…Итак, именно на этом историческом материале Доницетти писал большую французскую оперу для Парижа с большим подъемом, вкладывая в нее всю душу, свои мысли о нормальном государственном управлении.
Если кратко, то почти фантастическая история о том, как Себастьян I Желанный остался невредимым после битвы трех королей, вернулся домой инкогнито и впервые увидел жизнь такой, какая она есть, стала для Доницетти своеобразным манифестом о… нравственных критериях государственного управления.
Хотя… мы с вами могли убедиться, что именно критерии нравственности, духовной чистоты, обычные человеческие представления о культуре поведения в обществе, — вряд ли были уместны для этой династии, в которой давно были попраны даже представления о любви между родителями и детьми.
Доницетти, автор невероятно трогательного романса Неморино, ряда удивительно чистых и прекрасных мелодий, очень заблуждался в своем герое, как может заблуждаться лишь добрый искренний человек. В сущности, он великодушно предоставлял герою своей оперы Себастьяну второй шанс, то есть возможность прожить жизнь нормального человека с отношениями, не исковерканными династическим инцестом и шкурными интересами этого крысиного войска, остервенело державшегося за свою «лоскутную империю».
Геннадий Спирин «Мышиный король»
До сих пор не выходит из головы один вечер сказок с И.А. Дедюховой, где она блестяще доказала, что сказки о мышиных королях, известные нам хотя бы по балету «Щелкунчик», — это именно то, что осталось в памяти человечества от всей империи Габсбургов в органичном и адекватном образном отражении. В сказках, рождавшихся на кромке сложных взаимоотношений земли и моря, Габсбурги представлены не людьми, а мышиным войском.
Ирина Анатольевна доказывала, что сказки, казалось бы, «чистая выдумка» и «абсолютно оторванные от реальности», — на самом деле… точнее отражают жизнь, выявляя все ее внутренние скрытые связи и тайные хитросплетения.
В реальности мы сталкиваемся… с очень странным представлениям истории, разбитой по фазам жизнедеятельности династии Габсбургов: здесь мы съели то, там у нас выпало это, тут мы перессорились между головами, а потом смогли вдоволь наесться, добравшись до чужих запасов…
Мы сталкиваемся с особой терминологией, за которыми стоят кровавые конфликты того времени, в которых чувствуется назревание споров более поздних времён: Ueberseegeschichte (эпоха первой экспансии), Duecento – до середины Quattrocento, The Portuguese Seaborne Empire, The SpanishSeaborneEmpire… А как вам нравится выражение «В Seicento их dominary пошла на убыль»?..
Из всей этой истории «великих географических открытий» и даже пост средневекового «возрождения» сделаем один важный вывод: Иберийская уния позволила сделать решительный рывок в Реконкисте.
Хотя Португалия была оттеснена от прямого участия в грабеже мавританского достояния, но «национальное становление» с существенным переломом противостояния мавров и объединенных под властью Габсбургов Пиренеев стало возможным лишь в тесном союзе с этим «каменным плотом».
Интересно, что последняя (как принято считать) 71-я (!!!) опера Доницетти возникает в 1843 году — на рубеже завершения Эпохи первой экспансии (со времён Ancient до приблизительно 1830 года). А всего его перу принадлежат 74 оперы, три из которых на сегодня забыты или утеряны.
Хотя премьера «Катерины Корнаро», создававшейся одновременно с «Доном Себастьяном», прошла в Неаполе двумя месяцами позже (12 января 1844 года), именно опера о португальском короле считается последней в его творчестве. Первое представление состоялось в «Гранд-Опера» 13 ноября 1843 года под управлением Франсуа Антуана Хабенека.* В главных партиях были заняты знаменитые Жильбер Дюпре (Дон Себастьян), Розина Штольц (Зайда) и Никола-Проспер Левассёр (Дон Жуан да Сильва), а также блестяще дебютировавший в Париже несколькими годами ранее в мировой премьере «Фаворитки» Поль Барруале (Камоэнс) и Эжен Массоль (Абайялдо).
Очевидно, будет уместно дать приблизительную хронологию этой странной эпохи мышиных королей, в которой короны главных грабителей и пиратов переходят от Португалии к Испании, а затем и к Англии. Причем, по близкородственным связям Габсбургов, которые размножаются… явно не человеческим образом, более напоминающим явление партеногенеза.
Партеногенез — так называемое «девственное размножение», одна из форм полового размножения организмов, при которой женские половые клетки (яйцеклетки) развиваются во взрослый организм без оплодотворения.
Часто партеногенетические виды и расы являются полиплоидными и возникают в результате отдалённой гибридизации, обнаруживая в связи с этим гетерозис и высокую жизнеспособность. Партеногенез следует относить к половому размножению и следует отличать от бесполого размножения, которое осуществляется при помощи соматическихорганов и клеток (размножение делением, почкованием и т. п.).
…в Японии в лабораторных условиях удалось получить потомствоумышей средствами создания искусственного партеногенеза.
Поставим для себя галочку на счет того, что как у дона Карлоса, так и у дона Себастьяна мужские особи практически не участвовали в становлении и развитии их королевских организмов, возле них суетились лишь одни женщины, причем одни и те же, как у одного, так и у другого. Лабораторный эксперимент глобального масштаба.
Итак, выделим хронологические фазы развития Европы в период Эпохи первой экспансии.
Семья вождя Какамана готовится к празднику (Бразилия). Около 1820—1830. Акварель. Худ. Жан-Батист Дебре
Первая фаза
Время решительного прорыва иберийской реконкисты в “исламских” областях. Открытие Гибралтарского пролива для “христианского” судоходства, начало регулярных торговых контактов между Итальянской и Иберийской Европой, с примыканием Европы североморского региона (по родственным связям Габсбургов, потомков Максимилиана) с применением различных видов мореходной и судостроительной техники.
Время продвижения португальцев вдоль африканского побережья, которое характеризовалось не только попытками устройства узко национальной Реконкисты в Северной Африке, но и поисками путей в богатую Индию.
Вторая фаза
Вторая фаза, начиная приблизительно с 1460 г., охватывает время крупномасштабного продвижения португальцев и кастильцев в морях с разграничением сфер интересов в Атлантике а соответствии с Тордесильясским договором 1494 г. и последующим основанием колониальных империй по обе стороны Атлантики вплоть до унии двух иберийских держав в 1580 г., в результате чего за Атлантикой закрепилось даже название “Испанское море”.
Португальская каракка у скалистого берега, (1540). Анонимный художник из окружения фламандского живописца Иоахима Патинира. National Maritime Museum, Greenwich, London
Третья фаза
Третья фаза охватывает годы приблизительно с 1580 г. по 1700-1713 гг., когда французы, голландцы и англичане, стремясь нанести военное поражение могущественной габсбургской империи в Америке (источнику её богатств –драгоценных металлов, сахара и проч.), покровительствовали корсарству, капёрству и обыкновенному пиратству, направленному против иберийских центров в Африке и Америке.
В результате приобретались колонии в Северной и Южной Америке, заселение которых поощрялось.
Португальский трехмачтовый корабль с Дедалом и Икаром в небе. Гравюра Питера Брюгеля Старшего, 1561-1565 гг.
Эта фаза заканчивается:
- Расторжением унии между Испанией и Португалией ( когда Португалия превратилась во что-то вроде английской колонии без флага) и признанием в последующие годы колониальных владений конкурирующих европейских держав. Реакцией которых на это признание было преследование раньше поддерживаемого ими пиратства, а также включение океанского пространства в договорную политику.
- Завершением испанской наследственной войны 1700–1714 гг.
Более всего от Утрехтского мира выиграла Англия, к которой переходили (от Испании) захваченные ею во время войны Гибралтар и Маон – важный порт на о. Менорка, от Франции – ряд владений в Северной Америке (земли вокруг Гудзонова залива, о. Ньюфаундленд, Акадия). Англия получила также особые права в торговле с испанскими колониями, в том числе право Asiento.
Четвёртая фаза
Четвёртая фаза включает в себя время с 1713-1830 гг., когда европейские конфликты в борьбе за экономическое доминирование, торговые права и приобретение земель возникали главным образом в Африке и Америке.
В то же время колонии, особенно американские колонии европейских держав, окрепли и требовали большей политической автономии, и в конце концов большинство из них добились “независимости”.
К рубежу третьей фазы возникает поначалу в народном фольклоре, а затем (на самой кромке завершения четвертой фазы) — образ мышиных королей, стремящихся сожрать все живое, одним своим существованием глумящихся над самыми светлыми человеческими чувствами.
Поэтому… вполне понятно, что успех у публики грандиозного пятиактного исторического полотна с большой балетной сценой впервые подогревался… контекстной рекламой, исподволь. Странным образом весть о том, что после семи представлений доход от оперы перевалил за 50 тыс. франков, облетела весь Париж.
Критика была более сдержанной, но благожелательной. Маэстро знал провалы и настоящие разносы прессы. Поэтому исследователи его творчества склонны увидеть холодность или издевку даже в пассаже газеты «Ревю де монд»: «Пусть же критика будет к нему благосклонна [к Доницетти] и простит некоторые ошибки в пользу своевременности «Дона Себастьяна».
Рассказ о «восторженном шумном успехе у публики» и «осторожной критике прессы» — как-то затмевает это замечание о «своевременности» оперы. Так и хочется поинтересоваться, в чем же была «своевременность» его последней оперы, работа над которой окончательно подорвала его силы?..
Опера завершает эпоху бельканто. Предшествуя «Дону Карлосу» Верди, она нисколько не уступает ему по драматургии образов.
Интересно проследить дальнейшую судьбу оперы. В 1843 году появился перевод оперы на итальянский язык, сделанный Д.Руффини. В 1844 году Доницетти, бывший кроме всего прочего придворным композитором в Вене, перерабатывает оперу для венской премьеры, которая состоялась 6 февраля 1845 года на немецком языке (перевод Лео Херца, дирижера Венского Императорского театра). В венской редакции сделаны незначительные купюры, упразднены танцы, добавлена новая кабалетта Зайды во 2-м акте (в распространенном итальянском переводе — Terra adorata), а также восстановлена в полном объеме баркарола Камоэнса из 5 акта, которую композитор вынужден был сократить для французской премьеры по прихоти примадонны Розины Штольц, не желавшей долго ожидать следовавшего за ней терцета!
Немецкая версия оперы пользовалась огромным успехом в Австрии и в течение 20 лет выдержала в Вене 129 представлений. Она исполнялась также в Гамбурге, Дрездене, Карлсруэ, Берлине, Праге, Будапеште.
Одно замечание о «своевременности» этой оперы выявляет весь не человеческий «практицизм» династии, много чего успевшей натворить и в ХIХ веке, заложив многие противоречия века ХХ.
Во-первых, весьма своевременно Доницетти подводит итоги эпохи бельканто именно оперой о представителе династии Габсбургов, поскольку уже до самой смерти в 1848 году он очень болен из-за психического расстройства после 1844 года.
Во-вторых, династия именно в этот момент весьма нуждается… в рейтингах «опроса населения», просто в популярности «в общественном мнении». И уж никаких противоречий и парадоксов не возникает как раз в практической стороне вопроса, как это у разных драматургов и композиторов возникал этот почти необъяснимый интерес к «делам давно минувших дней, преданьям старины глубокой» со слегка подправленной «в благородную сторону» историей.
Сама слаженность этого интереса к двум представителям династии, которые как бы «восставали против устоев»… все же выявляет финансирование от хиреющей династии мышиных королей. Видите, как получается! С одной стороны хочется сожрать весь мир, а с другой стороны очень не хочется оставаться в памяти потомков мышиными королями.
Ведь интересно, что выбирается наиболее бездарный португальский король от Габсбургов, дискредитирующий все, что делалось до него. Это пока не упоминая про Алькасаркивирскую битву («Битву трех королей»), которая раскрывает всю никчемность этих новоявленных «эффективных собственников».
Неудивительно, что после нее Габсбурги предпочитают захватывать все методом партеногенеза, попутно погружая Европу в вялотекущие многолетние глобальные катастрофы.
У той же Португалии до Габсбургов есть куда более славные страницы освоения Северной Африки до позорной Алькасаркивирской битвы, где Себастьян не только умудрился погибнуть, но и потеряться.
Рассмотрим краткую историю португальского продвижения в Африку до Эпохи первой экспансии. Отметим\в про себя, насколько любят все крысиные короли именовать… не станем уточнять что — «эпохами». Сейчас, очевидно, у нас протекает «эпоха» уже крысиных королей…
Итак, 20 августа 1415 г. португальцы взяли порт Сеуту, который обеспечивал контроль над Гибралтарским проливом и был главным перевалочным пунктом для сахарского золота. Это стало началом португальского “раздвижения горизонтов”.
В Португалии одни стояли за то, чтобы закрепиться в Марокко и воспользоваться ресурсами этой территории, другие же хотели продвинуться как можно дальше на юг вдоль западного побережья Африки и попутно исследовать ближайшие острова.
Деятельность по освоению неведомого пространства планировал и направлял из своих португальских резиденций, в частности из Сагреша в Алгавре, португальский инфант и великий магистр ордена Христа, Энрике Мореплаватель (1394 –1460 AD), сын короля Жуана I ( великого магистра ордена Avis и основателя Ависской династии).
Перед Эрой Великих географических открытий «Новая Кембриджская история Индии» Пирсона (I,1, стр.9) так характеризует морские качества жителей Португалии того времени:
«Большая часть населения Португалии – это крестьяне, ничего не знавшие о море и экономически не связанные с ним. О квалификации португальских мореходов в начале эпохи Великих географических открытий можно судить по тому, с какими трудностями встретился их флот, направившийся для захвата Сеуты в 1415 году, уже при пересечении Гибралтарского пролива. Но скоро все изменилось; поругальцы, опытным путем совершенствуя конструкцию кораблей и технику мореходства, все дальше и дальше продвигались в неизведанные южные моря.»
Королева Португалии Филиппа Ланкастерская. Скан обложки книги Manuela Santos Silva A Rainha Ingleza de Portugal
В начале реальной истории португальского мореходства обычно ставят сына короля Жуана I, инфанта Генриха (Энрике), прозванного Мореплавателем. Вместе со своим отцом и братьями в 1415 году он направился на захват Сеуты, оплота мавров на северофриканском побережье. В книге Р.Бизли «Принц Генрих Мореплаватель» (C. Raymond Beazley, Prince Henry the Navigator. The Hero of Portugal and of Modern Discovery. 1394-1460 A.D.) это событие символически соединено с обстоятельствами смерти матери инфанта, королевы Филиппы.
Филиппа провела большую часть детства в многочисленных дворцах и замках её отца, таких как как Савойский дворец в Лондоне[1]. Здесь она получила воспитание и образование, также как и её младшие брат и сестра, Елизавета, которая была на три года моложе, и Генрих, который был на шесть лет моложе Филиппы. Впоследствии, он стал королём.
Мать Филиппы Бланка умерла от чумы в 1369 году. Джон Гонт женился в 1371 году на инфанте Констанции Кастильской, дочери короля Кастилии Педро I, а потом женился на своей бывшей любовнице, Екатерине Суинфорд, которая была гувернанткой Филиппы. Этот брак считался скандальным, и в будущем Филиппе пришлось защитить себя от такого затруднения[2].
Вероятно, Екатерина Суинфорд очень любила Филиппу и её братьев и сестёр и сыграла важную роль в образовании Филиппы. Екатерина имела тесные связи с Джефри Чосером (её сестра Филиппа Руэт была его женой). Джон Гонт стал покровителем Чосера, и последний провёл много времени с семьёй Джона и был одним из наставников и учителей Филиппы. Она была удивительно хорошо образованной для женщины того времени; науку ей преподавал брат Жан, поэзию — Жан Фруассар, философию и теологию — Джон Уиклиф[1]. Она умела хорошо читать на латыни и греческом труды учёных, таких, как Плиний и Геродот, и усердно занималась исследованием религии[1].
11 февраля 1387 Филиппа вышла замуж за Жуана I (11 апреля 1357 — 14 августа 1433) , короля Португалии. Так что тут и возникает прямой и откровенный интерес англичан к участие в дальнейшем разделе португальского «наследства».
Экспансия Португалии до Габсбургов связывают именно с Филиппой Ланкастерской, как и появление каравелл.
В 1415 году в возрасте 53 лет королеву поразила неизлечимая болезнь. В последний час Филиппы её разбудил шум сильного ветра. Она спросила, откуда он дует. Услышав, что с севера, умирающая королева сказала своим сыновьям: «Это ветер для вашего путешествия, которое должно начаться в день святого Иакова» после чего скончалась без страданий с улыбкой на лице. На день св. Иакова, 25 июля, было назначено отплытие флота в Сеуту.
Изображение каравеллы. Ретабло св. Авты
В намеченный день португальский флот в составе «33 галер, 27 трирем, 32 бирем и 120 пиннас и других транспортных судов», на борту которых находилось 30 тысяч моряков и 50 тысяч солдат, вышел из устья реки Тахо, но лишь 10 августа, и лишь небольшие гребные суда смогли достичь побережья Северной Африки. Крупные корабли из-за сильного встречного ветра вынуждены были вернуться в Малагу. Только 15 августа армада отплыла, наконец, к Сеуте.
Город был все же взят, но с большими трудностями. Португальцы поняли, что нельзя полагаться на оснащенные прямыми парусами суда при плавании на юг, и особенно при возвращении в Португалию. Начался активный поиск нового парусного вооружения, новых кораблей, «пригодных для открытия новых земель» («buenas para descubrir tierras»), которые сделали бы плавание на юг и возвращение домой предсказуемым и безопасным. Так родилась португальская каравелла.
Король Португалии Альфонс V Африканский (1432 – 1481 AD) выбрал Африку главной сферой своих интересов: с 1458 г. его «идеей-фикс» стало Марокко, а в 1471 г. он взял Танжер.
 |
 |
Памятник португальским первооткрывателям в Лиссабоне
К моменту захвата Пиренеев Габсбургами положение португальских крепостей в Африке оказалось под большой угрозой, с приходом к власти в Марокко Абдель –Мелика, заключившего союз с Портой. Поэтому рассмотрим вкратце еще раз военную экспедицию Себатьяна I в Марокко.
Кадр из фильма «Битва трех королей» (СССР, 1990 г.)
Владетель Марокко, султан Мулей-Магомет, преемник Абдаллаха, свергнутый с престола своим дядей Абдель-Меликом и изгнанный из государства, после ряда неудачных попыток обратился за помощью к португальскому королю Себастиану (1569—1578 гг.), соблазнив его перспективой владычества над северной Африкой.
Молодой король, давно мечтавший водрузить крест на место полумесяца, решил воспользоваться предстоявшим случаем и 24 июня 1578 г. отплыл в Танжер с 14 тысячами пехоты и 2 тысячами конницы; в том числе:
- 10 тысяч португальцев
- 2 500 человек немцев полковника Амбергера
- 2 тысяч кастильцев Альфонса д’Агильяра
- 600 итальянцев, присланных папою и предводимых ирландцем Томасом Стеклеем
Остальную часть войск составляли волонтеры, обоз и артиллерия (12 opудий). Командование португальской конницей было вверено одному из знатнейших представителей лиссабонской аристократии, герцогу Авейро.
Из Танжера армии следовало двинуться на Эль-Ариш (Лараш), куда возможно было доплыть морем, но Себастиан решил высадиться на берег близ Арсилии и далее следовать степью и песчаной пустыней Алькасаркивира, куда тем временем скрытно сосредоточивалась сильная мавританская армия.
План Абдель-Мелика, соображенный с характером противника, заключался в том, чтобы преднамеренным отступлением небольших конных отрядов заставить нетерпеливого короля все далее и далее удаляться от моря, завлекая его в песчаную пустыню.
Обе враждебные армии встретились в Таминской долине, по течению реки Луко (4 августа 1578 г.).
Невзирая на болезнь, приковывавшую его к носилкам, Абдель-Мелик построил армию в боевой порядок, отдал нужные приказания и, чтобы воспламенить мужество воинов, произнес перед ними горячую речь о необходимости защиты религии и родины, запретив сопровождавшей свите, в случае его смерти, объявлять войскам об этом событии до окончания дела.
Армия его была расположена в виде полумесяца; центр (20 тысяч пехоты) построился в три линии:
- первую линию составляли изгнанные из Гренады мавры и 30 opудий
- во второй линии — вспомогательный турецкий отряд
- в третей— расположились местные мавританские войска
Конница в составе 40 тысяч всадников была разделена таким образом, что одна половина ее составляла крылья пехоты, a другая находилась в резерве, которым командовал брат Абдель-Мелика — Хамид.
Со своей стороны португальский король, вопреки совету Мулей-Магомета не спешить принятием боя, построил свою армию в три линии:
- первую линию составляли наемники-немцы, кастильцы и итальянцы и, кроме того, 12 opудий
- вторую— португальцы во главе с королем и его свитой
- третью — волонтёры
Обоз помещался между правым флангом и центром. Малочисленная конница должна была прикрывать фланги армии.
Ничего не напоминает?..
Утром 4 августа сражение началось артиллерийской канонадой с обеих сторон, после чего король подал сигнал к атаке и португальцы стремительно обрушились на растянувшуюся армию мусульман и успели смять их первую линию, но в это время превосходная мавританская конница, врезавшись в правый фланг христиан, опрокинула его.
Восстановив некоторый порядок в войсках, король приказал коннице Авейро атаковать центр неприятельской армии. Кирасиры Авейро смяли центр мусульман, который дрогнул и в беспорядке стал отходить назад, но Абдель-Мелик в эту критическую минуту приказал посадить себя на лошадь и лично повёл в атаку 20 тысячную конную массу Хамида.
Ожесточенный бой возгорелся с новой силой, но в это время взорвались пороховые ящики португальцев, что произвело среди христиан панику, конница же Хамида врубилась в их разрозненные и ослабевшие ряды.
Рукопашный бой продолжался недолго и закончился полнейшим поражением португальской армии, окруженной неприятелем: в битве погибло около 9 тысяч христиан, остальные попали в плен и были обращены в рабство, удалось спастись только тысяче человек.
В самый разгар сражения умер, сидя на лошади, султан Абдель-Мелик, но свита скрывала его смерть от войск, пока исход сражения окончательно не выяснился.
Король Себастиан, храбро сражавшийся на коне, пропал без вести и, по всей вероятности, погиб в бою. Мулей-Магомет искал спасения в бегстве, но при переправе через речку Мюказен утонул.
Таким образом погибли трое владетельных государей, собравшиеся для боя в равнину Алькасаркивира.
 |
 |
После Алькасаркивирской битвы, где погибла армия Себастиана Португальского, испанский король Филипп II заявил права на корону Португалии как сын старшей сестры Иоанна III и двинул туда армию (22 тысячи пехоты, 2 тысячи кавалерии) герцога Альбы, в то время как испанский галерный флот маркиза де Санта-Крус отплыл к Лиссабону.
Себастиан не оставил наследников, поэтому Филипп II Испанский, внук португальского короля Мануэла I Счастливого (все три жены которого были испанскими принцессами) объявил себя и королем Португалии, основываясь на праве наследования по родству и на богатых подарках, которыми он оделил португальскую аристократию, решил захватить португальский престол.
Среди португальцев возникла — весьма, впрочем, слабая — национальная партия, пытавшаяся оказать Филиппу вооруженное сопротивление; но испанская армия почти без борьбы заняла всю страну (в 1580 г.), а спустя несколько месяцев португальские кортесы провозгласили Филиппа португальским королем.
Сосредоточив войска y Бадахоса, 27 июня 1580 г. Альба перешел португальскую границу, намереваясь разбить армию дона Антонио, провозглашенного 24 июня 1580 г. в Лиссабоне королем.
- Дон Антонио (1531-1595 гг.), португальский претендент, побочный сын герцога Людовика Беха, после смерти короля Себастиана домогался престола
Последовательно герцог овладел Эстремоцом, Сетубалем и Каскассом (в португальском Эстремадуре).
Несмотря на поддержку народа, король не мог одержать верх над закаленными в боях испанскими войсками, под предводительством такого опытного полководца, как Альба.
8 дней стояли обе армии друг против друга при Алькантаре, y речки того же имени; наконец Альба после форсирования переправы атаковал претендента и после упорного боя нанёс ему поражение (25 августа 1580 гг.).
Вслед за тем герцог овладел Коимброй, Белемом (предместьем Лиссабона) и, наконец, португальской столицей.
С португальскими сепаратистами он обходился чрезвычайно круто и, несмотря на все настояния местных кортесов, явно стремился к полной государственной ассимиляции всего Пиренейского полуострова.
Имя Себастиана приняли 4 самозванца, из которых последний, появившийся в 1588 г., имел большой успех.
Себастианизм — культ ожидания сгинувшего в марокканских песках короля Себастиана.
В Португалии его не считали погибшим и даже объявили «желанным». Знаменитый поэт Фернанду Пессоа выразил надежду всех португальцев в строках:»В круговороте смерти и земли душа и парус выплывут из дали«.
В итоге долгие десятилетия Португалия была втянута в войны Испании с Британией и Голландией. Страна потеряла большинство своих колоний, португальская промышленность и сельское хозяйство переживали упадок, внешняя торговля резко сократилась.
Испанцев (в сущности, Габсбургов) португальцы смогли прогнать в 1640 г., но только в 1668 г. Испания официально признала независимость Португалии (расторжение унии между Испанией и Португалией).
Ф. Пессоа. Дон Себастьян, король Португальский
Qual a Sorte a nao dA.
Nao coube em mim minha certeza;
Por isso onde o areal estA
Ficou meu ser que houve, nao o que hA.
Minha loucura, outros que me a tomem
Com o que nela ia.
Sem a loucura que E o homem
Mais que a besta sadia,
CadAver adiado que procria?
Не вместилась во мне моя уверенность;
Поэтому, там, где пески,
Оставил мою сущность, которая была, не ту, которая есть.
Да воспримут от меня мое безумие и другие –
Со всем, что в нем есть.
Без этого безумия что есть человек?
Он не более, чем здоровое животное,
Труп, получивший отсрочку, чтобы родить.
Кто даже с пораженьем не остынет.
Своей же силой взорван, обезличен,
Я сбросил естество своё в пустыне,
Кем был тогда — не тем являюсь ныне.Впитав безумие моё, стремите бег,
Уходит жизнь, как из-под ног — земная твердь.
Но что без этого безумья человек?
Скот, чей удел – рождений круговерть,
Мертвец — плодящийся,отсрочивая смерть.
Интересна не только тайная подоплека создания этой оперы Доницетти, но и советского фильма 1990 года по заказу американских продюсеров. Нынче принято много кричать о том, что у нас все разрушено «по заказу американских спецслужб», а вот отчего-то молчат, как рыба об лед, о таких вот интересных заказах… которые (как на заказ) отчего-то меняют приоритеты в восприятии истории.
«Битва трёх королей» — масштабный исторический фильм режиссёров Сухейля Бен-Барка и Учкуна Назарова, снятый в 1990 году. Производство: Узбекфильм, СССР, Испания, Италия, Марокко
В ролях
Массимо Гини — Абдельмалек, принц Марракеша
Клаудия Кардинале — Роксолана, жена турецкого султана
Уго Тоньяцци — Карло ди Пальма, генуэзский купец
Фарида МуминоваШухрат Иргашев — Саид Рамдан, турецкий капитан, затем паша
Хашим Гадоев — Агат-Мора, турецкий бей Алжира
Ф. Мюррей Абрахам — Иегуди Осрейн, еврейский врач из Гранады
Харви Кейтель — отец Луис де Сандобаль
Хоакин Инохоса — Акалай бен-Омейя (бывший дон Фернандо)
Анхела Молина — Файза, сестра Акалая
Фернандо Рей — Папа Римский Павел VМохаммед Мифтах — Зеркун, друг Абдельмалека
Суад Амиду — Мариэль, сестра Абдельмалека
Сергей Бондарчук — Селим II, султан Турции
Андрей Подошьян — Ахмед, брат Абдельмалека
Виктор Бутов — Себастьян I, король Португалии
Альберт Филозов — Ганс, королевский библиотекарь
Мелис Абзалов — Молай Мухамед, султан Марокко
Якуб Ахмедов — Пияль-паша, турецкий адмирал
Игорь Дмитриев — граф Ниниозо
Борис Химичев — Захарий Флюге
Александр Пороховщиков — консул Франции в Алжире
Олег Фёдоров — отец Тибальдо, иезуит
Александр Зуев — Хуан АвстрийскийАлександр Ильин — немецкий наёмник
Виктор Королёв — Монелло
Вера Сотникова — Рубина, наложница турецкого султана
Клара Джалилова — служанка в турецком гареме
Либретто оперы Доницетти «Дон Себастьян, король Португальский» написано «первым» мастером театральных сюжетов тех времён Эженом Скрибом по мотивам драмы Поля-Анри Фуше. Преображенная под рукой Скриба — искусного мастера драматических интриг — история о Доне Себастьяне приобрела в опере вид волнующего, полного приключений и романтических чувств, повествования.
В первом акте Себастьян готовится к походу, призванному прославить Португалию и укрепить ее место в Европе. В то же время его тайный противник, глава португальской Инквизиции Дон Жуан да Сильва, мечтает отдать страну в руки испанского короля Филиппа. Перед тем, как покинуть Лиссабон, Себастьян спасает от смертного приговора Инквизиции Зайду, дочь губернатора марокканского города Феса Бен-Селима. Действие венчает финал, где звучит призыв к победоносному походу…
Второй акт происходит в Африке. Войско Себастьяна терпит жестокое поражение от марокканцев. Себастьян ранен. Его верный приближенный, смертельно раненый Дон Энрико, пытаясь спасти Себастьяна от мести арабов, выдает себя за короля, пользуясь тем обстоятельством, что того никто не знает в лицо. Тем временем, Зайда, вызволенная в свое время королем из рук Инквизиции, узнает Себастьяна. Скрывая от соплеменников его подлинное имя, девушка решает помочь несчастному, который спас ей жизнь, и умоляет вождя одного из арабских племен, своего жениха Абайялдо способствовать этому. Тот великодушно соглашается. Зайдой же движет не только сострадание, она полюбила иноземца! Дуэт Себастьяно и Зайды («Giusto ciel, in misero stato»), а так же дуэт Зайды и Абайялдо («Siam soli alfin»).
Третий акт вновь возвращает нас в Лиссабон. Дон Сильва, получивший известие о поражении войск и гибели Себастьяна (на самом же деле погибшим был Дон Энрико) устраивает пышный обряд погребения, лицемерно скорбя о погибшем и одновременно осуждая неудавшуюся кампанию и роль короля в ней. Друг Себастьяна, солдат и поэт Камоэнс (историческое лицо, великий поэт), воевавший вместе с ним и оставшийся в живых, протестует против такой оценки роли короля в этих событиях. Неожиданно он встречает на площади самого Себастьяна. Тот вернулся в Лиссабон. В планы Сильвы не входит признание короля живым. Он объявляет его самозванцем, ссылаясь на свидетельство Абайялдо, присутствовавшего при смерти мнимого Себастьяна, и отдает в руки суда Инквизиции. Погребальное шествие …
Четвёртый акт. Идет суд. Тут появляется Зайда и делает признание, что она спасла Себастьяна, обманув Абайялдо. Причем ею двигала любовь! Жених девушки и Дон Сильва в ярости. Зайду ожидает печальная участь. Ее, также как и возлюбленного, приговаривают к смерти.Settimino с участием Себастьяна, Зайды, Дона Сильвы, Абайялдо и трёх судей Инквизиции (септет с хором).
В финальном акте Дон Сильва дает Зайде совет, как спасти Себастьяна. Для этого той надо уговорить короля подписать отречение в пользу Филиппа. Сначала ей кажется, что это путь к счастью, но Себастьян убеждает ее в бесчестности такого шага. Вместе они готовы теперь принять смерть. Камоэнс с горсткой преданных друзей пытается их спасти и готовит побег. Но прознавший о планах поэта глава Инквизиции отдает приказ немедленно убить Себастьяна и Зайду. У него уже готово подложное отречение о передаче власти испанскому монарху!.. Дуэт Себастьяно и Зайды («O mia Zaida»)
Финал всей оперы поражает своим лаконизмом. После краткого выразительного терцета Себастьяна, Камоэнса и Зайды («Ah si! liberi insiem…») опера стремительно завершается кровавой развязкой. Действие завершается возгласом Камоэнса, славящего героизм португальского короля…
В Италии паписты оперу испохабили.
В либретто были внесены изменения, нарушившие замысел автора.
В дальнейшем подвергся ревизии и ряд музыкальных фрагментов. Тяжело больной композитор был уже не в состоянии повлиять на этот пагубный процесс.
Именно в таком искаженном виде опера и существовала длительное время в Италии.
В истории оперного искусства был период (вторая половина Ottocento — первая половина Novocento), когда сочинения эпохи расцвета бельканто в целом были постепенно вытеснены на обочину мирового художественного процесса (особенно за пределами Италии), и в репертуаре сохранялись только единичные шедевры. «Дон Себастьян» в их число не попал.
“Собачья свадьба” критиков и дельцов музыкально-театрального мира, собственно, стали формировать “вкусы” и репертуарную политику театров с ориентацией на буржуазные вкусы Novus Ordo (5 и 4 эклоги Вергилия Марона Публия (Publius Vergilius Maro) ). Так что… «Новый порядок» возникает всякий раз, стоит кому-то внезапно дорваться до власти и денег, будучи к этому совершенно неготовым морально.
В цивилизации Novus Ordo только “правильные” контексты стали являться главным аксиологическим демиургом любого явления — будь то книга, научный труд, медицинское открытие, общественно-политическое событие, политическая (или же криминальная) разборка, кинофильм, театральная постановка, музыкальная композиция, опера, балет, спортивное состязание.
Но… призрак оперы, конкретной оперы о доне Себастьяне, Dom Sébastien, Roi de Portugal возникает всякий раз, предваряя становление «Нового порядка».
14 августа 1847 года оперу, наконец, ставят на родине композитора в миланском театре Ла Скала на итальянском языке. Неприглядная роль инквизиции, чрезмерное восхваление любви к женщине иной веры никак не могли понравиться итальянской цензуре. Поэтому в либретто были внесены изменения, нарушившие замысел автора. В дальнейшем подвергся ревизии и ряд музыкальных фрагментов. Тяжело больной композитор был уже не в состоянии повлиять на этот пагубный процесс. Именно в таком искаженном виде опера и существовала длительное время в Италии, где не сходила со сцены приблизительно до начала 1870-х гг. (отметим постановки 1858 года в Турине, 1862 и 1866 в Ла Скала, 1868 в Болонье, 1870 в Риме). Затем постепенно она стала превращаться в раритет.
Постановочная история «Дона Себастьяна» в 20 столетии весьма скромна. После кратковременного всплеска интереса к сочинению (постановки 1909 года в Бергамо и Генуе, 1911 года в Риме) опять наступает забвение.
В 1955 году на фестивале «Флорентийский музыкальный май» оперу вновь извлекли из небытия. Эта постановка стала заметным событием благодаря творческим силам, участвовавшим в ней. Под руководством маэстро Карло Мария Джулини в опере пели Джанни Поджи (заглавная партия), Федора Барбьери (Зайда), Энцо Маскерини (Камоэнс), Джулио Нери (Дон Сильва) и др. (спектакль 2 мая 1955 года был записан). К сожалению, этот спектакль, также как и все предыдущие, был далек от оригинала. Достаточно сказать, что в финале была использована музыка доницеттиевского «Велизария»!
Затем опять «тишина». Следующее исполнение «Дона Себастьяна» (на этот раз на французском языке) состоялось 23 марта 1984 года в Карнеги-холле. В концертном исполнении под управлением Ив Квелер главные партии пели Ричард Лич (Себастьян) и Клара Такач (Зайда).
Наконец, в конце века интерес к опере, кажется, проснулся нешуточный. Одно за другим следуют концертное исполнение в Штутгарте (1996) и спектакль в оперном театре Ахена 1998 года (дирижер Элио Бонкомпаньи), а также итальянские постановки того же года в Болонье и на доницеттиевском фестивале в Бергамо. В последних участвовали известные певцы Джузеппе Саббатини и Соня Ганасси.
Штутгартская и ахенская постановки, несмотря на то, что среди их участников не было выдающихся певцов,*** интересны тем, что в них Бонкомпаньи предложил слушателям свою редакцию оперы, сделанную на основе венской версии оригинала и недавно обнаруженного первоначального (не искаженного цензурой) перевода Руффини. Это возвратило шедевру Доницетти его истинный блеск и подлинность.
Что же представляет собой последняя опера Доницетти, из которой на слуху лишь замечательная прелюдия, романсы Себастьяна «Deserto in terra» и Камоэнса «O Lisbona, alfin ti miro», балетный дивертисмент, на музыку которого в 1960 году создал свои знаменитые «Доницетти-вариации» хореограф Джордж Баланчин.
Опера Доницетти — величественное и монументальное сочинение, хотя и с традиционно (для тех времен) надуманным и путаным либретто. В оркестре композитор чаще, чем обычно, использует массивные звучания. Некоторые стилистические обороты музыкальной ткани произведения, оригинальные модуляции дают основания считать, что в этой опере в его творчестве произошел определенный сдвиг в сторону более глубокого драматизма вердиевского толка. В каком-то смысле (и не только по характеру сюжета) в ней уже просматривается «зародыш» «Дона Карлоса»! Разумеется, не надо преувеличивать эти тенденции. По большому счету Доницетти не являлся великим реформатором, эта роль в итальянской опере середины 19 века, безусловно, принадлежит Верди. Основная проблема творчества бергамского мастера заключена в непоследовательности творческих поисков, легковесности ряда музыкальных «ходов». Однако, в огромном массиве наследия композитора можно «раскопать» столько «жемчужин», что это с лихвой перекрывает недостатки его творческого метода.
Интересна музыкальная драматургия «Себастьяна». В ней две кульминации. В помпезном финале 1-го акта Доницетти ярко показывает воодушевление народа. В финале четвертого — апогей личных страстей главных действующих лиц, блестяще воплощенный композитором в септете с хором («Settimino») с участием Себастьяна, Зайды, Дона Сильвы, Абайялдо и трех судей Инквизиции…
Так что Габсбурги хорошо постарались, что бы стать «оперной династией», постаравшись уйти от навязчивого образа мышиных королей. И образы молодых амбициозных королей, которым отчего-то «немного не везло» — начали кочевать из одного произведения в другое… рождая некоторое… облегчение. Что-то внутри подсказывало, какой неудачей для всех мог обернуться успех этих королей и принцев, оставшихся для нас молодыми.
Жаль лишь, что для Доницетти процесс подмены одного, уже сложившегося художественного образа — другим… закончился трагически.
Читать по теме:
4 комментария
«Интересно, что последняя (как принято считать) 71-я (!!!) опера Доницетти возникает в 1943 году — на рубеже завершения Эпохи первой экспансии (со времён Ancient до приблизительно 1830 года). А всего его перу принадлежат 74 оперы, три из которых на сегодня забыты или утеряны.»
Год 1843??
Большое спасибо, поправила!
:) Спасибо!
Для Италии в 1843 году тема Габсбургов была более чем актуальна, так как большая часть страны, в том числе Милан с оперным театром Ла Скала находился под владычеством этой династии. Доницетти это учитывал. Итальянская опера своими методами пробуждала национальное самосознание в то время, когда австрийский канцлер Меттерних заявлял: » Италия это чисто географическое понятие».