Позови меня трижды. Часть XVII

Позови меня трижды…

Есть такой пасьянс — «Игра мастей». Очень опасная вещь, если раскладывать его по всем правилам. Для нее необходима полная колода — 52 листа, ну, и свеча, конечно, с зеркалами, если уж делать то, что задумала. Вначале тузы выложи, а потом — четыре игровые карты. Ага, вот так. Нет, вначале просто цвета мастей перекладываются. А потом идет в раскладку вся колода, как обычно. На первый ряд выкладывается второй, на него — третий. Да, обычная игровая перекладка. А вот здесь будь осторожна. Если перекладку второго ряда выполнить вот так, видишь? Да при этом свеча будет стоять слева перед зеркалами, направленными вот так, то ты меняешь собственную масть, понимаешь? Собственную! Ту, которая тебе судьбою определена. Да, при этом можно занять чужое место, но надолго этого, конечно, делать не следует, это лишь еще одна возможность уйти, скрыться на время от судьбы.

На какую масть? А! Да на ту, которая в левой руке у тебя окажется. А что ты спрашиваешь-то так? Масть поменять захотела? А с каких соплей-то? Чем тебе твоя масть не нравится? Знаешь, меня клиентка как-то одна упросила. Так она боялась кое-чего, ну, было ей чего опасаться, короче. Ага. И поменяли мы ее масть. Другой, совсем не ее расклад получился. И в том раскладе все вопросы, которые терзали ее до той поры, оказались решенными. Но потом такое с ней произошло, такое, что едва масть обратно смогли поменять. Успели мы тогда, вроде. Это ведь вообще-то как бы игра. Действует пасьянс только один раз — туда и обратно. А потом уже не действует. Ага. Вот и думай, какая карта у тебя во второй раз окажется. А вдруг совсем не твоя? Так и будешь по чужим судьбам околачиваться, не свои вопросы решать.

Ну, как бы объяснить-то тебе? Вот, к примеру, девушка замуж не может выйти. Всякое ведь в жизни бывает, я вот тоже, к примеру, не смогла. Ну, что я сделаю? Ага, так эта девушка берет, и масть свою меняет. И в раз перед нею, как на скатерти-самобранке, все! Ты сказку такую знаешь? Вот, точно так же. Вдруг ее желание выполняется сразу же. Ну, уж как оно выполняется, дело-то десятого расклада. Тут ведь что получается? Судьба, она ведь не сама по себе злодейка, она просто отражение того пути, который тебе надо пройти только самой, в одиночестве. Для чего? Да ведь каждому из нас урок дается. Какой мой урок? А вот хрен поймешь, какой же мне-то урок был даден… И, в самом деле, а я-то для чего жизнь прожила? А?

Знаешь, я думаю, что после одного дня мы с моей подругой уже не свою жизнь доживали. Вот до того, как нас расстрелять все вдруг захотели, мы своею жизнью жили, а после этого — уже не наша масть, не наша жизнь была, поэтому и спрос с нас никакой.

Да не были мы немецкими шпионками! Вот наслушаешься радио, так ведь, что попало, лепишь! Так пасьянс сложился, туда сложился, а обратно — уже никак. Ой, давай лучше про девушку на примере! Какой я тебе пример-то? Меня ведь все равно никто замуж не возьмет, даже если я вдруг самой примерной стану.

Ага. Меняет эта девушка масть и сразу же находит мужа. А тот для другой масти предназначен, каковой она, на самом деле, не является. Это вот как Ларочка Миловидова наша вдруг вышла замуж за красного командира. Тоже ведь другой мастью прикинулась. Так пока его перед самой войной не расстреляли, нахлебалась она с ним по самые ноздри! А все учить его манерам пыталась! Да чему можно мужика сиволапого выучить? Да еще того, с которым спишь по ночам? Ну, это я тебе, конечно, лишнего прибавила.

Самое главное, что карты твоего настоящего расклада здесь тоже лягут, но уже под другими мастями. Как это? Да так это! Вот гадаешь ты на парня, он для тебя только хороший друг, приятель. А для другой девушки он же — любимый. А к тебе она просто расположена душевно. Так вот если ты вместо ее фигуры под ее мастью встанешь, ведь и она масть поменяет, поняла? Чо ты чешешься? Чо вертишься-то? Вот тут сразу же и возникает у тебя злодейка. Да, сиди ты и слушай!

Да, так вот никакой радости от этого не бывает. Как правило, никому. Это только из нехороших чувств можно над собою сделать. Зависть там, ненависть, страх… Любовь? А ты где это ты, милая, про любовь-то слыхала? Под столом? Вот новости… Да-а… А знаешь, самое смешное, что в человеке ведь все от любви — и плохое, и хорошее. Даже не так. Я вообще не припомню на своем веку случая, кому бы любовь впрок пошла. Хочешь верь, а не хочешь — не верь! Мне-то все равно. В конечном счете, все плохое от любви. Потому как любовь ведь человека греховными страстями наполняет.

Об чем это я? Ага. Меняешь ты свою масть, и вдруг из другой совсем судьбы видишь, что не надо было этого делать. Ведь внутри-то ты прежняя. И твоему нутру, оказывается, то, что к тебе вдруг приходит само собою, вовсе и не надо. Вот и девушка эта понимает, что нутро-то ее было с предназначением молиться до конца дней своих о женихе небесном, о спасении души, а не… Куда тебе опять бежать надо? Я ей сурьезные вещи рассказываю, а ей сразу в туалет!

Чо ты там говоришь? Нет, главное, заберется в туалет и орет оттудова! Как мы масть Ларочке Миловидовой меняли? Да никак! Я тебе ведь не о пасьянсе, а о смене мастей рассказываю. Ведь есть люди такие, ну, одномастные… Им, чтобы масть поменять, и нужны подпорки вроде «Игры мастей». А в нормальном человеке все четыре масти природой заложены, как времена года, как возраст у женщин. У мужчин какие возрасты? Чо это ты все мужчинами интересуешься? Какое тебе дело до их возрастов? Некоторые из них вообще до восьмидесяти лет в мальчиках скачут! А женщине на ихние глупости глядеть нечего, ей надо скоренько поворачиваться, за своим возрастом поспевать. Раз-два, и ты уж девушка на выданье, как только чуть с замужеством не успела, вот и лучшее время для первого ребеночка прошло… Это потом для тебя время горьких раздумий и сожалений нагрянет, тогда и подумаешь, и пожалеешь…

Нет, только сам человек определяет, какой мастью ему в колоде лежать. Нормальный человек, который головою думает. Ага. И вот вдруг удумывает этот человек сам по себе, без всяких пасьянсов поменять масть… Вот… А с Ларочки Миловидовой, да с нас какой спрос? Мы под своею мастью жили тихо мирно до того, как нам сказали, что мы — кровопивцы, что стрелять нас надо. И ведь разницы нет никакой — на самом деле тебя стрельнули, или так, пугнули хорошенько. Ты-то уж тогда знаешь, что под старой мастью тебе житья никто не даст… Чо ты прыгаешь-то все? Как блоха ведь, ей Богу! Прыгает еще! Об чем это я? Тьфу ты, забыла!

Это лживая женщина, потому и звать ее на букву «б». Знаешь уже все буквы? Ах, ты моя умница! Все-то буковки она уже знает! Ни чо, гулять во двор пойдешь, так и слова все выучишь! Дурное дело нехитрое. Ага. Это молодая женщина, такая как бы никому не верная. Просто, сама по себе женщина, со своими коротенькими мыслями на уме. Больших высот с таким умом не достигнешь, но своего непременно добьешься. Служанка она, привратница. Впускает в пасьянс гостей. При валете ее масти или при десятке пик, которая нам уже вывалилась, придет неприятный гость, надолго останется. К вам в гости никто с ночевой не приходил? Ага. Вот точно так же. С вечера пьянка, потом храпит всю ночь, а наутро бегай, ищи, чем ему опохмелиться. Единственное спасение здесь — черви, потому как пики и трефы только этой дамочке на руку. Ага. Самое лучшее — девятку бы червей вынуть. Тогда эта дама означает для мужчины воровство, а для женщины — перемены к лучшему. Они ведь, те, которые на букву «б», неплохо, в принципе, к бабам относятся. Жалеют. Как бы.

* * *

…Это шло откуда-то изнутри, и было гораздо сильнее всех разумных доводов. Какое дело было Валерию, напившемуся в тот день, до Катерины? До того, чем она занимается, за кого выходит замуж? И у жены Валерия, которую он любил и желал до этого больше всех Кать вместе взятых, на переносице залегла первая складка, а уголки губ жалко поникли, когда он, проводив Тереха, сидел полночи под почтовыми ящиками в подъезде и не хотел заходить в квартиру. Никакой логики в этом не было. Ну, женился человек. Живет с женой человек. Хотел бы человек жениться на Катьке, на ней бы тогда и женился. Так почему же человек вдруг впервые начинает чувствовать, что у него тоже есть сердце? Странно, а до этого он его и не чувствовал вовсе.

А ночью ему снова приснился сон, который он гнал от себя, потому что этот сон заставлял его о чем-то жалеть, в чем-то сомневаться… А что ему было жалеть? Да ничего такого никогда не было с этой дурой, о чем бы можно было вспомнить с сожалением! Но, видно, лег он с вечера как-то не так, потому что, когда перед ним во сне опять побежала мокрая маленькая Катька с волосами, блестевшими на солнце капельками влаги. А как только она закричала: «Догоняй, Валет, догоняй!», у него снова сжало сердце и сразу стало нечем дышать.

* * *

И вот тогда, когда глаза совершенно опухли от слез, Катя решила сделать им так больно, чтобы они на всю жизнь запомнили Катьку-соплю! О! Она знала, как это сделать. Ведь внутри каждой женщины на любой случай имеется несколько коротеньких советов, без которых ее сама Природа в жизнь не пускает. Потому что и сама Природа — мудрая женщина, и ей хорошо известно, без чего именно ни одной бабе свой век в рядок с мужиком до конца дней не протянуть. Потому как ведь и мужичок — ее же порождение, дикое и несуразное.

Никто Катерине никогда этого не объяснял, никто этому не учил. Она просто знала, что худшую боль испытывает мужчина лишь тогда, когда брошенная им женщина вдруг расцветает на его глазах в объятиях другого мужчины. Особенно, если последний — не остатнего разбору. И уж, конечно, она откуда-то изначально знала как именно, тонко и деликатно расцвести в самый нужный момент, и как при этом невзначай попасться на глаза.

Вот дело-то какое. Решила тогда Катерина свою масть поменять. Ага, просто взять и поменять. Девочки бы в ее группе просто рты бы все раскрыли. И сразу бы все перед ней легло, как на скатерти самобранке!

Нет, она не стала сидеть ночью перед зеркалами со свечою и с картами. Она решила эту масть вынуть у себя изнутри, прямо из души вынуть. Ведь должна же была быть и у нее такая же масть! Чем же она-то хуже тех, с которыми они танцуют, которым звонят, на которых потом женятся?

Хотя как эту масть взять вдруг и изменить, если за спиной ничего у нашей Кати-то кроме прыжков ножницами да всесоюзных маршей в душу вложено не было? Ах, да! Еще бухгалтерский учет на предприятиях общественного питания, несколько пьес, выученных когда-то на расстроенном фортепиано и пара-тройка фраз на иностранном языке. Не сподручно было бы с таким багажом масть-то менять, но извернулась все же Катька, как-то исхитрилась.

Пошла она в районную библиотеку, решив, что книжку ту, которую расстрелянный папа Анастасии с дуру в печке пожег, там отыскать можно будет. Рассуждения у нее при этом были самые бубновые. Анастасия книжку эту почитала, так тут же к ней, а не к Марго, к примеру, дядечка с тонкими руками страстью проникся! Вон, сколько хороших вещей к ней тут же в квартиру натаскал. А то, что потом ничего с ним не вышло, так это уж, конечно, последствия тех перегибов, которые с ними в тюрьме случились. Катя даже помнила, что Макаровна ей вроде этого когда-то намекала. Что-то такое. Вроде как из-за всех неприятных происшествий они одну масть на другую поменяли.

А вот она — дудки! Она себе такую масть выберет, такую! А потом она себе еще мужа выберет и будет его любить, а не этих… Не будет она эту новую масть менять вовсе, с такою и проживет! Вот только найти бы эту книжечку… Интересно, когда буржуев с перегибами реквизировали, куда книжки-то ихние сдавали? Неужели тоже по своим шалавам растащили? Ох, как же она будет всех этих красных командиров презирать, если сейчас эту книжку не найдет! Ведь должны же они были хоть что-то для народа оставить! Для кого же они тогда революцию делали?

Книжку она так и не нашла. Но в областной библиотеке ей выдали старый томик Оскара Уайльда с пьесой «Саломея». Такой старый, истрепаный, а все слова там твердым знаком заканчивались. И уже сама главная библиотекарша вынесла ей журнал со статьей о творчестве Обри Бердслея. В принципе, даже не о нем, а о немецкой шпионке Мата Хари, которая, оказывается, тоже решила однажды свою масть поменять. Ага. И про Саломею она начиталась именно с этими картинками. И вроде, подумаешь, всего пару раз и сплясала-то перед всеми, как эта самая Саломея, но сразу, бац, стала немецкой шпионкой!

Ну, Катерине-то, это было совсем для другого нужно. Это же совсем другой случай. И что-что, но любовь-то к Родине ей загвоздили крепко. В этом она даже не сомневалась. Не, немецкой шпионкой она не станет. Да и что у них в городе немцам-то шпионить?

До темноты, включив настольную лампу, Катя сидела в читальном зале и смотрела картинки. Еще читая пьесу она поняла, что много, очень много теряет потому, что не видит, каким орнаментом этот Бердслей оформил каждую страничку маленькой пьесы. Она знала, что ей надо только внимательно вглядеться в изломы линий тех цветов, которыми были в оригинале украшены заглавные буквы, и она обязательно почувствует их сладкий аромат, пропитанный ядом страсти.

В рисунках не было перспективы, там все было неправильным, как на древних иконах в школьных учебниках истории. Она вглядывалась в обнаженную женщину с высокой прической и не понимала, почему эти двое представили ее с такой современной им женской прической? Ее история, ее имя были древними, как мир. И ничего, кроме стоявшего возле нее голого мальчика-раба, не напоминало в этой нарисованной изящными линиями женщине, о ее возрасте. Ничего, кроме полузакрытых глаз, в которые Кате никак не удавалось заглянуть Но, когда Катя, шепотом произнося ее слова, наполненные желанием и страстью, в последний раз постаралась заглянуть в узкие как щели глаза, картинки на мгновение приобрели четкость, наполнились движением, закипели жизнью, а женщина вдруг с усмешкой поглядела на нее, и в глазах ее сияла вечность…

Она не помнила, как шла домой в свете фонарей, хотя обычно дорога по нечищеным тротуарам давалась ей с трудом. Она пришла домой, и мама, взглянув на нее, почему-то ничего не стала ей говорить про письмо из деревни от Гали. Катя зашла в ванну, а там почему-то даже была горячая вода. И Валентина Петровна впервые за две недели услышала счастливый смех дочери, который почему-то ее испугал. А это просто Катенька подумала, что если бы горячей воды не оказалось, то как было бы славно, снять с виновного раба кожу!

А ночью, в исполнение ее забытых желаний, ей приснился Валера. Как, оказывается, она хотела этого, как ждала все последние годы! Но сон почему-то получился неприятным и тяжелым. Он был совсем не из тех тревоживших страстью снов, которые она видела про него в детстве. Сейчас ей некогда было взглянуть в его глаза, искрившиеся когда-то смехом, она даже не ждала с истомой, пронизывающей тело мелкими искорками, прикосновения его рук и губ. Этот странный сон был совсем не про то. Вернее, и про это тоже, но совсем не так. Сон был до краев заполнен мучительной суетой, где-то там была и любовь, которую так ждала Катя, но даже самой Кате в том сне было совершенно не до любви. Всю ночь она спасала Валеру непонятно от кого. А у Валеры почему-то на затылке росло что-то такое, что посторонним совсем пока еще было не заметно, потому что это что-то сзади прикрывали его густые вьющиеся волосы. Но во сне они были так близки, что Катя не могла не увидеть это. И она до утра пыталась сделать так, чтобы это самое не смогли увидеть другие. Нужна была какая-то операция. А на операцию даже во сне нужны были большие деньги, которых, как и в жизни, у Катьки там, во сне не было.

Утром Катя проснулась с металлическим привкусом во рту и решила никогда больше не смотреть снов про Валеру. Вот так, взяла и решила с мягкой улыбкой, всласть потянувшись в постели. Какая же гадость может присниться! Она встала, прошлась по комнате, взглянув на себя в зеркало. И впервые за многие годы она понравилась своему отражению. Она радостно расхохоталась так, что в соседней комнатушке Валентина Петровна испуганно перекрестилась, не дожидаясь пенсии.

Девочки в ее группе просто рты раскрыли, когда пришла их тихая Катя на занятия, и, вместо того, чтобы сесть мышкой за свою первую, конечно, парту, вдруг прошлась, покачивая бедрами между рядами. Да, рот раскрывался сам собою, потому что у Кати взгляд стал каким-то рассеянным. Будто бы ей стало совсем безразлично, дадут ли ей пригласительный на комсомольский вечер отдыха, или не дадут. Сдаст ли она политэкономию строгому преподавателю, заместителю декана, или завалит, как все девочки ее группы. Ей точно стало все равно. Даже спрашивать нечего, сразу видно, что она только рассмеется в лицо. Какое дело может быть этой Кате до таких пустяков? А какие вдруг у нее глаза-то стали! С томным, тягучим блеском. Такие, бубновые глазищи, если, конечно, не сказать круче на ту же букву.

И Володя Карташов сразу же пересел от Марины Голубевой поближе к Кате. И она бы даже обрадовалась этому раньше, но не теперь. Теперь ей было все равно. Она просто оглянулась на покрасневшего Володю и равнодушно улыбнулась ему глазами, налитыми грозовой синью.

В тот день ее Терех случайно встретил. Караулил в их корпусе всю неделю, но что-то никак подкараулить не мог. А мать ее по телефону говорила, что у Катьки нагрузка большая, книжка ей для учебы какая-то нужна, так даже в районной библиотеке ее не оказалось. Хотя могла бы сейчас по вечерам дома сидеть заниматься, никто ведь теперь не мешает. И, главное, как ни позвонит Терех, так мать ее говорит, что, мол, за книжкой Катерина по библиотекам ездит. Терех с Валентиной Петровной не стал распространяться, что Катька из-за этой книжки даже занятия задвигает. Он решил ее все-таки сам подкараулить, поговорить. Спросить, вдруг книжка ей какая нужна.

Но когда Катя вышла из аудитории, то заговорить с ней он так и не смог. Другая это была Катя, совсем не его. Она прошла в двух шагах с какой-то странной улыбкой, а его даже не заметила. Почему-то от этой ее улыбки Тереху стало страшно. Он почувствовал, что ей не нужны все слова, которые он собирался сказать, и которые та, другая Катька, конечно же, поняла. Обед заканчивался, он развернулся и побежал на работу, спиною чувствуя те жадные мужские взгляды, которые равнодушно собирала новая Катька, проплывая по коридору с бездумной улыбкой.

• Часть 1.
  • 1. Что было
  • 2. В подполье
  • 3. Сам-четверг
  • 4. Десятка пик
  • 5. Десятка треф
  • 6. Ленорман
  • 7. Семерка треф
  • 8. Девятка пик
  • 9. Король червей
  • 10. Девятка треф
  • 11. Пиковая дама
  • 12. Шестерка пик
  • 13. Дама треф
  • 14. Трефовый валет
  • 15. С песней по жизни
  • 16. Ночной разговор
  • 17. Дальняя дорога
  • 18. Туз бубен
  • 19. О разведении слонов в Белоруссии
  • 20. Танцы-шманцы
  • 21. Ягодок — полный кузовок!
  • 22. Пиковый интерес
• Часть 2. Что будет
• 1. ИГРА МАСТЕЙ
  2. ДАМА БУБЕН
• Часть 3. Чем сердце успокоится