Вот моя песня — тебе, Коломбина
Это — угрюмых созвездий печать —
Только в наряде шута-Арлекина
Песни такие умею слагать.
Двое — мы тащимся вдоль по базару,
Оба — в звенящем наряде шутов.
Эй, полюбуйтесь на глупую пару,
Слушайте звон удалых бубенцов!
Мимо идут, говоря: «Ты, прохожий,
Точно такой же, как я, как другой;
Следом идет на тебя непохожий
Сгорбленный нищий с сумой и клюкой».
Кто, проходя, удостоит нас взора?
Кто угадает, что мы с ним — вдвоем?
Дряхлый старик повторяет мне: «Скоро»
Я повторяю — «Пойдем же, пойдем»
Если прохожий глядит равнодушно,
Он улыбается; я трепещу;
Злобно кричу я: «Мне скучно! Мне душно? «
Он повторяет: «Иди. Не пущу»
Там, где на улицу, в звонкую давку
Взглянет и спрячется розовый лик, —
Там мы войдем в многолюдную лавку, —
Я — Арлекин, и за мною — старик.
О, если только заметят, заметят,
Взглянут в глаза мне за пестрый наряд! —
Может быть, рядом со мной они встретят
Мой же — лукавый, смеющийся взгляд!
Там — голубое окно Коломбины,
Розовый вечер, уснувший карниз.. .
В смертном весельи — мы два Арлекина
Юный и старый — сплелись, обнялись!
О, разделите! Вы видите сами:
Те же глаза, хоть различен наряд!. .
Старый — он тупо глумится над вами,
Юный — он нежно вам преданный брат!
Та, что в окне, — розовей навечерий,
Та, что вверху, — ослепительней дня!
Там Коломбина! О, люди! О, звери!
Будьте как дети. Поймите меня.
Александр Блок — «Двойник»
Перечитывая старый томик стихов Блока, вслушиваясь в слова, думаю о той славе, которая сопровождала поэта в те далекие времена… Многие его современники оставили воспоминания о нем, как о главном событии в их жизни… Такое впечатление, что последующие революционные агиографии пролетарские вожди складывали о себе, в чем-то ориентируясь на всеобщую известность этого утонченного, очень красивого в жизни человека.
Стоит посмотреть фотографии, уверена, вас тут же посетит та же мысль… конечно, даже «нобелевский проект» Иосифа Бродского лепился с этого образа вечного Поэта. Согласитесь, в постановочных фото Иосиф Бродский снимался именно так, «под Блока». Иначе невозможно представить себе настоящего русского Поэта.
Жаль, что внешняя мимикрия совсем не означает внутреннюю идентичность… Ни в ком нет такой стройной музыкальности, печального романтизма и философского осмысления бытия. С тех пор подражают Блоку многие, но сам остается непревзойденным и неповторимым.
* * *
…В 1880 году население Санкт-Петербурга перевалило за восемьсот пятьдесят тысяч человек, в продаже появились «электрические свечи-тушилки», в Москве напротив Тверского бульвара торжественно открылся памятник Пушкину, народовольцы устроили взрыв в Зимнем дворце, едва не стоивший жизни Александру II… И родился Александр Блок — впоследствии один из лучших поэтов Серебряного века, который был настолько же талантлив, насколько и несчастен.
Родился Александр Александрович Блок в 1880 году 16 ноября по старому стилю. По происхождению, семейным и родственным связям, дружеским отношениям поэт, сам называвший себя в третьем лице «торжеством свободы», принадлежал к кругу старой русской интеллигенции, из поколения в поколения свято служившей науке и литературе.
Александр Блок родился в уже распавшейся семье. Много позже, когда его обвиняли в излишней нервозности и буйности, он отвечал: «Должно же мне хоть что-то остаться от отца…»
Отец Александра Блока — Александр Львович Блок был юристом и профессором права Варшавского университета. Мама Александра Андреевна была переводчицей. Родители Александра развелись еще до его рождения. Современники рассказывали, что Александр Львович бил свою супругу, и она сбежала в родительский дом от тирании мужа.
В последствии Александр младший редко встречался со своим отцом и воспринимал его скорее генетически:
«Отец мой, Александр Львович Блок, был профессором Варшавского университета по кафедре государственного права; он скончался 1 декабря 1909 года… Судьба его исполнена сложных противоречий, довольно необычна и мрачна.
Выдающийся музыкант, знаток изящной литературы и тонкий стилист, — отец мой считал себя учеником Флобера. Последнее и было главной причиной того, что он написал так мало и не завершил главного труда жизни: свои непрестанно развивавшиеся идеи он не сумел вместить в те сжатые формы, которых искал; в этом искании сжатых форм было что-то судорожное и страшное, как во всем душевном и физическом облике его.
Я встречался с ним мало, но помню его кровно».
В семье любили и баловали маленького Сашу. Первые стихи были написаны Блоком в пятилетнем возрасте под впечатлением поэзии Жуковского. Блок позже рассказывал: «Сочинять» я стал чуть ли не с пяти лет. Гораздо позже мы с двоюродными и троюродными братьями основали журнал «Вестник», в одном экземпляре; там я был редактором и деятельным сотрудником три года».
В 1889 году Александра Андреевна вышла замуж за гвардейского офицера Франца Кублицкого-Пиоттух и сменила фамилию Блок на Кублицкую-Пиоттух. Но у Александра осталась фамилия отца. Девятилетний Блок поселился с матерью и отчимом в Гpенадаpских казармах, расположенных на окраине Петербурга, на берегу Большой Невки.
В этом же году Сашура (так дома называли Блока) был отдан в Введенскую гимназию и учился там до 1898 года. Когда в первый же день родные расспрашивали, что больше всего поразило его в гимназии, Блок ответил коротко: «Люди».
Гораздо лучше Сашура чувствовал себя в Шахматове — родовом имении его деда Андрея Бекетова, куда его возили каждое лето и где все было мило и прелестно.
Петербургские вёсны с трескающимся льдом и сырым ветром. Шахматовские просторы с терпкими ягодами и багровыми закатами. Так незаметно шла Сашурина жизнь, и, казалось, детство его никогда не кончится…
Дедушка Александра Блока — А.Н.Бекетов был ректором петербургского университета, а бабушка Е.Н.Бекетова – переводчицей. Ранние годы Александра Блока прошли в доме деда.
Усадьба Шахматово приобретена дедом Блока — А. Н. Бекетовым в 1874 году. В Шахматове поэт проводил каждое лето с 1881 по 1916 год и в своих произведениях «На железной дороге», «Всё это было, было, было» — упоминал шахматовские окрестности. Деревянный усадебный дом перестроен Блоком по собственному проекту в 1910 году. В 1921 году усадьба была сожжена крестьянами.
…Среди его самых ярких детских и отроческих впечатлений были ежегодные летние месяцы в подмосковном имении Бекетовых Шахматово. В своей небольшой автобиографии Блок писал:
«Мои собственные воспоминания о деде — очень хорошие; мы часами бродили с ним по лугам, болотам и дебрям; иногда делали десятки верст, заблудившись в лесу; выкапывали с корнями травы и злаки для ботанической коллекции; при этом он называл растения и, определяя их, учил меня начаткам ботаники, так что я помню и теперь много ботанических названий.
Помню, как мы радовались, когда нашли особенный цветок ранней грушовки, вида, не известного московской флоре, и мельчайший низкорослый папоротник; этот папоротник я до сих пор каждый год ищу на той самой горе, но так и не нахожу, — очевидно, он засеялся случайно и потом выродился».
В семье деда Блока царил культ литературы. Бабушка мастерски читала вслух произведения Слепцова и Островского, сестры матери были выдающимися переводчицами. Мать поэта Александра Андреевна переводила с французского языка произведения Бальзака, Виктора Гюго, Флобера, Зола, Мюссе, Эркман-Шатриана, Додэ, Боделера, Верлена и Ришпена.
От гимназиста до рыцаря
В конце февраля 1897 года тетка Блока записала в своем дневнике: «Сашура росту очень большого, но дитя. Увлекается верховой ездой и театром. Возмужал, но женщинами не интересуется». Все верно, но уже через полгода…
Через полгода Сашура с матерью и теткой поехал на курорт Бад-Наугейм в Южную Германию и сразу же завязал ни к чему не обязывающее знакомство. Это была красивая темноволосая дама с точеным профилем, чистыми синими глазами и протяжным голосом. Ей было тридцать семь лет, она явно искала развлечений, звали ее Ксенией Садовской.
Увлекшись элегантной, красивой дамой на двадцать лет старше себя, Блок запоем писал стихи, посвящая их К. М. С. — то есть Ксении Михайловне Садовской. Мать шутила, тетка злилась, а Сашура…
Ксения Михайловна Садовская, до замужества Островская, родилась в 1859 году, в семье мелкого акцизного чиновника в Херсонской губернии. Семья едва сводила концы с концами: долги, нужда, бесконечные унижения. Тем не менее Ксения получила вполне приличное образование – в частной женской гимназии в Одессе, потом — в Москве и Петербурге. Готовилась на сцену – у Ксении обнаружился хороший голос, но внезапная болезнь горла не дала ей закончить консерваторию. И девушка из обедневшей семьи вынуждена была пойти на службу в Статистический комитет, чтобы самой зарабатывать на жизнь.
А на одном из спектаклей в Мариинском встретила своего будущего мужа, весьма обеспеченного человека. Он занимал должность товарища (заместителя) министра. И когда он сделал ей предложение, она не раздумывала: нищета надоела.
На курорт в Южную Германию действительная статская советница приехала с детьми, чтобы поправить здоровье после третьих, не очень простых родов.
В ту пору своей жизни она была опытная светская дама, жена и мать семейства, богатая, изнеженная. Красавица. Ее «очи синие бездонные» сразили мальчика наповал.
Тетушка Блока, писательница Мария Андреевна Бекетова вспоминала: «Она первая заговорила со скромным мальчиком, который не смел поднять на нее глаз, но сразу был охвачен любовью. Красавица всячески старалась завлечь неопытного мальчика».
Сам Блок потом вспоминал: «Ее комната, чай по вечерам, туманы под ольхой, и я полощу рот туалетной водой…» — вспоминал потом .
Юноша был горяч, ухаживал неумело, возможно докучал: каждое утро приносил розы, молча сопровождал даму, прячась в кустах, вздыхал и пытался поймать ее взгляд. Ксения Михайловна пыталась превратить эту докуку в шутку — то приказывала ему быть смелее, то запрещала являться на глаза, то била зонтиком по руке, то возвращала цветы и высмеивала его. Но в какой-то момент увлеклась. Словом, шепот пылкого юноши во время одиноких катаний на лодке подействовал… Она оставила его на ночь.
Сердце занято мечтами,
Сердце помнит долгий срок,
Поздний вечер над прудами,
Раздушенный ваш платок…
И еще:
…В такую ночь успел узнать я,
При звуках, ночи и Весны,
Прекрасной женщины объятья
В лучах безжизненной луны
Маменька встревожилась не на шутку. В истории сохранилось свидетельство о том, как она нанесла утренний визит любовнице сына, кричала, хваталась за сердце, угрожала «гнусной совратительнице молодого дарования» серной кислотой и даже каторгой. Садовская улыбнулась и молча открыла перед истеричной женщиной дверь.
Садовская была на год старше (!) матери своего возлюбленного…
Александра Андреевна писала домой (не без ехидства): «Сашура у нас тут ухаживал с великим успехом, пленил барыню, мать троих детей… Смешно смотреть на Сашуру в этой роли. Не знаю, будет ли толк из этого ухаживания для Сашуры в смысле его взрослости, и станет ли он после этого больше похож на молодого человека. Едва ли». А сыну она цинично заявила: «Куда деться, Сашурочка, возрастная физика, и, может, так оно и лучше, чем публичный дом, где безобразия и болезни?»
В тот же день отрока увезли домой. Он побежал к Садовской прощаться. И подарил ей полуувядшую розу.
Долгое время — почти восемь месяцев — они не виделись. Можно лишь предположить, почему: истерики Александры Андреевны, все время заглядывающей в дневник сына, — в семье Блока; семейная рутина и быт — в доме Садовских.
Страшную жизнь забудем, подруга,
Грудь твою страстно колышет любовь,
О, успокойся в объятиях друга,
Страсть разжигает холодную кровь.
Наши уста в поцелуях сольются,
Буду дышать поцелуем твоим.
Боже, как скоро часы пронесутся…
Боже, какою я стратью томим!..
Так что несколько тайных встреч в Петербурге все же было. «Если бы Ты, дорогая моя, знала, как я стремился все время увидеть Тебя, Ты бы не стала упрекать меня… Меня удерживало все время все-таки чувство благоразумия, которое, Ты знаешь, с некоторых пор, слишком развито во мне, и простирается даже на те случаи, когда оно совсем некстати».
В этих и других строках Блок обращается к ней как ко всем своим последующим возлюбленным, как к Прекрасной Даме – на Ты, и с большой буквы. (Все петербургские «незнакомки» Блока, мимолетные девушки для плотских утех, долго будут «дышать духами и туманами» и внешне напоминать ту первую – синевой глаз, страусовыми перьями, флером вуали, загадкой…)
И снова встревоженная мать отправилась к Садовской: на этот раз Александра Андреевна держалась в рамках приличий, и только умоляла не держать, отпустить сына.
Чувство, конечно же, было обречено. Александр остывает к Садовской и отдаляется. Тем более что на горизонте появилась Любочка Менделеева, женщина, с которой он – то постоянно влюбляясь и превознося до небес, то постоянно изменяя ей и мучая ее, то терпеливо снося ее измены, – останется до самой смерти. Маменька (на снимке, сделанном несколько десятилетий спустя, — Александр Блок с постаревшей матерью) будет всячески приветствовать этот брак: все-таки они ровесники… а не этот дикий, ужасный мезальянс…
В 1900 году между Блоком и Ксенией Садовской произошло последнее, решительное письменное объяснение. На этот раз унижалась она, и, в конце концов, назвав юношу «изломанным человеком», она проклянет свою судьбу за то, что встретила его.
И все кончилось.
Блок еще раз вернется в Бад-Наугейм, на место прежней любви. Через двенадцать лет там почти ничего не изменилось – изменился только он сам:
Все та же озерная гладь,
Все так же каплет соль с градирен.
Теперь, когда ты стар и мирен,
О чем волнуешься опять?
Иль первой страсти юный гений
Еще с душой не разлучен,
И ты навеки обручен,
Той давней, незабвенной тени?
Через месяц они расстались. Сашура бросился писать стихи, Садовская — письма. Эти стихи вошли позже в цикл Ante Lucem (1898-1900) и в сборник «За гранью прошлых дней» в 1920 году. Через несколько лет, оказавшись в немецком курортном городке Бад-Наугейме, где когда-то начался их роман, Блок написал большую часть стихов цикла «Через двенадцать лет», посвященного воспоминаниям о Садовской.
Как выяснилось позже, для нее, умудренной опытом кокетки, годившейся Блоку в матери, этот бурный роман оказался единственным сильным чувством, растянувшимся на двадцать лет. Почему на двадцать, ведь Блок написал ей последнее, невероятно холодное письмо еще в 1901 году?..
Садовская после революции похоронит мужа, будет страдать от нищеты в голодном Петрограде. Отправится к сыну в Одессу, а по пути будет подбирать колоски и жевать их, чтобы не умереть от голода.
В Одессе, шестидесяти пяти лет, Ксения Михайловна Садовская закончит свои дни в клинике для душевнобольных, пережив поэта, чьей музой она была в течение каких-то полутора лет, на четыре года.
В Гражданскую войну потерявшая детей, состояние и похоронившая мужа, Ксения Садовская приехала в Одессу сумасшедшей нищей старухой и попала в больницу. Врач-психиатр, пользовавший Садовскую, очень любил поэзию и сразу заметил, что посвящение «К.М.С.» в цикле Блока «Через двенадцать лет» полностью совпадает с инициалами его пациентки. Выяснилось, что неизлечимо больная, полубезумная женщина и есть та синеокая богиня, о которой писал Блок. О посвященных ей бессмертных стихах она услышала впервые…
Он не совсем ей поверит… А после ее смерти в подоле юбки окажутся зашитыми двенадцать писем Блока, перевязанных розовой лентой, и засохшая роза, по лепесткам которой совершенно невозможно было узнать ее прежний цвет.
* * *
После окончания Введенской гимназии в Петербурге Александр поступил в 1898 году на юридический факультет петербургского университета, однако в 1901 году перешел на историко-филологический факультет, который окончил в 1906 году по славяно-русскому отделению.
Блок рассказывал: «Университет не сыграл в моей жизни особенно важной роли, но высшее образование дало, во всяком случае, некоторую умственную дисциплину и известные навыки, которые очень помогают мне и в историко-литературных, и в собственных моих критических опытах, и даже в художественной работе (материалы для драмы «Роза и Крест»). С годами я оцениваю все более то, что дал мне университет в лице моих уважаемых профессоров — А.И.Соболевского, И.А.Шляпкина, С.Ф.Платонова, А.И.Введенского и Ф.Ф.Зелинского. Если мне удастся собрать книгу моих работ и статей, которые разбросаны в немалом количестве по разным изданиям, но нуждаются в сильной переработке, — долею научности, которая заключена в них, буду я обязан университету».
Дед поэта долгие годы дружил с Дмитрием Ивановичем Менделеевым. Они купили поместья по соседству, бывали часто в гостях друг у друга. Детство и отрочество юного поэта прошло в двух этих домах. Здесь он нашел свою новую любовь. В 1903 году Блок женился на дочери Дмитрия Ивановича Менделеева — Любови Дмитриевне.
Их венчание состоялось 30 августа. А весной 1903 года состоялся дебют Блока как поэта. Цикл его стихотворений «Из посвящений» был напечатан в петербургском журнале «Новый путь» и московском «Северные цветы».
Сам Александр Блок называл себя символистом. Наиболее важными литературно-философские традициями, повлиявшими на становление творческой индивидуальности поэта, стали учение Платона, лирика и философия Владимира Сергеевича Соловьева и поэзия Афанасия Афанасиевича Фета. В марте 1902 года состоялось знакомство Блока с Зинаидой Гиппиус и Дмитрием Мережковским, оказавшими на него огромное влияние. В январе 1903 года он вступил в переписку, в 1904 году лично познакомился с Андреем Белым, ставшим наиболее близким ему поэтом из младших символистов.
В 1903 году вышел литературно-художественный сборник «Стихотворения студентов Императорского Санкт-Петербургского университета», в котором были опубликованы три стихотворения Александра Блока. В том же году в 3-й книге альманаха «Северные цветы» был напечатан блоковский цикл «Стихи о Прекрасной Даме», чье название было предложено Валерием Брюсовым. В марте 1904 года Александр Александрович начал работу над книгой «Стихи о Прекрасной Даме», опубликованной в 1905 году. Традиционная романтическая тема любви-служения получила в «Стихах о Прекрасной Даме» то новое содержательное наполнение, которое было привнесено в нее идеями Владимира Соловьева о слиянии с Вечно-Женственным в Божественном Всеединстве, о преодолении отчуждения личности от мирового целого через любовное чувство. Миф о Софии, становясь темой лирических стихов, до неузнаваемости трансформировал во внутреннем мире цикла традиционную природную, и в частности, «лунную» символику и атрибутику:
Золотокудрый ангел дня
В ночную фею обратится,
Но и она уйдет, звеня,
Как мимолетный сон приснится.
Предел наш — синяя лазурь
И лоно матери земное.
В них тишина — предвестье бурь,
И бури — вестницы покоя.
Пока ты жив,— один закон
Младенцу, мудрецу и деве.
Зачем же, смертный, ты смущен
Преступным сном о божьем гневе?
«Стихи о Прекрасной Даме» выявили трагическую неосуществимость «соловьевской» жизненной гармонии, мотивы «кощунственных» сомнений в собственной «призванности» и в самой возлюбленной, способной «изменить облик», поставив поэта перед необходимостью поиска иных, более непосредственных взаимоотношений с миром. Особую роль в формировании мировоззрения Александра Блока сыграли события революции 1905 года. В лирику этого времени проникали и становились ведущими темы «стихии» — образы метели, вьюги, мотивы народной вольницы, бродяжничества. Резко изменялся образ центральной героини: Прекрасную Даму сменили демонические Незнакомка, Снежная Маска и цыганка-раскольница Фаина:
Илья Глазунов
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали, над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами.
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины,
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной,
Как я, смирён и оглушен.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!» кричат.
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душа лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
Продолжение следует
Источники:
- Биография Александра Блока
- Википедия
- Блок Александр Александрович
- Александр Блок: патология любви
- К.М.С., загадочная Ксения Садовская, первая любовь Александра Блока
Читать по теме:
- Свидетель времени: Александр Блок. Часть I
- Свидетель времени: Александр Блок. Часть II
- Свидетель времени: Александр Блок. Часть III
