Директор Большого театра В. Федоров, В. Молотов, В. Владимиров, К. Тренев, М. Горький, И. Сталин, Е. Пешкова, В. Масалитинова и др. в кабинете директора Малого театра. Москва. 1928.
Немного вспомним о чем были предыдущие части данного цикла статей. Товарищ Сталин любил оперу, как сложный вид искусства, за его эпичность и пафосность (предположим). А Дмитрий Шостакович написал оперу «Катерина Измайлова» по бытовому очерку «Леди Макбет Мценского уезда» Н.С.Лескова. Это всё у него приключилось на фоне удачного романа, благополучно завершившегося женитьбой, и сама опера была посвящена любимой жене. Но, после того, как спектакль на малой сцене Большого театра посетил И.В.Сталин, получил взбучку за явную аморалку и зарёкся всякие оперы писать. Обходился всё больше симфониями, что, правда, не спасло от очередной взбучке уже с формулировкой «за формализм» и влетело тут уже на пару с Сергеем Прокофьевым, у которого с личной жизнью на тот момент всё обстояло весьма непросто. Давайте разбираться.
Да здравствует развод — 6. Не по закону, но по справедливости, или две вдовы Сергея Прокофьева
Этот брак был заключен что называется «по залёту» – несмотря на то, что будущие супруги к тому времени уже пять лет жили вместе (с 1918 го по 1936 год, Прокофьев постоянно обитал за границей и с СССР бывал лишь наездами), композитор не спешил связывать себя узами Гименея. И лишь когда Лина забеременела, то Прокофьев, как честный человек, посчитал обязанным на ней жениться.Лина Прокофьева с сыновьями Святославом и Олегом. 1930 год. Предместье Парижа27 февраля 1924 года у супругов родился сын Святослав, а 14 декабря 1928 года второй сын Олег. В 1936 году семья Прокофьевых вернулась в СССР, Лина и дети получили советское гражданство, но семейная жизнь Прокофьевых не заладилась.
Певицей Лина оказалась весьма посредственной, супругой довольно стервозной, и к жизни в сталинском СССР адаптироваться так и не смогла. Вся семейная жизнь Прокофьева свелась к вечным скандалам с требованием вернуться на Запад. Но легко было Лине что-то требовать от Прокофьева, и сложнее было Прокофьеву потребовать того же самого от Сталина – с момента возвращения в СССР композитор отпускался в зарубежные гастроли лишь дважды, и без семьи.Семья Прокофьевых перед возвращением в СССР. 1936 год.В конце концов, в 1938 году в кисловодском санатории 47-летний Сергей Прокофьев познакомился с 23-летней Мирой Мендельсон, которая мозги ему ничем не «компостировала», просто окружив великого композитора заботой и любовью. В марте 1941 года Прокофьев ушел из семьи, вскоре началась война, и вопрос о разводе не поднимался.
Сразу после войны Прокофьев начал процедуру развода, но менее чем за год до её окончания, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 года, этот процесс усложнился – вводилась сложная двухступенчатая процедура развода с необходимостью публикации в газетах объявлений о предстоящих судебных разбирательствах.
К тому же решение этого вопроса натолкнулось на яростное сопротивление Лины – она была согласна на развод только при условии своего с детьми отъезда за границу. А поскольку она владела пятью языками, была завсегдатаем на приёмах в иностранных посольствах и имела множество знакомых среди иностранных дипломатов и журналистов, то этот развод Прокофьева обещал скандально прогреметь на весь мир.
И тогда кто-то подсказал композитору сделать юридический «ход конем» – не разводиться, а признать заключенный за границей брак недействительным.Сергей Прокофьев с Мирой Мендельсон. 1941 годЧтобы не углубляться в юридические дебри, постараюсь кратко. В СССР признавались браки, заключенные советскими гражданами за границей, в двух случаях:
1) Браки между гражданами СССР, если они зарегистрированы в советских посольствах или консульствах;
2) Браки между гражданами СССР и иностранными гражданами, если они зарегистрированы с соблюдением процедуры заключения брака по законодательству страны его совершения.
В обоих случаях эти браки считались в СССР действительными, но только до принятия 15 февраля 1947 года Указа Президиума Верховного Совета СССР «О воспрещении браков между гражданами СССР и иностранцами» (отмененного впоследствии 26.11.1953г.). Этот Указ содержал лишь один краткий пункт «Воспретить браки между гражданами СССР и иностранцами», который можно было трактовать как угодно.И в ноябре 1947 года Сергей Прокофьев обратился в суд Свердловского района г.Москвы с иском о признании своего брака, заключенного 8 октября 1923 года в Германии, недействительным. Через пять дней иск был удовлетворен, причем суд придал Указу от 15.02.1947г. «обратную силу» – мол, все и прошлые, и будущие и настоящие браки между гражданами СССР и иностранными гражданами нынче воспрещены. При этом Лина в суд не вызывалась, и о рассмотрении судебного дела ничего не знала.
После того как решение суда вступило в законную силу, и через месяц необходимого ожидания, 15 января 1948 года в московском ЗАГСе был зарегистрирован новый брак между Сергеем Сергеевичем Прокофьевым и Мирой Абрамовной Мендельсон (о чём Лина также ведать не ведала).
А ещё через месяц, 20 февраля 1948 года, Каролина Прокофьева была арестована и осуждена на двадцать лет лагерей за шпионаж, основанием для которого послужили те её постоянные визиты в иностранные посольства. Причем о том, что она уже давно не является законной женой Сергея Прокофьева, Лина не догадывалась вплоть до самой смерти композитора.Лина Прокофьева. 1948 год. Фотография из уголовного делаУмер Сергей Прокофьев 5 марта 1953 года, в один день со Сталиным, и на его похороны было невозможно достать цветов – срезали с комнатных растений. В июне 1956 года, отсидев восемь лет из своих двадцати, Лина Прокофьева была реабилитирована, вышла на свободу, и тут же приступила к судебным тяжбам.
В апреле 1957 года Московский городской суд отменил решение Свердловского района г. Москвы от ноября 1947 года о признании недействительным брака Сергея и Лины Прокофьевых, и их брак признался законным и действительным.
Одновременно суд рассмотрел вопрос о действительности второго брака Прокофьева с Мирой Мендельсон, и принял удивительное решение – этот брак также признавался законным, поскольку на момент его заключения существовало вступившее в силу решение суда, по которому Прокофьев имел полное право жениться повторно. То есть по сути дела, Сергей Прокофьев признавался законным советским двоеженцем.
И «чтобы два раза не собираться», Мосгорсуд рассмотрел заодно, и вопрос наследства Сергея Прокофьева, приняв «соломоново решение» – наследниками композитора были признаны обе вдовы Прокофьева, с разделением между ними и двумя его сыновьями, права на получение авторских отчислений за исполнение его музыки как в СССР, так и за рубежом. Всё имущество и архив Прокофьева, остались у его второй вдовы.Сергей Прокофьев со своими будущими вдовами Линой и МиройМира Прокофьева-Мендельсон скончалась на 54-м году жизни в июне 1968 года, завещав свою часть наследства, а также партитуры и архив Прокофьева Музею музыкальной культуры им.Глинки. Детей у них с Прокофьевым не было.
Каролина Прокофьева-Кодина в 1974 году получила трехмесячную визу для поездки в Великобританию, из которой не вернулась. Тогда ей было уже 77 лет, ни она не хотела терять право на наследство Прокофьева, ни СССР не хотел скандалов, и советское посольство в Лондоне 25 лет без вопросов продлевало Лине визу вплоть до самой её смерти в январе 1989 года, на 93-м году жизни. Сыновья Прокофьева, к тому времени, давно жили один в Лондоне, другой в Париже..
Обе вдовы композитора до конца своих дней получали как «пережившие автора супруги» свою долю авторских отчислений за исполнение музыки Прокофьева как в СССР, так и за рубежом. И хотя государство и забирало себе с валюты 60%, но эти отчисления составляли столь значительную сумму, что она позволяла Лине жить в Англии безбедно, коллекционируя предметы искусства и драгоценности, а также финансируя в Лондоне Фонд Сергея Прокофьева.
Почти все юристы, когда вспоминали эту историю, соглашались с тем, что советский суд поступил в «деле вдов Прокофьева» не по закону, но по справедливости. Ну а вы что думаете об этих загогулинах, которые иногда выписывает жизнь, и судейские крючкотворы?
Ну, конечно, всегда во всём виновата законная жена. А как же? Они так мешают своими законными претензиями и правами. А тут такой мужчина! Для молоденьких девушек пояснение: в те времена олигархов не было, а композиторы, как видно из текста получали весьма не слабые авторские отчисления. Да, и человек был вполне светский, вращался в самой престижной на тот момент среде.
Нет, если мне не верите, есть просто чУдный душещипательный материальчик из Каравана историй за июнь 2013г. Вот немного из него.
Сергей и Лина, Этталь 1923
Они вошли вдвоем: высокий лысоватый блондин в круглых очках, широко шагавший какой-то удивительно стремительной пружинистой походкой, и миниатюрная черноволосая женщина с точеной фигурой и такими же точеными чертами красивого лица. Женщина, которая до сих пор где-то далеко, в бескрайних просторах российской тундры, носит ту же фамилию, что и Мира…
— Это композитор Прокофьев, — наклонившись к Мире, шепнул сидевший за столом вместе с Мендельсонами сын академика Ферсмана…
Как будто услышав его слова, Сергей Сергеевич обернулся и пристально посмотрел на Миру… И ей вдруг показалось, что, несмотря на несколько десятков метров, разделявших их, она совершенно явственно различила за стеклами очков невероятную синеву его глаз.
В те годы в СССР даже среди далеких от музыки людей мало кто не слышал имени Прокофьева: несколько лет назад композитор, оставивший революционную Россию летом 1918 года и с тех пор снискавший себе немалую славу как в Европе, так и в США, написавший множество ярких симфонических произведений, популярную по обе стороны океана оперу «Любовь к трем апельсинам» и несколько балетов для труппы Сергея Дягилева, вернулся на Родину, став сначала гражданином Союза Советских Социалистических Республик, а затем и членом Союза советских композиторов. С тех пор вместе с писателем Куприным он являлся одним из излюбленных персонажей пропагандистских статей.
Впрочем, студентке Литинститута Мире Мендельсон, по нескольку раз в месяц бегавшей в консерваторию, расположенную в десяти минутах ходьбы от родительской квартиры, имя композитора было известно и без газет. А к вечеру благодаря Ферсманам Мира знала и кое-что о личной жизни так поразившей ее воображение элегантной четы.
Прокофьев в Чикаго 1921
О том, что жена Сергея Сергеевича, Каролина Кодина, которую все в России называют Лина Ивановна, а сам муж зовет за страсть к пению Пташкой, наполовину испанка, наполовину полька, но прекрасно говорит по-русски, впрочем, как и на французском, английском, немецком и испанском языках. Что около года назад чете Прокофьевых, у которых двое сыновей-подростков, выделили прекрасную четырехкомнатную квартиру на Садовом кольце. Что композитор с женой весной побывал в большом концертном турне по США и что по Москве Прокофьев разъезжает на купленном несколько лет назад в тех же Соединенных Штатах синем Ford. «Под цвет глаз», — про себя подумала Мира, но конечно же промолчала — не столько из скромности, сколько из страха раньше времени обнаружить перед всеми страстный интерес, который в ней с первой же встречи возбудил этот человек.
Уже потом, спустя полтора года, во время тягостной зимы 1939-го, что до краев была наполнена тоской по Сергею, ожиданием редких встреч, жгучей надеждой, охватывавшей сердце от каждой телефонной трели, и таким же жгучим отчаянием, если звонок оказывался «не тем», мать в сердцах спросила ее, что же такого неповторимого нашла Мира в близоруком, пухлогубом сорокавосьмилетнем Сергее Сергеевиче… Разве мало в Литинституте симпатичных ровесников, с которыми дочь давно дружна: Костя Симонов, Миша Матусовский, Женя Долматовский?.. Но Мира в ответ только расплакалась.
Молодость ушла. Ушла на тягостную борьбу за любовь и право ее не скрывать. Ушла из-за нее, из-за Лины… Ну почему она оказалась так непреклонна, так упряма? Почему сразу не захотела уступить тому, что было сильнее ее?
… — Ну что же ты стоишь, Сережа? Познакомь меня с твоей поклонницей… Может быть, пригласим ее на чай?
Кокетливо и чуть лукаво улыбаясь, Лина Ивановна переводила взгляд с мужа на Миру, как будто не замечая ни его сердитого смущения, ни ее откровенного испуга. За их спинами по ступеням Большого тетра спускались люди, только что вышедшие со спектакля: Ленинградский театр им. Кирова, приехавший в мае 1940 года в столицу, давал «Ромео и Джульетту» с Галиной Улановой… В Ленинграде балет, который труппа по-началу восприняла в штыки из-за слишком тонкой, прозрачной, «нетанцевальной», как считали артисты, музыки, прошел с огромным успехом, только что в полной мере повторившимся и в Москве… Едва ли не ежесекундно кто-то останавливался, жал Сергею Сергеевичу руку… И бегло, но с интересом оглядывал их троих, как на юру стоящих посередине Театральной площади. Мира не выдержала первой:
— Простите, меня папа ждет.
И побежала к машине, где ее в мрачном молчании и в самом деле поджидал отец.
О том, что у мужа роман с молоденькой студенткой Литинститута, Лина Ивановна догадалась давно. Странные письма в почтовом ящике без обратного адреса и почтового штемпеля, но запечатанные в двойной конверт, странные звонки, обрывающиеся в то мгновение, когда она едва успевала сказать в телефонную трубку «алло». Все это началось еще осенью 1938-го, так же как и странные отлучки мужа то на уроки танцев в Дом ученых, то на якобы одинокие прогулки по Воробьевым горам или Сокольникам. Обычно пользовавшийся услугами шофера, в такие вечера Прокофьев садился за руль сам…
Летом 1939 года Сергей Сергеевич снова засобирался в любимый с юности Кисловодск, где его ждала Серафима Бирман, заменившая в качестве режиссера новой прокофьевской оперы «Семен Катко» арестованного в июне Всеволода Мейерхольда… И куда после окончания сессии должна была приехать Мира.
Лина Ивановна отдыхать на водах не любила. Не нравился дождь, способный зарядить на добрую неделю, не нравился вкус нарзана, который с маниакальной настойчивостью заставляли пить врачи… Она взяла путевку в Крым, благо статус Прокофьева позволял его жене выбирать любой из советских санаториев. Вновь встретилась с мужем она уже осенью в Москве. А спустя несколько недель после возвращения он неожиданно сам заговорил о Мире…
Лина Ивановна была удивлена его несколько запоздалой откровенностью, но мало обеспокоена самим рассказом. К романам мужа ей было не привыкать. Она знала, что, несмотря на свою казалось бы неромантическую внешность, Сергей пользуется неизменным успехом у женщин. Так было всегда. Уже в начале двадцатых в Америке, где они с ним и познакомились и где звезда мировой известности Прокофьева только-только начинала всходить, за ним бегали десятки поклонниц, начиная с дочери пианиста Леопольда Годовского Дагмары, учившей его танцевать новомодный американский джаз, и заканчивая красавицей Стеллой Адлер, которую Сергей особо отличал за ее высокий рост и полное пренебрежение к пуританской морали.
Те же, кто знал Прокофьева еще по дореволюционной России, рассказывали Лине и о его драматическом романе с дочерью петербургского магната Мещерского Ниной, которую родители наотрез отказались выдать за слишком молодого выпускника Петербургской консерватории, и о той истерической симпатии, которую выказывала Прокофьеву другая Нина, бывшая любовница Рахманинова, певица Кошиц…
Далеко не сразу Лине удалось стать номером первым в этой череде вечно вращавшихся вокрут Сергея женщин… Они поженились в немецком городке Этталь, на третьем году совместной жизни и спустя четыре года после первой встречи.
В тот момент Лина уже ждала Святослава, появившегося на свет через четыре месяца после венчания. Конечно, она догадывалась, что быть отныне единственной женщиной в жизни Прокофьева ей не удастся, но, приняв правила игры, никогда не задавала мужу лишних вопросов… Ни в начале тридцатых, когда он слишком уж часто восхищался балериной Идой Рубинштейн, ни тогда, когда по Москве стали упорно распространяться слухи о том, что у Сергея растет сын от его давней подруги и соученицы по консерватории Элеоноры Дамской, с которой у Прокофьева летом 1934-го случился запоздалый и неожиданный роман. Мальчика признал муж Дамской, и Лина Ивановна считала вопрос исчерпанным. Она была уверена, что все обойдется и в этот раз… Слишком уж непохожа была угловатая неулыбчивая девушка с тонкими губами, напоминавшими клюв утенка, на роковую красотку.
«Гадкий утенок»… Сказка для голоса и фортепьяно на андерсеновский сюжет, написанная двадцатитрехлетним Сергеем на слова его тогдашней невесты Ниночки Мещерской. Когда-то Лина Ивановна даже сама ее исполняла. Что ж, возможно, эта девушка чем-то напомнила мужу его первую большую любовь. Кажется, он даже говорил как-то, что роман с Ниной тоже начинался в Кисловодске. Ничего удивительного: когда тебе под пятьдесят, ностальгия по молодости не редкость… В любом случае скандал поднимать не стоит. Куда тоньше будет познакомиться, а возможно, и подружиться с соперницей. Когда Сергей увидит их рядом, он конечно же осознает всю абсурдность своего увлечения…
После месяца в Кисловодске, проведенного в неразлучной почти близости, ошеломительных рассветов, встреченных в горах, и не менее ошеломительных ночных свиданий, на которые Мира уходила под укоризненными взглядами родителей, расставаться было невыносимо.
Незадолго до отъезда гуляли. Сергей кивнул на увитое густым плющом окно: «Когда будем вместе, устроим себе такое же…» У Миры перехватило горло.
С.А.Самосуд, М.А.Мендельсон-Прокофьева и С.С.Прокофьев. Ленинград 1946
1948-й начался для Миры с долгожданного — 15 января она официально стала женой Прокофьева. Многие годы, с того самого дня 19 марта 1941 года, когда ушедший из семьи Сергей встретил ее на вокзале, эта последняя недомолвка в их отношениях тенью ходила по пятам за Мирой. Сережа уговаривал, утешал, просил потерпеть… То до конца войны, то до того, как появится хоть какая-то ясность с квартирой… Покидая жену и сыновей, он взял с собой только маленький чемоданчик с бельем и нотами.
Всю весну 1941 хода они мыкались в Кратове по чужим дачам, казавшимся тогда охмелевшей от счастья Мире почти дворцами. Она топила печку, таскала в огромных корзинах продукты со станции, он же, как будто срисовывая с нее главную героиню, дописывал балет «Золушка», набрасывал план оперы «Война и мир»… А потом июньским днем прибежала бледная как смерть жена сторожа и сказала, что по радио говорят о бомбежках Киева и Минска.
Несмотря на уговоры Сергея, ехать в эвакуацию вместе Лина Ивановна отказалась наотрез, оставшись с сыновьями в Москве. Сергей ехал мрачный, мучился своей виной, а Мира… Садившиеся с ними в вагон знакомые, многие из которых, как Николай Мясковский и его сестра, долгие годы дружили с Прокофьевыми, не знали, как ее называть. Скрывая смущение под шуткой, окрестили «подругой гения»… И Мира старательно улыбалась в ответ, делала вид, что на большее и не рассчитывает…
В начале 1945-го ее отец выхлопотал им квартиру на Можайском шоссе. Невероятная даль, но зато свой угол. Родители подарили новоселам чашки, Мясковский — тарелочки… Новоселье справляли 16 января, через два дня после оглушительного успеха исполненной в Большом зале консерватории Пятой симфонии. Прокофьев сам стоял за дирижерским пультом. В тот момент, когда он поднял палочку, на улице грохотали залпы артиллерийского салюта: советская армия, неумолимо продвигавшаяся на запад, каждый день брала новые рубежи. И музыка, зазвучавшая вслед за последним залпом, тоже казалась предвестием победы и счастья, которое непременно придет вместе с нею…. (Источник)
Есть воспоминания Миры Мендельсон (Прокофьевой) и книга Валентины Чемберджи о Лине Кодиной (Прокофьевой) “XX век Лины Прокофьевой”.
Приведу ещё ряд цитат, в том числе и из интервью с Валентиной Чемберджи, которая была знакома (в большей степени её мама, конечно) с участниками этой истории.
Обратите внимание на следующие моменты. Кто был папа Миры, какое участие родители Миры принимали в её судьбе и каким образом (по предыдущим кусочкам уже видно, а сколько осталось «за кадром»). В предложенном контексте интересно смотрятся сюжеты с машинами, откуда на самом деле взялись следы ударов по голове. И почему-то эти нюансы невозможно убрать из воспоминаний. Почитайте-почитайте…
В 1948 году, меньше чем за два месяца, на семью Сергея и Лины Прокофьевых обрушились одно за другим три события, круто изменившие их жизнь.
15 января 1948 года был официально оформлен брак Сергея Сергеевича Прокофьева с Мирой Александровной Мендельсон.
10 февраля 1948 года грянуло постановление Политбюро ЦК ВКП(б), заклеймившее Прокофьева и Шостаковича как формалистов, врагов народа, наносящих вред своей музыкой. Были упомянуты в этом постановлении и другие, “домашние”, композиторы, но цель состояла в том, чтобы проучить и погубить именно этих всемирно известных корифеев русской музыки.
20 февраля 1948 года была арестована по обвинению в шпионаже и приговорена к двадцати годам лагерей строгого режима Лина Ивановна Прокофьева.
Слишком быстро, одна за другой, произошли три катастрофы, чтобы не задуматься над совпадением. У Святослава Прокофьева читаем:
“Связь между этими событиями я до сих пор мучительно пытаюсь осознать: Постановление ЦК ВКП(б), женитьба на М. А. Мендельсон и арест мамы”,
– эти размышления не оставляют Святослава Сергеевича долгие годы.
Развод и брак по-советски
15 января 1948 года в дневниках Миры Александровны Мендельсон появляется следующая запись:
“Развод с Л. И. оформлен. Ходили в ЗАГС на Петровку, получили брачное свидетельство. Сколько сложного, трудного было связано с этим. К сожалению, Сережа не совсем хорошо себя чувствует, ему надо бы полежать – он задергивал на даче занавески, палка сорвалась и ударила его по голове”.
***
“Когда отец решил оформить свой новый брак, в суде ему, к его огромному удивлению, сказали, что разводиться вовсе не нужно: брак, заключенный в октябре 1923 года в Эттале (Германия), сочли теперь недействительным, так как он не был зарегистрирован в советском консульстве.
Мама, въехавшая в СССР как жена Прокофьева, в какой-то таинственный момент вдруг перестала ею быть. Отец, будучи уверенным в законности его брака с матерью, обратился в вышестоящую судебную инстанцию, но там ему сказали то же самое. Так он смог расписаться с новой женой без развода”,
– говорит Святослав Прокофьев. Такое нарушение закона могло произойти только по прямому указанию НКВД или высших партийных органов.
Шофер Прокофьева, а точнее, отца Миры Александровны, Табернакулов рассказывал, что в 1948 году совершенно неожиданно и единственный раз в жизни возил Сергея Сергеевича в НКВД на Лубянку. Эта поездка остается загадочной, но, вероятнее всего, она связана или с арестом Лины Ивановны, или с поощрением брака с Мирой Александровной.
“То ли он сам поехал, то ли его вызвали. Наверное, вызвали, наступали ждановские времена, по радио гоняли только “Вставайте, люди русские”. Может быть, предупреждали про маму. Что папа мог сделать? Его почти перестали исполнять”,
– говорит Святослав Сергеевич.
***
С.С.Прокофьев с сыновьями Олегом и Святославом на даче
В личном письме, датированном 23.12.2004, Святослав Сергеевич, после выхода в свет дневниковых записей Миры Александровны, пишет мне:
“М. А. изо всех сил пытается оклеветать маму, Олега и меня (и показать, какая она любящая, заботливая и объективная) в глазах С. С. и этим доказать, мол, какие мы все скверные люди, мстя за нашу естественную нелюбовь к ней. Она нас чернит в глазах отца, чтобы поссорить нас или хотя бы ослабить его любовь и заботу о нас. Мы для нее были опасными соперниками, и любые средства были хороши”.
Последнюю фразу записи Мендельсон от 15 января об упавшей на голову Прокофьева палке оставляю на совести автора воспоминаний.
***
Во время одной из этих встреч папа – гениальный, но наивный человек – вдруг говорит мне:
“Знаешь, один коммунист мне сказал (причем это сакраментальное слово в его устах звучало безапелляционно, тем более что имелся в виду отец Миры Мендельсон – Абрам Соломонович Мендельсон – “старый большевик”, профессор-экономист и т.д.), что ты, студент Архитектурного института, должен пойти к своему директору и заявить ему, что твоя мать на днях была арестована органами МГБ”.
(Источник)
Надо ещё дать небольшую историческую справку — на фоне каких событий стала возможна такая коллизия со старым браком С.Прокофьева.
15 февраля 1947 года в СССР вышел Указ Президиума Верховного Совета «О воспрещении браков между гражданами СССР и иностранцами». Официально этот запрет объяснялся заботой о советских женщинах, о чем в указе говорилось так: «наши женщины, вышедшие замуж за иностранцев и оказавшиеся за границей, в непривычных условиях чувствуют себя плохо и подвергаются дискриминации».Но на самом деле власти беспокоились о другом. Борьба против интернациональных браков началась в СССР еще в годы Великой Отечественной войны, когда часть советских военных (как мужчин, так и женщин) успели завести семьи в странах восточной Европы, на территории которых шла война, и где в послевоенные годы СССР держал огромные оккупационные войска. Когда же советские войска начали отводить на родину, то ситуация оказалась непростой – в СССР после войны осталось много одиноких женщин, а мужчины оттуда возвращаются женатые. Попытки же бывших медсестер, связисток и летчиц остаться со своими возлюбленными за рубежом расценивались как классовая незрелость.К тому же наша страна была разорена, многие города разрушены, хозяйству и промышленности требовались огромные ресурсы для восстановления и, в первую очередь, человеческие. Нельзя забывать здесь и демографический фактор, который также сыграл не последнюю роль в мерах по удержанию в стране здоровых мужчин и женщин детородного возраста. Ведь за годы войны много мужчин погибло, а несколько миллионов советских женщин из оккупированных районов СССР были вывезены в Германию и ее страны-союзницы, и не все из них вернулись обратно.Поэтому, чтобы прекратить «отток» советских граждан за рубеж, указом от 15 февраля 1947 года браки с иностранцами были запрещены. Причем правительство приняло постановление не только запретить браки с иностранцами (иностранками), но и заключенные браки признать недействительными. Эти меры, по мнению историков, стали причиной разрушения семей и судеб многих и многих людей.
(Источник)
Вспомним знаменитый вахтанговский спектакль «Варшавская мелодия», там повествуется, как раз об этом законе. Ещё можно вспомнить маму Анны Герман, которая успела выйти замуж за поляка и уехать в Польшу, поэтому Анна Герман стала польской певицей.
Действительно, а отчего это Жданов взъелся на Прокофьева?
Расписывались в Свердловском загсе. Торжество, даже скромное, Сергей устраивать не захотел — сослался на нездоровье: накануне задергивал шторы, и сорвавшийся карниз сильно ударил его по голове. Но Мира понимала, что дело, конечно, не в карнизе — что бы ни говорили «в органах», о регистрации нового брака Сергея Сергеевича следовало сообщить Лине и сыновьям, и разговор предстоял не из легких. На душе между тем и так было тяжело: три дня назад член Политбюро и главный идеолог страны Андрей Жданов, уже прославившийся разгромом Ахматовой и Зощенко, собирал в ЦК ВКП(б) совещание с участием композиторов. В воздухе запахло очередным погромом.
Впрочем, в то, что лауреат пяти Сталинских премий Сергей Прокофьев станет одним из его главных персонажей, поначалу мало кто верил. И меньше всех сам Сергей Сергеевич. Явившись в ЦК прямо с дачи на Николиной Горе, которую они с Мирой купили для поправки его пошатнувшегося здоровья, румяный, в мохнатых унтах, он, вместо того чтобы внимать несшимся с трибуны словам, увлеченно обсуждал с соседом-дирижером свою новую оперу «Война и мир». До той поры, пока замечание ему не сделал сам Жданов. Прокофьев недовольство члена Политбюро проигнорировал…
С. С. Прокофьев на съезде Союза Советских композиторов Москва 1948
11 февраля в «Правде» было опубликовано Постановление ЦК «Об опере «Великая дружба» В. Мурадели», лишь вскользь, однако, касавшееся произведения грузинского композитора. Главными героями документа, ради уничтожения которых он, в сущности, и был написан, стали ярчайшие дарования: Арам Хачатурян, Дмитрий Шостакович, Виссарион Шебалин, Гавриил Попов, лучший друг Прокофьева Николай Мясковский и, конечно, он сам. Во всем мире Прокофьева давно называли крупнейшим из советских композиторов, и без упоминания о нем постановлению ЦК явно не хватало бы веса. 14 февраля в газетах началась публикация одобрительных «народных» откликов на погромное постановление.
Неделя прошла в метаниях. По совету Миры Сергей Сергеевич написал письмо Хренникову, которое профессор Мендельсон, давно полюбивший когда-то неугодного зятя как родного, отвез лично Тихону Николаевичу на квартиру. От греха подальше решено было вернуться на Николину Гору, «переждать». Так тогда делали многие, над чьей головой сгущались тучи. Поселок стоял в снегу, как куполом накрытый звенящей тишиной: ни телефона, ни газет… Людей тоже почти не было.
Прокофьев в группе советских композиторов. Москва 1946
Однако около полудня 21 февраля в дверь их дома постучали. Открыв дверь, Мира увидела на крыльце сыновей Сергея Сергеевича…
Олег и Святослав потом так и не смогли простить ей захлопнутую перед их носом дверь и те томительные десять минут, которые они прождали отца.
Всегда прямой, независимый, порой по-мальчишески задиристый, остроумный, блестящий, Прокофьев был скован по рукам и ногам. Любое неосторожное слово, косой взгляд не в ту строну мог стать последним если не для него, то для любого из дорогих ему людей… И он молчал.
Денег не было… Думали продать дачу, которую покупали в кредит, но доктора запретили и думать о том, чтобы оставаться летом в душном городе… Если бы не профессорская зарплата отца, Мире с мужем пришлось бы совсем туго. (Источник)
Ещё одно интервью с Валентиной Чемберджи.
В своей книге я привожу цитаты из дневников Миры Александровны, их опубликовал Музыкальный музей имени Глинки. Она описывает, как в 1938 году встретила Сергея Сергеевича в санатории в Кисловодске, как решила связать с ним свою судьбу, хотя знала, что у него жена и двое детей: «Я увидела в дверях высокого мужчину рядом с миниатюрной, хрупкой женщиной и подумала: вот такой если полюбит, то — на всю жизнь»…
— …при этом имела в виду, конечно же, себя, а вовсе не «миниатюрную, хрупкую» Лину. Ну а семейный корабль Прокофьевых медленно, но верно пошел ко дну, не так ли?
— Сергей Сергеевич очень долго этого не понимал. Инициатива полностью исходила от Миры. Ей было 23 года, ему — почти 50 лет. Она училась в Литинституте, обещала писать для него либретто к операм на советские сюжеты. Подсказала основу оперы «Семен Котко» по повести Валентина Катаева «Я — сын трудового народа», писала тексты для маршей, либретто к опере «Повесть о настоящем человеке». Прокофьев музыку сочинял потрясающую, но выбор литературной основы оставался за Мирой, которая, сидя в уголке на диване, объясняла Сергею Сергеевичу, какие прекрасные люди большевики, какую замечательную жизнь они строят в СССР. Лина Ивановна так думать не могла: в доме, где она жила с сыновьями, чуть ли не каждую ночь шли аресты, людей увозили в неизвестном направлении. В ее дневнике читаем запись: «Сережа обещал, что, если будет плохо, мы уедем обратно в Париж, к моей маме…»
— С того самого дня, когда Лина Ивановна впервые увидела и услышала Сергея Сергеевича на концерте, и до самой смерти она обожала его музыку, еще больше — его самого. Во всем винила Миру, была убеждена, что Прокофьев по наивности своей стал ее жертвой. А уж сыновья!.. Они боготворили отца, жили в атмосфере его музыки, и все, что произошло с матерью, никак не отразилось на их отношении к нему, это видно по тому, как они о нем говорят: не просто с любовью, но — с благоговением! А вот кому ни один из них не простил того, что случилось, — так это Мире Мендельсон.
.С.Прокофьев с сыновьями
— Мне кажется, ему и в голову не приходило, что ее арестуют. Мира создала мужу какую-то обволакивающую обстановку, парализовала его волю. Вела дневник, в котором ни единым словом не упоминала об аресте Лины Ивановны, хотя ее детей время от времени принимала у себя дома — правда, по одному, «чтобы не было вредно Сергею Сергеевичу». Ну, а Сергей Сергеевич… Думаю, он неслучайно умер через пять лет. Не был он создан ни для советских партийных постановлений, ни для советских молодых жен…(Валентина Чемберджи)
Святослав ПРОКОФЬЕВ: Для моего отца, как мы видим, любовь оказалась важнее. Миру Мендельсон я считаю главной виновницей нашей семейной трагедии: вцепилась в отца мертвой хваткой, и он поверил, что это его судьба. Точно так же он поверил в судьбу, когда решил вернуться в Россию.
Святослав ПРОКОФЬЕВ:
Ну, мама как раз была человеком с музыкальным образованием и немалым талантом. Кстати, у Миры даже музыкального слуха не было — представляете?!
— Ничего, зато у нее был тончайший слух к советской пропаганде.
Сергей ПРОКОФЬЕВ-мл.: Это был нюх, а не слух.
Святослав ПРОКОФЬЕВ: Она прислушивалась к мнению тех, кого следовало слушать, и оно становилось ее мнением. (Источник)
А знаете, какой вывод из всей этой истории сделала И.А.Дедюхова на вебинаре, посвященном опере С.Прокофьева «Война и мир»? Как всегда, немного парадоксальный. Мол, может, всё, что произошло в личной жизни композитора …это и к лучшему… Понятно, что не для него лично и участников истории. Но сложные коллизии и сопряженные с ними переживания позволили автору глубже проникнуться материалом романа Л.Н.Толстого, поэтому получилось столь грандиозное произведение. Много лет зависимая Мира посвящала всю себя его творчеству, создавая условия для работы. Хотя… кто его знает. Но то, что потрясения и всплеск эмоций она обеспечила — это точно. Правда, не придается ли в этом случае слишком много значения заурядной особе? Ведь, катаклизмы, постигшие нашу страну в те годы, потрясли всех. Трагедий и драм было множество… И опера напитана тем духом, который явно доминировал во всем обществе…
И, кстати, как вам цитата из Вики?
Серге́й Серге́евич Проко́фьев (11[23] апреля1891, Сонцовка — 5 марта1953, Москва) — русский и советский композитор, пианист, дирижёр, литератор. Народный артист РСФСР (1947). Лауреат Ленинской премии (1957) и шести Сталинских премий (1943, 1946 — трижды, 1947, 1952).
Сочинения представлены различными музыкальными жанрами: 11 опер, 7 балетов, 7 симфоний, 8 концертов для сольного инструмента с оркестром, ораторий и кантат, камерной вокальной и инструментальной музыки, музыки для кино и театра. Прокофьев создал собственный музыкальный стиль. Новаторство с ранних лет было свойственно творчеству композитора, достигшего высшего расцвета в советский период с середины 1930-х годов. Многие сочинения из общего числа более 130 опусов автора вошли в сокровищницу мировой музыкальной культуры: симфонии, инструментальные концерты, оперы «Любовь к трём апельсинам» (1919), «Огненный ангел» (1927), симфоническая сказка «Петя и волк» (1936), балеты «Ромео и Джульетта» (1935) и «Сказ о каменном цветке» (1950), музыка к кинофильмам «Поручик Киже» (1934), «Александр Невский» (1938) и «Иван Грозный» (1945). Прокофьев принадлежит к числу наиболее значительных и репертуарных композиторов XX века. (ВикипедиЯ)
А где здесь опера «Война и мир»?
Продолжение следует
Источники:
- СЕРГЕЙ ПРОКОФЬЕВ И ДВЕ ЕГО МУЗЫ
- Да здравствует развод — 6. Не по закону, но по справедливости, или две вдовы Сергея Прокофьева
- Без вины виноватая
- Казус Прокофьева
Читать по теме:
- Сталин в опере. Часть I
- Сталин в опере. Часть II
- Сталин в опере. Часть III
- Сталин в опере. Часть IV
- Сталин в опере. Часть V
8 комментариев
Причём тут Сталин? Причём тут Шостакович?
Так и хочется поинтересоваться, Евгений, а при чем здесь вы? У вас не поинтересовались мнением?
Во-первых, это именно сталинские времена, где опера все же была. То, что у нас сегодня вместо оперы, хотя вокруг так много борцов со сталинизмом, — это мы отдельно «восхищались», хоть немного удалось поприжать этот владимирский централ режоперы.
Здесь вообще весьма качественно рассматриваются причины «борьбы с формализмом» и главные фигуранты. Действительно, вдруг оказывается, что Сталин и ни при чем. Но ведь ссылки первоисточников поставлены! В статьях там есть прямые вздохи и рыдания по поводу «ужосов сталинизма», которыми, оказывается, занимались все, кому не лень, по самым мелочным бытовым причинам. Но там нет вашего возмущения: «А при чем здесь Сталин?»
А Шостакович и Прокофьев, как выясняется, всегда при чем-то. Слишком многим частным подлостям они почему-то до сих пор являются чуть ли не оправданием.
Но надо отметить, что это ведь еще и материал, продолжающий темы вебинаров. Поэтому можете догадаться, что мы разберем на «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича.
А Сталин… он вообще всегда при чем. Только благодаря ему вы по-русски писать умеете.
Причём тут опера?
Евгений, а Вы первые части данного цикла читали?
Почитаю. Сейчас вот начал читать первую часть и сразу же наткнулся на перл: «Отчего-то расцвет высоких искусств выпадает на его эпоху? (sic) Интересно почему?» Может быть, потому, что этот расцвет ещё не успел закончиться к этому времени?
sic-ом я обозначил вопросительный знак в конце фразы «Отчего-то расцвет высоких искусств выпадает на его эпоху». Я не посмотрел — кто автор статьи, но чувствуется рука ника Натали.
Период взросления у современных особей мужского пола затягивается….
То есть Вы считаете, что в конце фразы «Отчего-то расцвет высоких искусств выпадает на его эпоху» действительно нужен вопросительный знак?
Могу только повторить написанное выше. Ваше стремление выдрать из контекста фразу говорит слишком о многом…