Война репутаций

Сразу скажу, что множество поклонников балета и классического искусства с момента задержания Павла Дмитриченко просило меня объяснить, что же происходит?.. И, помнится, я даже задавалась вопросом об уровне доказательной базы обвинения, весь следующий день получая подробные разъяснения по всем телевизионным каналам страны. Понимая, что именно по моей реакции правоохранительные органы отслеживают степень достоверности предложенной ими версии.

Ну, такая уж у меня сложилась репутация в силу того, что от писателя при изложении каких-то обстоятельств требуется куда больший уровень достоверности, чем от сегодняшних протоколов допросов подозреваемых. В литературе требования не поменялись ни на йоту за века ее существования, хотя уровень того, что за нее нынче признается, опустился ниже ватерлинии.

Наверно, многих сейчас удивляет, отчего в них самих растет интерес к происходящему в Большом театре. А ведь обычно человек старается держаться подальше от подобных разборок. Здесь ни для кого нет ничего нового, у каждого подобных коллизий с избытком хватает в собственной жизни. Но сегодня к тому, что на самом деле скрыто за сообщениями СМИ, испытывают интерес даже те, кто прежде никогда особо не интересовался классическим искусством. Вовсе не из житейского злорадства, что и у звезд оперы и балета нашего прославленного Большого театра — те же самые проблемы, с которыми сталкивается каждый из нас ежедневно. Мало кому нравится и здесь обнаруживать то, что сегодня происходит повсюду, когда каждый раз натыкаешься на… ложные репутации.

Нам ежедневно создают некую ложную репутацию — «тупого быдла» или «народа, который спит», а «пробуждать» его будут очередные авантюристы, не сделавшие в жизни ничего полезного. Мы постоянно слышали «народ сам этого захотел!» — о развале страны и предательстве Родины, хотя до этого мы все однозначно ответили на референдуме, что не какие-то там. Да и как можно что-то «проспать», если практически ежедневно испытываешь ни с чем не сравнимое давление государства и вторжение в любую частную жизнь — безнравственным накатом очередных «реформ» со стойким уголовным душком.

Поэтому сложно было сразу же не отметить, что само освещение нападения на Сергея Филина началось с создания ложной репутации у поклонников классического искусства — как неуправляемой толпы футбольных фанатов, орущих «судью на мыло» и пускающих на поле флаеры, или в качестве «хакеров, готовых на все». Вряд ли авторы очередной «современной трактовки» понимали, что… всего лишь уточняют важные аспекты собственной репутации, приобретающей в этот момент законченность, устраняя все «темные пятна» и недоговоренности: «Только жалким лохам может нравиться такое!»

Сцена Большого театра коварна не только потому, что нынче крестиками там обозначены места, опасные для жизни артиста. Каждый поднимающийся в одном артистическом трико на ее подмоски понимает, что в зале находятся люди, которые будут придирчиво сравнивать тебя с прежними кумирами.

Репертуар Большого театра — классический, на его спектакли приходили все поколения зрителей, многие из которых попадали сюда в самом нежном возрасте. Поэтому каждый артист понимает, что никакая фальшь, никакой недостаток мастерства — не останутся незамеченными на этой сцене. Как никому не помогут награды и лауреатство, ложные репутации. Здесь надо непременно в чем-то превзойти то впечатление, которое оставили в душе пристроившейся на галерке публики давно сошедшие в небытие кумиры.

Наверно, потому столь настойчиво сегодня звучат требования об «обновлении репертуара», о «новаторстве». С классическим репертуаром, который Большой театр вновь и вновь покоряется сердца своих старых и новых поклонников, — намного сложнее создавать ложные репутации, тех самых «голых королей», от которых сегодня можно отдохнуть душой, только соприкоснувшись с «классикой жанра» в сложнейших видах искусства.

– А мне кажется, беда еще в том, что Большой законсервировался. Нельзя вечно предлагать зрителю один и тот же классический русский балет, Мариус Петипа давно умер…

– Это совершенно дилетантское мнение, простите меня. Большой театр обязан показывать русский классический репертуар – это национальное достояние. И это совершенно не отменяет новаторства и поиска новых путей развития.

Это очень удобно — с наглой развязностью почаще напоминать, что все великие давно умерли, потому к живым вовсе необязательно относится с элементарным уважением. Какое еще заключение можно сделать из всем известного факта, что Мариус Петипа жил и давно умер? Ну, был великим! Но в «наше тяжелое время» слегка опрометчивым будет признавать чужое величие направо и налево. Ведь иначе сложно будет взгромоздить дощатый нужник собственной дутой репутации или объяснить само физическое присутствие на интервью с балетным премьером человека, который настолько не любит балет.

Можно выставить на потребу ржущей публики из «новых русских» постановку «Детей Розенталя», где «рафинированную интеллигенцию» можно заставить изображать бомжей и проституток.

Ведь не стоит упускать из виду тот факт, что сам Филин тоже грешил «новаторством» в постановках, выпуская на сцену балерин в кедах и прозрачных трико. Понятно, что из такой фигуры довольно легко не только создать образ «мученика», идущего против «закостенелости» мышления, но и четко высветить реального оппонента – Цискаридзе. А дальше дело за малым: преступник(и), дескать, пойман(ы), но вот он – истинный «виновник и подстрекатель», «душитель прогресса», «серый кардинал» заговора против всего «нового и позитивного», о чем так «денно и нощно» печется неутомимый «проситель денег на культуру»…

Можно, прикрываясь детьми, поставить шнягу «Мойдодыр», издевательски посмеиваясь про себя над тем, как прославленные артисты будут создавать образы «главной мочалки» и «умывальников начальника», чтобы можно было небрежно ткнуть на них пальцем из директорской ложи — мол, разве эти паяцы могут обойтись без нашего «чуткого руководства»? Ведь это сборище, этот балаган готовых изображать что угодно идиотов, — заведомо «неспособных править».

Возможно, всех нас хотелось бы представить этими назойливыми штампами, «социальными группами», сбивчиво исполняющими, что прикажут. Лишь бы никто из них рта не раскрыл, не поинтересовался «по какому праву?», не заявил бы вслух о растрате средств на реконструкцию ГАБТ.

«Новаторство», навязываемое нынче в жалких остатках оперы, в сопротивляющемся из последних сил балете — уже проделали в русской литературе, когда ее захлестнула блатная матершина и подробное описание соитий, будто «в писатели» ввалились неграмотные прыщавые школьники, решившие, что до них никто не переживал подобных «чуйств». Люди случайно оказавшиеся у истоков творческого процесса, осознав, что Мариус Петипа и Федор Достоевский «давно померли» — вдруг начали бурно «увековечивать» свою душевную грязь и отсутствие внутренней культуры.

И здесь нет ничего нового. Можно в театре устроить «сеанс черной магии» со всеобщим раздеванием, можно твердо отчеканить: «Достоевский умер!», не прислушиваясь к мявканью гражданина с керосинкой: «Достоевский будет жить вечно!»

Но это ведь не «рациональное мышление», не «практицизм», это обычная, весьма кратковременная иллюзия собственной жизни. Нормальный человек чувствует себя живым вовсе не от сознания, что кто-то давно помер. Жизнь — это непрерывный, а не дискретный процесс. Кто-то уходит навсегда, кто приходит, а кто-то остается жить вечно. Человек жив настолько, насколько живыми для него являются Федор Достоевский и Мариус Петипа.

* * *

Написать эту статью о том, что же на самом деле произошло с Павлом Дмитриченко, что вообще происходит сегодня в Большом театре, — меня просили поклонники классического искусства сразу же после задержания Павла, прислав множество ссылок. Понимая, что просят вступиться прозаика, поэтому и статья будет… неким эссе, а не привычным нам «журналистским расследованием» с льющимися помоями на чужие репутации.

В ходе этого «золотого дождя» понимаешь, что получить травму лица, когда все вокруг тебя пожалеют и высказывают искреннее сочувствие, — куда безобиднее, чем пережить крах всех надежд, уничтожение с трудом созданной репутации. Такое не поправить зарубежной операцией, здесь остается лишь беспомощно наблюдать, как на потребу «всем кому такое интересно» — выворачивается все твое исподнее, уничтожается твой социальный статус, втаптываются в грязь все твои личные достижения… а ты лишь беспомощно прислушиваешься к хрусту растаптываемой на твоих глазах жизни, понимая, что многое восстановить уже не удастся, человек смертен, причем, смертен внезапно.

В тот момент я честно ответила, что приказа вступиться за Дмитриченко пока не поступало. Мало кто понимает, что основное свойство моего «творческого наследия» в том, что ни одно слово не пишется без «заказа сверху». И как уж это после воспринимается далее теми, к кому оно адресовано, — личное дело каждого.

Пока я им отвечала, вдруг почувствовала «звоночек сверху», легкий толчок в груди. Механизм того, как это происходит, описать сложно. Вдруг на твоих глазах начинают связываться разрозненные факты, сами собой заполняются провалы того, что было «оставлено за кадром». Но главное, ты получаешь ответ на основные вопросы, будто где-то только что закончилось судебное разбирательство, куда более объективно и справедливо рассмотревшее все «материалы следствия».

…Вначале идет ритм некого «общего сбора». И откликнуться на него могут только те, кто действительно близок к задачам настоящего искусства, его слышат все, кто… действительно создавал образы. Затем возникает такое ощущение, будто распахиваются некие Врата, ты видишь свободный проход, ветер наполняет обвисшие паруса, ты вдыхаешь этот соленый горький и свежий запах абсолютной свободы, понимая, что если не сорвешься сейчас с места, больше никогда не увидишь голубой полоски горизонта.

Да, на это настойчивое приглашение… можно и не откликнуться. В такие моменты начинают ныть все прежние ссадины и пробоины, а никаких гарантий никто не дает! Полное отсутствие гарантий проявляется в сомнениях, что тебя вообще поймут. Отсутствие гарантий как-то скрашивают серьезные подозрения, что разок смолчишь, так больше уж и не позовут.

Нет, пожалуй, самым обидным в такие моменты оказывается горькая догадка, почему именно с тобой приключились те иные «гадости жизни». Прямо перед тобой вдруг скатертью-самобранкой разворачиваются все ответы на сдавленный вопль «за что?..» Выясняется, что многое произошло лишь затем, чтобы очень хорошо, каждой пробоиной сейчас понимать присходящее уже не с тобой, как говорится, изнутри. И сетования по поводу чьего-то «садизма»… бессмысленны, обращены в никуда. Не хочешь — не отвечай!

Пытаюсь это объяснить вовсе не из-за себя, хотя все могли наблюдать, что каждый раз, стоило мне последовать этому призыву в достаточно сложных личных обстоятельствах, настоящий, окончательный крах терпела ведь не я, а те, кто пытался удержать мой кораблик в своем затхлом болоте.

Говорю это, чтобы… показать из какого «сора растут цветы, не ведая стыда», если в качестве такого лютика-цветочка взять мое саркастическое замечание о том, что я — вовсе не хороший или плохой писатель, а на сегодня единственный.

Весь мой бравурный «цинизм» растет из такой горечи, из осознания, что Достоевские не умирают даже тогда, когда «давно померли». Но тут тоже нет никаких гарантий, что лично я останусь жить, да и… кому нужна подобная «жизнь после смерти»?

Да, многое приходит в голову после невеселых размышлений, когда в очередной раз собираешься «создать самой себе проблемы» по зову каких-то голосов, о которых категорически нельзя рассказывать на судебных психолого-психиатрических экспертизах.

— Вы слышите у себя в голове какие-нибудь голоса?

— Нет, я же не Жанна д`Арк! Вот она была настоящей экстремисткой!

— А зачем вы тогда лезете в писатели? Вы понимаете, сколько проблем создали этим себе самой?

— Рассчитывала загрести бабла, уехать на Ривьеру и купить небольшой элитный бордель или цирк уродов. Мне футбольные команды не нужны, я ж не психованая. Давайте, я еще слова поугадываю!

Не нужно быть психом, чтобы сразу не догадаться, что особых привилегий здесь нет не только у меня, но и у тех, кто «давно помер». Кроме небольших чудес типа «чудом опять остался жив», о которых с легкостью забываешь, стоит лишь вскарабкаться на очередной гребень волны, скромно радуясь, что не она стала для тебя последней.

Но… ведь этот ритм могут слышать все, не только я. Если что-то заставляет поклонников творчества молодого артиста собирать ссылки и обращаться ко мне с просьбой написать о нем статью, это значит, что весь этот поток энергии, концентрирующий все аспекты ответа на поставленный вопрос, могут слышать все, кто… способен это слышать.

Да и сложно «увернуться» от этих вопросов, если по всем каналам идет одно и то же! Это означает, что люди не воспринимают один к одному сказанное, а взвешивают каждое слово внутри себя в качестве «присяжных» невидимого Суда, проверяя, а стоит ли доверять этому образу, создаваемому МВД РФ?

О, нет! «Новый образ» Павла Дмитриченко неминуемо сравнивается с давно и прочно сложившимся образом самого МВД РФ.

Конечно, я тут же понимаю, что все детали совпадают с теми, что мне самой пришлось взвешивать и осмысливать в достаточно неприятных личных обстоятельствах моего недавнего «чудом остался жив». Давайте сопоставим! В убийстве Юрия Волкова в июле 2010 г. прямо на улице в Москве — было множество свидетелей, были вполне однозначные видеозаписи наблюдения, но виновных отпустили.

Затем был ночной погром в детском лагере «Дон», произошедший как бэ «на почве национализма», но нападавшие были преимущественно армянской национальности (что для меня их национальная принадлежность — безусловное свидетельство наличия у этих граждан твердых гарантий, в отличие от меня), получив за это по 3,5 года условно.

И все видели, что имела я, выступившая с предложением написать президенту страны, а не участвовать в уличных беспорядках, к которым призывали националисты. Кроме того, все видели и испытанный мною «момент истины», когда в ходе провокаций массовых беспорядков на Манежной площади в декабре 2010 г. на улице был убил Егор Свиридов, причем, «неоднократно судимым гражданином», причем, «не имеющим московской прописки». И он тоже был отпущен, хотя качество видео там опять-таки было куда выше, чем в случае нападения на Сергея Филина.

Я же не виновата, что для какой-то вовсе не личной цели в свое время узнала, что все бывшие рецидивисты «на крючке» у нашего самого реформированного и самого чудесного в мире МВД. Настолько прекрасного и необходимого, что лишь оно знает, какие проблемы испытывает тот или иной рецидивист, по какой статье он был осужден. Чтобы после использовать эту информацию с целью проверки типа «непричастности», когда совершается аналогичное преступление. Но ведь, как все понимают, к любой «проблеме» можно подойти и «гораздо шире».

В декабре 2010 г. мне удалось остудить много горячих голов, отметив эту грань репутации нашего МВД. Но разве я кому-то сообщила что-то новенькое?

Вот и в случае с нападением на Сергея Филина — разве не удивительно, что в кругу общения артиста балета Большого театра вдруг оказывается рецидивист (и тоже без прописки), который беспрепятственно проходит охрану ГАБТ (через которую нынче корзинку цветов не пошлешь) — чтобы Павел Дмитриченко мог «излить душу» о разного рода интригах и склоках? Простите, это лишь показывает, что рецидивист там был вовсе не посторонним, он знал, о ком идет речь, он спокойно «вращался в кругах» и ждал удобного момента.

Балетные — закрытая каста, они стараются не делиться сплетнями с поклонниками, не выносить на публику свои жалобы. Единственный, кто отступил от этого правила, но в очень ограниченных рамках и по объективным поводам — Николай Цискаридзе. Поэтому все слышали лишь о скандале, связанном с письмом деятелей культуры в его поддержку. Ни о каких скандалах, связанных с именем Павла Дмитриченко, не слышал никто. Почему? А потому что в планы рецидивиста и тех кто его делал «своим» — это не входило! Да и Дмитриченко, «раскрывая душу» перед рецидивистом, знал лишь, что этот человек «свой», он не станет «трепаться», с ним можнооговорить по душам.

То, что после произошло с Павлом Дмитриченко в стенах МВД… тоже ничего нового не добавляет к репутации этого учреждения.

… это явление обнаружил (после некоторого осмысления) уже в вузовском учебнике (Баев О. Я. «Тактика следственных действий». Воронеж, 2012. С. 248). Олег Яковлевич, которого я искренне уважаю, так же обратил внимание на это явление, зафиксировал несколько из перл:
«Ты имеешь право кричать, истекать кровью, звать адвоката после того, как мы покончим с тобой»;
«Видимые повреждения, включая выбитые зубы, согласно донесению арестовавшего тебя полицейского, были получены тобой до прибытия в участок»;
«Ты имеешь право говорить, и тогда все сказанное тобой будет использовано против тебя. Ты можешь молчать, и тогда мы тебе … всю рожу разобьем»
«Оставь надежду, всяк суда входящий.

Не стоит под Невинного косить!

И не помогут стоны, взгляд молящий.

Здесь и немые будут говорить!».

Ну, хорошо, какой-то негативный личный опыт, который я раньше считала абсолютно бессмысленным, позволил мне прийти к каким-то важным для общества выводам, причем в самый нужный момент. Но я пишу это из Удмуртии, где в 90-х уничтожили семью министра МВД нашей республики. В живых остался лишь младенец, внук министра, и его зять, спрятавшийся на балконе. На следующий день, когда эту чудесную новость обсуждали на всех углах, поинтересовавшись моим мнением, как человека… гм… неравнодушного к теме правоохранительной деятельности, я с легкой душой ответила, что раз зять остался жив, то он и пойдет в зону, дав «явку с повинной», а внук министра останется круглым сиротой.

Тогда это всем показалось полной нелепостью. Мне даже что-то такое сказали… мол, «говори, да не заговаривайся!» А потом уж, когда во всех республиканских СМИ гражданам доходчиво объяснили, как этот зять «специально женился», чтоб потом прикончить всю семью… никто уже ничего не обсуждал, молча отводя глаза. Вот только с тех пор никто не читает республиканских газет и к версиям нашего местного МВД относится с подчеркнутым доверием. Чтоб тоже не оказаться «вынашивающим преступные замыслы», чур меня!

* * *

…На следующий день после задержания Павла Дмитриченко я ехала в машине со строительными рабочими, наперебой обсуждавшими версию полиции. Слушала их высказывания с растущим удивлением, ведь никто из них особо не интересовался балетом, да и ничем ранее не проявил какого-то интереса к детективной истории о нападении на Сергея Филина.

Можно было ко всему этому и не прислушиваться, ведь все нестыковки дела о нападении на Сергея Филина можно с «простотой» Юлии Латыниной списать на то, что «99,9% преступлений в России совершают ушлепки«.

Покушение на худрука Большого театра Сергея Филина, которого возле дома облили серной кислотой, раскрыто.
Заказчик, балерун Дмитриченко, вознамерившийся отомстить Филину за то, что тот зажимал его жену, балерину Ангелину Воронцову, объясняет, что он-де не знал, что это будет кислота, а думал, что Филина просто побьют, а исполнитель, уголовник Заруцкий, кричит из-за решетки «Петухам так и надо».
Наконец-то и в нашем политизированном мире случилась злодейская история а-ля сериал «Коломбо».
Тут же, разумеется, нашлась масса народу, что принялась заламывать руки и картинно восклицать: «ЗАЧЕМ ЕМУ ЭТО?» Не надо спрашивать «Зачем ему это?» — вы лучше скажите, что знакомый Дмитриченко уголовник делал возле Филина в тот день, когда плеснули кислотой, и зачем этот уголовник кислоту покупал?
Но это только на первый взгляд история из сериала «Коломбо», потому что все истории про Коломбо сложные: там хитроумные схемы, изящные алиби. А тут знакомый уголовник развел лоха-заказчика на 50 тыс. руб. — «Да мы его!» И заказчик не нашел ничего лучше, как уголовнику прямо из театра позвонить, что, мол, Филин выехал (хоть догадались для связи обзавестись дополнительными мобильниками!). А уголовник после преступления сел в машину сообщника (его собственную машину!) — и уехал. А что вы хотите за 50 тыс. рублей? Как в Голливуде?
И такая история везде. И всегда. Их ловят на раз. Потому что когда за кислоту в лицо худруку Большого театра платят 50 тыс. рублей или за убийство первого зампреда ЦБ платят 3 тыс. долларов, то в стране, где аналогичную сумму зарабатывает за месяц таксист, за подобную работу берутся только дебилы.

Можно, конечно, согласиться, что все вокруг — «дебилы» и «ушлепки», в особенности те, кто трясся ранним холодным утром на стройку, чтобы почуствать прэлесть «Arbeit macht frei». Но вряд ли это можно отнести к рецидивисту, уже наученному зоной, что ему больше не следует идти по той же статье, вдобавок по собственному почину выпаривая «кислоту» и самостоятельно решая «утяжелить» состав преступления.

Как всех участников спектаклей «Дети Розенталя» и «Мойдодыр», согласных растелешиться на сцене Большого театра — можно заранее объявить идиотами, так уж после совсем легко представить, будто опытный рецидивист согласится утяжелить себе пунктик… за 50 тысяч рублей, наслушавшись рассказов какого-то «балеруна».

Заруцкий явно не тянет на «дебила и ушлепка», но даже если это и так, то не стоит рассчитывать, будто все вокруг — полные дебилы, а одна категоричная и поверхностная Латынина — просто светоч интеллекта.

Конечно-конечно, никто ведь не обращает внимания, что за «многократно судимого рецидивиста» нам подсунули в качестве «строительного рабочего», типа «помогавшего Дмитриченко строить дачу». То-то все работяги в машине, ерничая, ржали: «Ты на руки его посмотри!»

Странно для женщины в вполне зрелом возрасте считать, будто лишь она хочет полных гарантий за свою писанину, а всем вокруг подобных гарантий получать не хочется. В особенности, этого в последнюю очередь хочется рецидивистам без определенного места жительства. На большинство преступлений люди решаются, чтобы как раз иметь твердые гарантии, а вовсе не для того, чтобы их лишиться окончательно. Самой-то Латыниной пора соображать хотя бы «элементарно, Ватсон!»

Понятно, что люди с твердыми гарантиями всех вокруг считают дебилами. Проблема в том, что вовсе не они создают чужие репутации, они лишь подтверждают свою собственную, давно сложившуюся репутацию.

…И я тряслась с утреца в той машине из-за своей подпорченной репутации. Потому что этим мужикам хотелось получить за свою работу не какие-то 50 тысяч рублей, отработав зиму на морозе монтажниками на объекте, где заказчик давно и гарантированно получил все бюджетное финансирование (имея полные гарантии и дав соответствующие гарантии тем, кто перечислял ему деньги), а с ними решил не расплачиваться, придравшись к «качеству работ». А таких «дебилов и ушлепков» чтобы вкалывать на кого-то бесплатно или «по зову сердца» решать чуждые для любого рецидивиста проблемы творческого роста солистов балета — нет даже на стройке.

Поэтому все работяги с удовольствием на автомате сопоставляли полученные из СМИ сведения — с тем, что сами знали о нашей чудесной полиции и уровне ее работы по самозабвенной защите прав «неустановленного круга лиц«, которые могут сохранить свое лицо в относительной неприкосновенности лишь с помощью громких «разоблачений», целью которых является массовое создание репутаций «террористов-экстремистов». Что, согласитесь, на том же уровне демонстративно наивных представлений о «дебилах и ушлепках».

Странно только, что у нас поголовно еще не плещут всем «кислотой», начитавшись рецептов «в интернете». Поводов вокруг — более чем достаточно. Причем, куда более веских, нежели те, что сумели выдавить из Павла Дмитриченко в качестве для всех неожиданного «конфликта». Платежка в 30 тысяч рублей за отпление — куда более серьезный повод, чем недостатки творческого роста и необходимость расплачиваться за выгодные гастроли.

Президент отметил, что по материалам прокурорских проверок было возбуждено свыше 4,5 тысяч дел коррупционной направленности.Нужна более действенная работа по выявлению нарушений в расходовании государственных средств, считает он. […] «Многие преступления остаются не только не раскрытыми, но даже не зарегистрированными», — возмутился президент. Таких в прошлом году было 152 тысячи.

[…] Без внимания нельзя оставить и нарушения в сфере ЖКХ. Прокуроры в прошлом году выявили их почти на 16 проц больше — 212 тысяч. «Не надо ждать, пока люди начнут жаловаться и спрашивать: куда смотрит прокуратура, — предостерег президент. — Нужно знать ситуацию на местах».

[…] Кардинально не снижаются и правонарушения в сфере соблюдения прав и свобод граждан, особенно в сфере трудового законодательства, продолжил Путин. Задержки выплат «бьют» по пенсионерам, инвалидам и матерям-одиночкам. Защита прав несовершеннолетних вообще должна быть под особым контролем, убежден президент. Пример известный, сказал он: обеспечение сирот жильем. […] «Почти 14 тысяч судебных постановлений по защите прав сирот не исполнены», — возмущен Путин.

[…] Владимир Путин призвал усилить надзор и за исполнением законодательства о предупреждении производственного травматизма. На опасных производствах ежегодно гибнет до 4 тысяч человек.

[…] «Несмотря на общий рост коррупционных преступлений, настораживает продолжающееся уже третий год сокращение на 10 проц числа дел о взятках и злоупотреблениях служебным положением. А это наиболее опасные виды коррупционных преступлений», — продолжил генпрокурор поднятую президентом тему.

[…] Отдельно Путин остановился на противодействии экстремизму. В прошлом году таких преступлений стало больше почти на 12 процентов. «Ряд радикальных группировок действуют вызывающе дерзко», — возмутился глава государства. Проводят публичные акции, распространяют свои идеи в Интернете, открыто вербуют сторонников, пропагандируя ксенофобию и шовинизм. Нельзя допускать двойных стандартов и предвзятости, но действовать нужно решительно, объяснил он.

Думаю, не только я, но и все взрослые люди, прочитавшие заметку о выступлении Владимира Путина на коллегии Гепрокуратуры РФ, поняли, что все дальнейшее будет происходить в русле давно сложившихся стереотипных подходов, лишь подтверждая реальные репутации всех участников этой коллегии. Какие-то заявления о «правоохранительной деятельности» были сделаны в запоздалой попытке создания мнимой репутации, а вот выделенное резюме — это то, чем Генпрокуратура планирует заняться на самом деле, действуя в давно определенных стереотипах: все вокруг дебилы, поэтому лучше повесить на стенку бумажку-напоминалку «Оставь надежду, всяк суда входящий. Не стоит под Невинного косить! » И кто бы сомневался!

Ведь даже нашим строительным «ушлепкам» (видевшим все особняки и евроремонты в элитной недвижимости людей с гарантиями) абсолютно ясно, что причинение ущерба экономике России и коррупция высших эшелонах власти — и есть ничем не прикрытый экстремизм, цинизм, бандитизм, шовинизм и… любой другой «изм», который наши законодатели сочтут «вне закона». Все деяния, перечисленные выше президентом, являются причиной критических выступлений в Интернете, а многолетнее бездействие правоохранительных органов по самым болезненным поводам — служат отличным провокационным поводом для всякого рода «радикальных элементов», спекулирующих на бесправии граждан.

Само существование коррупции в таких масштабах и ущерб экономики, сравнимый разве лишь с Мамаевым нашествием, — связаны с полным отсутствием каждому понятных целей в государственном управлении. Если нет внятных конструктивных целей созидательного развития общества, нет и способов контроля. Отсюда и всеобщее неравенство перед законом, избирательность правосудия. Но отсюда и жестко сложившиеся представления о репутации всех, от кого мы это слышим, другой уже не будет.

Сегодня в государственном управлении полно таких «знатоков», которым нет разницы, где строить свои репутации — то ли на обрушении процветавшей в СССР государственной экономики, то ли на уничтожении классического балета. И на фоне годами ненаказуемого и вполне экстремистского «весь мир «насилья» мы разрушим до основанья… «, никак не можем перейти к другой строчке, а что же «затем«? Похоже, этот бесконечный процесс разрушения и есть их «мир», никакой другой строить они не собираются.

Решив, что все вокруг «дебилы и ушлепки», некоторые наивно полагают, будто прежние репутации (бренды), к созданию которых они не имели никакого отношения — будут работать и на них. Но у них лишь возникает собственная репутация — как жесткий общественный стереотип, переломить который крайне сложно, поскольку каждый имеет вполне прозрачную аналогию происходящего в ГАБТ — в своей личной жизни.

Вы ведь не раз читали книги, где герой пребывает сам с собой «во внутреннем монологе», мыслит стройно и связно, будто все излагает себе под нос для нашего удобства. А это вообще… признак шизофрении. Нормальный человек мыслит несколько иначе, используя наработанные блоки-шаблоны, в первую очередь, профессиональные, конечно. Человеческое сознание вообще наполнено стереотипами раз и навсегда сделанных выводов, поэтому столько «афоризмов» про то, на каких «ошибках» лучше «учиться». Долго сохранять способность к новым выводам, к критичному пересмотру прежних оценок — способны очень немногие. Но и принимать чужие оценки, чувствовать уровень анализа и синтеза, отличать первоисточник от компиляции, плагиата, фальшивки — могут тоже далеко не все.

И здесь «срабатывает» не только косность человеческого сознания, но и достаточно агрессивное давление среды, которое тоже нуждается в анализе хотя бы на уровне: а почему этим людям так необходимо, чтобы я не задумывался именно над этим? В ответе надо заранее искать деньги, о чем предупреждал еще Теодор Драйзер.

Общее свойство человеческого сознания в том, что если ты нашел и отработал некий профессиональный навык, то он уже останется с тобой навсегда. Это вещь из разряда «мастерство не пропьешь!» Поэтому люди, разок получившие деньги на преступных схемах, уже никогда от них не отойдут. Они допускают слабинку, давая себе «честное пионэрское», что после будут жить исключительно нравственно и порядочно, но «коготок увяз — всей птичке пропасть!» Все пословицы и поговорки — это ведь тоже закрепленный веками народный опыт, жесткий общественный стереотип.

Ну, и с какой стати Генпрокуратуре заниматься чем-то иным, кроме того, чем она занималась всегда, разводя возле себя это море разливанное всеобщей коррупции и откровенного пренебрежения правами граждан, которые на самом деле должна была защищать?.. Тут впору учесть, какая репутация о всех нас сложилась в глазах Гаранта наших констуционных прав. Разве мы этого не понимаем? И разве не оскорбительно подобное мнение о людях, которые избрали президента, несмотря на «деятельность оппозиции», доказывая самим фактом избрания, что никакие мы не «экстремисты-террористы».

Все участники конфликтов в Большом театре пытаются понять, «почему молчит Путин?», а он вовсе не молчит, он давно определился со своей позицией. Как юрист, он прекрасно понимает, что может произойти, если непредвзято и объективно рассмотреть истоки конфликта в Большом театре.

Во-вторых, появляется возможность выйти сухим из воды, отведя от себя дамоклов меч и устранив своего «врага». Это – действительно «правильный» ход, особенно после всех претензий, предъявленных обществом в связи с нарушениями при реконструкции театра, безобразиями в его репертуарной политике и со всякого рода «порно-гей-скандалами», учиненными предыдущим худруком балета Геннадием Яниным. Таким образом, все это ложится темным несмываемым пятном на руководство Большого театра оперы и балета, превращая его в «Большой театр кукол», где артисты – не живые творцы, а деревянные марионетки.

…Кроме того, не стоит сбрасывать со счетов и то, что Иксанов – ставленник и приятель бывшего министра культуры Михаила Швыдкого, известного своим «вандалистским» отношением к русской культуре и продолжающего свою «кипучую» антигосударственную деятельность даже будучи, как говорится, «в тираже». Подобные люди способны на все и привыкли действовать жестко и цинично, без каких-либо колебаний, прикрывая друг друга на самом высоком «партийном» уровне.

…Пожилой работяга вдруг спрашивает меня, какие роли исполнял «балерун» (с. Юлия Латынина) Павел Дмитриченко. Задумавшись, я вспоминаю лишь последний образ Ивана Грозного, который мне показался очень достоверным и правдивым.

— Ну, так все теперь ясно! Как такую роль создать, если самому чуток не поверить, что и сам в какой-то степени Иван Грозный? Он же не только зрителей в это поверить заставлял, а и тех, кто с ним танцевал, давно его знает, — задумчиво подвел итоги обсуждения сварщик. — Он что-то должен был в характере иметь, чтобы такую роль исполнить. А после грим смывает — и в полной власти этих мурамоев, которые могли ему отомстить за «царственные замашки»!

…Все решили, что будет легко уничтожить репутацию Павла Дмитриченко, который не имел достаточных средств, чтобы в нее «вкладываться», как это у нас нынче принято, создавая ее лишь собственным творчеством. Давайте уж сразу уточним, что в сегодняшние репутации «самого неоспоримого качества» — принято непременно вкладывать не свое, а то, что тебе уж точно никак принадлежать не может. Поэтому от любой официозной репутации, несмотря на уровень пиарища, издалека тянет… сами знаете чем. Пальцем тыкать не будем! Потом рук не отмоешь.

А что этот Павел?.. Наивный открытый человек, который мог в запальчивости даже сказать правду. Т.е. с точки зрения людей, чья репутация строилась тайными подковерными интрижками, ударами в спину и откровенной подлостью к ближнему, Павел Дмитриченко — «дебил и ушлепок», еще способный на честность и откровенность, несмотря на всеобщее убеждение, сколько это «может создать проблем себе самому».

…Потом, уже получив свой приказ, удивляясь, почему никто из «коллег по писательскому цеху» его не слышит, взахлеб обсуждая изначально тухлую темку «поэт в России больше, чем поэт» в отношении экстремистской выходки бесстыдного плагиатора Михаила Шишкина, — вспоминала меткие замечания работяг, ехавших к месту своего «творчества» по крепкому весеннему морозцу. И решила навсегда избавиться от одной вредной иллюзии на свой счет.

Несомненно, этот «приказ» уже учел мнение усталых мужчин, высказанное в ненормативной лексике, с неподражаемым строительным юмором. Я поняла, что отнюдь не «формирую общественное мнение», а лишь облекаю в форму окончательного вердикта уже сложившееся общественное мнение.Поэтому и… сталкиваешься иногда с наивным восторгом «вот я точно так же думал, а сейчас у вас прочел!»

Да, только у меня-то вы читаете и ответы на ваши внутренние сомнения… в качестве некого «приказа по гарнизону», догадываясь, что ваш вопрос уже рассмотрен в самых высших эмпиреях, для которых коллегия нашей Генпрокуратуры является… не станем уточнять.

* * *

Неудивительно, что в ответ на предложенную «версию» коллеги Павла Дмитриченко написали письмо в его защиту, испытывая сильный прессинг и давление, давая понять, что не согласятся с подобной «трактовкой» его образа.

Вернее, человеческий поступок артистов Большого театра в наших условиях… конечно, удивительный. А вот попытка Тахира Иксанова каким-то образом пристроиться к благородству, проявленную труппой… нисколько не удивляет. Хотя все понимают, что «кислотная атака» — лишь продолжение того скандала, которым ознаменовалось продление контракта с Иксановым в качестве «незаменимого» генерального директора ГАБТ.

Будто кто-то не понимает, что мы все стали свидетелями обмена гарантиями! Что, никто не видел подобной откровенной торговлей людьми, способными высказать свое мнение? Если все этого не делают, это как раз означает, что вокруг отнюдь не поголовные «дебилы и ушлепки», люди отлично сами анализируют ситуацию.

Разве никто не понял, что за гарантию очередного избрания на пост генерального директора БТ — Иксанов дал гарантию, что погасит любыми средствами заявления некоторых «звезд мирового балета» о всех последствиях реконструкции здания Большого театра? Или кто-то у нас еще не в курсе, что любого инакомыслящего будут превращать в уголовника, уничтожая его лицо, пытаясь создать ему ложную репутацию, лишая любой возможности защиты?

Так, по-моему, все уже давно это поняли, когда у нас по всем каналам (в отсутствии Интернета) крутили ролики с девушками легкого поведения, одетыми как для спектаклей в ГАБТ, — и «лицами, похожими на…» Да хотя бы на того же Генерального прокурора России Юрия Скуратова, не говоря о всех прочих.

И что нам добавит к «репутации» господина Швыдкого небольшой штришок, что именно он ввел в обиход методику обрушения чужих репутаций «схожестью» с теми, кто участвует в чудесных постановках, столь напоминающих «новаторство», навозной жижей разливающееся сегодня по сцене Большого театра?

Но давайте отметим для себя, что наша чудесная прокуратура и не менее умопомрачительное МВД — с удивительной для правоохранительных структур легкостью сдались под напором «творческих замыслов» господина Швыдкого. И если эти потрясающие, фантастические учреждения сдали своих коллег с воем «у нас не было другого выхода», «нам ведь тожа жить надо», — то разве нынче это не является полной гарантией, что им вообще можно любого гражданина подсунуть с репутацией «заказчика тяжкого преступления», «экстремиста-террориста», «главаря банды рецидивистов»?

Потому так нынче всех раздражает строптивость балетной труппы Большого театра, проявившей элементарную порядочность, несмотря на все творческие разборки и страсти, которые, конечно, кипят в среде этих неординарных людей. Но вот они-то проявляют… порядочность, которую уже никто не ждет от прокуратуры и правоохранительных органов, вдоволь поучаствовавших в омерзительно пошлых постановках господина Швыдкого.

А как еще плохонький специалист в области драматического искусства Иксанов — мог возглавить ГАБТ, ничего не понимая в опере и в балете? Но ведь с самого начала было ясно, что (как и везде) такой «генеральный директор» будет стараться разными способами «опустить» тех, кто в этом понимает гораздо больше него. Только «дебилы и ушлепки» могут не понимать, что подобное назначение было способом «заткнуть рот» всем, кто не оставляет «царственные замашки» после того, как грим смывает.

Не зря же для любой связи с общественностью ставится пресс-секретарем ГАБТ Катерина Новикова, не сумевшая закончить детскую музыкальную школу по классу баяна. Надо быть «дебилом и ушлепком», чтобы не понимать, насколько тщательно подбиралась ее кандидатура, хотя Москва пока не испытывает недостатка культурных людей с консерваторским образованием. Но разве всем, кто тащил их из Питера в Москву было непонятно, что обществу придется мириться с их изначально ложными репутациями?..

И эти репутации, выведенные искусственным путем, честно говоря, достали уже всех. Все понимают, что скандалы с плагиатами могут вылиться в снежный ком, поскольку сегодня ни у одной публичной фигуры нет настоящей, неподдельной репутации, кроме… как раз оперы и балета, где свою репутацию надо подтверждать объективными творческими достижениями в очень сложных видах искусства, здесь не прокатывает оценочное суждение «нра/не нра», здесь надо немного понимать в том, о чем судишь, поскольку проверить любое мнение очень легко.

И если в других областях человеческой деятельности можно нарочно выставить препоны для профессионального роста тем, кто легко может своей работой уничтожить все созданные в последнее время ложные репутации, то в балете и опере, когда каждый вечер надо заполнить сцену… это сделать намного сложнее.

Здесь приходится терпеть (с огромным трудом) талант, который выйдет на сцену и сам себе завоюет репутацию. Кстати, вы заметили, что у нас практически издохла оперная и балетная критика? А потому что здесь сложнее лгать, а говорить правду не хочется. По крайней мере, бесплатно, верно? А то, что сегодня за правду принято платить вовсе не деньгами… так типа «не мы такие, а время такое». Ведь и критику сегодня используют… в качестве «внеочередной аттестации органов МВД РФ».

Все эти профсоюзные собрания, где большинство – обслуживающий персонал, и сбор подписей призваны защитить тех самых «кукловодов». Они хотят прикрыться массой артистов. Якобы чем их будет больше, тем лучше – никто в стране не рискнёт разгонять балет Большого.

Любопытное утверждение. Стоит напомнить, что не так давно в России государство пошло на полное переформатирование всей полиции. Все сотрудники были выведены за штат и прошли внеочередную аттестацию. Были изучены их личные дела и проведены беседы. Причём через эту процедуру прошли 875 тыс. человек – 12 тыс. были уволены. Похоже, настало время провести подобное мероприятие со всей балетной труппой. Понятно, что заниматься созданием новой команды танцоров должен С. Филин. Иначе проблему не решить. Бесспорно, все артисты – прекрасные профессионалы, но допустить, чтобы они продолжали калечить руководство, наносить прямой ущерб культуре и позорить страну, нельзя.

Дело о нападении на Сергея Филина — изначально было построено, как война репутаций. Все это видели, повторяться не стоит. Смешно лишь, что некоторые участники заведомо получали награды во Франции, после чего в России Орден Почетного легиона тут же утратил свою репутацию.

…И вот нам представили истерзанного 18-ти часовым допросом без адвоката Павла Дмитриченко, чтобы окончательно уничтожить его репутацию.

Понятно, что законодательство давно «затачивается» не на борьбу с преступностью, а на уничтожение репутации любого инакомыслящего. Вот только… самим правоохранительным и судебным органам иногда следовало обращать внимание, во что они превращают свою репутацию. Нет, не собираюсь описывать те процессы, которые с ней происходят, даже это нынче расценивается в качестве «уголовного преступления».

Но сами-то они еще способны рассмотреть критично способы, которыми… уничтожают репутацию правоохранительных органов, которую создавали вовсе не они? Короче, пусть сами рассматривают, во что они превратили свою репутацию. Шли они к этому последовательно и осознанно, мальчики и девочки там вполне взрослые. Они и в грош не ценили ту репутацию, которую создадут у нас, гроша ломаного не ставя не то что на наши права, а вообще на саму жизнь. Но тоже загодя предприняли меры, чтоб никто и не пикнул про их репутацию. А мы и не собираемся пикать, верно? Мы постараемся встать так, чтоб их репутация не оказывалась у нас с подветренной стороны. И все!

А можно было по этому тоскливому взгляду загнанного в угол человека увидеть, что ему необходима защита его гражданских прав? Среди общего ража уничтожения человеческого достоинства солиста балета Большого театра мало кто обратил внимание, что Дмитриченко прошептал на вопрос журналистов, желает ли он что-то добавить к своему «чистосердечному раскаянию»: «Я кушать хочу!»

Человека на наших глазах растаптывают, садистски снимают намеренно оскорбительные фотки, а он двое суток ничего не ел. Но посмотрите! Вот как Филину плеснули в лицо, понимая, что это лицо — артиста, поэтому это неотъемлемая часть его… профессиональной репутации. Так и Дмитриченко уничтожают абсолютно аналогичным способом.

И смотрите, как в его деле сработали те, кто пытается создать репутации «прогрессивных деятелей», «оппозиции», «страдальцев за народ», «борцов с режимом»! К Развожаеву тут же отправились правозащитники» А если объективно сравнить репутацию Развожаева и Дмитриченко — то для нашего общества, чтобы мы перед детьми не выглядели обезъяним стадом, чья репутация важнее? Человека, который только что создал в балете важный образ для нашей истории и культуры, — или человека, за которым особо ничего выдающегося не замечено, кроме желания устроить уличные протесты против «режима» и того, что на него в СК накопали? Я уж не говорю о желающих защитить права «пусси», попутно менторски отмечая, что ведь это — «артистки», они типа «концерты» устраивают!

Не стоит думать, что чью-то репутацию, приобретаемую годами — так легко обрушить… тем, кто сам репутации не имеет. Вот я могу двумя словами обрушить любую создаваемую ложную репутацию, но отмечу, что здесь основное условие — не мое личное желание уничтожить репутацию, а чтоб сама репутация была изначально ложная. Но лучше всего свои репутации выворачивают наизнанку сами их носители. Понимаете, когда репутация ложна, отношение к ней таково, что человек не отдает отчет в том, насколько с ней не вяжутся некоторые высказывания и поступки.

Поэтому… всегда надеждой свыше получаешь подтверждение чьей сложившейся репутации… порядочного человека. У нас правоохранительные органы считают, что мы все только будем радостно ржать на уровне «дебилов и ушлепков», когда они уничтожают репутацию порядочного человека, на наших глазах превращая его в уголовника. Нет, они лишь подтверждают собственную дурную репутацию.

Ведущий солист Большого театра Павел Дмитриченко не заказывал нападения на художественного руководителя балета ГАБТ Сергея Филина, обвиняемый в совершении преступления действовал по собственному плану, о котором двое других фигурантов даже не догадывались, сообщил РАПСИ адвокат Сергей Жорин.

«Сегодня с моим подзащитным Андреем Липатовым (водитель, который привез на место предполагаемого исполнителя нападения Юрия Заруцкого) проводились следственные действия. Изучив ряд доказательств, имеющихся у полиции, я прихожу к выводу, что ни Липатов, ни Дмитриченко не знали о готовящемся мероприятии. Дмитриченко не желал и не заказывал никакого нападения на Филина, причинения ему вреда. Все случившееся — исключительная самодеятельность непосредственного исполнителя», — отметил адвокат.

Защитник также сообщил, что Липатову показали съемки с камер видеонаблюдения на месте происшествия, где запечатлен убегающий человек.

«Однако из-за плохого качества съемки, а также того факта, что съемка проводилась в темное время суток, Липатов не смог опознать на изображении Заруцкого», — уточнил Жорин.

А вообще зачем нужна репутация? Некоторые считают, чтоб прикрыть душевную грязь. Они к этому так и относятся. А репутация — это броня! С ней надо бесстрашно идти в атаку. И что характерно… за Павла Дмитриченко тоже сейчас работает его репутация! Именно она его защищает лучше любого адвоката. Хотя он ее специально и не создавал, но его репутация тут же всем сообщает, что он этого не делал, что он просто наивный искренний человек, поверивший давившим на него следователям, будто его жалобы подвигли опытного рецидивиста на преступление. А мы этому тут же все поверим, как же!

«Что касается распространения информации в СМИ,не верьте никому!!я не заказывал Филина обливать кислотой,это не мужской поступок!!и я бы никогда этого не сделал бы,тем более я это не оплачивал!!! Я никогда в жизни ничего не боялся,не боялся говорить правду в лицо начальству и даже сейчас не боюсь!не смотря на то,что люди пытаются выжать из этой ситуации максимум», — цитирует Воронцова слова Дмитриченко (авторские орфография и пунктуация сохранены).

Артист также сообщает о том, что не может писать более подробно и вынужден «со многими вещами соглашаться». Однако, что именно имеется в виду, не уточняет.

«Спасибо миллион раз за то,что ВЫ не побоялись сказать слово в мою поддержку.Обнимаю вас и люблю.Ваш коллега,Паша», — завершает цитату Воронцова (авторские орфография и пунктуация сохранены).

Хочется пожелать замечательному артисту — непременно с большим достоинством пережить эти напасти. Пусть он знает, что никто, собственно, и «не верит», у нас народ (всяк на свой лад) в Бога верует. А то, кем нас всех считают наши правоохранительные органы, давно нет никому никакого дела.

Но, повторю, что эта история всех нас учит не только ценить дружбу, порядочность, любовь и талант, который так сложно бывает иногда простить только что снявшему грим «Ивану Грозному», но и по-новому осознать «устаревший» стереотип «архаичной» поговорки: «Береги честь смолоду!»

 

©2013 Ирина Дедюхова. Все права защищены.
____________________________

P.S. От администрации «КНИЖНОЙ ЛАВКИ»

В «Книжной лавке» печатается роман Ирины Дедюховой «Парнасские сестры», в котором раскрываются все коллизии происходящего на наших глаза детективного сюжета. Этой историей писатель занимается с ноября прошлого года, под неопровержимой логикой ее публикаций полностью изменилась тональность подачи происходящего в Большом театре в отечественных и зарубежных СМИ.

Роман стал на сегодняшний день единственным в мире литературным расследованием, полностью раскрывающим историю вокруг одного известного театра с помощью литературных образов, а не «чернухи» или очередных «сенсаций». Возникновение литературного образа — гарантия того, что все события не только получат нравственную оценку, но и не смогут повторяться «по аналогии».

Приобретайте главы романа в «Книжной лавке»! Заказывайте весь роман целиком! Окончательная публикация назначена на 15 июля! До этого вы можете сделать заказ на льготных условиях. Они гораздо более льготные, нежели поход в Большой театр при директоре Иксанове, чье увольнение произошло в период публикации «Парнасских сестер».

In her new novel, a well known Russian writer Irina Dedyukhova investigates the events in the Bolshoi theater. Those events reflect the life of modern Russian society. Why are the ballet, the classical art, and the literature necessary for people? Study of these problems brings up unresolved and controversial questions of antique mythology as well.

Along with the real characters personifying certain public strata, mythical heroes act in the novel: gorgons, harpies, muses and… ubiquitous Hermes.

The novel is a synthetic literary work, original in its genre and form. Its publication is going on in Russian-speaking Internet.