Лариса Шепитько

Мемориальная доска в Москве

Фильм «Ты и я» (1971) по сценарию Шепитько и Геннадия Шпаликова был посвящён поколению тридцатилетних. Его герои — Пётр и Саша, талантливые учёные-медики, которые «ради случайных и необязательных удач, ради престижных перспектив… отложили свой талант на время (как они полагали) и устремились в мир материально-деловых завоеваний»^[11]. Главные роли исполнилии Юрий Визбор и Алла Демидова, хотя её роль изначально писалась под Беллу Ахмадулину (её не утвердил худсовет)^[9].

Фильм был прохладно принят, а сама Шепитько считала, что испортила его несущественными, как ей казалось, правками, на которые пошла по просьбе худсовета и, в частности, Михаила Ромма: «Надо сказать, что мне тогда предложили переделать один важный эпизод и я, поддавшись мощному потоку влияний Михаила Ильича, не заметила, как изуродовала картину сразу и окончательно»^[12]. Тем не менее на Венецианском кинофестивале 1972 года фильм был удостоен Серебряного приза программы «Венеция — молодёжь»^[9].

Вскоре Шепитько приступила к съёмкам фильма «Восхождение» по повести Василя Быкова «Сотников», экзистенциальной драмы о вере и предательстве, где свои первые большие роли сыграли Борис Плотников и Владимир Гостюхин. Фильм находился на грани запрета и вышел на экраны лишь после вмешательства первого секретаря ЦК КП Белоруссии Петра Машерова^[10]. Он был удостоен главных призов Всесоюзного кинофестиваля в Риге, а на Берлинском кинофестивале получил Гран-при «Золотой медведь», премии ФИПРЕССИ и экуменического жюри^[8]. В 1978 году Шепитько вошла в состав жюри Берлинского кинофестиваля.

По воспоминаниям сына, на Западе очень серьёзно относились к его матери как к режиссёру. Она общалась с Милошем Форманом, Бернардо Бертолуччи, Фрэнсисом Фордом Копполой, дружила с Лайзой Минелли и гостила у неё одно время. При этом она «была в шоке от нравов Голливуда»^[13].

Личная жизнь

Муж (с 1963 по 1979 год) — кинорежиссёр Элем Германович Климов (1933—2003).

Сын — Антон Климов (род. 1973), российский журналист, пиарщик, продюсер, имя получил в честь Антона Чехова^[13][14][15]. Во время беременности Шепитько упала, получила сильное сотрясение мозга и травму позвоночника, после чего долгое время пролежала в больнице; врачи были категорически против родов, которые в итоге прошли тяжело, но успешно^[5][13].

Гибель

В последний год готовила сценарий фильма «Матёра» по повести Валентина Распутина «Прощание с Матёрой». Съёмки должны были проходить на озере Селигер, куда была запланирована киноэкспедиция в начале июня 1979 года.

Ранним утром 2 июля 1979 года в Калининской области (ныне — Тверская) киносъёмочная «Волга»-пикап врезалась в грузовик. Из книги Аллы Демидовой «Бегущая строка памяти»:

Могила на Кунцевском кладбище

Её гибель тоже закручена в её судьбу и силу её воли. Она начала снимать новый фильм — «Матёра». Выезжать на выбор натуры надо было очень рано. А до этого у кого-то из группы был день рождения, и они просили Ларису выехать позже. «Нет. Раз назначено — надо». И они выехали. Шофёр заснул. Милиционер видел, как мчалась по параболе «Волга», в которой все спали, он хотел её остановить, но не успел. «И, — рассказывал шофёр грузовика, — я увидел, как на меня мчится „Волга“. Я свернул к обочине, потом я практически встал. Больше мне некуда было…» Грузовик был с прицепом, гружённым кирпичами, «Волга» со всего размаха врезалась в прицеп, и эти кирпичи накрыли общую могилу. Характер Шепитько — и в её фильмах, и в её гибели^[16].

В результате этой автокатастрофы погибли Лариса Шепитько, ей был 41 год, и члены съёмочной группы (в машине находились также оператор Владимир Чухнов, художник Юрий Фоменко и их ассистенты).

Работу над фильмом «Матёра» завершил Элем Климов, назвавший картину «Прощание» (1981). Он также снял документальный фильм «Лариса» (1980), смонтированный из фрагментов её фильмов и интервью с коллегами.

Лариса Шепитько похоронена на Кунцевском кладбище.

Непрощание

Перед вами текст телеинтервью с Ларисой Шепитько и предисловие к нему – более, чем два десятилетия спустя – Элема Климова. Эти тексты никогда не публиковались. Делаем это с личного разрешения Элема Германовича Климова, данного газете “Первое сентября” в минувшем году.

Сколько времени прошло, а все равно она меня не отпускает, живет в памяти моей, в сердце моем живет. И я рад этому. Наверное, самый большой подарок в моей судьбе – Лариса Шепитько. Она для меня продолжает оставаться действительно живой, рядом где-то она присутствует…
Но сейчас мы возвращаемся в февраль 1978 года, в Западный Берлин, где встретились две давние подруги – Лариса и Фелиция фон Ностиц.
Фелиция взяла тогда интервью у Ларисы, но я его долго не видел, оно было показано только в Баварии. Когда началась перестройка, я решил достать эту запись…

Фелиция фон Ностиц. Часть публики и критики считали “Восхождение” чисто партизанским фильмом. По-моему, это больше, чем фильм о войне. Это внеисторическая картина.
Лариса Шепитько. Ну, это было бы слишком резко сказано: внеисторическая. Каждая картина есть выражение своего времени. И проблема героического на сегодняшний день, может быть, стоит не менее остро, чем во время войны. Потому что герои во время войны – явление частое. Но определить для себя понимание героического в мирное время очень важно. Потому что для нас совершенно небезразлично иной раз, что такое совершить поступок в мирное время.
Компромисс маленький, который приводит к маленькому конформизму, совершенно незаметно в мирное время может перерасти в конформизм большой, в измену идеалам, в измену своей структуры. Вот почему вопросы духовности являются главными на сегодняшний день. Если общество бездуховно – оно бесперспективно.
Ф.Н. Лариса, я обратила внимание, что ваши картины сняты и в пустыне, и в небе, и в условиях суровой зимы. Почему вы так любите эти экстремальные условия?
Л.Ш. Ну, это очень просто. В повседневности трудно выявить внутреннее состояние человека, его суть, для этого нужны экстремальные ситуации. А что это такое? Это какие-то очень острые, критические моменты в жизни человека, когда перед лицом своей собственной воли, совести он должен ответить и обнаружить какие-то для себя главные истины. И, естественно, в связи с этим возникают и такие условия…
Ф.Н. Вопрос о фильме “Крылья”. Я поняла финал так: героиня садится в самолет и взлетает – это что, символическое самоубийство? Она не вернулась?
Л.Ш. Она вернулась в небо. К себе. К своему таланту, к тому, ради чего она была рождена. Потому что это ее призвание от природы.
Ф.Н. Но она не могла жить на
земле?..
Л.Ш. Потому что она не могла жить не по призванию, не по таланту. Как всякая сильная личность, она это ощущает, – противоестественность такого существования. Драматизм в том, что обнаруживает это человек в критическое для себя время. Но в этом и ее счастье. Потому что есть миллионы людей, которые обнаруживают для себя очень важные, драматические истины – что они прожили не свою жизнь – слишком поздно. Или так и умирают, прожив не свою жизнь, в неведении, ради чего они родились…

Печатается в сокращении

КАДР ИЗ ФИЛЬМА “ПРОЩАНИЕ С МАТЕРОЙ

Из книги Элема Климова “Лариса”

“У меня была серьезная травма позвоночника, а я в то время ждала ребенка. И лежала в больнице и, как тогда представлялось, в лучшем случае могла выйти из больницы инвалидом. Но могла и погибнуть. Семь месяцев, что я пролежала в больнице, были для меня долгим путешествием в самое себя. Эти месяцы меня сформировали как человека, – сформировали во всех теперешних оценках, мнениях и интересах. Всем этим я обязана тому больничному заключению, куда не допускался тогда никто, в таком я была состоянии. Я была одна, и чувственно охватила понятие жизни во всем его объеме, потому что прекрасно понимала, что в каждый следующий день могу с жизнью расстаться. Я готовилась к этому. Готовила себя и как будто готовила ребенка, потому что могло и так случиться, что ребенок родится, а я погибну. Я обнаружила, что это путешествие в себя бесконечно интересно, что самый интересный собеседник для меня – это я сама. И можно всю жизнь прожить с этим собеседником и никогда не скучать. Судьба так распорядилась, создала вокруг меня такую обстановку, что выключила меня из “обращения”, из общественного мира. Я всегда была общительна, характер у меня контактный. Я была экстраверт, как нынче говорят. Все мои эмоции, все, что во мне происходило, всегда находило мгновенный выплеск наружу. Но физический недуг дал мне возможность обратить свой взгляд вовнутрь. Когда у меня случаются минуты особенно трудные и, так сказать, бесплодные, я опять в себя ныряю. Инерция толкает меня наружу, а я себя не пускаю, потому что опора у меня там, внутри…”

«Крылья» — советский художественный фильм режиссёра Ларисы Шепитько (1966). В фильме приняли участие лётно-технический состав Центрального аэроклуба им. В. П. Чкалова и 1-го московского аэроклуба^[1].

В 2008 году фильм был издан американской фирмой «Criterion Collection» в DVD-серии «Затмение» вместе с фильмом «Восхождение»^[2].

Фильм повествует о послевоенной жизни бывшей боевой лётчицы, а ныне директора училища Надежды Петрухиной (Майя Булгакова). Преподавание бывшей лётчицы в ремесленном училище не приносит ей ни славы, ни успеха. Одного из её учеников приходится отчислить за драку в буфете, это один из главных элементов сюжета фильма. Как оказалось, подросток живёт в неблагополучной семье, и директор отчасти чувствует вину перед юношей из-за своего решения. Её попытки вернуть бывшего ученика в общество ни к чему не приводят. Общение Надежды с приемным сыном и знакомство с женихом заканчиваются ничем — они совершенно чужие люди. Героиня Майи Булгаковой кажется всем посторонней — не только дочери, а всем окружающим. Надежда Петрухина вспоминает своего погибшего друга (возлюбленного) лётчика-истребителя во время посещения краевого исторического музея. Он погиб на её глазах. Когда Надежда посещает аэроклуб своего друга-однополчанина, она по стечению обстоятельств садится за штурвал учебного самолёта и самовольно взлетает. Петрухина вспоминает свою молодость и, управляя самолётом, понимает всю лёгкость бытия.

«В тринадцатом часу ночи» — советский музыкальный телевизионный фильм, новогоднее представление, снятое режиссёром Ларисой Шепитько в 1968 году. Премьера состоялась в ночь на 1 января 1969 года (начало — в 0:10)^[1].
В картине игровые эпизоды совмещаются с танцевальными и песенными номерами в исполнении популярных артистов конца 1960-х годов.

Как и предыдущая работа Ларисы Шепитько «Родина электричества», фильм «В тринадцатом часу ночи» не вышел на экраны. Она вспоминала об этом периоде жизни так^[2]:

Сюжет

В новогоднюю ночь в лесной избушке на курьих ножках собралась нечисть под предводительством Бабы-Яги — Водяной, Леший, Домовой, Овинный, Русалка и Анчутка ждут для встречи Нового 1969 года «высокого заграничного гостя». Гость прибывает, им оказывается маленький гномик в красном костюме, говорящий на иностранном языке (в роли переводчицы выступает Русалка). Герои садятся за праздничный стол, поют и пляшут, но больше всего их привлекает просмотр развлекательной передачи по Центральному телевидению. Наконец вся компания волшебным образом перемещается в телестудию, где быстро наводит свои порядки.

Игровые эпизоды в фильме чередуются с выступлениями известных артистов той эпохи — польского ансамбля «Красные гитары», пародиста Виктора Чистякова, исполнителя цыганских романсов Валентина Баглаенко, певицы Ирмы Сохадзе, фокусника Арутюна Акопяна, танцевальных ансамблей и других.

«Ты и я» — художественный фильм режиссёра Ларисы Шепитько, снятый в 1971 году. Сценарий Геннадия Шпаликова.

Сюжет Подойдя вплотную к открытию, которое имело серьёзное значение в нейрохирургии, герой фильма Пётр оставляет научную работу, своего коллегу по эксперименту и лучшего друга и уезжает в Швецию работать врачом в посольстве.

Спустя несколько лет неудовлетворённость работой заставляет его вернуться в Москву. Но там его не ждут, не принимают в научное сообщество, а лучший друг отказывается помочь, несмотря на просьбы жены Петра. После этого он уезжает в Сибирь. Многочисленные встречи с разными людьми помогают ему обрести мужество, преодолеть себя и вернуться к брошенной когда-то научной работе.

В ролях
Леонид Дьячков — Пётр
Юрий Визбор — Саша
Алла Демидова — Катя
Наталья Бондарчук — Надя
Леонид Марков — Сергей
Владимир Носик — Колька
Олег Ефремов — Олег Павлович

«Восхождение» — советский художественный фильм 1976 года режиссёра Ларисы Шепитько, военная драма по повести Василя Быкова «Сотников». Премьера состоялась 2 апреля 1977 года.

Фильм, повествующий о двух белорусских партизанах, попавших в руки полицаев, получил несколько призов на Международном кинофестивале в Западном Берлине в 1977 году, став первым советским фильмом, удостоенным высшей награды фестиваля — «Золотого медведя» (впоследствии на фестивале 1987 года премию получила картина Глеба Панфилова «Тема», снятая в 1979 году, но из-за цензурных преград вышедшая в прокат лишь 7 лет спустя).

«Восхождение» стал последним завершённым фильмом в режиссёрской карьере Ларисы Шепитько. Через три года после выхода ленты на экраны Шепитько погибла в автокатастрофе во время съёмок картины «Прощание с Матёрой». В той же автокатастрофе погиб и оператор «Восхождения» — Владимир Чухнов.

…Перед «Восхождением» режиссёр фильма Лариса Шепитько сняла картину «Ты и я». Съёмки фильма проходили в атмосфере тяжёлого стресса. Технические и организационные трудности привели к тому, что на съёмочную площадку пришлось вызывать «Скорую помощь» для оказания медицинской помощи режиссёру. Выход фильма в прокат оказался не легче: цензоры удаляли критически важные эпизоды, и Шепитько приходилось биться за каждый из них. Эта борьба не всегда была успешной. Несмотря на то, что фильм получил один из призов фестиваля в Венеции, вырезанные эпизоды были страшным ударом для Шепитько, которая считала, что изменение важного момента приводит к потере главной мысли^[2].

После выхода фильма на экраны для Шепитько наступило тяжёлое время. По собственному признанию, режиссёр четыре месяца находилась в «чудовищном психическом и физическом истощении». Осознание того, что нужно было делать дальше, пришло к ней внезапно во время отдыха в сочинском санатории, но творческие планы перечеркнуло неудачное падение, которое привело к сотрясению мозга и серьёзной травме позвоночника. Шепитько на несколько недель оказалась прикована к кровати. Ситуация усугублялась тем, что она уже готовилась стать матерью, но именно во время беременности она многое переосмыслила. В том числе, мысль о возможной смерти не покидала её каждый день, и прочитанная в этот период повесть Василя Быкова «Сотников» помогла Шепитько выразить это состояние на киноэкране^[2].

Сценарий фильма, написанный Юрием Клепиковым, во многом следует повести. Шепитько обратилась к Клепикову по рекомендации своей однокашницы Натальи Рязанцевой, но тот уже был занят работой над другим сценарием. Клепиков, в принципе, не отказывался, но просил отложить работу над «Восхождением» на неделю. Шепитько настаивала начать работу немедленно и в течение одного телефонного разговора убедила его бросить все дела. По собственному признанию, Клепиков «не устоял против энергии тайфуна, имя которому — Лариса» и взялся за переработку литературной основы, которую он позже охарактеризовал, как «обжигающе философскую притчу, которая сталкивала высокое духовное начало человека с его понятным стремлением сохранить тело как вместилище духа»^[3]. Итогом работы стал 70-страничный сценарий, который Шепитько потом сама дотошно редактировала^[3][4]. Шепитько практиковала «инженерный» подход: приблизительности и расплывчатости в работе не терпела и на режиссёрскую импровизацию и творческое озарение не надеялась. Каждый кадр, каждая реплика, каждая сцена были тщательно выверены и выстроены заранее. По словам Юрия Клепикова, даже «плодотворная спонтанность была обусловлена самой стихией съёмок», которую обеспечил тщательно проработанный сценарий^[5][6].

Главной заботой режиссёра на стадии сценарной обработки «Сотникова» было — не утратить глубокий уровень философского содержания повести. Если литературное произведение Быкова было насыщено чувственными подробностями по типу «стужа», «голод», «опасность», то Шепитько решительно пресекала попытки удовлетвориться внешним действием и требовала «внутреннего оправдания» каждого движения, жеста и взгляда героев. Для того чтобы выразить духовные состояния, нередко приходилось отклоняться от литературной основы. Например, в финале повести Рыбак решительно собирается свести счёты с жизнью, повесившись в отхожем месте, но обнаруживает, что забыл попросить обратно ремень, который накануне забрали полицаи. Теоретически в кино можно было изобразить отсутствие ремня, но, по мнению сценаристов, тогда сцена бы ограничилась обозначением обстоятельства: информативным, но невыразительным с точки зрения художественного смысла отрицанием. Авторы «вернули» Рыбаку ремень, но лишили его возможности повеситься, подразумевая, что даже смерть отказывается от предателя. Их замысел заключался в том, чтобы оставить Рыбака один на один с осознанием своего падения. Последовавший длинный крупный план величественной природы — столь желанной для Рыбака свободы — был призван подчеркнуть предельное отчаяние «потерявшего себя человека»^[5].

Название фильма придумал муж Шепитько — Элем Климов. По давно, ещё в 1963 году, сложившейся между будущими супругами традиции, за идею он получил десять рублей. Климов придумал название для дипломной работы Шепитько — фильма «Зной». Этот шутливый подход с вознаграждением друг друга Шепитько и Климов решили практиковать в дальнейшем, но за все годы их союза десятирублевый гонорар получал лишь Климов, и то — всего два раза: за «Зной» и за «Восхождение»^[7].

Следующим шагом стала необходимость утверждения сценария в Госкино. К тому времени Шепитько уже получила репутацию «неудобного» режиссёра, и когда, ещё в 1973 году, она только подняла вопрос о создании фильма, ответ чиновников Госкино был категорически отрицательным^[8]. Режиссёр не стала вступать в конфронтацию, но и других сюжетов тоже более не предлагала^[2]. На протяжении всей своей режиссёрской карьеры Шепитько начинала работать над фильмом, только если чувствовала, что «если не сделает, то умрёт»^[9].

За помощью в преодолении сопротивления начальства и ГлавПУРа Шепитько обратилась к Джемме Фирсовой, главному редактору группы военно-патриотических фильмов, с которой вместе училась во ВГИКе. Фирсова была потрясена сценарием гораздо больше, чем повестью, и в тот же день отправилась на приём к министру кинематографии — Филиппу Ермашу. В разговоре с заместителем Ермаша (в своих воспоминаниях Фирсова не называла его имя) Фирсова сказала, что берёт сценарий под свою ответственность, при этом соврав, что «с ГлавПУРом всё будет в порядке». Заместитель Ермаша к доводам отнёсся скептически, и последовавший процесс, от утверждения актёров до приёмки фильма, сопровождался значительными трудностями. Главным пунктом обвинения было то, что Шепитько якобы сделала из партизанской повести «религиозную притчу с мистическим оттенком», что для советского атеистического кино было крамолой^[8]. Шепитько парировала, что сама не является религиозной, а история о том, как один предаёт другого, стара как мир. По её словам, Иуда и Христос были во все времена, и раз эта легенда вошла в людей, значит, она жива в каждом человеке^[2]. Сопротивление чиновников встретила и музыка Шнитке, и намёки на библейские сюжеты, которые было приказано убрать^[10].

С момента прочтения повести «Сотников» у Ларисы Шепитько ушло четыре года, чтобы подготовиться, добиться разрешения начальства и приступить к съёмкам картины^[11].