Кабаре

…Я был когда-то бравый лейтенант,
В герои метил и ходил в героях,
По улицам фланировал, как франт,
И от красоток не было отбоя.

Я кровь свою на фронте проливал,
Четыре года — как одна минута,
И вот вернулся и ненужным стал —
Ни денег, ни работы, ни приюта.

Мундир мой продан. Все пошло к чертям!
И нет надежд — умолкли барабаны…
Теперь, как жиголо, я развлекаю дам —
Танцую с ними ночью в ресторанах.

Я ненавижу этот гнусный мир,
Где царствуют, жирея, плутократы.
О, если бы вернули мне мундир!
О, если б снова сделаться солдатом!

Я расстрелял бы этот подлый сброд
И подпевал их грязных и продажных
За кайзера, за мой родной народ,
За ветеранов, честных и отважных!

Но толку нет болтать про это вслух!
Кого проймет мой гнев, моя обида?..
Я развлекаю полусветских шлюх
И ухожу домой с веселым видом.

Сегодня этот некогда популярный кабаретный зонг поет в Берлине известный эстрадный певец, великолепный имитатор стиля 20-х годов Макс Раабе. К теме этого зонга мы еще вернемся.

Max Raabe und Palast Orchester — Schöner Gigolo

***

История немецкого кабаре достаточно известна. Мы упомянем лишь те его вехи, которые дают повод коснуться малоизвестных фактов и порассуждать о них.

1901 год — дата рождения первого германского кабаре. Называлось оно Buntes Theater («Пестрый театр») и находилось в центре Берлина. Его основателем был барон Эрнст фон Вольцоген, посредственный литератор и деятельный созидатель, страстный поклонник Фридриха Ницше. Последнее сразу придало серьезный привкус его начинанию. Недолгое, но плодотворное партнерство с великим Арнольдом Шенбергом не менее ясно подтверждало его курс.

Практически одновременно молодой поэт и драматург Франк Ведекинд, также из поклонников Ницше, организовал со своими друзьями кабаре в Мюнхене. Оно называлось по числу друзей «Одиннадцать палачей». Однако в труппе скоро начались трения, и через два года кабаре распалось. Ведекинд, будучи франкофилом, в какой-то мере следовал стилю французского кабаре. Но лишь поверхностно. Немецкое начинание с первых шагов было серьезнее и колючее. Ведекинд сам пел под гитару свои стихотворные опусы, подчас довольно смелые и не только в гривуазном смысле — там были стрелы в адрес кайзера (за что поэт отсидел однажды в тюрьме), клерикалов, зарвавшихся бонз, тупых обывателей. Он был пропагандистом и в некотором роде теоретиком кабаре. Другим теоретиком был поэт Отто Бирбаум, собравший антологию песен для сцены — «Немецкий шансон».

Кабаре виделось немцам как новое искусство современного города — с его индустриальным ритмом, с его страстями и страстишками, с его прогрессом и рутиной, амбициями и комплексами. Ницше тут оказался кстати, как и набравшая силу социал-демократия. Ведекинд, один из ведущих авторов популярного сатирического журнала «Симплициссимус», переносил на сцену кабаре — сцену, которая врывалась в зрительный зал, прямо к столикам — шутки и шпильки с журнальных страниц. То же делали его коллеги.

Кабаре множились. Очень скоро фактически не осталось ни одного заметного немецкого города без кабаре. Притом немцы, как исстари водится, любили шутки с солью и перцем — все, что естественно, не стыдно — и если здесь положено издеваться, так пусть будет по полной! Без стеснения. Без обиды. Нечего разводить нежности и миндальничать! Беспорядок должно пресекать, но в известных местах и в известное время (читай: времена) самый беспорядок принимает облик порядка.

Помнится, Чехов издевательски говорил, что многим прекраснодушным мечтателям на самом деле всего желанней севрюжина с хреном. Сочетание мечты и севрюжины — это и впрямь пошлое сочетание, но отнюдь не безоговорочно пошлое. Иначе откуда б взялись Санчо Панса, Ламме Гудзак, Сэм Уэллер, Панург. (Аналогии этим персонажам — безотрывным спутникам и довескам романтичных героев — в русской классике я припомнить не могу, разве что карикатурный Янкель при Тарасе Бульбе.) Ну, и куча других витальных мечтателей, вроде Симплициссимуса и Кола Брюньона. Это к тому, что в западноевропейском культурном пространстве отношение к такому сочетанию вполне терпимое. Иногда чуть насмешливое, ироничное, но почти всегда снисходительное, а в сущности дружелюбное. Пошлости (читай: севрюжины) — самодовольной узколобости — в немецком бюргерском укладе всегда хватало. Хватает и сейчас. Но нигде она так близко и тесно не сопряжена с горней Мечтой. С высоким искусством. Достаточно почитать Ганса Сакса, Гофмана и Дёблина, достаточно посмотреть Кранаха и Босха, чтобы уловить традиционную упоенность этой связью Верха и Низа.

Не в этом ли суть кабаретной идеи, которую сразу уловила и призвала к жизни немецкая ментальность?

Ведекинд недаром считается одним из предтеч экспрессионизма. Его творчество шокировало фривольными откровениями (снятый по его роману «Ящик Пандоры» с Луизой Брукс стал хитом кинематографа двадцатых годов). Уже в предвоенные годы эти откровения стали просачиваться в театр, и прежде всего в кабаретный театр. Но рискованными были не только фривольные эскапады. Немецкое кабаре изначально приучило публику относиться к себе с почтением. Его причастность к настоящей литературе ощущалось даже в коловороте фиглярской чепухи. Кроме Ведекинда, немецкое кабаретное движение блистало такими именами, как Петер Альтенберг, Эрих Мюзам, Макс Рейнхардт, Оскар Штраус, Рода-Рода и др. Чуть позднее к ним присоединились Курт Тухольский, Эрих Кестнер. Это был истинный театр пародии и едкой сатиры, и гомерический гогот зала (от всей души!) нисколько не был помехой ответным шуткам, подначкам и обильным возлияниям.

Война не изменила существа дела, хотя большинство записных остряков, лидеров буффонады и шутовства вдруг поддались на угар шовинизма и резко сменили ориентацию. Теперь они высмеивали наглых чужеземцев и делали это, признаться, немногим остроумнее тех, кому от них доставалось. Великий перелом в кабаретном разливе начался сразу после войны. После поражения. После версальского приговора.

Как выразился Алексей Н. Толстой в «Эмигрантах», «миллионы немцев упали на колени». Однако стоять на коленях великой нации было органически неудобно.

Немецкому воинскому самолюбию невозможно было представить, что героизм, стойкость, фронтовое братство, одержанные победы, беспримерные тяготы и потери, терпение жен и матерей вдруг, в одночасье оказались лишенными видимого смысла. Потому-то и оказался столь живительным слух, подхваченный вскоре нацистами, о предательстве, об «ударе в спину», о подлинных виновниках поражения — марксистах, либералах и, конечно, евреях. Эту тему — нежданности, непонятности, несправедливости поражения — затронул чуть ли не каждый немецкий писатель, переживший войну на фронте. И коммунистический попутчик Людвиг Ренн, и пацифист Ремарк, и откровенный милитарист Юнгер, и фашиствующий патриот Двингер, и десятки других. И смею сказать, что большинство бывших фронтовиков — интеллектуалов и обывателей — при всем различии мировоззрений (подчас непримиримом различии) сходились в ностальгическом ощущении своего военного прошлого, в жажде реванша и мести, в неприязни к пустозвонной веймарской демократии, к преуспевающим торгашам и нуворишам. Немецкое кабаре — вернейший отражатель умонастроений народа — с шутовской прямотой и дерзостью выражало эти чувства. Подчас не без едкой насмешки над ними, как и положено данному жанру, но, случалось, и не без пафоса. Она была дивно сметлива, эта немецкая кабаретная стихия. Иные тогдашние зонги — в том числе и тот, что поет Макс Раабе, — объясняют трагическую коллизию той поры наглядней многословных изысканий. «Кого проймет мой гнев, моя обида?!» — однако и гнев, и обида оказались все же нужны и не кому-то, а многим. И в конце концов сыграли свою мрачную историческую роль.

Но была и смежная, еще более мощная волна, которая энергично смывала рудименты шовинизма, солдафонства, мещанского лицемерия и самодовольства, разительного социального неравенства — всей этой накипи немецкой истории. Веймарская эпоха полна противоречий. Общество разрывалось между ультралевыми и ультраправыми, между деятельным авангардом и консервативной элитой, между хаосом и резигнацией. За четырнадцать лет демократии сменилось двадцать кабинетов, двенадцать канцлеров. Никому не удалось серьезно стабилизировать республику. Однако она не пала и даже пережила период относительной стабильности, и кто знает, куда повернула бы фортуна, если б в 29-м году не разразился мировой кризис. Ведь никогда Германия не была так творчески продуктивна, как в этот период. Немецкие ученые между 1919 и 1933 годом получают треть всех Нобелевских премий в научной области. Страна радиофицирована, как ни одна другая в Европе. Первый реактивный самолет поднимается в воздух в 1928 году. Литература, изобразительное искусство, архитектура, театр и кинематограф, где тон задают экспрессионизм и конструктивизм, занимают в мире самые передовые позиции.

Одновременно в первые годы республики, самые экономически тяжелые годы, в Германию на «дешевую жизнь» съезжались десятки тысяч иностранцев — покупать нескромные удовольствия, упиваться безнадзорным прожиганием своей «высокой валюты». В бесчисленных ночных кабаре, барах, притонах, танцевальных залах царили безумие, разврат, извращения, самоубийство и смерть. Знаменитая на всю Европу трагически-эпатажная кабаретная танцовщица Анита Бербер то благопристойно прикрытая, то голышом (большая мода Берлина) выступала по всему городу. Большинство посетителей, конечно же, пялились не на ее пластику, а между ее ног. Но ближе к Шарлоттенбургу были другие кабаре, где предлагали больше, чем голую плоть. Там в кабаре «Дикая сцена» был освистан с криками «Позор!» молодой автор по имени Бертольт Брехт, исполнивший пацифистскую балладу о мертвом солдате:

…Три санитара — следом за ним,
Стерегут его каждый шаг,
Чтоб не терял по дороге костей
Бравый этот мертвяк.

И бабы толпами у дорог —
Цветами усыпан путь,
Чтоб никому не шибала в нос
Его смердящая суть…

«Да, это позор! — одернул публику друг Брехта Вальтер Меринг, также автор многих кабаретных сатир. — Но не для поэта, для вас!»

Кабаре развлекает — грубо, злачно, цинично (смотрите «Кабаре» Боба Фосса). Но оно же не боится дразнить, провоцировать, ставить на место, издеваться и оскорблять (смотрите его же). Под прицел попадают партийные демагоги, судьи, продажные адвокаты, патриоты-реваншисты, тупоголовые вояки, спекулянты, бездарные сочинители, сутенеры и маргиналы. Достается и «маленькому человеку» — благонамеренному и трусливому обывателю, всеми силами стремящемуся уйти от «проклятых вопросов». И еще одно: именно в кабаретных гнездах высиживалось множество новых имен — драматургов, композиторов, художников, режиссеров и артистов. Именно здесь родилось, по сути, новое театральное начинание, ставшее вехой в истории современного театра, начинание, в котором стерты границы между смешным и трагичным, — легендарная «Трехгрошовая опера». Самая эффективная из попыток победить искусство искусством.

Приход нацистов к власти похоронил эту культуру как большевистско-еврейскую. Многие кабаретисты, не пожелавшие изменить ядовитому стилю, оказались в концлагерях. Другие быстро перестроились: бывший экспрессионист Ганс Иост, ставший ведущим драматургом нацистского театра, уже в апреле 1933 года демонстрирует премьеру своей пьесы «Шлагетер» (о рурском герое-фашисте). Но культура оказалась живучей даже в период нацизма, хотя непоправимо искалеченной.

Сначала она попыталась ожить в эмиграции. Успешней всего в соседней Голландии, чей язык и цивилизация были схожи с германскими. Затем в период оккупации в пересыльном лагере Вестерборк, где популярные немецкие таланты — все, разумеется, еврейской крови — создали свой ансамбль, развлекавший эсэсовское начальство. Естественно, никакого политического содержания тут не было и в помине. Это были просто веселые номера. Состав менялся из-за постоянных депортаций. Никакого спасения это творчество не давало, только отсрочку. Ради этой отсрочки и мало-мальских бытовых привилегий и работали эти люди. В конце концов почти все они погибли в Освенциме и Треблинке.

***

Как однажды повезло удачно сказать другому тирану, «гитлеры приходят и уходят, а народ Германии остается» (в его устах эта фраза обрела истинно кабаретную шутейность). Но народ действительно остается. Вместе с воскресением страны моментально воскресло и немецкое кабаре. И воскресло в том же зубасто-непримиримом, ехидно-насмешливом виде, как бы продолжая курс, завещанный классиками кабаретного стиля: Франком Ведекиндом, Куртом Тухольским, Бертольтом Брехтом, Вальтером Мерингом, Эрихом Кестнером.

И как в былые времена, среди однодневок звучат ехидные вирши, которые не стыдно было бы подписать хоть Тухольскому, хоть самому Брехту. Вот одно из таких — это зонг популярнейшей кабаретной пары, супругов Крайслер, «Фрау Шмидт». («Грета Шмидт» — собирательный образ немецкой бюргерши.)

У сестрицы моей отвратительный муж:
Он артист, да и нищий к тому ж…
У подруги моей ни мужей, ни детей,
Ей политика с детства милей.

Я иная, и мой благоверный
Работящий, послушный и верный,
Не спесив, не болтлив, от меня никуда,
С ним приятно везде и всегда.

Я тогда пойти за Феликса могла бы
И теперь женой профессора была бы,
Но папаша был антисемит,
И осталась фрейлейн фрау Шмидт.

Если б Герхард меня сделал своей дамой,
Я бы стала в государстве самой-самой,
Но плюгав он был тогда на вид,
И осталась фрейлейн фрау Шмидт.

Фрау Шмидт не ищет райских кущей,
Фрау Шмидт скромна, но вездесуща,
Каждый день встречаетесь вы с ней
У родных, знакомых и друзей.

…Не люблю я этих умников-евреев,
Всех смутьянов и студентов я бы в шею!
Чернокожий тоже мне не друг,
Как увижу, так берет меня испуг!

Обожаю я подкармливать собачек,
А вот нищий для меня не человек,
Ведь от этих развращающих подачек
Он бездельником окажется навек.

Я всегда на страже конституции,
Есть закон, и следуйте ему!
Вот только отменить бы проституцию,
Она приличным людям ни к чему.

Упаси нас Бог от всяких потрясений,
Ведь проблем достаточно и так.
Лучше жить без лишних рассуждений,
А в Берлине разберутся что и как.

Каждый немец согласится со мной,
Я ведь в сущности каждый второй.
Пусть меняется погода!
Пусть меняется природа!

Пусть меняется искусство,
Вкусы, нравы, моды, чувства!
Пусть меняется оружье!
Все, что нужно и не нужно,
Только фрау Шмидт все та же под луной.

Макс Раабе (Max Raabe) — не совсем обычный немецкий певец-стилизатор, тролль-пародист, перепевающий чужие известные хиты в манере 20-х—30-х годов ХХ века.

Макс Раабе (нем. Max Raabe, настоящее имя Matthias Otto^[4]; род. 12 декабря 1962, Люнен) — немецкий певец и руководитель оркестра Palast Orchester, придерживающийся традиции немецкой музыки 1920-х и 1930-х годов.

Приехал в Берлин в 1984 году из маленького городка Люнен в Восточной Вестфалии. Вокальное искусство начал изучать, став участником церковного хора в своем родном городе. В 1986 году, окончив Берлинский университет искусств по специальности оперный певец.

«Palast Orchester» появился на свет в 1986 году, когда Макс Раабе познакомился в пиццерии с музыкантом по имени Вернер Леонард. Они собрали группу единомышленников, чтобы исполнять старые ресторанные шлягеры и песни из фильмов первой половины XX века. Собственно, самая справедливая аналогия для «Palast Orchester» – оркестр из фойе кинотеатра. Зрители собираются, киномеханик заряжает пленку, звучит легкая музыка. На сцене – ритм-секция, шестеро духовиков, гитара, фортепиано и немного аутичный фронтмен с нежным карамельным баритоном.

Вокал Макса Рабе был своеобразен и явно выделялся из тысячи других исполнителей. Его баритон звучит высоко, напоминая ласковое мурлыкание кота.

«Palast Orchester» играл в основном на танцах. Весь Берлин обожал Раабе и его музыкантов, в 1988 году они уже выпустили дебютный диск, но серьезный рывок произошел лишь четыре года спустя, когда на телевидении появилась песня «Kein Schwein Ruft Mich An», написанная самим Максом Раабе, – тонкая подделка под кабаре 1920-х годов. Название переводилось как «Почему ни одна свинья не звонит мне?». Макс Раабе выдерживал образ денди времен Веймарской республики с блеском, балансируя на грани стилизации и откровенной карикатуры. Нация дружно закачивала хит себе на автоответчики, а позже песня стала одним из первых рингтонов-бестселлеров.

Max Raabe — Kein Schwein ruft mich an 1993

Сочетание кабарешных и ретро-шансонных мотивов двадцатых-тридцатых годов прошлого века, имиджа благородного дона солиста, его несколько упоротого вида, «мяукающего» вокала и неоднозначно шутливого текста вызвало у публики совсем нешуточный когнитивный диссонанс, и жалостливую песенку невозбранно растаскали по автоответчикам, а телефонные компании бурлили и приценивались.

В 1994 году масла в огонь популярности «Palast Orchester» подлил кинематограф. Звезда Макса Раабе всходила одновременно со звездой Тиля Швайгера. Малоизвестный актер снялся в фильме «Самый желанный мужчина», который тут же стал предметом всеобщего обсуждения благодаря неоднозначной трактовке темы гомофобии, и там же случился кинодебют «Palast Orchester».

Режиссер Зонке Вортманн буквально влюбился в «Palast Orchester». Они продолжили сотрудничество в фильме «Тетка Чарли» – вольной интерпретации английской пьесы конца XIX века, послужившей среди прочего основой для бессмертной отечественной комедии «Здравствуйте, я ваша тетя!». А в конце десятилетия в фан-клуб Макса Раабе записался сам Вернер Херцог. Оркестр появился в его фильме «Непобедимый».

Для Берлина «Palast Orchester» был уже чем-то вроде национального достояния. Свои дни рождения коллектив справлял на любимой горожанами площади для танцев Вальдбюне, и первый же праздник собрал 17 тыс. зрителей. Однако, чтобы добиться признания за рубежом, оркестру потребовался еще один серьезный рывок.

Однако немецкая мова в текстах не способствовала росту популярности Раабе и его Palast Orchester за пределами Дойчляндии — пришлось переквалифицироваться. В 2000 году на обычном альбоме среди обычных треков появляется несколько первых переделок, среди которых, например, We are the champions от Queen. И все заверте…

Позже, чтобы завоевать известность за пределами Германии, Макс Раабе и его оркестр выпустили альбом кавер-версий известных хитов «Die Hits Des Jahres».

В 2000 году ради шутки «Palast Orchester» записал для альбома «Krokodile und andere Hausfreunde» («Крокодилы и прочие домашние питомцы») кавер-версии песен «Kiss» Принса и «We Will Rock You» «Queen». Волшебный ключ к сердцам зарубежных слушателей оказался в руках Макса Раабе.

Max Raabe & Palast Orchester — I Can’t Kiss Myself Alone

Max Raabe — We Will Rock You

Следующий альбом «Super Hits» был забит пародиями на 100%. Особенно удалась Oops… I did it again поп-дивы Спирс. Опять досталось Queen, Тому Джонсу и некоторым другим.

Max Raabe Oops I did it again

В альбом «Super Hits» (2001) наряду с переизданными «Kiss» и «We Will Rock You» вошли хиты «Blue (Da Ba Dee)» «Eiffel 65», «Super Trouper» «ABBA», «Bongo Bong» Ману Чао, «Oops. I Dit It Again» Бритни Спирс, «Sex Bomb» Тома Джонса, «Mambo № 5» Лу Бега, а также популярное тогда произведение из репертуара группы «ATC» «Around The World (La La La La La)», авторство которого принадлежало музыкантам российской группы «Руки вверх!».

Max Raabe & Palast Orchester — Around the world

На волне успеха «Super Hits» диск «Palast Orchester» записал диск-сиквел и альбом рождественских песен и на этом закончил «хождение в попсу», хотя в концертном репертуаре оркестра блестящие римейки поп-хитов, конечно, остались.

Юмористические интерпретации Раабе  «I am blue», «Sex Bomb», «We will rock you» и «Oops, i did it again»   Робби Уильямса и Бритни Спирс, которые вышли в составе вышеописанного альбома «Super Hits» (Die Hits Des Jahres) были использованы для музыкального сопровождения комедийного сериала «Осторожно, модерн! 2».

Типичный концерт «Palast Orchester» в 2000-х начинался с какого-нибудь паркового джазового шлягера вроде «Night And Day» Кола Портера, затем следовали вечнозеленые ретрохиты, включая неизменную «Bei Mir Bist Du Schon» Шолома Секунды, потом «Palast Orchester» вспоминали свои альбомы, посвященные бразильской музыке, и лишь в середине вечера обращались к мировым хитам. Макс Раабе представал на сцене в комическом амплуа. Он выглядел, как невозмутимая кукла с остановившимся взглядом из «Необыкновенного концерта» Сергея Образцова, и, как положено кукле, за комедийный эффект отвечала единственная деталь, а именно – бровь. Смеша, Макс Раабе четко давал понять, что не намерен отступать от своей исследовательской линии, и вперемешку с «super hits» давал Курта Вайля, Марио Ланца, Александра Вертинского и Леонида Утесова.

Лишь к концу вечера Макс Раабе позволял коллегам расслабиться и, выбежав на авансцену, вдоволь оттоптаться на актуальных хитах. В середине десятилетия масштаб предприятия герра Раабе был таков, что на берлинских шоу оркестру ежевечерне помогал настоящий балет не хуже «Фридрихштадтпалас».

Max Raabe Palast Orchester

В начале 2010 года Макс Раабе выпустил диск «Ubers Meer» («За морями»), в котором, пожалуй, впервые за годы успеха «Palast Orchester» обошелся без его помощи и практически вышел из образа комического конферансье. Единственный участник «Palast Orchester», принявший участие в записи, – пианист Кристоф Израэль. Он играет на рояле, а Макс Раабе исполняет песни немецких авторов еврейского происхождения, прославившихся во времена Веймарской республики и вынужденных эмигрировать после прихода нацистов. Вальтер Райш, Ханс Май, Фритц Роттер, Вернер Р. Хайманн – искать эти имена стоит, скорее, в энциклопедиях кино, причем в их американских транскрипциях. Макс Раабе в очередной раз взял на себя серьезный исследовательский труд, вытащив на свет божий поэтов и композиторов, которых и в родной Германии сегодня помнит далеко не всякий.

Max Raabe «Übers Meer»

Фактически Макс Раабе вернулся к корням. Когда в 1987 году участники Palast Orchester выбирали песни для своего дебютного диска, старые диски и нотные тетради им приходилось искать на блошиных рынках и в пыльных библиотеках. При нацистах ноты многих известных шлягеров 1920-х годов были конфискованы у владельцев в силу происхождения их авторов. А между тем именно они служили источником вдохновения не только целым поколениям немецких музыкантов, но и, например, Леониду Утесову, который, согласно легенде, создал свой «Теа-джаз» в1929 году после поездки в Берлин.

Журналист «Радио Свобода» Юрий Векслер вспоминал в программе, посвященной «Palast Orchester»: «В основе всего лежал уникальный репертуар, блистающие остроумием тексты тех авторов, которые были вынуждены в 1933 году покинуть Германию. Может быть, кастрация тогдашнего репертуара оркестров в конечном итоге и навела нацистов на мысль вообще запретить танцы как таковые, что привело к безработице чудесных оркестров. А до нацистов никого не интересовало происхождение, например, участников легендарного вокального ансамбля “The Comedian Harmonists” – первого в мире мужского эстрадного вокального квинтета, в котором вместе пели и евреи и немцы». Макс Раабе, к слову, не обошел вниманием «The Comedian Harmonists». Песни из их наследия входят в репертуар «Palast Orchester» наряду с пятью сотнями шлягеров, возвращенных к жизни коллективом. В частности, «Veronika, Der Lenz Ist Da» («Вероника, пришла весна»), песня Вальтера Юрманна, австрийца, сотрудничавшего с поэтом-песенником Фритцем Роттером. Юрманна высоко ценили Рихард Штраус и Имре Кальман. После прихода нацистов Юрманну и Роттеру пришлось эмигрировать. Авторам-песенникам повезло: они, как и их коллеги Вернер Р. Хайманн, Фридрих Холлендер и Миша Сполянский, нашли работу в Голливуде. Однако потрясение от расставания с родиной было столь сильным, что Вальтер Юрманн, например, прекратил сочинять музыку в 1943 году, когда ему было 40, оставив свое ремесло на долгих 28 лет, которые ему было суждено прожить.

Veronika, der Lenz ist da — Max Raabe & Palast Orchester

Записывая «Ubers Meer», Макс Раабе каким-то образом сумел остаться в привычном образе, но уйти от кондитерской приторности, свойственной хитам «Palast Orchester». Он чувствует себя в среде немецкой музыки 1920-х как рыба в воде и теперь, получив всемирную славу, может говорить о музыке, которую любит, не только с соотечественниками, но и со своими поклонниками за рубежом, там, где о воспеваемой им эпохе знают преимущественно по фильму Боба Фосса «Кабаре». Удивительным образом Макс Раабе оказывается в той же роли исследователя немецкого мифа, использующего инструменты поп-культуры, в которой долгие годы уютно чувствуют себя «Rammstein». Только в жанре, который исповедует герр Раабе, ему не обойтись без отсылок к мифу еврейскому.

Многие оригинальные песни, которые поет Макс Раабе, написаны бойз-бэндом тридцатых «Comedian Harmonists» — немцами по происхождению и евреями по религии, что символизирует, учитывая время написания.
Фамилия Raabe значит совсем не то, шо ви там себе подумали. Раабе — это исконно немецкая фамилия, и на старо-немецком значит ворон [1] (теперь там всего одна буква «а», и кстате, не стоит путать с вороной, которая на дойче die Krähe; der Rabe — это именно ворон). А вообще-то, настоящее имя Макса — Маттиас Отто (Matthias Otto).
Один из двух россиянских телеканалов, который показывал концерт Макса — это «Шансон-ТВ». Какое отношение имеет Макс к так называемому русскому шансону, не знают даже так называемые британские учёные. Второй канал — Культура.

Своей славой в России Макс Раабе и его «Palast Orchester» обязаны пиратам. Нелегальное скачивание с файлообменников тогда еще не было распространено так, как сейчас, и флибустьеры звукозаписи делали состояния на альбоме «Super Hits» (2001) коллектива под названием «Palast Orchester» («Придворный оркестр»). Вопреки стереотипным представлениям о немецком чувстве юмора, запись, включавшая ретрообработки хитов Бритни Спирс, «ABBA», Тома Джонса и «Queen», а также дискотечные боевики из репертуара Лу Бега и «Eiffel 65», слушалась как грандиозный пародийный аттракцион. Сложно было поверить, что иронические кавер-версии – лишь случайный вираж на пути оркестра под руководством оперного певца Макса Раабе.

Max Raabe & Palast Orchester — Lucky

Max Raabe & Palast Orchester — Sex bomb

Max Raabe — Supreme

23 марта 2014 года выступил со своим оркестром в московском Государственном Кремлёвском дворце, где среди прочего репертуара исполнил на русском языке романс Петра Лещенко «Признайся мне».

Интервью с Максом Раабе (Max Raabe)  Июль 10th, 2016

Всем доброе время суток. Это Специальное радио для специальных людей из Москвы. Сегодня мы приветствуем один очень специальный коллектив из Германии. Точнее не коллектив, а его солиста. Человек этот известен сегодня во всем мире, и даже выступал в Кремле, но о нем мы еще слишком мало знаем. Впереди планиды всей, Специальное радио представляет вашему вниманию интервью этого человека. Милости просим – Макс Раабе.

SR – Здравствуйте, Макс. Мы рады приветствовать Вас на нашем радио. Вы вообще знаете, много ли у Вас поклонников в России?
MR –
Я слышал, что у вас в России, в особенности в Москве, есть наши поклонники. Мы были приятно удивлены этим и особенно рады тому, как восторженно нас принимали дети. Мы были очень довольны этим.

SR – Многие говорят, что Россия загадочная страна. Я лично так не считаю. А какое у вас вообще отношение к России как стране?
MR –
Мнение о России у меня очень хорошее, как и вообще в Германии. Мы испытываем огромное уважение к успехам России в области культуры. Нам в Германии хорошо известны и известные русские литераторы, поэты и композиторы, разумеется. К тому же Россия воспринимается как очень гостеприимная страна.

SR — Без Вас Оркестр, безусловно, потерял бы многое. Ваш голос – это действительно визитная карточка всего коллектива. Расскажите, как вы попали в Palast Orchester. Кто вообще основатель этого оркестра и откуда такое название?
MR –
Palast Orchester и моя персона – это, скажем так, единомышленники. Никто специально ни за кем не бегал и специально не искал. Все это стало следствием возникшей когда-то идеи играть музыку 20-х, 30-х годов, идея, которая потом вылилась в определенную картину, в определенные рамки. Никто пока не хочет, да и понятно, не может существовать друг без друга. Именно этой компании стало возможным и реальным осуществить все то, что представляет из себя наша музыкальная идеология.

SR — Palast Orchester явление во многом уникальное, почти не имеющее аналогов в современном музыкальном мире. Как родилась идея спеть песни известных музыкантов? Это был эксперимент, или тонкий расчет?
MR –
на протяжении долгого времени мы разрабатывали идеи, которые могли бы поставить Palast Orchester на ноги. И, наверное, идея спеть популярные композиции родилась как наша совместная причуда. Однажды мы все вместе ехали долгое время на автобусе с выступления и под настроение стали напевать известные песни. И вдруг подумали – почему, если нам так это понравилось, это не должно понравится и другим. И тогда мы решили осущетсвить этот свой каприз.

SR — Многие песни, зазвучали в вашем исполнении по-новому. Стилистика, в которой они зазвучали – достаточно ироническая. Поначалу казалось, что это пародии. Но потом все поняли, что это просто отличные кавер-версии. У Вас ироническое отношение к этим кавер-версиям или серьезное?
MR –
Мне кажется, что те популярные песни, которые мы исполняем, конечно же заслуживают уважения. Это композиции – хиты, которые нравятся публике. И что здесь можно иметь против? Над этим мы не смеемся. Но с другой же стороны, Бритни Спирс со своим «Упс-айдидит-эген», подарила нам прекрасные возможности для творчества своей скрытой иронией в тексте песни.

SR — Ваша музыка ориентирована и на взрослое поколение и на молодежь. С какой аудиторией Вам приятнее работать?
MR –
нашими слушателями являются как пожилого, так и достаточно юного возраста. Это действительно так и это очень радует нас. Наша музыка служит развлечением для всей семьи, ну или для какой-то ее части. Атмосфера и настроение, которые царят на наших концертах, абсолютно не зависят от возраста, так как музыка, которую мы играем не является музыкой какого-то определенного промежутка времени.

SR — А были обвинения в плагиате, в использовании чужой популярности? Что вы отвечали на такие вопросы?
MR –
Все наши песни особенны тем, что все они являются современными (ну или не очень) хитами. Всем известны эти популярные песни. И когда эти песни пою я, все прекрасно понимают то, как должна звучат та или иная композиция – просто все обращают внимание на оригинальное исполнение. Я ни в коем случае не пользуюсь популярностью чужих песен, не претендую на них. Никто не может обвинить меня в занятии плагиатом. Для нас это определенная форма юмора, и я уверен, что Том Джнос, например, со своей Секс Бомб, был лишь удивлен, услышав эту песню в нашем исполнении.

SR — Музыка 30х годов. Что в ней близко для вас? На какой музыке Вы воспитывались и какая музыка сегодня для Вас близка?
MR –
20-е, 30-е годы были особенным временем для музыки. Мелодика была важнейшим аспектом для той музыки. В музыке была некая гармония – причем гармония во всем. Ну то есть было то, чего сейчас, в современной музыке, встретить практически не возможно.

SR — Ваше отношение к собственной популярности. Вы считаете себя популярным? Как Вы считаете – то, что к Вам пришла известность – это случай или труд?
MR –
я не особо часто задумываюсь над тем, насколько я знаменит. Иногда я , конечно, достаточно сильно ощущаю свою популярность. Иногда мне становится абсолютно все равно. В конце концов, меня больше волнует не лично моя популярность, а популярность моей музыки. Я безумно рад, что играю именно такую музыку с оркестром, за спиной у которого большой музыкальный опыт, и очень рад тому, что дело, которым занимаюсь нравится людям и расширяет круг наших слушателей.

SR — Что вы посоветуете тем музыкантам, которые еще не стали известными. Каких ошибок им надо избегать?
MR –
Если ты сегодня хочешь связать свою жизнь с музыкальной деятельностью, без трудностей Вам, конечно, не обойтись. Лично я по своему опыту знаю, что любое дело можно и нужно начинать только в том случае, если ты горишь своей идеей – только в этом случае этот твой огонь разгореться и заразить публику.
SR — Знаете ли вы современную русскую музыку?
MR –
Мне не очень знакомы современные русские исполнители, но я счастлив тому, что удалось посетить Вашу страну. Будучи в России, я часто слушал ваши радиостанции.

SR — Вы пробовали себя как актер. По оценкам критиков – очень удачно. Как написано в отзывах – раскрылся Ваш талант как комического актера. Выбор играть комическую роль был осознанным? Увидим ли мы в будущем Макса Раабе – актера трагического, например? Собираетесь ли Вы продолжать карьеру актера?
MR –
Когда мне представился шанс снятся в кино, я в первую очередь был заинтересован тем, как лучше изобразить образ своего героя. Вся эта работа приносила мне не только приятные, но и полезные моменты.

SR — А Вы сами веселый человек? Мы на Спешл Радье достаточно веселые люди. Если есть в памяти веселая история, связанная с Вашей сценической биографией, расскажите ее пожалуйста нашим слушателям.
MR –
Да, я веселый человек, который наслаждается своей жизнью. Каждой минутой своей жизни.

Max Raabe at Carnegie Hall

SR — Чем вы увлекаетесь в свободное время?
MR –
я люблю писать музыку для себя. Чаще всего это музыка, моего собственного, так сказать, направления. Например одна из композиций была сделана на основе телефонных звонков. Я не могу передать словами, как это звучит, короче это что-то типа экспериментальной музыки.
SR — Вы сочиняете музыку? Если да, то расскажите поподробнее пожалуйста.
MR –
За последний год я дал с оркестром около 480 концертов, и это действительно уже большая цифра. В основном, все свое время я провожу за работой с оркестром. Это и переработка уже известных всем мелодий и пробы собственной музыки. Мы тщательно работаем над оригинальностью аранжировок и исполнения наших песен, то есть почти все время у меня занимает работа.

SR — Расскажите пожалуйста про сегодняшнее состояние музыкальной культуры в Германии. Что слушают у Вас на родине?
MR –
Жизнь моей музыки в Германии находится, я бы сказал, в таких же непростых условиях, как и во всем остальном мире. В Германии слушают все ту же музыку, что и во всем мире – слушают ту музыку, которую предлагает музыкальная индустрия.

SR — Расскажите пожалуйста про свою семью. Какие приоритеты для Вас в семейной жизни главные?
MR –
Я сам из семейных, как говорится, людей. Но это не значит, что когда я в семье, я сижу дома. Это бывает не часто, но когда есть свободное время, я наслаждаюсь им, и трачу его на активный отдых, например, провожу время в кругу друзей. Мое сердце не терпит покоя. Для меня невозможно даже представить себе лежать в свободное время на софе в ожидании чего-то.

SR — И последний вопрос. Что для Вас в этой жизни служит точкой опоры?
MR –
На мой взгляд, здоровье – самое важное в нашей жизни. Ну и очень важно, конечно, иметь свое место в жизни, суметь найти себя.
Спасибо!

07 октября 2018 года Макс Раабе, уникальный немецкий певец-стилизатор и руководитель оркестра Palast Orchester выступили с новой программой в Санкт-Петербурге.
Макс Раабе (Max Raabe), уникальный по манере исполнения немецкий певец-стилизатор и руководитель ретро-пародийной формации Palast Orchester.
Пока «ленивый» хит Раабе «Der perfekte Moment… wird heut verpennt» («Идеальный момент… был проспан»)

Max Raabe — Der perfekte Moment… wird heut verpennt (Offizielles Video)

набирал популярность, знаменитый исполнитель и его уже ставший легендарным оркестр приготовили программу для своего тура 2018 года. Гастроли получили название «Let’s Do It» состояли из поистине грандиозных шоу в Дании, Норвегии, Швеции, Финляндии и, конечно, России. Трек лист тура не оставил равнодушным никого: «Let’s Do It» Коула Портера, оригинальные интерпретации «With Your Eyes Wide Open» и «Three Little Words» — только вершина айсберга. Особое место в программе заняла смешная немецкая композиция «Du bist meine Greta Garbo» («Ты моя Грета Гарбо»), перепетая в память о выдающейся личности.

Max Raabe & Palast Orchester — Du bist meine Greta Garbo (Berlinale 2010)

Концерты Макса Раабе в сопровождении «Palast Orchester» находят восторженные отзывы у слушателей всех возрастов и любителей самых разных музыкальных жанров. Их шоу, возвращающие в «золотые» двадцатые, неоднозначные, переполненные юмором тексты и неподражаемая мимика Маэстро позволят каждому найти в них то, что близко именно ему.
KUMMER — Der Rest meines Lebens — feat. Max Raabe (official video)

Max Raabe — Ich bin nur wegen Dir hier

Использованы материалы:

• Раабе, Макс
• Макс Раабе
• Max Raabe дельный музыкант
• Интервью с Максом Раабе (Max Raabe)  Июль 10th, 2016
• Борис Барабанов. Новые двадцатые Макса Раабе
• Max RAABE Идеальный момент. 27.09.2018, Кирилл РЕЙН (ЗВУКИ РУ)
• Palast оrchester& Max Raabe – Биография:
• Многоглавая вершина — немецкое кабаре