В принципе, эта тема вновь возникла не только потому, что год назад, в разгар «мероприятий по коронавирусу» Владимир Путин вдруг припомнил пятый класс очень средней школы.
09 апр 2020 г. Песков заявил об инициативе Путина использовать в речи фразу про половцев
По словам пресс-секретаря президента, Путин в обращении к населению из-за ситуации с коронавирусом лично решил напомнить о победах над половцами и печенегамиПрезидент Владимир Путин 8 апреля пообещал во время обращения к населению, что Россия одержит победу над коронавирусом вслед за победой над печенегами и половцами.
«Наша страна не раз проходила через серьезные испытания: и печенеги ее терзали, и половцы — со всем справилась Россия. Победим и эту заразу коронавирусную», — заявил тогда он.
Путин пообещал победу над коронавирусом вслед за печенегами и половцами. Подробнее на РБК
Вообще этот материал собирался достаточно давно, поскольку (как всегда) вопрос с печенегами и половцами встал ребром достаточно давно, после вебинара 2015 года о «новых прочтениях» оперы Александра Бородина «Князь Игорь»в Большом театре и в Метрополитен опера.
Честно говоря, так и расценили эту фразу намеком, что ходят у нас под носом разного рода «подглядывающие», таскают, что ни попадя… Иначе с какой стати ему про половцев с печенегами в голову тенькнуло?..
Иначе откуда бы в речи того же Путина на стадионе в Лужниках вдруг появилась жесткая синтагма «сакральный акт» да еще и по поводу присоединения Крыма? Стоило ведь упомянуть о сакральных вещах, так тут же!
А когда Донбасс с Луганском предали и кинули в котел гражданской войны, то это не было «сакральным актом»? Или их желание присоединиться тогда не выглядело шибко «сакральным», можно было и наплевать, а вот Крым… так просто сакрально и все тут?..
Крым является святой землей для России, сакральным местом и центром формирования духовного единства страны, заявил 18 марта президент РФ Владимир Путин на концерте в «Лужниках» по случаю седьмой годовщины воссоединения Крыма с Россией.
Сложно найти, конечно, более неуместного места для провозглашения «сакральных актов», чем стадион Лужники, куда народ опять таскался за подачками. Да и после прошлогоднего обнуления только и остается находить какие-то «сакральные смыслы»… хотя бы в пребывании российский войск в Сирии. Скоро в «кремлевских башнях» начнут высматривать сакральную символику и в несварении желудка, и в весеннем обострении простаты.
Ну, возвращаясь к теме, скажу, что разобраться как-то с половцами все же потянуло после недавних вебинаров на древнерусскую тематику:
10 мартя Рунная литература: Боянов Гимн
11 мартя Татаро-монгольское нашествие на Русь
12 марта Опера Александра Бородина «Князь Игорь»
13 марта Слово о полку Игореве
По́ловцы, половча́не[1], самоназвание — кипча́ки (уйг.قىپچاقلار, қипчақлар, туркм.gypjaklar, каз.қыпшақтар, каракалп.qıpshaqlar, азерб.qıpçaq, башк.ҡыпсаҡтар, кирг.кыпчактар, тат.кыпчаклар, карач.-балк.къыпчакъла, крымско-тат.къыпчакълар, qıpçaqlar, узб.qipchoqlar, ног.кыпшаклар, кум.къыпчакълар, сибтат.ҡыпцаҡлар); в европейских и византийскихисточниках — кума́ны (лат.comani, греч.kο[υ]μάνοι) — кочевой тюркоязычный народ[2][3]. В начале XI века из Заволжья продвинулись в причерноморские степи, вытеснив оттуда печенегови торков. Затем половцы пересекли Днепр и дошли до низовий Дуная, таким образом заселив всю Великую Степь от Дуная до Иртыша, которая с этого времени в восточных источниках стала называться Дешт-и-Кипчак (Кипчакская степь).
При образовании Золотой Орды (середина XIII века) половцы ассимилировали монгольских завоевателей и передали им свой язык[4]. Позже кипчакский язык лёг в основу татарского, крымского, сибирскотатарского, башкирского, карачаево-балкарского, ногайского, казахского, каракалпакского, кумыкского[5] и некоторых других языков.
Согласно традиционной точке зрения[4][6][7][8][9][10][11], половцы, кипчаки и куманы — названия одного народа.
По другим версиям, кипчаки состояли из двух крупных ветвей[12]: половецко-кипчакской и куно-кипчакской (токсобичи)[13]; половцы состояли из западной ветви — половцев-саров и восточной — кунов[14]. По версии Ю. А. Евстигнеева[15], куманы, куны и половцы (сары) были разными народами. По версии С. А. Плетнёвой[16], кипчаки (шары, половцы) и куманы (западнее Днепра) были разными народами.
Куманы
Куманами половцы называются в западноевропейских[17][18] и византийских источниках (в частности, Анна Комнина в связи с битвой при Левунионе сообщает, что куманы и печенеги говорили на одном языке[19]). Плетнёва С. А.[16] локализует куманов западнее Днепра по отсутствию там каменных изваяний, встречающихся в низовьях Дона, Донца и вдоль северного побережья Азовского моря — местах кочевий сары-кипчаков (половцев).
Куны
Куны, как и сары, участвовали в «цепной миграции» кочевых племён в 30-е годы XI века, постоянно являясь их восточными соседями. Существует версия[20] о принадлежности донских половцев-токсобичей к кунам.
В XI—XIII веках имя куны встречается эпизодически в венгерских и русских источниках наряду с куманы в значении кипчаки, половцы и венгерские половцы[21].
Самоназвание
Слово «кыпчак» (qïvçaq) на древнетюркском языке означает злосчастный, хотя состоит из корня qïv(счастье; удача) и аффикса çaq (аффикс склонности к основе), что должно давать слово со значением «удачливый, склонный к счастью», а не происходить от слов qïvsïz (несчастный) и çaq (период, время)[26]. По-караимски слово «кипчак» означает «колесо» или «колесница», в татарском — «көпчәк».
Этногенез
Термин «кюеше» или «цзюеше», упомянутый в 201 год до н. э., воспринимается как первое упоминание кипчаков той частью исследователей, которая считает их потомками покорённых племенами хунну в конце I века до н. э. динлинов[11], однако, по мнению С. Г. Кляшторного, данная версия не оправдана фонетически[27].
В «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина сохранились генеалогические легенды о происхождении кыпчаков. По легенде об Огуз-хане, мифический мальчик, которому дали имя «кыпчак»[28], родился в дупле во время неудачного[29] похода огузов против племени ит-бараков. У Рашид ад-Дина говорится также, что кыпчаки были одним из 24 племён огузов[30].
Предки кипчаков — си́ры (са́ры, ша́ры, сюеяньто китайских источников) кочевали в IV—VII веках в степях между монгольским Алтаем и восточным Тянь-Шанем. Называются в числе 15 уйгурских племён. В 630 году ими было образовано государство. Конкретно с именем «Кипчак», и, вероятно с самым ранним случаем фиксации этого этнонима, мы встречаемся в надписи, выбитой на каменной стеле, обнаруженной Рамстедом в Центральной Монголии южнее реки Селенги в 1909 году. В литературе эта эпитафия получила название «Селенгинский камень». Текст, выбитый на нём, является частью погребального комплекса Бильге-кагана, одного из основателей Восточно-тюркского каганата в монгольских степях. В четвёртой строке с северной стороны стелы выбито: «Когда тюрки кыпчаки властвовали над нами 50 лет…»[31]. Каганат был затем уничтожен другими племенами и китайцами в середине VII века. Значительная часть знати сиров была уничтожена уйгурами, а остатки племени отошли в верховья Иртыша и степи Восточного Казахстана, сиры поменяли самоназвание на «кипчак» («злосчастные»)[27].
Как видим, в академической науке нет единой точки зрения, кем же были те половцы-печенеги. Хотя истинную природу интереса к половцам-печенегам (явно ненаучного, а какого-то личного интереса) выдала как раз прозвучавшая фраза Путина в одном ряду с «заразой коронавирусной».
В целом интерес к половцам-печенегам вытекает из противопоставления двух мировоззрений: кочевого и оседлого. Оседлый уровень — это постепенный переход к мировоззрению нации (как правило, многонациональной), к достаточно высокому уровню ответственности за свою страну, за народ, за ближних. Как мы понимаем, оседлый уровень мировоззрения — в цивилизационном отношении намного более продвинутый и развитый уровень. И далее следовало бы интересоваться не недоразвитыми кочевыми народами, чье противостояние с Русью закончилось черти когда полной аннигиляцией, а все же заинтересоваться возникновением в очень разных народах высокого чувства Родины, что и позволило им победить.
Вам не кажется, что нынешний интерес к половцам-печенегам — на той аморальной основе, когда после Победы в Великой Отечественной нас вдруг возвращают к Мюнхенскому сговору, далее оздают какие-то дикие условия «победы над заразой коронавирусной»… былинные и легендарные… точнее, мифические.
Такое впечатление, что люди, разложившиеся до кочевого мировоззрения половцев-печенегов, пытаются подыграть в чапаевках в государственной системе, созданной не ими и не для таких игрищ.И если заметили, они постоянно лезут глумиться над чувством Родины…
Вспомним, как Дмитрий Анатольич Медведев, пользуясь случаем, «выделял деньги» на программы по воспитанию патриотизма, будучи по природе полностью аморальным кочевником, неспособным нести ответственность за свои слова и поступки. Все покемонов ловил по айфончикам… а накануне «заразы коронавирусной» откочевал поближе к офшорным залежам выведенного бабла, да и был таков! И много прибыли с «патриотизма» печенега-Медведева?
При всем обилии декларируемого по его программам «патриотизма», все же главным для нас в каждом человеке остается чувство Родины…И это не державинско-грибоедовское «и дым Отечества нам сладок и приятен», а вполне осознанная ответственность за эту землю, точнее всего выраженная Александром Сергеевичем Пушкиным, у которого Родина — «животворящая святыня», а сама земля (всее сущее) без любви к Родине превращается в безотрадную пустыню… степь половецкую.
Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.На них основано от века
По воле Бога самого
Самостоянье человека,
Залог величия его.Животворящая святыня!
Земля без них была б мертва,
как безотрадная пустыня
и как алтарь без Божества
Можно долго бла-бла-бла с нашей элиткой о том, какие «чувства» им близки… Но там ведь все «чувства» на уровне «А что я буду с этого иметь?» Это как Дмитрий Анатольич был всегда не прочь поиметь не только с чувства Родины, но и с чувства самосохранения. Не говоря об остальных, конечно… чисто из чувства самосохранения, понимая, о каких печенегах идет речь.
21.06.2014 Современные потомки половцев – карачаевцы и балкарцы?
История, точнее, ее восприятие «народными массами», часто оказывается несправедливой к тем или иным популяциям, этносам, суперэтносам, народностям. Да, история не делалась в белых перчатках. Русские князья были неразборчивы (на первый взгляд) в своих военных союзах с другими князьями, русскими и нерусскими, и во главе своих войск и часто во временном содружестве с другими князьями, ханами, мурзами, эмирами, каганами и прочими военачальниками положили огромное количество своих же русских во имя своих военно-политических целей, а также просто так, из-за семейных неурядиц, в ходе мщений за прошлые обиды и унижения, и по многим другим причинам. Половцы тоже попали в калейдоскоп этой исторической мозаики. Они дружили с одними русскими князьями и враждовали с другими. Они завязывали с русскими князьями семейные узы, приходились им тестями, зятьями, отцами и детьми, гибли вместе с русскими войсками на полях сражений, воюя бок о бок, спина к спине, на одной стороне, а также против них. В общем, как подавляющее большинство других племен, этносов, народов в те времена, как, впрочем, и в любые времена, вплоть до дней сегодняшних.
Но если читать былины и летописи, то половцы оказываются в целом «врагами русского народа», причем врагами заклятыми. Чего один Тугарин Змеевич стоит… Это – историческое лицо, половецкий хан Тугоркан. Впервые известия о нем появляются в сочинениях византийской царевны Анны Комнины (1083-1155 гг.), внучки императора Алексея Комнина, она называет его Тогортак. Она описала прибытие половецких войск на помощь христианской Византии против печенегов в начале 1090-х гг. Печенеги были половцами разбиты, и в 1094 г., после ряда (неудачных) схваток с половцами князь Святополк заключил с ними мир, «поя жену, дщерь Тугорканю, князя половецкого» (Полное собрание русских летописей, II, 1962, с. 216).
В 1095 г. произошла роковая ссора между половцами и переяславльским князем Владимиром Всеволодичем, который приказал казнить двух влиятельных половецких послов, пришедших с предложением мира, причем убиты они были коварно, еще до начала переговоров. Опять началась война, и в следующем году, после почти двухмесячной осады Переяславля, под натиском войск под предводительством князя Владимира «побежени быша иноплеменьннице, и князь их Тугоръкан убьен быс и сын его, и инии князи мнози ту падоша» (ПСРЛ, II, 1962, с. 222). Святополк нашел тело тестя на поле сечи, и похоронил его: «на заутрие же налезоша Тугоркана мертва, и взя и Святополк, аки тестя и врага, и привезше и к Кыеву, погребоша и на Берестовем».
Через 21 год Владимир Мономах женил своего сына Андрея на внучке Тугоркана. Тугарина, так сказать, нашего Змеевича. А Георгий, будущий Юрий Долгорукий, взял в жены дочку другого половецкого хана. Вот как повествует Никоновская летопись о событиях немного более ранних: «Прииде Володарь с половцы к Киеву, забыв благодеяния господина своего кн. Владимира, демоном научен. Владимиру же тогда в Переяславцы на Дунаи: и бысть смятение велие в Киеве. И изыде нощию во сретение им Александр Попович, и уби Володаря и брата его и иных множество половец уби, а иных в поле прогна». Здесь фигурируют Владимир Мономах, Володар Перемышльский и Александр Попович, выступающий в древних былинах под именем Алеши Поповича (ссылка).
Опуская последующую сложную историю взаимоотношений русских княжеств с половцами, которые тоже были разные – донские, приднепровские, бугоднестровские, крымские (особенно в конце XII в), лукоморские (в лукоморское половецкое объединение входили, видимо, и крымские половцы), восточные, куманы (западные половцы), предкавказские – напомним, что в начале XIII в. установилось относительное равновесие между русскими княжествами и половецкими кочевьями. Русские князья прекратили организовывать набеги и походы на степи, а половцы — на русские земли. Последний раз половцы подходили к стенам Киева вместе с князем Изяславом в 1234 г. Это было уже после битвы на Калке (1223 г.), где «татаро-монголы» разгромили объединенные русско-половецкие войска.
Я беру здесь «татаро-монголы» в кавычки, потому что это название – новодел. Неизвестно, были ли там монголы вообще, а татарами их стали называть уже позже. Татары в применении к тем временам – сугубо собирательный термин. Наверное, более правильно называть те военные образования тюркскими, но половцы в своем большинстве тоже были тюрками, так что и здесь получается путаница. Название «монголы» привилось в том контексте потому, что путаницы не было, так как не было и самих монголов (кроме, наверное, небольшого количества, как и других минорных этносов в том войске). Так что путать было не с кем.
Но рассмотреть причины и характер образования объединенного русско-половецкого войска стоит, потому что это дополнит картину взаимодействия этих двух этносов. Дело в том, что половцы встретились с «монголами» раньше русских, и поняли, что встретились с грозной силой, сопровождаемой хитростью и коварством. Предоставим слово арабскому историку Ибн-ал-Асиру (1160-1233), который использовал термин «татары», или его так перевели на русский язык, а половцев он называл принятым в арабских и персидских рукописях именем «кипчаки»:
«Татары двинулись по этим областям, в которых много народов, в том числе алланы, лезгины и (разные) тюркские племена… Нападая на жителей этой страны, мимо которых проходили, они прибыли к алланам, народу многочисленному, к которому уже дошло известие о них. Они (алланы) употребили все свое старание, собрали у себя толпу кипчаков и сразились с ними (татарами). Ни одна из обеих сторон не одержала верха над другою. Тогда татары послали к кипчакам сказать: «Мы и вы одного рода, а эти алланы не из ваших, так что вам нечего помогать им; вера ваша не похожа на их веру, и мы обещаем вам, что не нападем на вас, а принесем вам денег и одежд сколько хотите; оставьте нас с ними». Уладилось дело между ними на деньгах, которые они принесут, на одеждах и пр.; они (татары) действительно принесли им то, что было выговорено, и кипчаки оставили их (аллан). Тогда татары напали на аллан, произвели между ними избиение, бесчинствовали, грабили, забрали пленных и пошли на кипчаков, которые спокойно разошлись на основании мира, заключенного между ними, и узнали о них только тогда, когда те нагрянули на них и вторглись в землю их».
В русскоязычной исторической литературе это называется – в эмоционально-художественном ключе – «первым предательством половцев», хотя подобных предательств было в истории, к сожалению, предостаточно со всех сторон. Тем не менее, половцы урок усвоили. К тому же «татары» у них забрали обратно все, что дали в виде взятки, плюс намного больше того.
В этом историческом свидетельстве, приведенном почти современником событий, привлекает внимание то, что аланы и половцы «разные». Мы знаем, что половцы были в основном тюркоязычны, а аланы, скорее всего, были «ираноязычными», то есть носителями индоевропейских языков. Судя по многим данным, но чаще интерпретациям, и те и другие принимали участие в этногенезе ряда кавказских народов, и к этому мы еще вернемся.
Так вот, «татары», а по сути объединенная центрально-азиатская тюркская армия, не только разгромили аланов и половцев, но заняли их обширные пастбища, через Таманский полуостров продвинулись в Крым и начали грабеж его богатых городов. Говоря современным языком, стали нарастать крупные геополитические изменения. Половцы заметались по степи, часть ушли в горы Кавказа, часть – «в страну Русских», как пишет древний арабский историк, часть ушли на Волгу или укрылись в болотах. Летопись от 1224 г. гласит: «…прибегшем же половцемь в Рускую землю, глаголющим же им руским княземь: …аще не поможете нам, мы ныне изсечени быхом, а вы наутрее изсечени будете» (ПСРЛ, II, 1962, с. 740-741). На встрече в Киеве русские князья и половецкие ханы решили встретить «татар» в бою. Более того, «один из наиболее влиятельных половцев, «великий князь» Басты, спешно принял христианскую религию, желая, очевидно, продемонстрировать свое полное единение с русскими князьями». «Татары» направили к русским князьям послов с предложением не вмешиваться в противостояние «татар» и половцев, и обещали не трогать русские города в случае нейтралитета русских. Но князья уже знали, чем закончилось такое же недавнее предложение половцам со стороны тех же «татар», и не нашли ничего лучшего, как послов казнить.
Результат известен. В апреле 1224 г. объединенные русские и половецкие полки были разгромлены на реке Калке. Перед этим они уничтожили передовые разъезды «татарских» войск, командующий Ганибек был убит. Предоставим слово опять Ибн-ал-Асиру: «Они (татары) обратились вспять. Тогда у русских и кипчаков явилось желание (напасть) на них; полагая, что они вернулись со страху перед ними и по бессилию сразиться с ними, они усердно стали преследовать их. Татары не переставали отступать, а те гнались по следам их 12 дней, (но) потом татары обратились на русских и кипчаков, которые заметили их только тогда, когда они уже наткнулись на них; совершенно неожиданно, потому что они считали себя безопасными от татар, будучи уверены в своем превосходстве над ними. Не успели они собраться к бою, как на них напали татары с значительно превосходящими силами. Обе стороны бились с неслыханным упорством и бой между ними длился несколько дней».
Историки отмечают два обстоятельства (среди прочих, конечно). Первое – что русские и половецкие дружины бились бок о бок, рядом с полком сына князя Игоря Святославовича бился полк сына хана Кончака, оба полегли в битве – и они, и их полки. Второе – что в итоге половцы не выдержали натиска противника и бежали с поля боя. И это, как считают историки, было одной из основных причин поражения. «Так совершилось второе предательство половцев», по словам историка Плетневой.
Последовавшая через несколько лет (1228-1229 гг.) следующая волна «татаро-монголов», а еще через семь лет следующая (в которой одним из военачальников был Бату-хан, или Батый в русской литературе) фактически уничтожила половцев как этнос. Часть ушли на Кавказ, часть в Венгрию, Болгарию, часть на Русь. Некоторые исследователи видят потомков половцев в части казаков, живущих сейчас на юге России и Украины. После разорения русских земель в степь вернулся Батый с войском, чтобы добить половцев. Это было выполнено путем полного и целенаправленного уничтожения половецкой аристократии. Как отмечают историки, после этой методично исполненной операции, с середины XIII в. в степях перестали возводить каменные половецкие изваяния – не осталось ни заказчиков, ни исполнителей.
Надо отметить, что определенную роль в переселении части половцев на Кавказ сыграл грузинский царь Давид Строитель, который направил половцам послов с предложением о переселении подданных хана Атрака.
«Согласно данным грузинской летописи, с ханом Атраком пришло 40 тыс. половцев, в том числе 5 тыс. отборных бойцов». По другим соображениям, в Грузию прибыли только 5 тыс. тех, «отборных».
«Перешедших через Дарьял половцев Давид расселил по южному и восточному пограничью и в Картлии, население которой было почти поголовно уничтожено во время нашествий сельджуков. Хан Атрак стал придворным фаворитом. Его влияние опиралось не только на силу воинов, но и на родственные отношения с царем: он выдал за него свою дочь Гурандухт».
Как видно из изложенного выше, вряд ли половцы могут рассматриваться только как «басурмане окаянные», «поганые половцы», «половцы, точно выводок гепардов» (Слово о полку Игореве), что могло быть адресовано в том или ином виде любому русскому княжеству, громоздившему горы трупов своих соотечественников, хотя в те времена понятия «соотечественников» не было. Фактически, тогда еще не было единого русского этноса, если понимать этнос (помимо прочих определений) как «ощущение единой судьбы».
Половцы – это были не только враги, но и боевые братья русских в многочисленных сражениях, и братство это скреплено кровью, совместно пролитой против общего врага.
Как пишет С.А. Плетнева, «и у половцев, и на Руси было много людей, хорошо знавших язык другого народа. Матери и няньки русских княжат и боярских детей нередко были половчанками: они пели детям половецкие песни, говорили с ними на родном языке. Ребята вырастали двуязычными. То же было и с простыми людьми во всех пограничных со степью княжествах. В половецких кочевьях жили тысячи русичей: жены, служанки, рабы, пленные воины».
Выделила в обширной цитате небольшую фразу с местечковой «идеологией», точнее «вшивой моралькой»:
Как видно из изложенного выше, вряд ли половцы могут рассматриваться только как «басурмане окаянные», «поганые половцы», «половцы, точно выводок гепардов» (Слово о полку Игореве), что могло быть адресовано в том или ином виде любому русскому княжеству, громоздившему горы трупов своих соотечественников, хотя в те времена понятия «соотечественников» не было. Фактически, тогда еще не было единого русского этноса, если понимать этнос (помимо прочих определений) как «ощущение единой судьбы».
Здесь судьба этноса ставится выше «отеческих чувств» и долга (!!!) перед Родиной. Это типичная мотивация этнических банд и диаспор. Они готовы пользоваться созданной инфраструктурой, попирая интересы (не говоря о чувствах и долге) тех, кто их создал, выбивая себе преференции, будучи не способными нести ответственность за Родину.
Типа ведь все они делают, поскольку у них ответственность за свой этнос — намного выше нашего чувства Родины… А с какой стати? Мы-то в эту этническую банду все равно не входим! Да и нетрудно сообразить, что подобное «бурное развитие» каких-то «этносов» попирает нашу нормальную жизнь, делает нас отщепенцами на собственной Родине, лишая всякого развития по чисто мошенническим подтасовкам!
И сложно пропустить эту чудовищную ложь, по которой типа надо поддаться уговорам поставить собственной чувство Родины, которое ближе не к «патриотизму» от айфончика-Димона, а к чувству Бога, — ниже бандитских попыток сбиться в «этнос». То есть признать поражение задним числом от убожества, неспособного цивилизоваться вместе со всем человечеством.
А далее там идет пояснение:
Половцы – это были не только враги, но и боевые братья русских в многочисленных сражениях, и братство это скреплено кровью, совместно пролитой против общего врага.
То есть «Слову о полку Игореве» мы типа не должны доверять, оно ведь экстремистское! Там очень много плохих слов по словарю Ожегова сказано в отношении поганых басурман, только и ждущих возможности разрушить страну, все труды на ее благо, поглумиться на всем, обесчестить жещин, насрать всем на голову.
Да и на пояснение, какие всем половцы «братья» по ассоциации сразу вспоминаешь «братков» ОПГ 90-х. Все вроде бы были однокашниками, в одном классе учились… потом вдруг стали «новыми русскими» и поперлись в половцы.
А вот про «скрепленные кровью» — это тоже интересно, поскольку с Гражданской войны не видали такой кровищи, что вылезла при намеренном уничтожении чувства Родины в 90-х… Да и настоящие половцы и печенеги оставили после себя лишь каменных истуканов с чашами для ритуальных подношений. И по ухваткам нынешних половцев-печенегов даже сомневаться не приходится, что подносили к этим каменным чашам отнюдь не фрукты-лепешки, даже не жертвенных агнцев…
Понравилась статья, она большая, в ней все достаточно четко изложено, без местечковых соплей «лишь би вайны не было»:
Половцы — история несложившегося этноса (Сергей Цветков)
По некоторым подсчетам, во второй половине XI в. южнорусские степи заселило около дюжины больших половецких орд, насчитывавших от 30 000 до 50 000 человек каждая (см.: Плетнева С. А. Половцы. М., 1990. С. 115).
По мере укрепления своего могущества и влияния половцы поглощали и ассимилировали других обитателей степи — торков и печенегов. В области социально-экономических отношений половцы находились тогда на начальной, так называемой таборной стадии кочевания, для которой характерна чрезвычайная подвижность степняков в связи с отсутствием у них постоянных мест кочевий. «Это племя, — замечает византийский церковный писатель XII в. Евстафий Солунский, —не способно пребывать устойчиво на одном месте, ни оставаться [вообще] без передвижений; у него нет понятия об оседлости, и потому оно не имеет государственного устройства».
Действительно, каждая половецкая орда представляла собой обособленный родоплеменной коллектив, возглавляемый старейшинами — беками и ханами. По словам рабби Петахьи Регенсбургского (XII в.), «куманы не имеют общих владетелей, а только князей и благородные фамилии». В случае нужды они могли создавать временные военные союзы, но без единого руководства.
Быт половцев был скуден и неприхотлив. Жилищем им служили войлочные юрты и крытые повозки; обыкновенный их рацион состоял из сыра, молока и сырого мяса, размягченного и согретого под седлом лошади. Хлеба они не знали вовсе, а из зерновых культур употребляли в пищу только рис и просо, добываемые посредством торговли.
Недостаток съестных припасов, изделий ремесленного производства и предметов роскоши половцы восполняли путем набегов на окрестные земли. Одной из важнейших статей добычи были рабы, которых сбывали на невольничьих рынках Крыма и Средней Азии.
Тактика грабительских налетов («облав») была доведена половцами до совершенства. Основной упор делался на стремительность и внезапность нападения. Участник Четвертого крестового похода, французский хронист Робер де Клари, поражался тому, что половцы «передвигаются столь быстро, что за одну ночь и за один день покрывают путь в шесть или семь, или восемь дней [обычного] перехода… Когда они поворачивают обратно, вот тогда и захватывают добычу, угоняют людей в плен и вообще берут все, что могут добыть». Евстафий Солунский дает половцам сходную характеристику: «Это летучие люди, и поэтому их нельзя пой¬мать»; народ этот «в одно и то же время… близок и уже далеко отступил. Его еще не успели увидеть, а он уже скрылся из глаз».
Даже такие полноводные реки, как Днепр, Днестр и Дунай, не являлись для половцев непреодолимой преградой. Для переправы кибиток они использовали своеобразные плоты, изготовленные из десятка растянутых лошадиных шкур, крепко связанных одна с другой и обшитых по краям одним ремнем. Воины переправлялись сидя верхом на кожаных мешках, набитых соломой и так плотно зашитых, что ни капли воды не могло просочиться внутрь. Те и другие «плавсредства» привязывали к хвостам лошадей, которые доставляли их на тот берег.
Основной тактической единицей половецкого войска было родовое ополчение численностью от нескольких десятков до 300–400 всадников, со своим предводителем – беком и знаменем (бунчуком). В целом каждая половецкая орда могла выставить примерно от четырех до семи тысяч взрослых мужчин-воинов. Из-за слабости своего вооружения (главными видами их оружия были луки5 и копья, доспехами — плотные кожаные и войлочные куртки) половцы старались не вступать в лобовое столкновение с противником, предпочитая засады, притворные отступления и обходные маневры. Города и крепости, даже плохо укрепленные, почти всегда оставались для них неприступными. Не имея никаких осадных устройств, половцы крайне редко решались брать город «на копье», если только не рассчитывали застать его защитников врасплох. Обычно они стремились измором вынудить осажденных к сдаче, однако не были способны на ведение длительных осад, поскольку необходимость строго соблюдать режим сезонных перекочевок не позволяла им слишком долго задерживаться под городскими стенами.
На войне половцы придерживались степного кодекса чести: свято соблюдали законы гостеприимства по отношению к вражеским послам, в бою стремились не убивать знатных противников, а захватывать их в плен с тем, чтобы затем получить за них выкуп. В качестве союзников или наемников они, как правило, проявляли исключительную верность. Но соседи из них были плохие. Договоры, ручательства, клятвы не значили в их глазах ничего, а вероломство рассматривалось как похвальная хитрость. Византийская писательница Анна Комнин (ум. около 1153 г.), дочь императора Алексея I Комнина, жаловалась на «податливость», «изменчивость» образа мыслей и «непостоянство» половцев. Такими же ненадежными и беспокойными соседями они стали и для Русской земли.
Начало русско-половецких войн
Печенеги, откочевавшие в 30–40-х гг. XI в. в нижнее Подунавье, освободили степное пространство Северного Приазовья и Причерноморья для своих восточных соседей — огузов. На страницах наших летописей они остались под именем торков. Это была северная ветвь большого союза тюркских племен, сложившегося в IX–X вв. на территории Средней Азии, между северо-восточным побережьем Каспийского моря и Восточным Туркестаном (южная группировка огузов, ушедшая во второй половине XI в. в Переднюю Азию, получила известность под именем турок-сельджуков; в Северной Монголии существовал обособленный союз девяти огузских племен («токуз-огузы», букв. «девять огузов»), возглавляемый уйгурами). Тесня отступавших печенегов и в то же время теснимые сами наседавшими с тыла половцами, торки в середине XI в. массами хлынули из-за Дона на днепровское левобережье. Зимой 1054–1055 г. они попробовали на прочность границы Переяславского княжества, но получили достойный отпор: «Иде Всеволод на торкы зимой… и победи торкы». Следом явились те, кто толкал торков в спину – передовая половецкая орда во главе с ханом Блушем**. Переяславский князь Всеволод Ярославич (как, впрочем и его старшие братья — Изяслав и Святослав) принадлежал к тому поколению русских людей, которое выросло в четвертьвековой период затишья борьбы со степью и потому весьма слабо представляло себе обычаи кочевников и тонкости степной политики. Только этим и можно объяснить совершенный им промах. Из двух дерущихся на пороге своего дома грабителей Всеволод поддержал сильнейшего, положившись на миролюбивые заверения Блуша.
В 1060 г. объединенное войско трех Ярославичей («вои бещислены»), к которому присоединилась дружина полоцкого князя Всеслава Брячиславича, двинулось «на конях и в лодьях» в самую глубь степи. У торков не хватило ни сил, ни духа противостоять русской мощи. Их орда, не приняв сражения, устремилась на юг с намерением осесть на дунайской равнине. В 1064 г. они переправились через Дунай, разбили греков и болгар и ринулись в глубь страны. Опустошив Македонию и Фракию, торки дошли до стен Константинополя. Византийский император смог избавиться от них только посредством богатых подарков. Обремененные добычей, торки ушли обратно за Дунай, где в тот же год были истреблены суровой зимой, голодом и эпидемией. Оставшиеся в живых большей частью поступили на службу к императору, получив для поселения казенные земли в Македонии. Другая часть торков (менее многочисленная) предпочла перейти на русскую службу, составив костяк «черных клобуков»6 — разношерстного объединения лояльных к Руси степняков, которых русские князья с конца Х в. расселяли в бассейнах Роси и Сулы для охраны самых уязвимых участков южнорусского пограничья. Остатки независимых торческих племен вперемежку с осколками печенежских орд еще несколько десятков лет кочевали в районе Дона и Донца, постепенно дробимые между половецким молотом и русской наковальней.
Как самостоятельная военно-политическая сила торки лишь мелькнули на русском горизонте, «Божьим гневом гонимы», по выражению летописца. Но радость русских людей от того, что «Бог избави хрестьяны от поганых», была преждевременной. По стопам торков двигались половцы — новые хозяева западного ареала Великой степи на ближайшие полтораста лет.
Пока торки были главными противниками половцев, последние придерживались заключенного со Всеволодом Ярославичем мирного договора. Но после ухода в 1060 г. основной части торческой орды в Подунавье половцы сразу забыли о дружеских обещаниях, данных ханом Блушем князю Всеволоду. Уже зимой 1061 г. орда хана Искала вторглась во владения переяславского князя. Всеволод, только что разгромивший торков, вероятно, недооценил грозившую ему новую опасность или просто не успел как следует «исполчиться». Во всяком случае, он выступил против половцев с небольшой дружиной без привлечения «воев», то есть городского ополчения. В сражении, состоявшемся 2 февраля, русское войско было разбито. Повоевав Переяславскую землю, половцы ушли назад в степь. «Се бысть первое зло от поганых и безбожных враг», —отметил летописец.
В начале сентября 1068 г., после семилетнего перерыва, Переяславское княжество вновь подверглось нашествию степняков. Вторжение было предпринято силами нескольких половецких орд, общим числом не менее 15 000 всадников. На этот раз Всеволод не отважился биться с ними один и запросил помощи у братьев. Через несколько дней Изяслав и Святослав были в Переяславле со своими дружинами; киевский князь привел с собой также городское ополчение. Половцы уже стояли рядом, на реке Альте. Летописец говорит, что битва произошла ночью, не поясняя, впрочем, по чьей инициативе. Но, судя по его замечанию, что «грех же ради наших пусти Бог на ны поганыя, и побегоша Русьскыи князи», половцы, должно быть, внезапно атаковали русский лагерь. После поражения русское войско распалось: Святослав ушел к себе в Чернигов, а Всеволод укрылся вместе с Изяславом в Киеве.
Это половецкое вторжение имело столь далеко идущие последствия, что даже привела к смене власти на киевском столе. В результате народного восстания великий князь Изяслав был изгнан из Киева.
Тем временем половцы продолжали «воевать» днепровское левобережье. Не встречая организованного сопротивления, они широкой облавой опустошили Переяславское княжество и в конце октября уже орудовали возле Чернигова. Святослав не смог оставаться безучастным наблюдателем того, как разоряются его владения. Во главе трехтысячной рати он выступил из города навстречу врагу. 1 ноября, под Сновском (несколько севернее Чернигова), черниговцы обнаружили половецкое становище. Половцев было вчетверо больше; несмотря на это, Святослав стремительной конной атакой («удариша в коне») опрокинул их. Степняки были совершенно разбиты, множество их потонуло в реке Снови, а какой-то половецкий хан, имени которого летопись не сообщает, попал в плен. Эта блестящая победа русской рати — первая в истории русско-половецких войн — положила конец нашествию.
В 1070-х-80-х гг. XI в. половцы установили безраздельное господство над степными пространствами от Яика до Днепра, надолго ставшими для русских людей «половецким полем». В 1091 г. ханы Боняк и Тугоркан, явившиеся на Балканы по приглашению византийского им¬ператора Алексея I Комнина, разгромили придунайских печенегов в долине реки Марицы. С печенежским господством на Балканах и в Подунавье было покончено в один день. Масштабы постигшей печенегов военной катастрофы изумили современников. «В тот день произошло нечто необычайное: погиб целый народ вместе с женщинами и детьми, народ, численность которого составляла не десять тысяч человек, а выражалась в огромных цифрах, — писала дочь Алексея Комнина, Анна. — Это было 29 апреля, в третий день недели (то есть во вторник, т.к. в Византии неделя начиналась с воскресенья. — С.Ц.). По этому поводу византийцы стали распевать насмешливую песенку: «Из-за одного дня не пришлось скифам увидеть мая». Конечно, известие Анны Комнин о гибели всего печенежского «народа» не следует понимать буквально. Источники первой половины XII в. все еще упоминают об остатках придунайских печенегов.
После гибели придунайской печенежской орды западноднепровские степи до самого Дуная также вошли в зону половецких кочевий.
Разделавшись со своими степными конкурентами, половцы утратили единственную причину, которая побуждала их худо-бедно поддерживать мирные отношения с русскими князьями. Со второй половины 80-х гг. XI в. половецкие набеги на Русь учащаются и становятся почти ежегодными.
Как видим, с этими половцами-печенегами был достаточно серьезный и кровопролитный период половецких войн.
Русско-половецкие войны — серия военных конфликтов, длившихся на протяжении примерно полутора веков между Киевской Русью и половецкими племенами.
Были вызваны столкновением интересов древнерусского государства и кочевников причерноморских степей. Другой стороной этой войны было усиление противоречий между раздробленными русскими княжествами, правители которых нередко делали половцев своими союзниками и использовали половецкие отряды в междоусобных войнах.
Как правило, выделяется три этапа военных действий: начальный (вторая половина XI века), второй период, связанный с деятельностью знаменитого политического и военного деятеля Владимира Мономаха(первая четверть XII века), и заключительный период (до середины XIII века) (его частью был знаменитый поход новгород-северского князя Игоря Святославича, описанный в «Слове о полку Игореве»).
Обстановка на Руси и в степях северного Причерноморья к началу столкновений
К середине XI в. в рассматриваемом регионе произошёл ряд важных перемен. Властвовавшие на протяжении столетия в «Дикой степи» печенеги и торки, ослабленные борьбой с соседями — Русью и Византией, не сумели остановить вторжение на причерноморские земли пришельцев из алтайских предгорий — половцев, именуемых также куманами. Новые хозяева степей разбили врагов и заняли их кочевья. Однако им пришлось принять на себя и все последствия соседства с соседними странами. Долгие годы столкновений восточных славян со степными кочевниками выработали определённую модель отношений, в которую были вынуждены вписаться и половцы.
Между тем, на Руси стартовал процесс распада — князья начали вести активную и безжалостную борьбу за уделы и прибегать при этом к помощи сильных половецких орд для борьбы с конкурентами. Поэтому появление новой силы в Причерноморье стало тяжёлым испытанием для жителей Руси.
Соотношение сил и военная организация сторон
О половецких воинах известно не столь много, однако их военную организацию современники считали довольно высокой для своего времени. Основной силой кочевников, как и у любых степняков, были отряды лёгкой кавалерии, вооружённой луками. Половецкие воины, помимо луков, имели также сабли, арканы и копья. Богатые воины носили кольчуги. По всей видимости, половецкие ханы имели и собственные дружины с тяжёлым вооружением. Известно также (со второй половины XII века) о применении половцами военной техники — тяжёлых самострелов и «жидкого огня», заимствованных, возможно, у Китая ещё со времён жизни их в районе Алтая, либо в более поздние времена у византийцев (см. греческий огонь).
Половцы использовали тактику внезапных нападений. Они действовали, в основном, против слабо защищённых деревень, но редко атаковали укреплённые крепости. В полевом бою половецкие ханы грамотно разделяли силы, использовали летучие отряды в авангарде для завязки боя, которые затем подкреплялись атакой основных сил. Таким образом, в лице куманов русские князья столкнулись с опытным и умелым противником. Не зря давний враг Руси — печенеги были наголову разбиты половецкими войсками и рассеяны, практически перестав существовать.
Тем не менее, Русь имела огромное превосходство над своими степными соседями — по подсчётам историков, население древнерусского государства составляло в XI веке уже свыше 5 миллионов жителей, кочевников же было несколько сот тысяч[1]
Успехи половцев были обусловлены, прежде всего, разрозненностью и противоречиями в стане их противников.Древнерусское войско по своей структуре в эпоху раздробленности значительно изменилось по сравнению с более ранним периодом. Теперь оно состояло из трёх основных частей — княжеской дружины, личных отрядов аристократов-бояр и городских ополчений. Военное искусство русских стояло на довольно высоком уровне.
XI век
Сразу после смерти Ярослава Мудрого (1054) половцы вторглись в Переяславское княжество, но заключили мир с Всеволодом Ярославичем. В 1059 году Всеволод, а в 1060 году все трое старших Ярославичей в союзе с Всеславом Полоцким нанесли торкам сокрушительное поражение в степях. Первое столкновение русских и половцев датируется 1061 годом. Жертвой кочевников стало Переяславское княжество. С этих пор кочевники стали совершать частые набеги в пределы Руси.
Одно из крупнейших половецких вторжений на Русь произошло в 1068 году. Против половцев выступили силы Изяслава, Святослава и Всеволода Ярославичей, вместе владевших на тот момент всей Русью. Однако, это войско потерпело сокрушительное поражение на реке Альте. Изяслав Ярославич отказался вторично дать киевлянам коней и оружие из своего арсенала, чтобы биться с половцами, а на левой стороне Днепра черниговский князь Святослав Ярославич 1 ноября с 3000 воинов смог остановить продвижение 12000 половцев в битве на реке Снове, причём Новгородская первая летопись сообщает о взятии Шарукана в плен[2]. В Киеве произошло восстание, заставившее Изяслава бежать в Польшу.
Впервые половцы были использованы в русских междоусобицах не против центральной власти, а центральной властью:
Владимир, ходил зимою 1076 года к Новгороду на помощь его князю Глебу, без сомнения, против Всеслава. Летом, после примирения и ряда с Изяславом, Всеволод вместе с сыном Владимиром ходил под Полоцк; а на зиму новый поход: ходил Мономах с двоюродным братом своим, Святополком Изяславичем, под Полоцк и обожгли этот город; тогда же Мономах с половцами опустошил Всеславову волость до Одрьска; здесь в первый раз встречаем известие о наемном войске из половцев для междоусобной войны[3] После смерти на киевском княжении Святослава Ярославича в 1076 году Изяслав Ярославич вернулся в Киев, а Чернигов удержал Всеволод Ярославич. Святославичи Роман и Олег в союзе с половцами начали борьбу за бывшие владения своего отца, что привело к гибели в 1078 году в битве на Нежатиной Ниве Изяслава Ярославича и союзника Олега Бориса Вячеславича. В 1079 году половцами был убит и Роман Святославич.
В 1078 году Всеволод Ярославич вокняжился в Киеве и оставил своего сына Владимира наместником в Чернигове. Новый мощный натиск на русские земли, который возглавили ханы Боняк и Тугоркан, был приурочен к болезни Всеволода Киевского в 1092 году. В следующем году Всеволод умер, а Тугоркан осадил город Торческ. На помощь оборонявшимся, как и за 25 лет до этого, выступила соединённая киевско-черниговско-переяславская армия, во главе которой стояли соответственно Святополк Изяславич, Владимир и Ростислав Всеволодовичи, но в битве на реке Стугне она была разбита, а Ростислав погиб при отступлении в бурных от дождей водах реки. Торческ пал, а Святополк был вынужден заключить с Тугорканом мир, женившись на его дочери.
В 1094 году Олег Святославич с половцами осадил Владимира Всеволодовича в Чернигове. После продолжительной осады Владимир открыто покинул город (не хвалиться поганым), пройдя между вражескими силами без боя, но усобица продолжилась в северо-восточных землях — Ростовской и Муромской, в ходе которой погиб сын Мономаха Изяслав (1096). Воспользовавшись отсутствием сил Святополка и Мономаха в южной Руси, две половецких армии атаковали русские княжества по обоим берегам Днепра. Под самим Киевом появился хан Боняк, а Тугоркан и хан Куря осадили Переяславль. Последних и ждало первое крупное поражение от русских. 19 июля 1096 г. на реке Трубеж войско князей Святополка Изяславича и Владимира Мономаха разгромило неприятеля. Узнав о поражении Тугоркана, Боняк, уже успевший пограбить окрестности Киева и сжегший Печерский монастырь, спешно ушёл в степь. Годом ранее Мономах убил во время переговоров в Переяславле двух ханов — Итларя и Китана.
Походы русских князей в степи в начале XII века
Удар, нанесённый половцам на Трубеже, был для кочевников очень болезненным. В битве погиб один из главных половецких ханов, Тугоркан. Но сила степняков все ещё была велика. В 1097 году Любечский съезд князей прекратил усобицу на востоке Руси, съезд в Уветичах (1100) — усобицу на западе Руси. На Долобском съезде было принято решение об общем походе в степь, ставшем первым в целой серии таких походов.
В 1103 году ранней весной союзная рать русских князей двинулась в степи. Расчет был сделан на ослабление половецкой конницы. После долгой зимы кони не успели ещё набрать сил, русское же воинство включало в себя помимо княжеских дружин и крупные силы «пешцев» — пехотинцев. Пешее войско двигалось по Днепру на ладьях, кавалерия шла параллельно. Затем армия повернула вглубь степей. Решающий бой кампании состоялся 4 апреля на Сутени. Святополк, Мономах и их союзники разгромили половцев, хан Урусоба и 19 других князей были убиты в этой битве.
В 1107 году кочевники вновь перешли в наступление. В мае хан Боняк со своими конниками вторгся в пределы Переяславского княжества и осадил город Лубен. Мономах снова вынужден был защищать свою вотчину. Вместе со Святополком он пришёл на помощь осаждённым и атаковал половцев. На этот раз Боняк и его воины сопротивлялись недолго: они бежали, бросив обоз и добычу. Очередной раз был заключён мир, скреплённый двумя династическими браками: на дочерях хана Аепы женились сын Владимира Юрий и сын Олега Святославича Святослав.
Перемирие длилось недолго. Половцы готовили новый удар по Руси, но в этот раз Мономах их упредил. Благодаря вылазке в степь рати под началом воеводы Дмитра выяснив, что несколько половецких ханов собирают воинов в большой поход на русские земли, переяславский князь предложил союзникам самим напасть на врага. На сей раз выступили зимой. 26 февраля 1111 года Святополк Изяславич, Владимир Мономах и их союзники во главе большой армии двинулись вглубь половецких кочевий. Войско князей проникло так далеко в степи, как никогда ранее — до самого Дона. Были захвачены половецкие города Шарукань и Сугров. Но основные силы хан Шарукан вывел из-под удара. 26 марта, надеясь на усталость русских воинов после долгого похода, половцы обрушились на союзную армию на берегах речки Салницы. В кровопролитной и ожесточённой битве победа вновь досталась русским. Враг бежал, княжеская рать беспрепятственно вернулась домой.
После того как Владимир Мономах стал великим князем Киевским, русские войска совершили очередной крупный поход в степь (во главе с Ярополком Владимировичем и Всеволодом Давыдовичем) и захватили у половцев 3 города (1116). В последние годы жизни Мономах отправил Ярополка с войском за Дон против половцев, но он не нашёл их там. Половцы откочевали подальше от границ Руси, в кавказские предгорья.
XII—XIII века
Со смертью наследника Мономаха Мстислава русские князья возвращаются к практике использования половцев в междоусобицах: Юрий Долгорукий пять раз приводил половцев под стены Киева во время войн с князем Изяславом Мстиславичем, затем с их помощью Изяслав Давыдович черниговский боролся против Ростислава Мстиславича смоленского, затем войска Андрея Боголюбского и половцев изгнали из Киева Мстислава Изяславича (1169), затем Рюрик Ростиславич смоленский защищал Киев от Ольговичей и половцев (1181), затем находящийся под властью Романа галицкого Киев был разгромлен Рюриком, Ольговичами и половцами (1203), затем половцев использовали Даниил волынский и Владимир Рюрикович киевский против венгров, а затем Ольговичи — против них в междоусобице середины 1230-х годов.
Возобновление походов русских князей в степи (для обеспечения безопасности торговли) связано с великим киевским княжением Мстислава Изяславича (1167—1169).
Обычно Киев координировал свои оборонительные действия с Переяславлем (находившимся во владении ростово-суздальских князей), и тем самым создавалась более или менее единая линия Рось — Сула. В связи с этим значение штаба такой общей обороны перешло от Белгорода к Каневу. Южные пограничные заставы Киевской земли, расположенные в X веке на Стугне и на Суле, теперь продвинулись вниз по Днепру до Орели и Снепорода-Самары[4] В 70-х годах XII века на степных просторах от Дона до южного приграничья Руси возникло крупное объединение половецких племён, которое возглавил хан Кончак. Окрестности Киева, Чернигова, Переяславля снова стали жертвами участившихся набегов пришельцев из степей. В 1176 году половцы нанесли поражение русским войскам у Ростовца.
В начале 1180-х годов силами коалиции южнорусских князей во главе со Святославом Всеволодовичем Киевским было нанесено решающее поражение половецкому хану Кобяку, он попал в плен вместе с 7 тыс. своих воинов, и хану Кончаку на Хороле (по традиционной датировке 30 июля 1183 и 1 марта 1185 года, по результатам сравнительного анализа летописей Бережковым Н. Г. соответственно 30 июля и 1 марта 1184 года[5]).
Весной 1185 года Святослав уехал в северо-восточные земли Черниговского княжества, собираясь идти к Дону на половцев на всё лето, а новгород-северский князь Игорь Святославич предпринял сепаратный поход в степи (на этот раз неудачный, в отличие от похода предыдущего года). Войско северского князя выступило в поход 23 апреля 1185 года. По пути к Игорю присоединились с дружинами его сын Владимир Путивльский, племянник — Святослав Рыльский, брат Игоря, князь Курский и Трубчевский Всеволод и черниговские ковуи: всего 5 полков. Также в этом походе впервые упоминается шестой полк, состоящий из стрельцов от всех полков. Первая встреча с половцами произошла на берегах р. Сюурли и была удачной для русских. Была захвачена богатая добыча, часть русских сил (кроме полков Игоря и Всеволода) участвовала в погоне за разбитым противником. На следующий день княжеские полки столкнулись с основными силами хана Кончака. На берегах р. Каялы разразилась кровопролитная битва. Конные дружины могли спастись бегством, но предпочли не бросать чёрных людей, спешились и стали пробиваться к Донцу. Получив ранение, Игорь снова сел на коня. Целый день воины Игоря сдерживали натиск превосходящих сил врага, но на рассвете следующего дня дрогнули. Княжеская рать была разбита, сам Игорь и его сын Владимир попали в плен.
Половцы вторглись на Русь, осадили Переяславль, взяли Римов. Святославу Киевскому и его соправителю Рюрику Ростиславичу удалось выстроить оборону, а при известии о форсировании ими Днепра Кончак снял осаду с Переяславля и ушёл в степь. Новгород-северскому князю, бежавшему позже из половецкого плена, удалось отомстить врагам: он совершил несколько победоносных походов против кочевников. После 1185 года половцы вторгались на Русь только в качестве союзников одной из борющихся друг с другом коалиций русских князей. Одновременно крупнейшие походы в степи предпринимали Всеволод Большое Гнездо в апреле 1198 года (половцы откочевали на юг, чтобы избежать столкновения), Роман Мстиславич[6] зимой 1201/1202 годов (в помощь византийскому императору Алексею III Ангелу) и с Рюриком Ростиславичем зимой 1203/1204 годов.
В первой половине XIII века и русские, и половцы стали жертвами монгольских завоеваний. При первом появлении монголов в Европе в 1222—1223 годах русские князья объединили свои усилия с половецкими ханами, хотя монгольские послы предлагали русским князьям действовать вместе против половцев. Битва на реке Калке закончилась неудачно для союзников, но монголы вынуждены были отложить завоевание Восточной Европы на 13 лет. Западный поход монголов 1236—1242 годов, именуемый в восточных источниках также кипчакским, то есть половецким, не встретил совместного сопротивления русских князей и половецких ханов.
Итоги войн
Итогами русско-половецких войн стала потеря русскими князьями контроля над Тмутараканским княжеством и Белой Вежей, а также прекращение половецких вторжений на Русь вне рамок союзов с одними русскими князьями против других. Вместе с тем сильнейшие русские князья стали предпринимать походы вглубь степей, но и в этих случаях половцы предпочитали отступать, избегая столкновения.
Рюриковичи породнились со многими половецкими ханами. На половчанках были женаты в разное время Юрий Долгорукий, Святослав Ольгович (князь черниговский), Рюрик Ростиславич (князь киевский), Мстислав Удатный, Ярослав Всеволодович (князь владимирский). В половецкой элите получило распространение христианство: например, из упомянутых русскими летописями под 1223 годом четырёх половецких ханов двое носили православные имена, а третий крестился перед совместным походом против монголов.
Так и хочется продолжить фразой из Сказки о двух воинах-джидаях: «Тут самое время про природу словечко вставить. Природы в том месте практически не было. Особенно ночью».
Наши южные степи представляли полное раздолье для половецких орд. Эти орды не имели никакого политического единства; они делились народы, во главе которых стояли наследственные князья, или ханы. Так, по летописи известны роды: Токсобичи, Колобичи, Тарголове, Улашевичи, Бурчевичи и пр. Только для общих предприятий, т.е. для набегов на соседние земли или для защиты собственной, соединялось по нескольку родов вместе. Для совещания о подобных делах или для заключения мира с соседями ханы собирались на съезд; причем главы более многочисленных и сильных родов, конечно, имели первенствующее значение; они же руководили и военными предприятиями. Те Половцы, которые кочевали ближе к Азовскому морю, по-видимому, назывались Лукоморскими; ибо Азовское море известно было у нас также под именем «Лукоморья». С течением времени каждый род, вероятно, присвоил себе определенные места для кочевья; весною и летом Половцы с своими стадами обыкновенно подвигались на север по мере истребления подножного корма; а к зиме опять постепенно уходили на юг в приморскую полосу. Как и все среднеазиатские кочевники, Половцы жили с своими семьями в круглых войлочных кибитках, или шатрах, которые легко разбирались и перевозились на другие места по мере надобности. Становища их летописи обыкновенно называют «вехами»; упоминают и о некоторых половецких городах, например, Шарукан, Сугров, Балин, Чешуев; но это, по всей вероятности, были зимовники, названные именами ханов. Главное богатство половцев состояло в стадах рогатого скота, верблюдов, овец и особенно в конских табунах. Кроме домашних табунов, степи представляли кочевникам еще многочисленных диких коней, которые в те времена служили одним из главных предметов охоты. Почти сырое мясо было их любимою пищею, а кобылье молоко – любимым напитком; пили также теплую кровь убитого животного. Вообще в выборе пищи половцы, как истые дикари, не затруднялись; при случае пожирали и мясо нечистых животных, каковы волки и лисицы, а также мясо хомяков, сусликов и других землеройных обитателей степи.
Кроме многочисленных стад, половецкие вежи обиловали иногда всякого рода добром, награбленным у соседей во время удалых набегов, дорогими одеждами, золотыми и серебряными украшениями и пр. Но главную статью их военной добычи составляли пленники, которых они старались захватить как можно более. Печальную для русского сердца картину представляли половецкие полоны. После удачного набега варвары делили между собою пленных и уводили их в степи. Вежи их, по словам летописца, наполнялись тогда исхудалыми, истерзанными христианами, босыми и почти нагими, с оковами на ногах и руках; особенно терпели они много мучения и погибали в зимнее время, не имея чем прикрыть свою наготу и утолить свой голод. Со слезами на глазах они сообщали друг другу: «я из такого-то города», а «я из такой-то веси» или «такого-то рода». Простых пленников Половцы обращали в рабство и продавали корсунским и таманским жидам, откуда они шли преимущественно в восточные мусульманские страны; так что немалое количество русских людей можно было встретить в торговых городах Средней Азии. А те, кто познатнее, обыкновенно содержались под стражею в ожидании выкупа. Впрочем, на Руси и в те времена были уже христолюбцы, которые употребляли свое имение на выкуп бедных пленников из половецкой неволи. Русские князья во время удачных походов в степи старались как можно более отполонить, т. е. освободить соотечественников, и в свою очередь также брали в плен многих половцев, которых обращали в рабство или отпускали за выкуп. Но подобные походы были довольно редки, тогда как половцы делали почти ежегодные набеги и всегда захватывали большее или меньшее количество полону.
Представляя домашние работы своим женам и рабам, сами Половцы, как хищное разбойничье племя, занимались преимущественно военным делом или наездничеством. Очевидно, они дорожили хорошим вооружением и не жалели имения на приобретение доспехов и конской сбруи у соседних промышленных народов. Главное оружие их как конного народа составляли, конечно, лук и стрелы; упоминаются также копья, сабли, шлемы (аварские), щиты и даже брони. Мы видели, что Кончак при нашествии на Русь в 1184 г. имел в своем войске огромные тугие луки или метательные орудия и даже огнестрельный снаряд под руководством какого-то «бесерменина», т.е. мусульманина из Средней Азии. Обычную одежду половцев составляли кожухи или бараньи полушубки, кафтаны из овечьей и верблюжьей шерсти, а у богатых – из более дорогих тканей и даже из шелка. В одежде и обычаях главное влияние имела на них и на другие турецко-татарские народы преимущественно гражданственность персидско-мусульманская при посредстве Хорезма, т.е. Хивы и Бухары. Наружность этих кочевников на русский взгляд, по-видимому, не была особенно неприятна; по крайней мере Русь охотно брала в плен половецких женщин («красные девки половецкие», как называет их «Слово о полку Игореве»); а князья наши заключали многочисленные браки с дочерьми половецких ханов. Впрочем, их широколицый, узкоглазый татарский тип без сомнения успел значительно измениться к лучшему, благодаря множеству пленниц, выводимых от соседних арийских народов; особенно это можно сказать о знатных родах.
Языческая религия собственно половцев нам весьма мало известна. По всей вероятности, подобно другим тюркским народам, они были преимущественно огнепоклонники; кроме того, поклонялись ветрам и воде; приносили коней, быков и овец в жертву своему верховному божеству, Творцу вселенной; имели и своих жрецов-гадателей, или шаманов. Но, по-видимому, это был народ не особенно ревностный к своей религии, а потому довольно веротерпимый. Ханы охотно выдавали своих дочерей за русских князей; причем они принимали крещение. Судя по именам некоторых ханов, можно допустить, что они также были крещены и получили имена от своих русских восприемников; например; Глеб Тириевич, Юрий Кончакович, Роман Кзич, Данило Кобякович. Были и знатные половецкие выходцы, которые вступали в службу наших князей, крестились и сделались родоначальниками некоторых известных русских фамилий. Без сомнения, существовали попытки проповедников, с одной стороны христианских, с другой – мусульманских, распространить свою религию в самой Половецкой степи. Но успехи тех и других оставались незначительны, разбиваясь о дикость нравов и религиозное равнодушие этого народа.
Продолжительная борьба Руси с Половецкою ордою не приводила к решительному успеху только вследствие раздробления русских сил. Половцы пользовались этим раздроблением, а также постоянным соперничеством и враждою разных ветвей княжеского рода; потомки Владимира Великого ради личных побуждений не стыдились призывать полчища варваров и отдавать им на разграбление русские города и села. Но когда старшим князьям удавалось собрать удельных родичей для общего похода в степи, тотчас обнаруживалось превосходство Руси: варвары почти никогда не могли устоять против соединенных сил даже одной какой-либо части Русской земли. Своим хищным разбойничьим характером и постоянными нападениями степные соседи возбуждали к себе сильную ненависть со стороны Руси; все русские известия о них пропитаны ненавистью к «поганым»; так по преимуществу называют они половцев. Наиболее любимыми князьями являются те, которые были их грозою; таковы Владимир Мономах, сын его Мстислав, Святослав Всеволодович, Игорь Северский, Владимир Глебович, Роман Волынский, Всеволод Большое Гнездо. Постоянная борьба со степью немало поддерживала отвагу и предприимчивость русских князей и их дружины. Особенно налагала она суровый, воинственный отпечаток на жителей южных и юго-восточных украйн, где близкое соседство с варварами вносило немало грубости в русские нравы; но вместе с тем развивало русскую удаль и молодечество.
В свою очередь Половецкая орда, несмотря на многочисленность, не могла достигнуть большого успеха в своем движении на Русь, потому что также не имела общего главы, единства и была разбросана на великом пространстве. Только страсть к грабежу или необходимость защищать собственные вежи соединяла иногда некоторые соседние роды на короткое время; но и тут ханы не всегда действовали согласно. Между ними также шло соперничество за старшинство; также нередки были мелкие междоусобия, возникавшие из-за пастбищ и добычи. Внося некоторые черты грубости в сопредельное русское население, Половцы в свою очередь несомненно подвергались еще большему влиянию со стороны своих русских соседей. Родственные связи ханов с нашими князьями, многие пленники и отважные русские торговцы пролагали путь влиянию русской гражданственности, которое медленно, но неотразимо вело к смягчению варварства и к начаткам оседлого состояния. В начале XIII века заметно уже явно ослабление той дикой энергии, с которой кочевники стремились на Русь в предшествовавшую эпоху. После тяжких ударов, перенесенных при появлении половцев, Русь наконец освоилась с этим врагом и вновь начала свое наступательное движение на степь. Это движение обещало прочный успех особенно с того времени, как на Руси образовались два сильных средоточия: на юго-востоке, в земле Волынско-Галицкой, на северо-востоке, в стране Суздальской. Таковы были их взаимные отношения, когда из Азии надвинулась черная туча в лице новой кочевой орды, еще более свирепой, а главное – сильной своим единством, своим безусловным подчинением одной воле, одному стремлению. Эта новая орда на долгое время изменила отношения между Русью и степью.
Продолжение следует…
Читать по теме:
- Русь, половцы, печенеги… Часть I
- Русь, половцы, печенеги… Часть II
- Русь, половцы, печенеги… Часть III
- Русь, половцы, печенеги… Часть IV
