминает тактику чужих. Не вступать же в «диалог цивилизаций» — с потенциальными крепостными, яйцекладкой и прочими полезными субстанциями.
Ольга Яковлева Однажды один подвипивший шабашник упал с третьего этажа, когда балкон стеклил. Невдалеке от него стояла стайка дворовых старушек в ожидании скорой. «Баба Вера», одна из них, на чем свет костерила несчастного: «Вот напьются…» Он стонал, и комично пр…Еще
Евгений Куликов А всякий фельетон — отчасти пасквиль, просто тут фактура такая.
Ещё «немного теории». Сакраментальное — «Нет ничего практичнее хорошей теории» — опять получило своё подтверждение. Какой вывод! Кстати, сразу уничтожающий приведенный выше псевдолитературный текст.
Ирина Дедюхова Нет, это попытка закрепления образа. У женщины нет истории, ее портрет — самоцель. А разве она не улыбается, не ходит в кино, она не имеет кошки? Здесь же взгляд ущербный, не литературный, здесь цель — закрепить человека в этот состоянии, встать НАД ним. А речь вообще-то идет о пожилой женщине, много повидавшей. Пишет мужчина, претендуя на роль писателя. Это уже подлятина. Русская литература не об этом.
Но, в силу того, что сейчас идут провокации, где закрепляется именно такой образ — усилия Юрия понятны. Только они смысла не имеют. Раз это не литература, оно и не взлетит.
Но посмотрите, как удобно! Да, она работала, но она — злая, противная и некрасивая. Поэтому можно уничтожить ее вклад в Сбербанке, приватизировать завод, а ее выгнать как собаку на улицу.
Это лишь частный выбор Юрия.
Но «трепыхание» «поклонников» не унимается, хотя уже бесполезно…
Людмила Кожурина спасибо, что вы это достаете и, почистив, выставляете. По-моему, сегодня «оно» нужнее всех романов. У вас и в романах, конечно, точные этюды. Но такие епифании бьют в цель.
Ирина Дедюхова такое, Людмила, чистят в себе индивидуально, не гадя в русской литературе.
Людмила Кожурина я пишу автору. Тетя Вера ведь еще трепала за уши детей тех интеллигентов — за рогатку или оборванную рябину в палисалнике у дома…
Людмила Кожурина к сожалению. мамуаров люди с психологией вохры нам не напишут… а нужны
Даже не стесняются люди заявлять, что такое очень им нужно именно сегодня. Этот образ чужого страшно необходим в период разграбления общегосударственной собственности с получением всех преференций в строго определенной точке пространства. Поскольку продемонстрировать вменяемых достижений и заслуг не получается, то остается одно – сконструировать образ чего-то ужасного для всех остальных, кого лишили заработанного и заслуженного. Надо же как-то договариваться со своею совестью. Да и все более громко звучащие вопросы на предмет легитимности такого эксклюзивного существования надо каким-то образом опровергать.
Очевиден «социальный заказ». Что замечательного и важного сочинил/написал/опубликовал Юрий Буйда с 1991 года? Такого, чтобы содержало анализ того бытия, в котором все оказались? Сплошные стенания по поводу убогости прошлого и настоящего, смакование грязи и мерзости.
Но множество книг этого автора опубликовано, переведено на иностранные языки имеется позитивная критика, намекается, что есть читатель. Ага, так и поверили. Берёшь в руки томик М.Булгакова, изданного где-то в Молдавии в конце 80-х с тиражом в пару сотен тысяч, и вспоминаешь с каким трудом (в очереди или по блату) его прикупил. А нынче — известные литераторы с парой тысяч подписчиков в сети (при этом мы знаем, как такое количество в фб набирается даже без применения «особых технологий» и за бесплатно, а уж за деньги – вообще, не вопрос) десятью тысячами тиража и публикациями в интернете. А крику-то, крику по поводу своей известности. Увы, раскрутить удалось пока только несколько фамилий, перечесть которые можно на пальцах одной руки. А ведь Ю.Буйда «в литературе», напомню, с 1991 года, но на него пиаровских ресурсов уже не хватило, сколько «русским Зюскиндом» не называй. Уж слишком противно, с чувством меры ярко выраженные проблемы. Одни «чужие»…
Вы знаете, я специально выставила возрастное фото Сигурни Уивер. Она успешная актриса, умная и одаренная, но время и прожитое беспощадно и к ней. Не думаю, что у неё простой характер. Поэтому с высокой степенью вероятности имеются люди, которые могут описать её в весьма негативных красках. Но её достижения на виду, и для большинства имеют значение только они. Хотя грамотная очернительская пиаровская кампания может испортить впечатление и о ней (правда, это слишком дорого и мало кому нужно). Болезни и возрастные изменения так или иначе коснуться всех, от времени не защитит ни один пластический хирург. Так вот, критиковать человека, акцентируя внимание на его возрасте, внешности, физических недостатках, не в традициях христианской культуры. Да, и в нормальных семьях такое должны были объяснить в детстве.
Понятно, что надо расселить рабочие кварталы, которые теперь стали не так уж и далеки от центра. Понятно, что такие «мероприятия», хоть и обозвали модным импортным словом дженафикация, являются просто способом обирания/ограбления жителей, «совершенно случайно» ставшими владельцами жилья в достаточно удачном месте (Как там у риэлторов гласит? Определяющий парамет цены — место, место и ещё раз место). Можно подумать старые жильцы не в догадались бы самостоятельно капитализировать «удачу» своего местоположения, которую они, между прочим, честно заработали своим непростым трудом на том же ЗИЛе. Но кто ж им даст такое, когда куча «интеллигентнейших» риэлторов хотять кушать, но при этом и соблюсти приличия желается. Вот и «насматриваются» они таких Баб Вер. Фи! Какие эти тетки неприятные. Шкуркой же чувствуют, что их грабят, поэтому и приятными быть не желают. Чтобы грабеж выглядел «прилично», надо этих «пролетариев» смешать с грязью и на основе их негативных личных качеств лишить законных прав на заработанную собственность.
Что ещё хочется отметить по поводу этой беседы. Заметили, как точно, практически хирургически, писатель (И.А.Дедюхова) выявляет откровенно негативный замысел литератора (Ю.Буйда): выстраивание негативного образа, опираясь на который и используя его в качестве оправдания, можно будет не просто ограбить, но в дальнейшем эксплуатировать соответствующие «социальные слои»? Ведь мало того, что таких Баб Вер можно выгнать с насиженного места, так на этом месте новым хозяевам надо будет благоустраиваться, а для этого средства требуются и немалые. Где ж взять? А не у той же Бабы Веры? Помните, каково было чудно при крепостном праве?
Замечу, что в нашей стране было унифицированное образование и очень хорошее, правда далось не всем. Так вот оные персоналии, как прочитали «Отцы и дети» Тургенева, так в своем развитии и остановились: представляют народ эдакими лапотными, ломающими шапку мужичками. А поскольку учились дурно и читали по диагонали, то сцены с мужичками дочитывали не до конца, и момент, где мужички откровенно недоумевают по поводу глупости и чудачества бар, не усваивали.
Про «пот и кровь», понятное дело, думать неприятно, про обязанности тоже, а хочется захватить привилегии и обосновать их правомерность. Кстати, на особую исключительность претендовать никак не получается, поэтому такой дешевый прием — заявить о своей исключительности не удается, приходится «опустить» того, за чей счет хочется поживиться. вот и получаем, что «литератор» весь в белом, а «Баба Вера» мерзкая и противная. Социал-дарвинизм во всей красе.
Баба Вера — единичный образчик. А вот специалисты хотят нарисовать портрет общества. Они ж его исследуют и даже ставят эксперименты. И такое находят?! Прям «чужими» становятся и все остальные…
Продолжение следует…
1 comment
Экая мерзость этот текст. И вот такое тычут в зубы в качестве «литературы». Тьфу!