Соколов В.Д. — Вечные сюжеты. XX век, разное. Часть II

автор: editor 09.12.2020

Вечные сюжеты

Соколов В.Д.

XX век, разное:

Б. Брехт. «Господин Пунтилла и его слуга Матти»

Пьеса рассказывает об отношениях богатого помещика Пунтиллы и его шофера, Матти. Пунтилла периодически напивается, и когда напивается становится человеком — доброжелательным, юморным, гуманным. В обычном же состоянии это зверь зверем. У него есть дочь, которой он подыскал подходящую партию, но когда он напивается, он навязывает ее Матти. В конце концов Матти это надоедает и он уходит от Пунтиллы. Сюжет пьесы заимствован из комедии Ч. Чаплина «Городские огни» (1931, «Огни большого города» в русском прокате), но, конечно, отошел весьма далеко.

Х. Вуйолики и Б.Брехт

Пьеса была написана осенью-зимой 1940-1941 годов в Финляндии, где Брехт сбежав из фашистской Германии, гостил у финской писательницы Х. Вуйолики. Последняя давно уже носилась с идеей написать веселую пьесу на родном материале и снабдить финский театр, вынужденный пробиваться иностранными авторами, оригинальным произведением. Поначалу они писали с Брехтом вместе, но потом Брехт, отбросив соавторшу, докончил пьесу один. Разобиженные финны из патриотического еще долго печатали пьесу в двух вариантах — брехтовском и вуйоликовском — пока и до них не дошло, что таким образом они не слишком много чести добывают своей соотечественницы. Удивительная тайна искусства: весь сюжет, все персонажи, 95 процентов текста принадлежат финке, но все это тяжеловесно, тягомотно, насквозь слезливо и дидактично. Брехт же всего несколькими штрихами превратил эту словесную груду в шедевр, да так, что сама Вуйолики призналась, что немец превзошел ее. Забавно, что в 1946, смирив свои авторские амбиции, она перевела пьесу на финский язык.

Х. Вуйолики

Не менее удивительно, что пьеса Вуйолики со всей ее провинциальностью была сляпана по европейски-ученическим стандартам, Брехт же сумел придать ей истинно финский колорит, сделав ее по-настоящему национальной пьесой. С тех пор «Пунтилла» не сходит с финских подмостках, и в каких только ракурсах они пьесу не ставили. В постановке 2006 года даже, чтобы показать себя образованной и продвинутой навстречу новейшим веяниям страной, один из театров рассмотрел историю с точки зрения весьма двусмысленных отношений между ее персонажами.

Также национальным произведением «Пунтилла» стала в Эстонии. В 1958, когда Советская власть разрешила эстонцам печатать книги на своем языке, первыми изданиями как раз стали «Пунтилла» и сборник рассказов какого-то местного автора. Не обходится ни одного года, чтобы какой-нибудь эстонский театр не поставил спектакль по этой пьесе. В постановке их главного Эстонского театра 2000-х годов буржуй Пунтилла буквально списан с нового русского, какими они были еще недавно: тупой, дикий, глядящий исподлобья. Его водит за нос веселый, находчивый душка-парень эстонец Матти. Характерно, что Пунтилла с трудом изъясняется по-эстонски, зато без конца употребляет русский мат. (Автор, не зная эстонского языка, конечно же судит о пьесе по русским публикациям, возможно, не всегда объективным).

Отношения симпатии — антипатии двух противоположных по всем показателям — возрасту, социальному положению, психологическому типу — мужиков, масса веселых и неожиданных ситуаций делают пьесу замечательным материалом для театра и дают простор самым разнообразным ее трактовкам. Сам Брехт рассматривал свое творение через призму классовых противоречий между буржуазией и пролетариатом. Именно под таким углом зрения пьеса была впервые поставлена в Цюрихском театре Шпильхауз в 1948 году, под непосредственным надзором автора.

В таком же ракурсе был снят по пьесе знаменитый фильм 1955 г в Австрии и опять же в сотрудничестве в Брехтом. Режиссером был Кавальканти. Он ввел в фильм финские пейзажи и сонги, написанные Эйслером, другом Брехта для несостоявшейся берлинской постановки. Также в главных ролях были заняты актеры, ранее игравшие в этой пьесе у Брехта. Первоначально фильм не произвел впечатления, но его мюнхенская премьера 21 октября 1961 года стала значительным событием, как уверяют знатоки, для истории кинематографа вообще.

Господин Пунтила и его слуга Матти (1974)

Постепенно дух классового протеста выветривался из западных постановок. Проблема уклонялась либо в чисто психологическую сторону, как в шведско-финском фильме 1979 года режиссера Р. Лангбаски (так нами транскрибировано шведское Ralf Langbacka), где все вращается вокруг любви дочери Пунтиллы Евы к простому шоферу. Либо в жанровые сценки, с пением, танцами. Так, о постановке в Чикаго в 1986 много говорят из-за написанной к ней музыки Г. Леви, композитора, который кочует по странам и музыкальным стилям — от джаза и рока через фолк к классике— и который прославил постановку использованием какой-то десятидырочной диатонической гармошки.

В Советском Союзе пьеса, естественно, могла ставиться только как отражающая классовую борьбу. Но талантливые режиссеры и актеры не покушаясь на идеологическую интерпретацию, обогащали постановки своей лептой. Так Лебедев в Ленинградском театре в 1970-е так смачно представлял сцены с пьяным Пунтиллой, что зритель хохотал до упаду, пуская под откос все идеологические установки.

Господин Пунтила и его слуга Матти (1974)

Маститый немецкий режиссер Р. Хэдрих поставил по пьесе телефильм незадолго до своей смерти в 1996, который прокатился по всем европейским каналам и который критика окрестила как беспомощный.

Думается, однако, на этом история пьесы не заканчивается, как остается открытым и сам ее финал: Матти спозаранку покидает дом Пунтиллы — «Вчера господин так нажрался, что обещал отдать мне все свое имущество; теперь думаю, что когда он опохмелится, мне несдобровать».

Г. Сенкевич. «Камо грядеши?»

Роман рассказывает о любви рабыни, польской девушки Лигии и богатого римского патриция М. Виникуса. Конечно, во времена, к которым относится действие романа, польской нации еще не существовало, но такой замечательный патриот своей земли, как Г. Сенкевич, нашел способ преодолеть это препятствие. Фоном романа служит знаменитый римский пожар и массовые преследования христиан при Нероне (64 г н э).

Генрик Сенкевич

Название романа берет начало от легенды, изложенной в «Деяниях апостолов» и вошедшей в роман. Апостол Петр, которого своевременно предупредили о готовящихся репрессиях, бежит из Рима. И когда он уже в безопасности спокойненько отдыхает в кругу соратников, вдруг появляется фигура Христа, направляющая свои стопы к Рима. «Учитель, — спрашивает Петр, — ты это куда собрался? («Quo vadis?» или по церковнославянски «Куда идешь? — Камо грядеши?»)» — «Да вот решил сходить в Рим, чтобы меня там распяли во второй раз. А что делать, если мои ученики бегут оттуда». Петр устыдился, вернулся в Рим, и, как и ему было положено, был распят.

Работая над романов Сенкевич, в общем-то специалист по польской истории, не выходивший до того из сюжетных рамок своей родины, внимательно изучал материалы по римской истории, и прежде всего труды римского историка Тацита, очень красочно описавшего времена Нерона. «Вчитываясь в ‘Анналы’ (название труда Тацита), я не раз чувствовал, что во мне зреет мысль дать художественное противопоставление этих двух миров, один из которых являл собою всемогущую правящую силу административной машины, а другой представлял исключительно духовную силу,» — писал Сенкевич.

Роман был опубликован в 1895 году, сразу же получил популярность (достаточно сказать, что французский перевод появился в том же 1895 г, а русский в 1896), был особенно одобрен римской курией — времена-то для католической церкви стояли суровые: многие просвещенные страны затеяли с ними междуусобицу — и в 1905 году получил Нобелевескую премию. Правда, уже после Первой мировой войны его популярность резко пошла на спад, и даже католическую церковь он перестал удовлетворять: уж очень примитивно и попсово пропагандировалось в нем христианское учение. Тем не менее свое скромное место в списке шедевров мировой литературы он занял.

На благоприятную судьбу романа мощнейшим образом повлияло то обстоятельство, что почти одновременно с его публикацией появилась пьеса знаменитого тогда английского актера Барлетта «Знак креста» (1896). Сюжет и характеры пьесы навевали подозрительные аналогии с романом. Однако даже учитывая, что в Англии мало кто интересовался тогда, как и теперь польской литературой, все же более раннее появление романа исключают плагиат с польской стороны. Пьеса имела грандиозный успех, далеко выходящий за рамки театрального: она широко обсуждалась общественностью в свете судеб христианства и католицизма. После «Знака креста» Барлетт написал еще несколько пьес на историко-христианской тематике, но они были так слабы, что даже не были допущены до света рампы.

Piotr Stachiewicz Petroniusz (Петроний). 1892 г.

Piotr Stachiewicz Ligia. Quo Vadis. 1892 г.

Piotr Stachiewicz Eunice całuje posąg Petroniusza (Евника целует статую Петрония). 1892 г.

Piotr Stachiewicz Śmierć Petroniusza i Eunice (Смерть Петрония и Евники). 1892 г.

Интерес к роману подогрелся еще тем, что уже в 1901 году режиссером Ф. Зекка был поставлен фильм с грандиозными по первобытным киновременам съемками пожара: собственно говоря, пожаром сюжет и ограничивался. Кроме того, это был первый исторический, а возможно и вообще полнометражный фильм. Зекка придумал множество вещей, которые потом вошли в технику кинематографа. «Quo vadis?» был в 1912 году показан в Париже и отсюда берет начало кинематографическая слава романа, намного превосходящая литературную.

Quo Vadis (1951)

Кво Вадис 1985

Камо грядеши Quo vadis (2001, фильм)

Пьеса Барлетта и фильм Зекки послужили источником многочисленных кино-, теле-, театральных и музыкальных, а в наше время аудио- и видеоадаптаций.

Самыми знаменитыми киноверсиями стали экранизация пьесы Барлетта в 1932 г, дополненная некоторыми сюжетными ходами из романа и голливудский фильм 1951 года, который по христианским праздниками без конца крутит российское телевидение. В 2001 году фильм был поставлен на родине писателя Е. Кавалеровичем, где режиссер попытался отмыть сюжет от многочисленных напластований и вернуться к тексту Сенкевича.

Я. Гашек «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны»

Роман рассказывает о приключениях в армии чешского ветерана Швейка во время Первой мировой войны. Роман начинается с момента призыва Швейка на военную службу и обрывается в тот момент, когда войсковой эшелон, где служил бравый солдат, приближаются к фронту.

Ярослав Гашек

Впервые бравый солдат Швейк появился в 1911 году, когда Гашек написал два рассказа с этим персонажем. В одном из них он торговал щенятами, увешав ими новогоднюю елку с подписью под полузадушенными собачками: «Щенок лучший подарок вашим деткам под Новый Год».

В 1917 году в Киеве Гашек, тогда чешский военнопленный, написал ряд юморесок про Швейка, солдата австрийской армии. К этим юморескам он вернулся в 1921, когда сотрудничал с коммунистической газетой «Руде право». Однако мало-малому серия фельетонов стала перерастать узкие газетные рамки, и Гашек взялся переделать это в роман, который вышел отдельным изданием в том же году. Сегодня это является первой, наиболее законченной и композиционно стройной частью произведения. На этом Гашек не остановился. Уже тяжело больной он набрасывал все новые и новые главы, и умер в начале 1923 году, так и не завершив труда своей жизни.

Роман расходился не шибко, хотя и о провале говорить не приходится. Многие современники увидели в Швейке карикатуру на чешский народ: хитрый, трусоватый, законченные приспособленцы. «Образ Швейка унижает нашу нацию,» — был приговор одного из признанных чешских классиков А. Ирасека.

Популярность романа началась с Германии, где в 1926 году он появился в переводе Греты Райнер. Писательница нашла очень удачную языковую форму: в то время как текст от автора был переведен безупречным немецким языком, персонажи говорили на «богемском» — суржике немецкого, воспринимаемого немцами примерно так же, как мы воспринимаем украинский. Читатели хохотали до упаду, даже над самыми серьезными диалогами. В 1928 была роман был инсценирован Э. Пискатром, режиссером близким к Б. Брехту, который также принимал участие в инсценировке.

Инсценировка была революционной, имеющей значение далеко выходящее за рамки собственно говоря приложения к роману. К этому времени уже было 4 немых экранизации романа, в том числе знаменитый фильм М. Реймана по сценарию М. Брода. В инсценировке наряду с текстом были задействованы сцены из фильма, для спектакля были сочинены зонги, диктор гробовым голосом читал «радиосводки» с фронта (заметим, радио тогда еще только входило в жизнь), была куча других театральных новинок и выдумок.

После этих перевода, экранизации и инсценировки начался победный анабазис бравого солдата Швейка вокруг не только Будейовиц, где он бегал как дезертир, но и всего земного шара. Достигла его популярность и его родной Чехии. Только количество чешских или чешско-немецких экранизаций подскочило к цифре 12. Роман экранизировался в 1926 (три раза), 1927,1931, 1943 (в Лондоне, откуда Швейк призывал чехов к борьбе с немецко-фашистскими оккупантами, правда, на стороне англо-американских союзников),1955, 1956, 1957, 1960, 1963, 1972 и последняя на сегодняшний день — 1986. Но все это вяло, без размаха. Швейк превратился в хрестоматийный образец, этакий добродушный бонвиван пражских предместий с устремленностью на «поесть, поспать и посрать», как он сам описывал кратко свое пребывание в сумасшедшем доме. Либо бравого солдата использовали в политической пропаганде. А в 1968 году, во время так называемой пражской весны Швейк умудрился служить одновременно в двух лагерях: в коммунистической прессе он насмехался над оппортунистами, а для оппортунистов он стал символом пассивного сопротивления.

Сегодня из Швейка на родине сделали культовую фигуру. Знаменитый кабачок «У Келиха», где Швейк назначил своему другу Водичке встречу «в 6 часов после войны» сегодня расположился фешенебельный ресторан, куда богатых посетителей зазывает добродушная морда Швейка и куда его самого не пустили бы ни под каким видом. А вокруг Будейовиц проложен один из популярнейших туристических маршрутов. Интересно, ночуют ли туристы в стогу сена со случайными дезертирами, как то довелось Швейку?