Весь мир - театр Общественное благо Слова, слова, слова…

Поток сознания. Часть I

автор: Natali 27.11.2013

…Впервые осознанно с этим художественным приемом столкнулась, когда в момент показа по телевидению фильма «Стакан воды» в кампании было принято решение смотреть кассету Пинк Флойда «Стена». Вместо умницы и интригана лорда Болингброка (в исполнении Кирилла Лаврова) изволь пялиться на каких-то аллегорических подростков и прочие кошмары, свойственные инфантильным творческим особям, которых продуцирует урбанистическая среда общества потребления. Но в те времена это было моднее и заманчивее… с притягательным флером «недоступности».

Иногда думаю, а в каких небывалых временах мы жили… Все, что было тогда «на полках» или под запретом — не оставило заметного следа в душе, как только спал покров таинственности. Неприятный осадок, недоумение… и скуку — все это вызывало, а вот интереса не сохранилось.

А сейчас, …да-а-а… И почему-то почти забытая фигура «простого» и «всем доступного» лорда Болингброка приобретает особое значение. Происходит это постепенно… Вначале в литературных предпочтениях, затем в окончательном и не лишенном оттенка мизантропии формировании представления об идеальном мужчине…

Знать бы раньше, да? (с. И.А. Дедюхова)

А потом вдруг ощущаешь жгучее любопытство к этому лорду Болигброку, которому я когда-то давно предпочла такую ерунду за кампанию… Интерес возникает не сам по себе, «из ниоткуда, а при каких-то обрывочных впечатлениях от нашей действительности, которые бы сам лорд Болингброк решительно назвал бы «кашей в голове»: Тунис… печальное событие — смерть Эдуарда Марцевича… разведка… история журналистики…

И здесь стоит лишь снисходительно пожать плечами портрету идеального мужчины в парике. У любой дамы такой поток сознания выстраивает такую затейливую цепочку ассоциативных связей…

А начну я совершенно неожиданно, чтоб у мужчины в парике медленно опустилась нижняя челюсть… Ах! Как уже догались все дамы, начну с красивой женщины —Клаудия Кардинале. Она итальянка, родилась в Тунисе, стала звездой европейского кино, снималась у Л.Висконти и Ф.Феллини с М.Мастрояни, А.Делоном и Ж.-П. Бельмондо.

Она такая красавица… вот бы такой, да попросить у лорда Б. стаканчик фанты… А потом с грустью посмотреть ему в глаза и сказать, что пить расхотелось. Потом опустить роскошные ресницы и прошептать: «Пустяки…»

Самыми упоительными воспоминаниями о съемках фильма «Красная палатка» недавно ушедший Эдуард Марцевич делился со зрителями, рассказывая о сцене, где он целовал её. О ней мечтали многие… «Пустяки…»

Но вот (если не путаю) Леонид Колосов вынужден был ей «отказать». (Пересказываю, услышанный однажды по радио, рассказ). Советский журналист в Италии, который был не просто журналистом, получил приглашение от Клаудии встретиться в выходной в корпункте (был найден какой-то благовидный предлог, что-то вроде стаканчика фанты).

Воодушевленный и предвкушающий, он приходит в пустой офис… И вот уже очаровательная женщина возникает на пороге, «материализуется (с. И.А. Дедюхова). Вдруг раздается противный телефонный звонок, мужчина вздрагивает, срывается с иглы прямого взгляда бездонных итальянских глаз.

Звонок и, правда, шпионский, ему надо бежать на конспиративную встречу. Жуткое разочарование, скомканный разговор, недоуменное прощание… Потом, через несколько лет уже в Союзе она спросила его: «Ты тогда струсил?»… Представляете, как в те времена относились к Родине и долгу?!…

Интересно, смог бы сейчас мужчина прервать свидание с такой роскошной женщиной?… Может, просто отключил бы телефон? Или торопливо прошептал в трубку, опасливо косясь на гостью: «Извини, пупсик, мне сейчас страшно некогда!»?

Впрочем, лорд Б. потому и занимает всё большую часть сознания, посвященную исключительно мужчинам, что со временем понимаешь, как ловко умеет нынешние джентльмены уходить от компрометирующих обстоятельств. Уж простите, но, просматривая фотопортреты нашей сегодняшней «элиты», и представить себе не могу «спонтанную встречу», страсть… без предварительных «договоренностей» за счет средств федерального бюджета.

…Что такое этот пресловутый поток сознания? По всей видимости, информация, осмысливаемая нами в данный момент времени. Человек — это информационное животное. Сколько специалистов с полным правом могут сказать: «Информация — это наша профессия». Кому она только не нужна для принятия решений.

Политикам и государственным деятелям информацию сверхважную, суперсекретную поставляет агентура. Формирует общественное мнение и используется в политической борьбе журналистика. Занимательная информация, жизненный опыт писателями трансформируются в литературу.

Так-с, обратимся к истории. Одно из первых формализованных условий распространения информации и предоставление возможности работать с нею — это «свобода слова».

Joan Blaeu. Карта Великобритании из Atlas Maior 1635г.

В 1689 г. английский парламент принял «Билль о правах», в котором, в частности, была провозглашена свобода слова для парламентариев. Девятый параграф «Билля о правах» гласил: «Свобода слова, прений и всего, что происходит в парламенте, не может быть поводом для преследования, предметом рассмотрения в суде и нигде, кроме парламента». В этом документе впервые появилось словосочетание «свобода слова» как обозначение одного из важнейших прав личности. И хотя закон о цензуре, принятый в 1685 г., продолжал существовать, Вильгельм III не применял его на практике.

В 1694 г. истек срок действия закона о цензуре. Попытка продлить его действие в парламенте провалилась. Даже верхняя палата английского парламента палата лордов большинством голосов проголосовала против продления закона, так как сочла, что он «подчиняет все знание и информацию произволу … корыстного и, возможно, невежественного цензора». В 1695 г. цензура в Англии была отменена навсегда. Каждый англичанин отныне мог писать и публиковать написанное, не спрашивая разрешения ни церкви, ни государства. Уголовному преследованию подлежали только пасквили и призывы к мятежу. Подобные дела должен был рассматривать суд присяжных.

Кто же воспользовался полученной возможностью? Рассмотрим персоналии, профессионально занявшиеся созданием и использованием информационных потоков.

Дефо (Defoe) Даниель (около 1660, Криплгейт, — 26.4.1731, Мурфилдс), английский писатель и публицист. Окончил диссентерский колледж. Участвовал в восстании герцога Монмаута против Якова II, сочувствовал государственному перевороту 1688—89 (так называемая «Славная революция»).

Ого! Политикой занимались весьма неординарные люди. Образование было весьма дорогим ресурсом и к нему имели доступ далеко не все.

Около 1703 Даниель переменил фамилию на Дефо. Учился в школе Дж.Фишера в Доркинге, затем в Академии Ч.Мортона в Стоук-Ньюингтоне, готовившей пасторов для пресвитерианской церкви. В 1681 начал сочинять религиозные стихи, но вскоре занялся коммерческой деятельностью. Некоторое время торговал в Испании, много ездил по Западной Европе. Известно, что (до 1685) на пути между Хариджем и Голландией он попал в плен к алжирским пиратам, но вскоре его якобы выкупили.

Весьма подозрительный момент, не находите? Следует отметить также приобретение неординарного житейского опыта и закрепление уже имеющихся незаурядных черт характера: смелости и авантюризма.

Деятельность на поприще литературы началась с памфлетов и сатирических стихотворений, а также прозаических трактатов, посвященных вопросам предпринимательской деятельности.

В 1701 г. Дефо написал памфлет «Чистокровный англичанин», высмеивавший аристократию. Тот приобрел невероятную популярность: его продавали на улице, и все 80 тысяч экземпляров были сразу раскуплены. За памфлет власти приговорили его к позорному столбу, гигантскому штрафу и посадили в тюрьму до исполнения наказания.

Когда Дефо стоял у позорного столба, жители Лондона пришли его поддержать, но деловой репутации был нанесен немалый ущерб, и, пока он сидел в тюрьме, его коммерческое предприятие – производивший черепицу завод — по сути, развалилось.

Тюремное заключение могло быть очень долгим, а перспективы – неясными, если бы Даниэля Дефо не вызволил Роберт Харли, спикер палаты общин, министр. После этого Дефо работал на него как секретный агент, собирал в Англии и Шотландии разнообразную интересующую покровителя информацию.

Упс! Какой универсализм, казалось бы. Но это на современный взгляд. Если взглянуть на ситуацию рационально и житейским взглядом, то странно было бы в те времена, будучи купцом, не быть «разведчиком». Но, творческая мысль продуцировала новые идеи.

В руки вельможи попал написанный ранее доклад Фо. На 23 страницах он доказывал необходимость организовать специальную службу, которая занималась бы разведкой и контрразведкой. Аргументация бывшего арестанта оказалась настолько убедительной, что Харли поручил автору заняться воплощением собственных идей.

Конечно, английская разведка существовала задолго до рождения писателя. Но Фо придумал свою модель: Секретная разведывательная служба (SIS) не являлась государственной структурой, будучи частной разведывательной компанией, выполнявшей заказы правительства. Государственным учреждением она стала лишь в 1909 году.

Именно Фо создал разветвлённую сеть осведомителей и контрразведку Великой Британии, делая упор в своей деятельности на сбор военной, политической и экономической информации. Он же предложил заводить досье на каждого более или менее известного англичанина, что давало неограниченные возможности для шантажа.

Как отец-основатель спецслужб Даниель активно подкреплял теорию практикой. В число его заслуг входит объединение Шотландии и Англии в 1707 году, для чего Даниель лично создал огромную шпионскую сеть.

Но, как все близко и рядом: агентурная деятельность, политика и журналистика. Подумал настоящий писатель о необходимости создания архива, потом подумал сразу, что кредиторы дом могут отнять, а если кого немножко пошантажируешь, то ведь и дом сожгут.

«Рука не дрогнет!» (с. И.А. Дедюхова)

И тут приходит мысль о Родине, об общественном благе… Только Родина у него простая и понятная, поэтому шантажировать писатель решается во благо Родины, на ниве общественных интересов.

Сколько можно славы снискать на поле сражений… но гораздо больше можно добиться искусными интригами и шантажом. Славы от них немного, зато плоды гораздо щедрее. Кто-то раньше, господа, слышал, что именно Дефо принадлежит заслуга объединения Англии и Шотландии путем… о котором он предпочитал не распространяться.

Харли в 1704 г. устроил его на госслужбу — в известное периодическое издание «Ревью», где в обязанности ему вменялось написание и редактирование статей. Издание просуществовало до 1713 г., комментарии Дефо периода работы в «Ревью» стали самыми известными из его сочинений политического характера.

Такой колоссальный жизненный опыт не мог пропасть втуне.

Памятник Робинзону Крузо и Пятнице в г. Тобольске

В 1719 году он покинул пост начальника разведки и контрразведки, занялся литературной деятельностью и вскоре под именем Даниеля Дефо издал роман «Робинзон Крузо».

Сын своего века, Д. не был чужд предпринимательской деятельности и в последние годы жизни был вынужден скрываться от кредиторов.

Увы, истинный талант, как всегда, был неудачлив в житейских делах. «Не до пустяков-с!» (с)…

Но Дефо был не единственным в профессии. Не станет уточнять, в какой именно. Взрослые люди понимают, что сам человек — первичен, а все разделения носят искусственный характер.

Современники считали Дефо памфлетистом, потом разорившимся должником, потом шпионом… журналистом, шантажистом, интриганом, немножко писателем и… конец! В нашей памяти он остается непревзойденным Робинзоном Крузо, проживающего свою жизнь во враждебном окружении дикарей на необитаемом острове.

Каждый раз, встречая в жизни очередного «Пятницу», думаешь, какая это радость — встретить «своего дикаря» на нашем диком, очень диком «необитаемом острове».

Будем считать Дефо, прежде всего, писателем, которым зачастую становятся профессиональные журналисты. Так как же она существовала и развивалась в его время, на его Родине эта профессия журналиста?

Анна, королева Англии и Шотландии с 1702 года.

Несмотря, однако, на враждебное отношение парламента к журналистике, она все же продолжала развиваться, и царствование королевы Анны можно считать началом настоящих политических газет. Много способствовали этому известные общественные условия. Война за испанское наследство занимала умы, общественное любопытство было возбуждено, две могущественные партии, виги и тории, оспаривали власть, и так как борьба велась не только при дворе, но и в парламенте, то общественное мнение должно было принять участие в этой борьбе, и это естественным образом отразилось на журналистике.

Вообще журналисты того времени находились в постоянной опасности и не раз даже платились жизнью за то, что осмеливались упомянуть в своей статье о ком-нибудь из сильных мира сего, которые без церемонии, в таких случаях, посылали наемных убийц к провинившемуся писателю. Но всеобщее движение умов, вызванное политической борьбой, помогло журналистике сбросить свою сдержанность и робость и открыто заговорить о государственных и общественных делах.

Первый пример правильной полемики по поводу государственных дел был подан Даниелем Дефоэ, но, к сожалению, Дефоэ, выступивший на арену политической журналистики вполне честным борцом за правду, в конце концов сделался продажным журналистом и стал служить партии, которая находилась в силе.

Но все же заслуги Дефоэ в начале его писательской деятельности были настолько велики, что их не могло смыть его позднейшее предательство. Дефоэ начал издавать свой журнал «Revue», находясь в Ньюгетской тюрьме, где он искупил свой памфлет: «Способ всего скорее покончить с диссидентами», за который ему пришлось также простоять у позорного столба. «Revue» выходил раз в неделю отдельными номерами, составленными по весьма широкому плану: реформа нравов, обсуждение государственных мероприятий, статьи против пьянства, игры, дуэли, распущенность общества и театра, политические вопросы – все это входило в программу журнала Дефоэ.

Журнал просуществовал девять лет, пока Дефоэ снова не попал в Ньюгет. С появлением этого журнала собственно и начинается политическая роль печати в Англии. Увеличение значения журналистики в ту эпоху подтверждается тем, что многие знаменитые писатели и высокопоставленные лица выступали на ее поприще и принимали участие в политической борьбе посредством журнальной полемики. Многие из выдающихся писателей того времени были даже редакторами газет.

Такое ощущение, что уже невозможно было вести политическую борьбу только силовыми методами, предыдущая история страны показала насколько это затратно по расходованию человеческих ресурсов и попросту опасно. Вспомним то немногое, что знаем о истории Англии. Война Белой и Белой розы, реформация, похоже, заставили не проявлять пристального внимания к вероятной незаконнорожденности Елизаветы I . Имевший место впоследствии трагический финал конфликта парламента и короля (Карлу I отрубили голову), заставил наследников более уважительно относится к данному институту и стараться вести политическую борьбу иными (более гуманными) методами, без привлечения военной силы.

Большие умы той эпохи стали создавать и осваивать новые интеллектуальные и инструменты и технологии.

Лорд Болингброк печатал статьи против правительства в «Examiner», и ему отвечал сам лорд-канцлер в другой газете. Выйдя из министерства, Болингброк печатал полемические статьи в газете «Craftsman» за подписью «An occasional writer» (Случайный писатель). Вместе с Болингброком выступали и другие знаменитости на журнальном поприще: Свифт, Стиль, Аддисон и др. Литература, философия, этика и искусство занимали в журналах столько же места, сколько и полемика. Большим влиянием и распространением пользовался журнал «Tatter» (болтун), основанный Стилем, прибегнувшим к хитрости для того, чтобы обеспечить успех своего журнала, – он заимствовал псевдоним у Свифта (Isaac Bickerstaff), под которым последний издал свои три юмористические брошюры, имевшие огромный успех. Свифт тоже сначала принимал участие в газете Стиля, но затем, соблазненный выгодными обещаниями, примкнул к ториям и стал, вместе с Болингброком, издавать политическую газету «Examiner».

Вот поток сознания опять вернулся к помянутому лорду Болингброку. Логика «мирного» процесса развития политической мысли привела и к такому явлению, как оппозиция. Браво! Вы не находите?…

После Славной революции, в результате которой в стране установилось правление ограниченной монархии и буржуазия вместе с земельной аристократией значительно укрепила свои позиции, начав оказывать заметное влияние на всю деятельность правительства, функции политических партий диаметрально изменились. Партия вигов из оппозиционной превращается в партию “порядка”, а тори начинает играть роль политической оппозиции.

Обе партии также в равной мере разделяли теории “общественного договора”, “разделения властей”, защищали гражданские свободы. Но поскольку тори становились оппозиционерами по отношению “вигской” политики короля Вильгельма Оранского, то именно они ввели в свой идеологический арсенал теорию «оппозиции». Наиболее подробно данный вопрос был разработан в работе «Письма о патриотизме» знаменитым просветителем, одним из лидеров партии тори лордом Болингброком. Он считал создание оппозиции плохому правлению долгом каждого честного человека. Болингброк был уверен, что та партия, которая «оппозиционна и действует систематически, отдавая предпочтение мудрым перед глупыми, честным перед нечестными в управлении государством, будет пользоваться большим уважением, авторитетом и с легкостью достигнет поставленной цели». Наиболее важным в данной теории представлялся вывод Болингброка о том, что с помощью партийной оппозиции возможно добиться одновременно двух целей: «связать» действия верховного правителя и поставить заслон против стихии масс, способной привести к гражданской войне. Таким образом, партийная оппозиция являлась своеобразным детонатором, препятствующим установлению тирании правителя, с одной стороны, и наступлению хаоса и анархии, с другой.

Ой, ну давайте же, наконец, посмотрим так мною любимый фильм «Стакан воды». Какой там Кирилл Лавров ироничный и мудрый, какая блестящая Алла Демидова… И какие там отношения между женщинами и мужчинами. Согласитесь, что в итоге самым пламенным и стойким, выдержавшим испытание временем, остался …ну в общем-то почти любовный поединок между герцогиней Мальборо и нашим лордом. Страсти там кипели посильнее всех прочих… да и противники стоили друг друга…

А рядом с обсуждаемым замечательным лордом Болигброком мы заметили не менее значимую фигуру. Это имя все знают с детства.

Свифт (Swift) Джонатан (30.11.1667, Дублин, — 19.10.1745, там же), английский писатель. Родился в семье стряпчего. В 1682—88 учился в Тринити-колледже Дублинского университета. В 1689—99 секретарь и библиотекарь отставного дипломата и видного эссеиста У. Темпла. С 1695 священник; доктор богословия (1701). В начале 1690-х гг. пробовал силы в поэтических жанрах; сгущённо-пародийный стиль обрёл в прозе. Первое произведение С. — памфлет «Битва книг» (1697) — жестокое осмеяние поборников идейной и культурной новизны самоутверждавшейся буржуаазной цивилизации. Жанровый поиск «Битвы книг» успешно завершился в «Сказке о бочке» (1704), написанной от лица продажного писаки, составляющего нечто вроде энциклопедии грядущего помешательства. Устами «Автора» С. формулирует религиозные, гуманистические, утопические претензии буржуазного прогресса и обнажает их глубинную фальшь. Сказочка о трёх братьях (каждый из которых олицетворяет одну ветвь христианства — католическую, англиканскую или кальвинистскую церковь) становится поводом для бесконечных пародийных отступлений, где уже средствами собственно языка разоблачаются новейшие идейные извращения.

В 1701 С. получил место викария в Ларакоре (Ирландия) и в Лондоне бывал наездами. С. уже приобрёл славу политического памфлетиста) и виги считали его своим сторонником, но памфлетами «Соображения английского церковника» (1708) и «Рассуждение об отмене христианства» (1709) С. подтвердил свою идейно-политическую независимость. В те же годы С. создал цикл нашумевших памфлетов, в которых под маской «учёного» предсказателя патриота Бикерстаффа на жизненных примерах продемонстрировал силу печатной пропаганды, способной произвольно измышлять и отменять факты.

В 1710—14 С. сблизился с руководителями правительства тори, стремившегося вывести Великобританию из затянувшейся войны за Испанское наследство и стабилизировать положение внутри страны. С. активно поддерживал и направлял правительственную политику в статьях журнала «Экзаминер» (1710—11), в памфлетах «Поведение союзников» (1711), «Общественный дух вигов» (1714) и др. Его каждодневные письма-отчёты 1710—13 в Ларакор бывшей воспитаннице Эстер Джонсон составили посмертно изданный «Дневник для Стеллы».

Ну, наконец-то, не только политика, но и какие-то значимые отношения с женщинами. Правда, как всегда, запутанные. Помните в этом фильме Марк Захаров попытался немного разобраться и в них.

А вот и новый способ использовать свои литературные дарования на политической ниве, сепаратизм в чистом виде. Сложная личность, неоднозначная, скажем прямо.

В 1714 умерла покровительница консерваторов королева Анна Стюарт, и лидеры тори, друзья Свифта, были обвинены в государственной измене, а его успели заблаговременно устроить настоятелем (деканом) собора святого Патрика в Дублине, так что он оказался в некой почетной ссылке, на одной из виднейших церковных должностей Ирландии. Быстро и основательно разобравшись в ирландских делах, Джонатан Свифт во всеуслышание объявил Ирландию краем рабства и нищеты, рабское состояние и особенно рабскую покорность здешних обитателей он считал несовместимыми с человеческим достоинством, они уязвляли его пастырскую совесть. Уже в 1720 в памфлете «Предложение о всеобщем употреблении ирландской мануфактуры» он призвал к бойкоту всех английских «носильных вещей». Призыв его услышан не был, а памфлет (разумеется, анонимный) объявлен «возмутительным, раскольническим и опасным», и печатник был отдан под суд. Присяжные, однако, его оправдали, и Джонатан Свифт это принял к сведению. Он рассудил, что эффективнее всего будет бойкотировать английские деньги, объявив их ненастоящими, и случай для этого вскоре представился.

В Англии был выдан патент на чеканку мелкой медной монеты для Ирландии. Патент был прибыльный, хотя вовсе не жульнический, но исследователь пропагандистской демагогии Джонатан Свифт прекрасно понимал, что доказать отсутствие мошенничества в таком щекотливом, затрагивающем все карманы на деле никак невозможно. Оставалось выбрать подходящую для агитации маску, и в феврале 1724 появилось первое письмо «М.Б., Суконщика», где «торговцы, лавочники, фермеры и все простые люди королевства Ирландии» скопом мобилизовывались на борьбу с английской медной монетой, а по сути дела с Англией. Писем в ближайшие полтора года появилось еще пять, и тон их был все возмутительнее, а призывы все грознее. Для пущей их действенности Джонатан Свифт не выходил из роли простолюдина. Вся Ирландия кипела, общенародное восстание должно было вот-вот разразиться, и обычно покорный ирландский парламент готов был его возглавить, а Свифт готовил для него программу. Но в решающий момент английский премьер-министр счел за благо уступить: он всего-навсего аннулировал патент, и напряжение спало. «Суконщик» победил, а Свифт потерпел поражение.

Ну, ничего, обошлось, правительство оказалось мудрее. Зато, в памяти потомков остались литературные труды, которые не теряют актуальности и поныне. Вот относительно новенькое прочтение.

Да, недурно так сформировалась профессия (или профессии). Возник достаточно серьезный противник.

Парламент очень долго и упорно вел борьбу с печатью, не допуская ни малейшей гласности своих прений. Всякий отчет о парламентских прениях, напечатанный в газетах, считался прямым нарушением прерогатив парламента. В 1729 г. парламент издал постановление, воспрещающее даже отдаленнейший намек на действия парламента. Однако это постановление нарушалось постоянно, и в газетах, то там, то сям, появлялись кой-какие скудные сведения о заседаниях парламента. Но и в таком виде они не нравились ему, и поэтому в парламенте постоянно поднимался вопрос о том, как заставить молчать печать. В защиту печати выступил Уальполь, в бытность свою первым министром, и высказался в пользу того, чтобы печати было предоставлено право помещать парламентские прения, ибо запрещать ей это – значит посягать на ее свободу. Мало-помалу и парламент должен был уступить давлению общественного мнения.

Первым журналом, начавшим печатать правильные отчеты о заседаниях, был «Gentleman’s Magazine», выходивший раз в месяц. Вначале эти отчеты были очень скудны. Обыкновенно приводилось резюме речей двух-трех главных ораторов, о других не упоминалось вовсе. Отчеты печатались в безличной форме, во избежание называть по имени ораторов, что считалось оскорблением парламентских привилегий. Вместо имен ставились лишь заглавные буквы и т.д., и хотя все это было очень прозрачно, но, тем не менее, форма была все-таки соблюдена. Разумеется, такие отчеты оставляли желать многого и тем более лишались значения, что появлялись слишком поздно. Издатель «Gentleman’s Magazine», чтобы помочь делу, пустил в ход разные средства, и ему удалось придумать остроумный способ обойти парламентские строгости. Прежде всего, он добился, – вероятно, посредством подкупа, – того, что двое его друзей получили доступ в парламент, где, притаившись в укромном уголке, они записывали все, что видели и слышали в парламенте. Затем в ближайшей гостинице они читали свои записи, и затем уже эти записи поступали к Гуттри, который составлял из них правильные отчеты. Но для того, чтобы оградить себя от возможных неприятностей, издатель «Gentleman’s Magazine» предпосылал своим отчетам примечание, в котором говорилось, что все, что печатается в журнале о парламентских прениях, относится к царству лилипутов. Вряд ли кого-нибудь могла обмануть эта уловка издателя, но, так или иначе, она действительно служила ему защитою от парламентского гнева, – до того англичане придерживаются формы! Под прикрытием царства лилипутов издатель мог уже более или менее безнаказанно помещать свои отчеты. К этому же времени относится следующий курьезный анекдот.

Должность Гуттри, состоявшая в составлении правильных отчетов из отрывочных сведений, доставляемых ему, была с течением времени передана известному лексикографу доктору Джонстону, который, как оказалось потом, давал широкую волю своей фантазии, составляя отчеты. Так, однажды на обед, который был дан актером Фут разным литературным знаменитостям, зашла речь об изумительном красноречии, которое выказал старший Питт, судя по отчету в «Gentleman’s Magazine». Все восхищались этою речью, напечатанною в журнале, и цитировали из нее отрывки. Доктор Джонстон, присутствовавший на обеде, сначала слушал и молчал, но затем, когда толки и восхищение сделались особенно восторженными, он сказал: «Эту речь я написал, находясь на чердаке одного дома в «Exeterstreet». Общество было поражено этим заявлением, и в течение нескольких минут все глядели друг на друга в молчаливом изумлении. Затем кто-то спросил Джонстона, как он мог написать такую речь. «Сэр, – отвечал Джонстон, – я только однажды был в галерее палаты общин. Издатель Кав подкупил привратника и поэтому мог попадать туда вместе со своими друзьями. Они-то и сообщили мне предмет прений, имена ораторов, их точку зрения, порядок произнесения речей, вместе с примечаниями относительно различных аргументов, выдвинутых на сцену во время прений. Из всего этого я и составил речи в том виде, в каком они были напечатаны в журнале».

Присутствовавшие рассыпались в похвалах доктору Джонстону. Кто-то воскликул: «Да вы превзошли самого Демосфена!» Другие хвалили его за беспристрастие, за то, что он поровну распределил между обеими противными сторонами ум и красноречие. На это Джонстон скромно заметил, что он сделал все, что мог, но все-таки он позаботился о том, чтобы преимущество не было на стороне вигов.

Впоследствии доктор Джонстон несколько раскаивался в этих поступках и перед смертью заявил, что если он о чем и сожалеет в своей жизни, то лишь о парламентских отчетах, которые прежде составлял.

(продолжение следует)

Читать по теме:

<<<

Синий чулок. Часть II

>>>

Поток сознания. Часть II

3 комментария

Сидоров 30.11.2013 at 11:27

В фильме противостояние Болинброка и герцогини Мальборо — главная интрига сюжета. Игра Кирилла Лаврова и Аллы Демидовой, воплотивших на экране образы этих персонажей, доставляет истинное наслаждение.И зритель, конечно, не должен ассоциировать всё увиденное на экране с реальной историей, нужно с пониманием относиться к несоответствиям реальным событиям, ведь всё-таки пьеса Э. Скриба и её экранизация — художественные произведения.А реальный лорд Болингброк боролся за то, чтобы снова и снова ставить свою партию у кормила правления, он не отступал даже перед мыслью внести смуту в государство.

ответить

Валерий 02.12.2013 at 12:26

Спасибо, Натали, вспомнил хороший фильм, а попутно узнал много нового об авторе Робинзона Крузо. Очень интересно!

ответить

Natali 02.12.2013 at 15:00

Спасибо и вам, Валерий. Вот видите, Сергей Кредов был прав — я хорошая :-) … и вы тоже…

ответить

Ноябрь 2013
Пн	Вт	Ср	Чт	Пт	Сб	Вс
« Окт				Дек »
				1	2	3
4	5	6	7	8	9	10
11	12	13	14	15	16	17
18	19	20	21	22	23	24
25	26	27	28	29	30