Из предисловия Георгия Бена:
В музыкальном театре англосаксонских стран — Великобритании и Соединенных Штатов — Гилберт и Салливен занимают такое же (если не более высокое) место, какое, скажем, в Австрии занимают Штраус и Кальман, а во Франции — Оффенбах. Помимо того, что в английских столичных и провинциальных театрах то и дело ставится то одна, то другая оперетта Гилберта и Салливена, в Англии имеется — это уникальный случай — особая труппа «Д’Ойли-Карт», которая ставит только эти оперетты. Большинство британцев еще с детства в той или иной степени воспитывалось на опереттах Гилберта и Салливена. Их ставит самодеятельность еще в школах, и по всей стране есть так называемые «Общества Гилберта и Салливена», то есть самодеятельные коллективы, которые либо ставят эти оперетты полностью, либо поют отдельные отрывки из них в концертном исполнении. Таких «обществ» буквально сотни. Так чем же объясняется популярность этих оперетт или, точнее, комических опер, как их в то время называли (слово «оперетта» было тогда малоупотребительным)? Вот что объясняет продюсер этих оперетт Брайен Хьюэтт-Джонс:
«Тому есть две причины. Во-первых, та, что музыка Салливена очень мелодичная и хорошо запоминающаяся. А во-вторых, тексты песен, написанные Гилбертом, все еще очень актуальны — даже теперь, через сто лет. Вот, например, песенка палача Ко-Ко «Небольшой список» из оперетты «Микадо». В этой песенке Ко-Ко перечисляет людей, от которых обществу нужно избавиться: бесчестных политиканов, светских лицемеров, претенциозных певцов, бездарных музыкантов и т. д. Этот список актуален и теперь: эти люди и сейчас так же досаждают обществу, как сто лет назад. И по традиции текст этой песни при каждой новой постановке постоянно видоизменяется: в него включаются все новые и новые люди, современные политические деятели, намеки на актуальные события».
Brian Hewett-Jones. Interview to the Russian Service of the BBC. 10 April 1990.
Однако за пределами англоязычного мира оперетты Гилберта и Салливена почти неизвестны. Как объясняет Брайен Хьюэтт- Джонс:
«Мне кажется, оперетты Гилберта и Салливена очень национально английские. По-моему, в переводе они много потеряют, потому что тексты в них крайне важны, а эти тексты — типично английские, в них — очень английское мироощущение. Хотя, например, действие «Гондольеров» происходит в Италии, но это — типично английский юмор; шутки — характерно английские. Возможно, для иностранцев это вовсе не будет так смешно».
там же.
Однако бывает и так, что и иностранцы, познакомившись с этими опереттами, тоже становятся их поклонниками. Так произошло, например, с балетмейстером Сергеем Дягилевым и композитором Игорем Стравинским. Дягилев был страстным любителем оперетт Гилберта и Салливена и для собственного удовольствия переводил песни из этих оперетт на руский язык. А Стравинский сравнил сотрудничество Гилберта и Салливена с сотрудничеством Гуго фон Гофмансталя и Рихарда Штрауса:
«Британские оперы никогда не бывают скучными. Их действие движется галопом, как резвый скакун, а не как ломовая лошадь. Персонажи — хорошие и плохие — четко очерчены и служат целям сатиры. <…> Это — одна из главных причин популярности этих опер. <…> Наиболее интересной из них мне кажется «Иоланта». То, как в ней музыкально интерпретированы стихи, представляется мне вершиной музыкальной симметрии, требующей высочайшего, тончайшего мастерства. Болес того, у Салливена — такое чувство ритма и контрапункта, какого я не нахожу у Рихарда Штрауса».
Цит. no: Leslie Baily. Gilbert & Sullivan and Their World. L., 1974, p.118.
Впрочем, начинал свою деятельность Салливен вовсе не как автор легкой музыки: у него поначалу были серьезные творческие претензии, и к оперетте он пришел почти случайно. Он родился в 1842 году в семье ирландского музыканта — капельмейстера королевского военного оркестра. Салливен окончил в Германии знаменитую Лейпцигскую консерваторию, где одним из его преподавателей был Ференц Лист, а его сокурсником — Эдвард Григ. Там же, в Лейпциге, Салливен написал свое первое произведение — музыку к пьесе Шекспира «Буря», которая была потом исполнена и в Лондоне. Вернувшись в Англию, он написал одну симфонию, балет «Заколдованный остров», комическую оперу «Контрабандист», ораторию «Блудный сын» и ряд небольших произведений; хотя некоторые из его сочинений имели успех, большинство их сейчас забыто. Однако в Англии Салливен обнаружил, что его серьезная музыка, даже высоко оцененная критиками, не дает достаточных средств к существованию. И Салливен поддался искушению вступить в сотрудничество с молодым драматургом Уильямом Гилбертом, уже поставившим в театре две свои пьесы, и в 1871 году они сочинили легкую оперетту «Феспид» — о легендарном древнегреческом поэте, с участием мифологических героев и олимпийских богов (ее партитура сейчас, увы, утрачена). Оперетта большого успеха не имела, и сотрудничество прекратилось: Салливен вернулся к симфонической музыке, а Гилберт, который подрядился писать оперетту только ради денег, взялся за пьесы для драматического театра, ибо он тоже считал себя не легкомысленным либреттистом, а серьезным драматургом.Однако нашелся в Лондоне человек, усмотревший в неудачной оперетте «Феспид» зерно будущего успеха. Это был владелец театра и отеля «Савой» Ричард Д’Ойли-Карт: его-то именем и называется сейчас труппа, ставящая оперетты Гилберта и Салливена. Д’Ойли-Карт снова свел Салливена с Гилбертом и чуть не силком заставил их сесть и написать еще одну оперетту — «Суд присяжных» — пародию на заседание английского суда по делу о нарушении брачного обещания. Словесная пародия в оперетте дополняется пародиями музыкальными; вот, например, ария ответчика, пародирующая итальянскую любовную арию:
Оперетта «Суд присяжных», поставленная в театре «Савой» в 1875 году, имела шумный успех. Для Салливена этот успех имел лишь одно печальное последствие: отец его невесты Рэйчел — богатый судовладелец Ричард Рассел — отказал ему в руке своей дочери, ибо он хотел иметь своим зятем серьезного композитора, а не, как он выразился, опереточного фигляра. Рэйчел отказалась выйти замуж против воли отца, и композитор на всю жизнь остался холостяком, хотя о его любовных победах в лондонском — и не только лондонском — обществе ходили легенды.С оперетты «Суд присяжных» началось 25-летнее содружество Гилберта и Салливена, породившее четырнадцать оперетт. Все они были впервые поставлены в театре «Савой» и поэтому получили название «Савойских опер».В отличие от континентальных оперетт — например, венских оперетт Легара или Кальмана, внешне реалистичных и часто лиричных, — оперетты Гилберта и Салливена гротескны, пародийны и злободневно сатиричны (они ближе к опереттам Оффенбаха — таким, как «Орфей в аду» или «Прекрасная Елена»). В каждой из оперетт Гилберта и Салливена высмеивалась какая-то сторона английской жизни; в основе их лежала нарочитая нелепость, нонсенс — как в текстах песен, так и в сюжетных ситуациях. Даже если действие этих оперетт происходило в Италии, Японии или даже в сказочной стране Утопии, тогдашние зрители без труда угадывали в них современную им Англию. Что уж говорить о тех опереттах, где и действие происходило в самой Англии! Когда капитан и матросы из оперетты «Корабль его величества „Фартук»» (1878) поют песню о том, что они никогда не употребляют непристойных выражений, это, конечно, вовсе не реалистическое изображение жизни британского флота, а пародия на дидактичность лакировочных викторианских мелодрам. Когда в оперетте «Пензансские пираты» (1879) пиратский отряд, одержав победу над полицейскими, неожиданно им сдается, потому что полицейские потребовали капитуляции именем королевы (а пираты, как они ни грешны, все-таки любят свою королеву), — это сатира на викторианский ура-патриотизм. Когда полицейские хором поют: «Смело в бой! Вперед! Вперед!», но сами остаются на месте — это пародия на условности «большой оперы» (этакая английская «Вампука»). Когда в тех же «Пензансских пиратах» появляется генерал-майор, который «не выиграл ни одной баталии», но зато знает все на свете — от микробиологии до парапсихологии, — это сатира на тогдашний обычай присваивать воинские звания за заслуги, весьма далекие от ратных подвигов, и в результате появлялись полковники и генералы, отродясь не видевшие поля боя. Такого же рода человек — а именно, сэр Уильям Генри Смит — высмеивается в оперетте «Корабль ее величества „Фартук»» под именем сэра Джозефа Портера, который, как и Смит, начал свою карьеру мелким клерком, потом стал крупным бизнесменом, разбогател, получил титул баронета и был назначен первым лордом адмиралтейства, хотя он не только никогда не служил во флоте, но и вообще не был на военной службе; и он поет арию о своей «военно-морской» карьере:
<…>В 1900 году Салливен скончался от болезни легких. Гилберт пережил его на одиннадцать лет и умер в 74 года от сердечного приступа, когда бросился в озеро спасать тонувшую женщину: он вытащил ее на берег, но сердце не выдержало — у него произошел тяжелый инфаркт, которого он не пережил.Парадоксальным было это содружество, и парадоксом стала посмертная известность Гилберта и Салливена. Салливен видел себя прежде всего автором величественных симфоний, ораторий и большой оперы «Айвенго» (1890) по роману Вальтера Скотта, с успехом шедшей в лондонском «Ковент-Гардене»; и он не желал, чтобы его имя связывали с опереточной буффонадой. А Гилберт считал себя прежде всего серьезным драматургом и поэтом (он написал и поставил на сцене ряд пьес и выпустил несколько сборников стихов), а вовсе не автором опереточных либретто. Оба они не хотели запомниться потомкам по своим, как они считали, несерьезным, малозначительным произведениям. Так что, по непонятной прихоти счастливой судьбы они завоевали посмертную славу вопреки своей воле.
В стихотворных текстах песен переводчик сохранял размер подлинника, чтобы их можно было петь (хотя нет уверенности, что их будут петь). Тексты всех либретто переведены по изданию: The Annotated Gilbert and Sullivan. Introduced and edited by Ian Bradley. Vol.1. Penguin Books, London, 1988. В переводах использованы варианты и добавления, указанные в данном издании.
«Гондольеры» или «Король Баратарии » — савойская опера на музыку Артура Салливана и либретто В. С. Гилберта . Премьера состоялась в театре « Савой» 7 декабря 1889 года и имела большой успех с 554 спектаклями (тогда пятая по популярности опера на момент ее дебюта), завершившаяся спектаклями 20 июня 1891 года . Это была двенадцатая комическая опера из четырнадцати, написанных Гилбертом и Салливаном .
20 сентября 1890 года состоялась премьера в Театре ан дер Вин .
«Гондольеры» стали последним большим хитом дуэта Гилберта и Салливана. В этом произведении Гилберт возвращается к сатире о классовых различиях в британском обществе, уже замеченной в первых либретто Гилберта. Либретто также отражает увлечение Гилберта Законом об обществе сопровождения , подчеркивая абсурдное сближение между физическими и юридическими лицами, которое получит серьезное развитие в следующей работе, Utopia, Limited . Как и во многих своих ранних работах, удобно отодвигая произведение от матери-Англии, Гилберт осмелился направить самую острую критику дворянства и установления самой монархии.
***
«Гондольерам» предшествовала более серьезная работа Гилберта и Салливана « Йомены гвардии» . 9 января 1889 года, после трех месяцев игры в опере, Салливан сообщил Гилберту, что «хочет сделать драматическое произведение в более крупном музыкальном масштабе» и что он «хочет избавиться от резко выраженного и рифмованного ритма и поэтому нуждался в либретто, которое могло бы дать ему возможность развивать музыкальные эффекты (Джейкобс, стр. 287). Гилберт настоятельно советовал, чтобы их объединение продолжалось по уже проложенному пути:
«Я тщательно обдумал ваше письмо, и, хотя я понимаю и сочувствую вашему желанию написать то, что из-за отсутствия подходящего термина, я полагаю, вы должны назвать великим произведением , я не могу поверить, что это можно сделать в «Савойе» или в новый театр Ричарда Д’Ойли Карте … Более того, такая работа не давала бы мне возможности делать то, что я делаю лучше всего, — говорить со своей точки зрения; либреттист большой оперы должен быть в постоянном контакте с композитором. Кто-нибудь еще, например Херси, Генри Броэм Фарни и Рис, мог бы написать для этой цели хорошее либретто; лично я должен быть постоянно связан с композитором». ( Джейкобс, стр. 287. ) 12 марта Салливан ответил: «У меня пропало настроение писать комедии , и у меня есть серьезные сомнения, что я все еще могу посвятить себя этому … Вы знаете, что в серьезной работе всегда нужно жертвовать собой. Я считаю, что это то, что вместе. мы сделали в ходе нашего сотрудничества, и я считаю, что необходимо сделать еще больше, чтобы продолжать успешно в том же направлении». (Джейкобс, стр. 288).
В последующие недели последовала серия все более язвительных писем, в которых Салливан всегда просил новых вещей для продолжения сотрудничества, а Гилберт отвечал, что всегда выполнял просьбы композитора. Гилберт пытался подбодрить Салливана:
«Вы говорите, что наши произведения всегда были текстами Гилберта, к которым вы адаптировали какую-то музыку… Я говорю это, когда вы намеренно утверждаете, что в течение 12 лет несравненно величайший английский музыкант того времени; человек, чей гений вошёл в поговорку везде, где говорят на английском языке; человек, который может говорить с оперными режиссерами, певцами, музыкальными издателями и музыкальными компаниями; когда он придерживается этой позиции, а именно, что двенадцать лет подряд он терпел абсолютную волю своего либреттиста, его обвинения не направлены на него, а обращены на него и на благородное искусство, выдающимся профессором которого он является». ( Джейкобс, стр. 291. ) Однако Гилберт в конце концов предложил компромисс, который Салливан принял; композитор написал бы легкую оперу для «Савойи» и в то же время большую оперу « Айвенго » для нового театра, специально для этого построенного Карте. Салливан согласился при условии, что «все согласны по этому вопросу». Гилберт предложил пьесу о театральной труппе, которую Салливан отверг (эта идея была позже возрождена в 1896 году как «Великий герцог »), но он принял сюжет «о Венеции и венецианской жизни», который позже стал «Гондольерами» (Джейкобс, стр. 294) .
Гилберт начал работу над новым либретто в начале лета 1889 года, а к середине лета Салливан приступил к сочинению первого акта. Гилберт предоставил альтернативные тексты для некоторых отрывков, что позволило композитору выбрать наиболее подходящий для музыки, к которой он хотел подобрать. Длинное начало произведения (более пятнадцати минут музыки) было идеей Гилберта и позволило Салливану придать произведению тот отпечаток, который он хотел.
Они работали все лето и осень, и 7 декабря 1889 года опера была поставлена . Критики были единодушно благосклонны, и работа также встретила благосклонность публики, настолько, что она занимает третье место среди опер «Савойя» сразу после HMS Pinafore и The Mikado .
Реакция прессы и общественности
Лесли Бэйли отмечал: «Энергичность либретто выявила более веселого Салливана, а итальянский сюжет — теплую волну южности, придавшую живость всему произведению. Графика от 14 декабря 1889 г. подчеркивала, что музыка — это не только в английском стиле, но содержал французский гавот , андалузскую качучу , итальянские сальтарелли и тарантеллу , а также венецианскую баркаролу (Бейли, стр. 342).
Также была исполнена опера, посвященная королеве Виктории и королевской семье в Виндзорском замке в 1891 году, первая опера Гилберта и Салливана, удостоенная этой чести.
Конец золотого века Гилберта и Салливана
«Гондольеры» стали последним большим хитом дуэта Гилберта и Салливана. В отличие от Pinafore и The Mikado , успех не повторился в Нью-Йорке . Следуя прошлому опыту, Carte не производила работу напрямую в Соединенных Штатах , а передала права местному продюсеру, который вырезал некоторые сцены и представил очень плохую постановку с несколькими неудачными выступлениями. Когда он осознал провал, Карт завалил свою труппу и отправил ее через Атлантику , но ущерб уже был нанесен и работа была отозвана после 103 выступлений в Нью-Йорке.
Представление 1907 года
Гондольеры или Король Баратарии
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Герцог Плаза-Торо — испанский гранд.
Герцогиня Плаза-Торо.
Касильда — их дочь.
Луис — свита герцога Плаза-Торо.
Дон Альгамбра де Паскудо — великий инквизитор.
Марко Пальмиери и Джузеппе Пальмиери — венецианские гондольеры.
Франческо, Антонио, Джорджо — другие гондольеры.
Тесса и Джанетта — венецианские девушки.
Фьяметта, Виттория, Джулия — другие девушки.
Инеса — бывшая кормилица принца Баратарии.
Гондольеры, девушки, матросы, придворные, герольды и пажи.
АКТ ПЕРВЫЙ
Пъяцетта в Венеции.
(Тесса, Джанетта и другие девушки плетут венки из роз и поют.)
ХОР:
ФЬЯМЕТТА:
ХОР:
ФЬЯМЕТТА:
ХОР:
(Пока девушки поют, вокруг них собираются гондольеры.)
СОЛЬНЫЕ ИСПОЛНЕНИЯ
ФРАНЧЕСКО:
ФЬЯМЕТТА:
ДЖУЛИЯ:
АНТОНИО:
ВСЕ ДЕВУШКИ:
АНТОНИО:
ДЖОРДЖО:
ФЬЯМЕТТА:
ВИТТОРИЯ:
ДЖУЛИЯ:
ФЬЯМЕТТА:
АНТОНИО:
ПЕСНЯ
ГОНДОЛЬЕРЫ:
(Входят Марко и Джузеппе Пальмиери.)
ФЬЯМЕТТА:
ХОР ДЕВУШЕК:
ГОНДОЛЬЕРЫ:
ДЕВУШКИ:
ГОНДОЛЬЕРЫ:
ДЕВУШКИ:
(Девушки передают свои венки Марко и Джузеппе.)
ГОНДОЛЬЕРЫ:
ДЕВУШКИ:
ГОНДОЛЬЕРЫ:
ДЕВУШКИ:
ГОНДОЛЬЕРЫ:
ДЕВУШКИ:
ГОНДОЛЬЕРЫ:
ГОНДОЛЬЕРЫ:
ДЕВУШКИ:
ДУЭТ
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
РЕЧИТАТИВ
МАРКО:
ДЖУЗЕППЕ:
ОБА:
МАРКО:
ДЖУЗЕППЕ:
ВСЕ:
ДЕВУШКИ:
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
МАРКО:
ДЖУЗЕППЕ:
ОБА:
ДЕВУШКИ:
ФЬЯМЕТТА (к Марко ):
МАРКО:
ВИТТОРИЯ (к Джузеппе):
ДЖУЗЕППЕ:
ФЬЯМЕТТА (обнаружив попытку Марко ):
ВИТТОРИЯ (обнаружив попытку Джузеппе ):
ДЕВУШКИ:
(Марко и Джузеппе поворачиваются три раза и пускаются ловить девушек. Марко хватает Джанетту, а Джузеппе ловит Тессу. Оба гондольера ощупывают лица пойманных ими девушек, пытаясь узнать, кто они.)ДЖУЗЕППЕ:
ВСЕ:
МАРКО (догадывается):
ВСЕ:
ДЖУЗЕППЕ (вежливо, к Марко):
ТЕССА:
МАРКО (вежливо, к Джузеппе):
ДЖАНЕТТА:
(Гондольеры целуют своих избранниц.)ДЖАНЕТТА:
ТЕССА:
ТЕССА и ДЖАНЕТТА:
ВСЕ:
(Девушки танцуют вокруг Тессы и Джузеппе и Джанетты и Марко; все удаляются.)(Раздается барабанный бой. К площади причаливает гондола. Из нее выходят герцог Плаза-Торо, герцогиня и их дочь Касилъда, а за ними — Луис, который несет барабан. Все они одеты помпезно, но в старые и поношенные одежды.)ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
КАСИЛЬДА:
ЛУИС:
ВСЕ:
ГЕРЦОГ:
ЛУИС:
ВСЕ:
Коркос Витторио Маттео (Vittorio Matteo Corcos), 1859-1933
ГЕРЦОГ: Наконец-то мы прибыли к месту нашего назначения. В этом дворце, перед которым мы высадились, проживает сеньор великий инквизитор дон Альгамбра де Паскудо. Луис, постучи в дверь и скажи, что его сиятельство испанский гранд герцог Плаза-Торо, граф Коридоро, барон Помидоро…
ГЕРЦОГИНЯ: Со своей свитой!
ГЕРЦОГ: Со своей свитой прибыли в Венецию и просят…
ГЕРЦОГИНЯ: Требуют!
ГЕРЦОГ: Требуют аудиенции. (Луис уходит в дом инквизитора.) А теперь (Герцогине) следует ли нам все рассказать нашей дочери? Я думаю, что да. (Касильде.) Приготовься услышать потрясающий сюрприз. Мой приятный долг — раскрыть тебе тайну, которая сделает тебя самой счастливой девушкой в Венеции.
КАСИЛЬДА: Тайну?
ГЕРЦОГ: Государственную тайну, которую, по политическим соображениям, нужно было сохранять двадцать лет. Когда ты еще лежала в колыбели, ты была заочно обручена не с кем иным, как с шестимесячным младенцем — сыном и наследником могучего и несметно богатого короля острова Баратария.
КАСИЛЬДА: Обручена с сыном короля Баратарии? Без моего согласия?
ГЕРЦОГ: Прими во внимание свой тогдашний возраст. Вскоре после этой церемонии на острове Баратария, увы, произошла революция, и король, а также все его придворные были убиты. Однако в разгар смуты великий инквизитор дон Альгамбра де Паскудо сумел похитить младенца-принца из королевского дворца и тайно привезти его в Венецию. Теперь, когда на Баратарии наступила перестройка, там восстанавливаются старые порядки, и народ Баратарии ждет своего законного правителя. И вот мы прибыли в Венецию, чтобы узнать местонахождение принца и приветствовать тебя, нашу дочь, в качестве ее величества законной королевы Баратарии.
КАСИЛЬДА: Я — королева Баратарии? Но это невозможно — мне даже нечего надеть! Ведь мы совершенно обнищали!
ГЕРЦОГ: Это обстоятельство не ускользнуло от моего внимания. Но хотя я нахожусь в стесненных финансовых обстоятельствах, мое общественное влияние огромно. Сейчас создается компания под названием «Герцог Плаза-Торо с ограниченной ответственностью»; в ее руководство войдут весьма влиятельные люди, и я тоже войду в правление, как только произойдет выделение акций пайщикам.
КАСИЛЬДА: Но это так недостойно, так унизительно! Испанский гранд в качестве члена правления финансовой компании — слыхано ли такое?
ГЕРЦОГ: Дитя мое, герцог Плаза-Торо, граф Коридоро, барон Помидоро не следует за модой — он создает ее. Когда я стоял во главе армии, я вел ее в сражение. А иногда я вел ее из сражения.
ПЕСНЯ
ГЕРЦОГ:
ВСЕ:
ГЕРЦОГ:
ВСЕ:
ГЕРЦОГ:
ВСЕ:
(Входит Луис и с поклоном приглашает Герцога во дворец великого инквизитора. Герцог и Герцогиня уходят туда. Касильда и Луис остаются вдвоем и бросаются друг другу в объятия.)
ДУЭТ
ЛУИС:
КАСИЛЬДА:
ЛУИС:
ОБА:
КАСИЛЬДА: О, Луис, Луис! Что я наделала!
ЛУИС: Ничего, дорогая, в чем ты могла бы покаяться. (Хочет ее обнять.)
КАСИЛЬДА (отстраняясь): Нет, Луис, все кончено. Ты обнимаешь меня в последний раз.
ЛУИС (изумленный): Касильда!
КАСИЛЬДА: Я только что узнала — к своему изумлению и возмущению, — что во младенчестве меня обручили с малолетним сыном короля Баратарии.
ЛУИС: Сын короля Баратарии? Тот младенец, которого похитила инквизиция?
КАСИЛЬДА: Тот самый: ты, конечно, знаешь эту историю?
ЛУИС: Конечно. Я же тебе говорил, что моя мать была кормилицей этого принца, и он был вверен ее попечению; и она мне не раз рассказывала о его таинственном похищении.
КАСИЛЬДА: Да, конечно. Ну, так вот, мой отец привез меня в Венецию, чтобы я тут вышла замуж за этого принца.
ЛУИС: Но ведь ты была слишком молода, чтобы понимать, что происходит, и ты можешь не признать этот брак.
КАСИЛЬДА: Нет, Луис, уважай мои принципы. Брак есть брак. Да, я тебя любила до пятнадцати минут тому назад. А теперь я не имею права тебя любить.
ЛУИС: Должно ли так быть?
КАСИЛЬДА: Да, Луис, так должно быть.
ДУЭТ
ЛУИС:
ОБА:
КАСИЛЬДА:
(Входят Герцог и Герцогиня, за ними — дон Альгамбра де Паскудо.)
ГЕРЦОГ: Дитя мое, позволь мне представить тебе великого инквизитора Испании дона Альгамбру де Паскудо. Именно его сиятельство так искусно похитил твоего венценосного избранника и привез его в Венецию.
ДОН АЛЬГАМБРА: А это — молодая сеньорита, которая так неожиданно явилась выполнить функции ее величества? Вы очень красивы, сударыня. Позвольте мне… (Предлагает Касильде руку, она презрительно отворачивается.) У вас — капризный нрав, сеньора.
ГЕРЦОГ: Вы должны ее извинить. Неожиданная перспектива стать королевой вскружила ей голову.
ДОН АЛЬГАМБРА: Я бы предпочел, чтобы эта перспектива вскружила ей голову в другую сторону.
ГЕРЦОГИНЯ: К сожалению, если я не ошибаюсь, есть некоторые сомнения относительно местопребывания его величества?
КАСИЛЬДА (про себя): Сомнения? Мы, кажется, спасены!
ДОН АЛЬГАМБРА: Сомнения? О нет, нисколько — он здесь, в Венеции, он занимает скромную, но колоритную должность весьма уважаемого гондольера. Я могу дать вам его адрес — я вижу его каждый день. Но несколько трудно будет установить его личность. Я вам сейчас все объясню.
ПЕСНЯ
ДОН АЛЬГАМБРА:
КАСИЛЬДА: То есть вы хотите сказать, что есть способ узнать, кто из сыновей весьма уважаемого гондольера — действительно его сын, а кто — король Баратарии?
ДОН АЛЬГАМБРА: Совершенно верно. Кормилица, попечению которой был вверен малолетний принц Баратарии, — это мать вашего лакея Луиса, и она, без сомнения, сможет опознать, кто из двух братьев-гондольеров — Марко или Джузеппе — ее воспитанник-принц.
ЛУИС: Боже мой, откуда вы знаете про мою мать?
ДОН АЛЬГАМБРА: Мой юный друг, великий инквизитор — всегда в курсе всех событий. В настоящее время ваша мать — жена весьма уважаемого разбойника с большой дороги, который занимается своим честным ремеслом в горах около города Кордовы. Вы немедленно отправитесь в Кордову вместе с двумя моими посланниками и, взяв свою мать, отплывете вместе с ней на Баратарию. Если у нее возникнут трудности с опознанием своего питомца, я уверен, в камере пыток она освежит свою память.
(В это время дону Альгамбре де Паскуда приносят блюдо спагетти.)
РЕЧИТАТИВ
КАСИЛЬДА:
ДОН АЛЬГАМБРА:
(Наворачивает на вилку клубок спагетти и показывает Касильде, а потом проглатывает его)
КВИНТЕТ (ГЕРЦОГ, ГЕРЦОГИНЯ, КАСИЛЬДА, ДОН АЛЬГАМБРА, ЛУИС)
ВСЕ:
ЛУИС:
ГЕРЦОГИНЯ:
ВСЕ:
(Все уходят во дворец.)(Входят гондольеры и девушки, которые поздравляют молодых — Марко и Джузеппе.)ХОР:
ПЕСНЯ
ТЕССА:
ХОР:
ДЖАНЕТТА:
ХОР:
(В конце песни на заднем плане появляется дон Альгамбра. Гондольеры и девушки отшатываются от него и постепенно исчезают, обеспокоенные.)
ДЖУЗЕППЕ: Теперь-то наша жизнь станет по-настоящему полной. Что такое холостяк? Ничтожество, всего лишь кокон. Он не живет — он лишь существует.
МАРКО: Какое прекрасное устройство — женитьба! Зачем мы попусту тратили время? Почему мы не женились десять лет тому назад?
ТЕССА: Потому что вы не могли найти себе подходящих невест.
ДЖАНЕТТА: Потому что вы ждали, пока встретите нас.
МАРКО: Да, я думаю, в этом — все дело. Мы ждали вас, сами того не зная. (Дон Альгамбра выступает вперед.) Привет!
ДОН АЛЬГАМБРА: Доброе утро! Вы что-то празднуете?
ДЖУЗЕППЕ: Нет, ничего особенного. Это — просто дружеская пирушка.
ДОН АЛЬГАМБРА: Вы отмечаете какое-то событие? Чей-нибудь день рождения?
ДЖАНЕТТА: Да, мой!
ТЕССА: И мой!
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ: И мой!
ДОН АЛЬГАМБРА: Ну и совпадение! И сколько вам лет, позвольте спросить?
ТЕССА: Это — неделикатный вопрос. Примерно десять минут.
ДОН АЛЬГАМБРА: Ужасно милые дети! Но вы, конечно, шутите?
ТЕССА: Другими словами, мы десять минут назад повенчались.
ДОН АЛЬГАМБРА: Как, вы оба?
ВСЕ: Нет, все четверо.
ДОН АЛЬГАМБРА: О, Боже! Черт возьми!
ДЖАНЕТТА: Надеюсь, вы не против?
ТЕССА: Я думаю, это вас почему-то огорчает. Посмотри на него, Джузеппе: он убит горем.
ДОН АЛЬГАМБРА: Нет, нет, нисколько!
ДЖУЗЕППЕ: А теперь, дружище (хлопает его по плечу), вы удовлетворили свое любопытство, и до свиданья!
ДОН АЛЬГАМБРА: Вы не можете называть меня «дружище». Вы, должно быть, не знаете, кто я такой.
ДЖУЗЕППЕ: Нет, не знаем. Но и вы не знаете, кто мы такие. Мы — гондольеры, сыновья почтенного Батисто Пальмиери, который принимал участие в последней революции. Мы душой и телом — республиканцы, и мы считаем, что все люди равны. Мы ненавидим угнетение человека человеком, мы ненавидим королей — нам наплевать на королей! Мы ненавидим тщеславие и аристократизм, мы презираем богачей и богатство. Мы — венецианские гондольеры, и мы вам равны во всем, кроме нашей профессии, и мы одновременно — ваши господа и ваши слуги.
ДОН АЛЬГАМБРА: Боже мой, какая незадача! Да, один из вас, возможно, — сын Батисто Пальмиери, насколько я знаю. Но другой из вас — ни мало, ни много, как законный сын покойного короля острова Баратария, а теперь — король Баратарии.
ВСЕ: Что!
ДОН АЛЬГАМБРА: И я думаю — я думаю, что это — тот из вас, который похлопал меня по плечу и назвал «дружище».ДЖУЗЕППЕ: Один из нас — король?
МАРКО: И мы — не братья?
ТЕССА: Король Баратарии?
ДЖАНETTA: Кто бы мог подумать?
МАРКО: Но кто именно из нас — король Баратарии?
ДОН АЛЬГАМБРА: Какая разница? Ведь вы оба республиканцы и ненавидите королей, и, конечно, вы сразу же отречетесь от престола. Так что — всего хорошего!
ТЕССА и ДЖАНЕТТА: Нет, не уходите! (Марко и Джузеппе удерживают его.)
ДЖУЗЕППЕ: Конечно, есть короли — и короли. Когда я сказал, что мы ненавидим королей, я имел в виду, что мы ненавидим плохих королей.
ДОН АЛЬГАМБРА: О, понимаю! Это — очень тонкое различие.
ДЖУЗЕППЕ: Совершенно верно. И я могу представить себе короля — идеального короля (как вы понимаете, это только моя фантазия), который может быть абсолютно приемлемым. Например, такого короля, который отменит налоги и снизит цены на все — кроме, конечно, поездок на гондоле.
МАРКО: И устроит бесплатное развлечение для всех гондольеров Венеции.
ДЖУЗЕППЕ: И запустит фейерверк на Большом Канале, с участием всех гондольеров, которым за это участие хорошо заплатят.
МАРКО: И соберет деньги у купцов на Риальто для распределения среди гондольеров.
ДЖУЗЕППЕ: Такой король был бы благодетелем всего народа, и если бы я был королем, я стал бы именно таким королем.
МАРКО: И я тоже.
ДОН АЛЬГАМБРА: Ну, что ж, я рад, что ваши возражения против монархии вполне преодолимы.
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ: О да, они преодолимы.
ТЕССА и ДЖАНЕТТА: О да, они преодолимы.
МАРКО: Вы меня почти убедили.
ДЖЕЗЕППЕ: И меня тоже.
ТЕССА и ДЖАНЕТТА: И нас убедили.
ДОН АЛЬГАМБРА: Значит, решено. Но поскольку на Баратарии — все еще перестроечный период, и она — в состоянии хаоса, нужно, чтобы вы немедленно взяли в свои руки бразды правления. И до тех пор, пока будет точно установлено, кто из вас — король, я все организовал, чтобы вы могли управлять совместно — как один правитель, чтобы потом, когда личность короля будет точно установлена, не возникло никаких возражений против его особы.
МАРКО: Мы будем править совместно — как один правитель?
ДОН АЛЬГАМБРА: Совместно — как один правитель.
ДЖУЗЕППЕ (берет, под руку Марко ): Вот так?
ДОН АЛЬГАМБРА: Вот так.
ДЖУЗЕППЕ: И мы сможем ввести там полное равенство и братство?
ДОН АЛЬГАМБРА: Конечно: вы же будете самовластными, самодержавными правителями.
МАРКО: И мы сможем взять туда своих друзей и родственников и сделать их своими министрами, даже если они совершенно некомпетентны?
ДОН АЛЬГАМБРА: Конечно: так всегда делается повсюду.
МАРКО: Вы меня совершенно убедили.
ДЖУЗЕППЕ: И меня тоже.
ТЕССА: Так что чем раньше мы отплывем, тем лучше.
ДЖАНЕТТА: Я пойду собираться в дорогу.
ДОН АЛЬГАМБРА: Подождите! Дамы не смогут отправиться на Баратарию.
ВСЕ: Что?
ДОН АЛЬГАМБРА: Не смогут. Пока. Возможно, потом. Мы посмотрим.
ДЖУЗЕППЕ: Вы хотите сказать, что мы будем разлучены со своими женами?
ДОН АЛЬГАМБРА: Только на время — на два-три месяца. В конце концов, разлука вам предстоит недолгая.
ТЕССА: Но мы обвенчались всего полчаса тому назад! (Плачет.)
ПЕСНЯ
ДЖАНETTA:
ТЕССА:
РЕЧИТАТИВ
ДОН АЛЬГАМБРА:
ВСЕ:
(Дон Альгамбра уходит.)
КВАРТЕТ
ДЖАНЕТТА:
ВСЕ:
МАРКО:
Rafael Contell (SPANISH, b.1850)
ВСЕ:
ТЕССА:
ВСЕ:
ДЖУЗЕППЕ:
ВСЕ:
(Входят гондольеры и девушки.)
ХОР:
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
ВСЕ:
ДЖУЗЕППЕ:
МАРКО:
ДЖУЗЕППЕ:
МАРКО:
ДЖУЗЕППЕ:
МАРКО:
ДЖУЗЕППЕ:
ОБА:
ГОНДОЛЬЕРЫ и ДЕВУШКИ:
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
ТЕССА и ДЖАНЕТТА:
ДЖАНЕТТА:
ТЕССА:
(К площади причаливает фелука.)
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
МАТРОСЫ:
МАРКО:
ДЖУЗЕППЕ:
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
(Марко и Джузеппе обнимают своих Тессу и Джанеmmy. Гондольеры поднимаются на фелуку. Девушки машут им на прощание. Занавес опускается.)
АКТ ВТОРОЙ
Три месяца спустя. Зал во дворце на Баратарии. Марко и Джузеппе сидят на тронах, вокруг — толпа придворных и слуг, среди первых — некоторые бывшие гондольеры. Обстановка неформальная: некоторые читают, другие играют в карты или в мяч и т.д.
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
ДЖУЗЕППЕ: Сеньоры, спасибо вам за выражение вашего удовлетворения и добрых чувств. Но есть одно огорчительное обстоятельство, которое мы хотели бы обсудить.
ВСЕ: Что такое?
ДЖУЗЕППЕ: Не беспокойтесь, это не очень серьезно. Как было оговорено, пока не будет установлено, кто из нас король, мы должны вести себя как одна личность.
ДЖОРДЖО: Именно так.
ДЖУЗЕППЕ: Но ведь на самом деле нас — двое.
ФРАНЧЕСКО: Не думаю, что нам нужно в это вдаваться. Это — юридическая фикция, а все юридические фикции — вещи священные. В нашем положении мы не можем признать за вами две независимые ответственности.
ДЖУЗЕППЕ: Нет. Но вы можете признать за нами два независимых аппетита. Можно сказать, что мы ведем себя как одна личность, но если нам положен на двоих только один рацион, я бы сказал, что эта юридическая фикция простирается слишком широко.
ФРАНЧЕСКО: Это — тонкое замечание. Но я бы не хотел с ходу высказать свое мнение. По-моему, нужно отложить решение вопроса до его обсуждения на общем собрании королевского двора.
МАРКО: Хорошо. Но что мы будем делать до этого?
ДЖУЗЕППЕ: Мы хотим выпить чаю.
АНТОНИО: Я думаю, мы должны ходатайствовать о выделении вашему величеству двойного рациона и, как обычно, застраховаться на случай, если в конце концов будет вынесено противоположное решение.
ДЖОРДЖО: Да, я думаю, в этом — выход. Но вы должны серьезно поработать.
ДЖУЗЕППЕ: О, конечно. Мы понимаем, что человек, занимающий руководящую должность короля, должен что-то делать, чтобы эту должность оправдать. Нас называют «ваше величество», нас одевают в роскошные одежды, наши подданные кланяются нам на улице, часовые отдают нам честь, и наши имена стоят первыми в списке тех, кто жертвует деньги на благотворительные цели. За эти преимущества мы должны по крайней мере быть полезными во дворце.
ПЕСНЯ
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
МАРКО: Наша жизнь была бы сплошнейшим блаженством, если бы только…
ДЖУЗЕППЕ: Если бы только — что?
МАРКО: Если бы только с нами были наши милые женушки, с которыми мы расстались в Венеции три месяца назад. Есть только один рецепт полного счастья:
ПЕСНЯ
МАРКО:
(В залу врываются Тесса и Джанетта с толпой девушек.)ДЕВУШКИ:
ТЕССА:
ДЖАНЕТТА:
ДЕВУШКИ:
(Тесса и Джанетта кидаются в объятия Джузеппе и Марко.)
ДУЭТ
ТЕССА:
ДЖАНЕТТА:
ТЕССА:
ДЖАНЕТТА:
ТЕССА:
ДЖАНЕТТА:
ТЕССА:
ДЖАНЕТТА:
ДЖАНЕТТА:
ТЕССА:
ДЖАНЕТТА:
ТЕССА:
ОБЕ:
ТЕССА:
ДЖАНЕТТА:
ТЕССА:
ДЖАНЕТТА:
ТЕССА:
ДЖАНЕТТА:
ТЕССА:
ДЖАНЕТТА:
ТЕССА:
ДЖАНЕТТА:
ТЕССА:
ДЖАНЕТТА:
ОБЕ:
ТЕССА:
ДЖАНЕТТА:
МАРКО:
ДЖУЗЕППЕ:
ТЕССА:
ХОР И ТАНЕЦ
(Неожиданно появляется дон Альгамбра де Паскудо . Танец прекращается. Марко и Джузеппе смущены. Все остальные разбегаются.)
ДОН АЛЬГАМБРА: Добрый вечер! Что тут происходит? Карнавал?
ДЖУЗЕППЕ: Не совсем. Просто так, вечеринка. Жаль, что вы опоздали.
МАРКО: Боюсь, мы вас побеспокоили.
ДОН АЛЬГАМБРА: Вовсе нет. Просто я этого не ожидал.
ДЖУЗЕППЕ: Я очень извиняюсь.
МАРКО: Я тоже.
ДОН АЛЬГАМБРА: Я видел, как ваше величество танцевали вместе с лакеем.
МАРКО: Он — не лакей. Он — лорд-камер-лакей.
ДОН АЛЬГАМБРА: Но, безусловно, для таких вечеринок пригодно помещение для слуг.
МАРКО: О нет! Мы ликвидировали помещение для слуг. Наши королевские апартаменты теперь доступны для всех. Мы применили к монархии республиканские принципы.
ДЖУЗЕППЕ: Кстати, не могу ли я предложить вам что-нибудь? Тарелку спагетти или стакан вина?
ДОН АЛЬГАМБРА: Нет, спасибо.
ДЖУЗЕППЕ: Вас что-нибудь тревожит?
ДОН АЛЬГАМБРА: Да, подагра. Видите ли, при каждом королевском дворе должны быть разграничения, которые следует соблюдать.
ДЖУЗЕППЕ: Разграничения? Какие, например?
ДОН АЛЬГАМБРА: Например, лорд-канцлер не может играть в пятнашки со своим поваром.
МАРКО: Почему?
ДОН АЛЬГАМБРА: Почему? Потому что лорд-канцлер — лицо чрезвычайно важное, и он ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае, никогда и ни за что не должен склонять голову ни перед кем, кроме вельмож, равных ему по положению. Например, перед архиепископом лорд-канцлер может склонить голову, но не перед поваром.
ДЖУЗЕППЕ: Даже перед лордом-шеф-поваром?
ДОН АЛЬГАМБРА: Мой друг, такой чин не числится в списке свиты лорда-канцлера. Нет, ни в коем случае! Например, некогда был проделан небольшой эксперимент. Я вам сейчас все расскажу.
ТРИО
ДОН АЛЬГАМБРА:
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
ДОН АЛЬГАМБРА:
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
ДОН АЛЬГАМБРА:
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
ДОН АЛЬГАМБРА:
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
ДОН АЛЬГАМБРА:
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
ДОН АЛЬГАМБРА:
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
ВСЕ ТРОЕ:
(Незаметно входят Тесса и Джанетта; они слушают в задней части сцены)
ДОН АЛЬГАМБРА: А теперь я должен сообщить вам важную новость. Его сиятельство герцог Плаза-Торо, граф Коридоро, барон Помидоро с ее сиятельством герцогиней Плаза-Торо и их дочерью Касильдой прибыли на Баратарию и очень скоро будут здесь.
МАРКО: Герцог и герцогиня нас абсолютно не интересуют.
ДОН АЛЬГАМБРА: Но их дочь, прекрасная Касильда! Ага! Счастливчик — один из вас.
ДЖУЗЕППЕ: Как вас понять?
ДОН АЛЬГАМБРА: Сейчас объясню. Много лет назад, когда вы (один из вас) лежали в колыбели, вы (один из вас) были обручены с шестимесячной девочкой — дочерью герцога Плаза-Торо, которая выросла и стала самой прекрасной девушкой в Испании Эта достойная сеньорита скоро появится здесь, чтобы потребовать руку и сердце одного из вас, и я вас (одного из вас) от всей души поздравляю.
МАРКО: Был обручен во младенчестве!
ДЖУЗЕППЕ: Но мы женились в Венеции три месяца назад!
ДОН АЛЬГАМБРА: Один из вас — только один. А другой — неумышленный двоеженец.
ТЕССА и ДЖАНЕТТА (выступают вперед): Боже мой!
ДОН АЛЬГАМБРА: Кто эти молодые сеньориты?
ТЕССА: Кто мы? Мы — их жены. Мы только что приехали.
ДОН АЛЬГАМБРА: Их жены? О, как неудачно все получилось! Дело осложняется. Ах, Боже мой, что станет говорить… ее величество?
ДЖАНЕТТА: Вы имеете в виду, что один из этих королей уже женат?
ТЕССА: И что одна из нас не будет королевой?
ДОН АЛЬГАМБРА: Да, эту мысль я хотел высказать. (Джанетта плачет.)
ДЖУЗЕППЕ (Тессе): Тесса, моя дорогая…
ТЕССА: Пошел прочь! Может быть, это ты.
МАРКО (Джанетте): Моя бедная крошка…
ДЖАНЕТТА: Не трогай меня! Неизвестно, чей ты муж.
ТЕССА: Но почему вы об этом не рассказали перед их отплытием из Венеции?
ДОН АЛЬГАМБРА: Потому что, если бы я об этом рассказал, никакое земное искушение не заставило бы этих сеньоров покинуть двух таких очаровательных и неотразимых сеньорит.
ТЕССА: Да, в этом что-то есть.
ДОН АЛЬГАМБРА: Могу добавить, что вам недолго ждать решения загадки. Сеньора кормилица принца прибыла на Баратарию и ждет в пыточной камере, чтобы я ее допросил.
ДЖАНЕТТА: Бедняга! Не можете ли вы пойти и освободить ее?
ДОН АЛЬГАМБРА: Нет никакой спешки, она не скучает — у нее там полно иллюстрированных журналов. Я пойду ее допросить, а вы, прошу вас, ведите себя как молодые незамужние дамы. Всего доброго! (Уходит.)
ДЖАНЕТТА: Хорошенькое дело!
МАРКО: Превосходно! Один из нас женат на двух молодых женщинах, и никто не знает, кто именно; а другой женат лишь на одной женщине, и тоже неизвестно, что это за особа.
ДЖАНЕТТА: А одна из нас — замужем за одним из вас, а другая — ни за кем.
МАРКО: Да, положение сложное. В наличии — два мужа и три жены. Попробуем разобраться.
КВАРТЕТ
ВСЕ ЧЕТВЕРО:
ТЕССА:
ДЖАНЕТТА:
МАРКО:
ДЖУЗЕППЕ:
МАРКО:
ДЖАНETTA:
ДЖУЗЕППЕ:
ТЕССА:
ДЖАНЕТТА (Тессе):
ТЕССА (Джаиетте):
ДЖАНЕТТА (Тессе):
ВСЕ:
(Марш. Входит процессия герольдов, провозглашающих появление Герцога, Герцогини и Касилъды. Все они роскошно одеты.)
ХОР
ГЕРОЛЬДЫ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРОЛЬДЫ:
ГЕРЦОГ (своим слугам): Будьте добры сообщить его величеству, что его сиятельство «герцог Плаза-Торо, граф Коридоро, барон Помидоро с ограниченной ответственностью» прибыл и просит…
КАСИЛЬДА: Желает!
ГЕРЦОГИНЯ: Требует!
ГЕРЦОГ: И требует аудиенции. (Слуги уходят.) А теперь, дитя мое, приготовься принять своего супруга, с которым ты была обручена при таких романтических обстоятельствах.
КАСИЛЬДА: Но кого из них? Ведь их двое!
ГЕРЦОГ: Это верно, в настоящее время его величество является вроде бы двойным сеньором. Но как только обстоятельства обручения будут установлены, он сразу же, ipso facto, превратится в одного сеньора.
КАСИЛЬДА: Ладно, что бы ни случилось, я буду ему верной женой, но я никогда не смогу его полюбить.
ГЕРЦОГ: Не знаю. Совершенно удивительно, какого непривлекательного человека женщина может полюбить, если очень захочет.
ГЕРЦОГИНЯ: Я полюбила твоего отца.
ГЕРЦОГ: Моя дорогая, твое замечание, по-моему, немного грубо. Или, может быть, жестоко. Я бы сказал, даже неуместно.
ГЕРЦОГИНЯ: Это было очень трудно, мой дорогой, но я сказала себе: «Этот человек — герцог, он — мой муж, и я должна его полюбить», Некоторые мои родственники даже бились об заклад, что я не смогу этого сделать, но я это сделала.
ПЕСНЯ
ГЕРЦОГИНЯ:
КАСИЛЬДА: Я только надеюсь, что когда он узнает, на девушке из какой сомнительной семьи он женился, он разорвет брачный контракт.
ГЕРЦОГ: Сомнительной? Семья дворянина, который зарегистрирован на бирже и скоро объявит о получении дополнительных дивидендов? Семья дворянина, который входит в правление финансовой компании «Герцог Плаза-Торо с ограниченной ответственностью»? Семья дворянина, которому то и дело предлагают консультировать коммерческие банки, сберегательные кассы, душеприказчиков и судебных исполнителей и… и…
ГЕРЦОГИНЯ: Оперуполномоченных!
ГЕРЦОГ: Да, оперуполномоченных — и тому подобное. И такую семью ты называешь «сомнительной»? Фу!
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ:
ГЕРЦОГ:
ОБА:
(Входят Марко и Джузеппе.)
ГЕРЦОГ: А, вот и их величества. Ваше величество! (Церемонно кланяется.)
МАРКО: Герцог Плаза-Торо, граф Коридоро, барон Помидоро, я полагаю?
ГЕРЦОГ: Именно так.(Марко и Джузеппе хотят пожать ему руку. Герцог снова церемонно кланяется. Марко и Джузеппе подражают ему.)
ДЖУЗЕППЕ: Стало быть, один из нас обручен с вашей дочерью?(Входит Касильда. Марко и Джузеппе хотят пожать ей руку. Она делает книксен. Марко и Джузеппе пытаются ей подражать.)
КАСИЛЬДА: Сеньоры, я — покорная служанка одного из вас. (В сторону.) О, Луис!
ГЕРЦОГ: Я сейчас обращаюсь к тому сеньору, с которым обручилась моя дочь; другой сеньор может блуждать мыслями, думая о чем-нибудь другом. Сеньор, в этой молодой сеньорите вы найдете достоинства, которые вы будете тщетно искать в любой другой даме, не имеющей счастья быть моей дочерью. Пока еще есть сомнение, к кому из вас я сейчас обращаюсь, а кто может блуждать мыслями, думая о чем-то другом. Но когда это сомнение рассеется, я скажу (все еще обращаясь к тому, с кем обручена моя дочь): берите ее, и пусть она сделает вас счастливее, чем ее мать сделала меня…
ГЕРЦОГИНЯ: Сеньор!
ГЕРЦОГ: Если это возможно. А теперь я хотел бы обратить ваше внимание на одно дело, которое меня тревожит. Я вхожу сюда официально вместе с герцогиней и ее величеством — и что я нахожу? Стоит ли здесь почетный караул? Нет!
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ: Нет!
ГЕРЦОГ: Воздвигнута ли триумфальная арка? Нет!
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ: Нет!
ГЕРЦОГ: Отдает ли стража королевский салют в честь моей дочери? Нет!
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ: Нет!
ГЕРЦОГ: Звонят ли колокола?
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ: Нет!
ГЕРЦОГ: Точнее, прозвенел один колокольчик — колокольчик для вызова слуг, и я сам в него позвонил. Этого недостаточно.
ДЖУЗЕППЕ: Честное слово, мы очень извиняемся. Но, видите ли, мы воспитаны гондольерами, и наше представление о вежливости заключается в том, чтобы снять шляпу перед пассажирами, которые дают нам чаевые.
ГЕРЦОГИНЯ: Некоторым образом это очень хорошо, но этого недостаточно.
ДЖУЗЕППЕ: Я готов снять что угодно — в разумных пределах.
ГЕРЦОГ: Но королевский салют в честь моей дочери — это так недорого стоит.
КАСИЛЬДА: Папа, мне не нужно королевского салюта.
ДЖУЗЕППЕ: Уважаемый сеньор, как только мы узнаем, кому из нас предстоит быть королем, она получит столько королевских салютов, сколько пожелает.
МАРКО: Что же до почетного караула и триумфальной арки, вы не знаете нашего народа: он этого не потерпит.
ДЖУЗЕППЕ: Он ведет себя с нами очень бесцеремонно.
ГЕРЦОГ: О, вы должны внушать ему должные понятия о дисциплине, вы должны дать понять, что королевский двор имеет большое значение. Важна осанка, кареты, манеры, достоинство, умение танцевать придворные танцы. Кстати сказать, я, пожалуй, сейчас вас обоих заранее научу танцевать традиционный придворный танец — гавот.
ГАВОТ
ГЕРЦОГ:
ГЕРЦОГИНЯ и КАСИЛЬДА:
ГЕРЦОГ:
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
ГЕРЦОГ:
МАРКО:
ДЖУЗЕППЕ:
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
(По окончании танца Герцог и Герцогиня уходят, оставив Марко и Джузеппе наедине с Касильдой.)
ДЖУЗЕППЕ (к Марко ): Старые птицы улетели и оставили цыплят наедине друг с другом. Вот что называется тактичностью.
МАРКО: Получилось очень неловко. Мы должны рассказать ей все о нашем положении. Иначе это было бы несправедливо по отношению к ней.
ДЖУЗЕППЕ: Ну, так сделай это.
МАРКО: Нет, лучше ты.
ДЖУЗЕППЕ: Я не знаю, с чего начать. (Касилъде.) Э… сеньора… я… мы, то есть, несколько нас…
КАСИЛЬДА: Сеньоры, я готова вас выслушать, но я должна вам кое-что сказать. Я не знала, что меня с одним из вас обручили во младенчестве, и сейчас я по уши влюблена в другого человека.
ДЖУЗЕППЕ: Точно так же, как и мы. Мы тоже по уши влюблены в других женщин. (Входят Тесса и Джанетта.) Собственно говоря, в наших жен.
КАСИЛЬДА: В ваших жен? Вы женаты?
МАРКО: Да, и вот наши жены.
ТЕССА: Мы не виноваты.
ДЖАНЕТТА: Мы ничего об этом не знали.
КАСИЛЬДА: Дорогие сеньориты, я вас не виню. Но, прежде чем продолжать наши взаимоотношения, мы должны найти какое-то решение: а то все очень запутано.
КВИНТЕТ
ВСЕ:
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
ТЕССА, ДЖАНЕТТА, КАСИЛЬДА:
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
(Входит дон Альгамбра, за ним — Герцог, Герцогиня и придворные)
РЕЧИТАТИВ
ДОН АЛЬГАМБРА:
(Входит Инеса.)
ХОР:
ТЕССА:
ГЕРЦОГ:
ДЖАНЕТТА:
ГЕРЦОГИНЯ:
КАСИЛЬДА:
ДОН АЛЬГАМБРА:
МАРКО:
ДЖУЗЕППЕ:
ИНЕСА:
(Сенсация. Луис поднимается на трон, надевает, корону и королевскую мантию.)КАСИЛЬДА (кидается к нему в объятия):
ЛУИС:
АНСАМБЛЬ
ВСЕ:
МАРКО и ДЖУЗЕППЕ:
ЛУИС:
ГЕРЦОГ:
КАСИЛЬДА:
ГЕРЦОГИНЯ:
ВСЕ:
ГЕРЦОГ:
МАРКО:
ДЖУЗЕППЕ:
ИХ ЖЕНЫ:
МАРКО:
ДЖУЗЕППЕ:
ВСЕ ЧЕТВЕРО:
(Занавес опускается.)
Либретто публикуется по книге » Пензансские пираты. Микадо. Гондольеры (пер. Георгий Евсеевич Бен)»
Оперы Артура Салливана и Уильяма Гилберта в «Книжной лавке»:
- Артур Салливан и Уильям Гилберт «Пираты Пензанса»
- Уильям Гильберт и Артур Салливан «Гондольеры или Король Баратарии»
- Уильям Гильберт и Артур Салливан «Микадо»
Читать либретто Уильяма Швенка Гилберта переводе Георгия Бена:
- Уильям Швенк Гилберт «Пираты Пензанса»
- Уильям Швенк Гилберт «Микадо»
- Уильям Швенк Гилберт «Гондольеры или Король Баратарии»
