Литература

Повелительница снов. Главы 30, 31

автор: Ирина Дедюхова 24.07.2019

Ирина Дедюхова

Повелительница снов

30. Последняя драка и первое пиво

Как-то Варя забежала в обед из школы перед факультативными занятиями. Тут же раздался телефонный звонок. Звонил ее брат Сережа, который в тот день, вместе с четвертыми классами из разных школ, пошел в театр. Мама дала ему деньги на пирожинку и сок, и он, одевая наглаженные Варькой брючки, весь сиял от счастья. Сейчас в его голосе слышались слезы, он простонал глухо в трубку: » Варя-а-а…».

— Сережа, ты откуда звонишь?

— Из театра… Варя, приди, побей их!

— Сережа! Что случилось?

— Мальчиков всех в туалете бьют и деньги отнимают. Мне губу разбили до мяса и все до копейки отняли…

— Сколько их?

— Трое, они , такие как ты — большие. А я и идти-то домой не могу, сикать хочу-у…

Варя не могла больше слушать эти тихие всхлипы, от которых у нее сразу застучала кровь в висках. Сережку простудили в садике, у него был хронический цистит, и ему надо было ходить в туалет очень часто. Она уже давно не дралась, потому что поняла, что своих сверстников — парней ей уже не победить, они стремительно обгоняли ее в силе и ловкости. Ей тогда уже не хватало разворота плеч, тяжести в прямом ударе. Ее фигура, так рано сформировавшаяся, практически не изменилась, после операции по удалению аппендикса Варя уже не росла.

Сейчас она лихорадочно искала солдатский ремень отца. Найдя, она первым делом торопливо проверила пряжку. Все было на месте, ее хитрая приспособа с крючком — тоже. Ну, выносите, вороные!

Ожидая сестру и отслеживая выход, Сережа размышлял о том, как все раньше было просто в его жизни. Когда он был маленький, Варя водила его в женский туалет. Она сама проверяла кабинку, а потом запускала его туда и караулила. А как только он подрос, так взрослые тетеньки стали их из туалета прогонять. Варе было очень неудобно ждать его у мужского туалета, а он мог там встретиться с любой опасностью. Что же ему делать, если он никак не может не писать через каждые час-два?

Контролерша попыталась остановить ее на входе, но тут же отшатнулась от бешенного Варькиного взгляда и шипения сквозь зубы: «Я тебе глотку вырву!». В холле ее ждал Сережа, с его разбитой губы кровь накапала прямо на белую трикотажную водолазку, вещь была испорчена безвозвратно. Нос у Сережки распух, в глазах стояли слезы. Варя достала ремень, из-за вскипавшего в ней гнева, она не смогла сразу попасть рукой в подготовленную дома петлю.

— Где здесь мужской туалет?

— Вот там, Варя! Они все еще там стоят и курят, Мохначева из параллельного класса тоже побили! И Курочкина!

Варя влетела в туалет и сразу увидела этих троих. Сережка предусмотрительно остался за дверью. Он вообще не мог смотреть, как мордуется его сестра. Он только зажмурился, когда услышал знакомый по дворовым дракам свист Варькиного ремня и ее змеиный голосок: «Ну, здравствуйте, с-суки!». Драка длилась недолго, Варя вышла из туалета, потирая костяшки пальцев и правую щеку. Из приоткрытой двери туалета было слышно, что там кто-то тихонько скулил. Молча, они отправились к выходу, контролерша при этом торопливо повернулась к ним задом. Варя шла еще вся разгоряченная дракой, костяшки пальцев саднило. Сережа едва поспевал за ней с гордой, мстительной улыбкой.

Вдруг Варьку поразила одна мысль, она остановилась, как вкопанная.

— Сережа! Сколько мама дала тебе денег с собой?

— Сорок копеек.

— Что же ты сделал со мной, гаденыш! Я ведь у них шестнадцать рублей отняла! Меня ведь посадить могут!

Ну, почему она, выворачивая карманы этих подонков, не подумала своей головой, что не могла мама дать столько денег ее брату-молокососу! Варе сразу стало очень плохо, нести эти деньги домой она не могла. Они проходили мимо ресторана «Центральный», самого шикарного заведения у них в городе. Теперь ей было на все плевать.

— Серега, пошли в ресторан! Дома все равно есть нечего.

— Варь, нас же не пустят!

— Это вечером только взрослых пускают. И вообще нас сейчас с деньгами и солдатским ремнем везде пустят! Если куражиться, так куражиться на полную катушку!

Но когда они завалились мимо обомлевшего швейцара в зал с матовыми шарами настенных светильников и тяжелыми гардинами на окнах, Варька почувствовала, что начинает потихоньку терять весь свой кураж.

— Трудный выдался денек? — неожиданно раздался за их спиной насмешливый мужской голос.

Варя обернулась и увидела официанта, приятного молодого мужчину лет тридцати. Он был по вечернему роскошно одет. Это был человек из совсем другой жизни, до которой Варькины родители так и не сподобились. Он глядел ей прямо в глаза, при этом одна его бровь красиво изогнулась, на его улыбку, спрятанную в ухоженные усы, невозможно было не ответить.

— Нам надо бы пообедать. Деньги у нас есть.

— Понято! Но вам бы и умыться не помешало бы, а?

— А тут можно умыться?

— Господи, да тут все можно! Зеркала бить не будете?

— Нет…

— Ну, пошли!

Официант проводил их до большой курилки с зеркалами, умывальниками и диванами. Варя аккуратно вымыла брату лицо, он морщился и стонал из-за разбитой губы. Когда она, наконец, глянула на себя в зеркало, то увидела, что сбоку, на скуле у нее тоже приличная ссадина. Кое-как она привела себя в порядок. Когда они вышли, то стол для них был уже накрыт. Посетителей практически не было, развалясь в креслах в зале сидели несколько официанток или поварих с двумя мужиками. Они с интересом, изучающе осматривали Варю и Сережу. Брат не знал, как здесь держаться, и шепотом спрашивал Варю, какую вилку ему брать. Чтобы разрядить обстановку Варя громко, на весь зал сказала: «Официант! Будьте добры, подойдите к нам!». Вальяжной походкой роскошный мужчина с нагловатой улыбкой подошел к их столику.

— Семь рубликов, милая моя!

— Что же Вы нам пивка не подали? Из холодных закусок у вас — рыба, а в фойе висит запрещение только на водку до пяти вечера, что же у вас и пива нет?

— Девочка, все ведь нормально, а? Тебя никто отсюда не выставил, не взирая на ваши подбитые физиономии и явное несовершеннолетие, так нагличать-то зачем?

— А что они все пялятся на нас? У меня брат кушать стесняется!

— Один момент! А ну-ка, все вон из зала! Дети кушать стесняются!

Полные, ярко накрашенные женщины и два пожилых мужчины, посмеиваясь, лениво поднялись и скрылись в кухне.

— Спасибо! Может, присядете с нами?

— Отчего же не присесть с молодой и богатой?

Серега, успокоившись, полностью занялся едой. Официант, по-женски подперев щеку, улыбаясь смотрел как Варька руками с разбитыми костяшками пальцев ест курицу.

— Салфеточка рядом.

— Ага! А что у вас на сладкое?

— Обычно — я. А ты пиво-то пила когда-нибудь?

— Не-а! Это я так.

— Хочешь попробовать? Я угощаю.

— А оно вкусное?

— Кому как…

— Попробовать можно!

— Несу!

Он принес два высоких стеклянных запотевших бокала с янтарной жидкостью, поставив один перед Варей, а другой — себе. Она тут же принялась пить, но он остановил ее: «Сначала чуть-чуть рыбки или кусочек черного хлебца с солью!». Ловко нацепив на вилку ломтик филе с блюда рыбного ассорти, он поднес его прямо к Варькиному рту. Варя засмеялась, но взяла ртом у него эту рыбу и, пережевывая ее, стала запивать пивом. Это он, конечно, специально сделал, чтобы показать ей, какая она еще маленькая, что ее нужно с ложечки кормить! Вкус пива она как-то не сразу почувствовала, голова только становилась тяжелее. Мужчина начал под столом ласкать Варькину коленку, ей стало совсем смешно и легко на душе.

— Медленно откуси горбушу и во рту ее подержи, дай подтаять. Вот так! Тебе родители деньги дают, чтобы ты брата по ресторанам водила? Осторожнее, не торопись! Видишь, поперхнулась!

— Ой, у меня такие это деньги, что вот из-за этого придурка меня посадить могут. Отрываюсь напоследок!

И Варя, пережевывая рыбку, запивая ее пивом, рассказала все этому незнакомому мужику. Он не стал ни смеяться, ни ругать ее. Перестав почему-то кормить ее рыбой и гладить колени, он занялся своим пивом и какими-то невеселыми мыслями.

— Не переживай! Я этих ребят знаю, так что на этом дело закроем. Но впредь, девочка, держись от них и от ресторанов подальше.

— А Вы, почему от ресторанов подальше не держитесь?

— Почему, почему… Живу я здесь! Но ты, надеюсь, уже достаточно взрослая, чтобы сообразить, что я и ты — две большие разницы? Ну, хорош, друзья! Доедайте и выметайтесь! Нам еще зал к вечеру готовить. Пиво-то понравилось, смуглянка?

— Ага! Вот деньги за обед. А можно мне еще сюда к Вам прийти?

— Нет, не обижайся! Вот когда вырастешь — вспомни меня, а, главное, мои слова: «Я тебя пожалел!», — шепотом добавил он и опять улыбнулся, глядя Варе в глаза.

Обратно они ехали, конечно, на такси, в котором Серега заснул от излишней сытости и переживаний, склонив голову на Варькино плечо. На оставшиеся деньги Варя купила в магазине хлеба, молока и какую-то рыбу холодного копчения. Нарезав ее тонкими ломтиками, она медленно, не торопясь, задумчиво ела ее с вилки.

31. Весенний смотр

Весной весь новый класс Варьки подвергся тщательному медицинскому осмотру. Мальчики — на предмет будущей воинской пригодности, а девочки — по поводу всем понятно чего. Хотя их школу проверяли только для проформы, для порядка. Бывали, конечно, разные там единичные случаи по городу, когда старшеклассницы вдруг рожали детей неизвестно от чего, но это происходило только в педагогически запущенных школах на окраине, так там и от педикулеза никак избавиться не могли.

Межсезонье, переход от теплого времени года к холодному и наоборот создавали для Варьки множество проблем. Во что одеться? Мама считала, что у Вари все есть, она воспринимала эти проблемы со своей точки зрения, сформированной в военном детстве, когда у нее на все девичьи возрасты было три платья из крашеной бязи. По ее мнению, Варя была одета гораздо лучше эвакуированных девочек-полячек, поэтому ей и беспокоиться было не о чем. А когда Варька заикалась об обуви и колготках, которые ее мама сама-то так и не научилась носить, то вместо конкретного ответа слышала радостные воспоминания о том, как мама училась в школе в первую смену, а ее брат во вторую, а валенками они менялись на бегу посреди замерзшей улицы. Приходилось шевелить мозгами самой, хорошо, что бабушка научила ее вязать на спицах, крючком, на коклюшках. Пряжу можно было выпросить у сестры отца, державшей пуховых коз, но только тетя, имевшая большое хозяйство, очень долго собиралась с ответами и посылками. Как раз перед той весной Варька нашла в темной комнате старую Валькину клетчатую куртку, которую предприимчивая Валентина сшила из прибалтийского пледа. Старый Валькин гардероб стал краеугольной основой складывающегося стиля. Вещи Валька ни носить аккуратно, ни беречь от моли почему-то не могла. Поэтому Варваре все они доставались с небольшими дефектами, что тоже создавало массу неудобств. Найдя у папы в кармане плаща десять рублей, Варвара смело пошла в магазин и купила себе странную старушечью шляпку из синего мохнатого фетра с шелковой ленточкой по тулье. Шляп в магазине зимой было много, кому они нужны были зимой? Вообще-то Варя перемерила их все, но к Валькиной куртке, на ее вкус и средства, подходила только эта.

Перед медицинским осмотром Варя волновалась только на счет своей психической полноценности. В новом классе, где о ней ничего не знали, еще никому не приходило в голову, вместо факультативных занятий остаться с ней после уроков в классе и рыдать над странностями ее характера. И было бы просто ужасно, если бы сейчас ее объявили чокнутой, да еще и по медицинской части. Но полная, уставшая от жизни тетка, врач-невропатолог, ни о чем таком ее не спросила, а только ударила резиновым молотком по Варькиным коленкам и что-то быстро написала в ее карте. Варя еще честно потопталась у дверей кабинета, но врачихе было здорово не до нее. А у кого еще можно было спросить про две узкоглазые рожи, которые покатывались со смеху, когда Варька мерила шляпы? Только у этой врачихи, не у классной же руководительницы! Варю очень смущало это постоянное присутствие в ее жизни двух полупрозрачных мужчин, правда, ни в туалет, ни в кабинет к врачу они за ней не заходили, и за это им, как говорится, земной поклон.

Выйдя в коридор, Варя увидела, что кроме призрачных азиатов и ее новых одноклассниц на обшарпанных стульях сидят все девочки из ее старой школы, которые травили ее всю прошлую весну. Она хотела пройти мимо, потому что полагала, что им, как и ей, будет также неприятна неожиданная встреча. Но когда Варя, прикрывшись картой, проплывала мимо них, раздался радостный девичий визг: «Девочки! Это же Варька!». Варвару окружила стайка девчонок, они дергали ее за хвостики, за рукава, тянули к себе, хохотали, наперебой сообщали какие-то незначительные классные новости.

— Любка твоя в троллейбусное ПТУ пошла…

— Валентина Семеновна в декрете сидит со вторым, толстая стала до жути, мы ее с коляской видели.

— У нас теперь классная — физичка, все классные часы теперь только по физическим открытиям проводит, даже Ленинские уроки отменила, говорит, что нам это вредно. А про физику — так полезно!

— А Волков в милиции прописался! Его два дня там держали, побрили даже! Наверно, опять вшей нашли. К Таньке пристает каждую переменку, бить теперь его некому.

— Волкову мы даже говорить не будем, что тебя видели, он и так совсем чокнутый. Нам сказал, что ты из-за нас ушла, что мы тебя затравили. А мы ему сказали, что ты сама кого хочешь затравишь.

-Тише ты, дура! Тут же ее новые девчонки сидят!

— Да пусть не лезут, от Варьки им не отломится!

— Варька, а ты к нам обратно вернешься? — загнал ее в тупик вопрос самой глупой из них. Варя даже решила на нем не тормозить, но все девочки с ожиданием уставились на нее. Похоже, они так и остались наивными дурами.

И хотя бабушка говорила, что дураков и в церкви бьют, но, наверно, не про этот случай. Поэтому Варя, ласково улыбаясь, сказала, что в их класс она уже вряд ли вернется, но к любой из них придет, только пусть зовут как следует, трижды. Она услышала, как за ее спиной расхохотался один из призраков. Озадаченные девчонки расступились перед ней, когда она, кокетливо надвинув шляпку на лоб, вышла на улицу. Здорово, что она успела купить эту шляпу, все-таки не вязаная шапка на подкладе! Оглянувшись и помахав девочкам рукой, она опять увидела этих двух с непроницаемыми, ко всему равнодушными желтыми физиономиями.

Домой Варя сразу не пошла, она долго бродила по городскому скверу по дорожкам, заваленным прелой прошлогодней листвой. На душе у нее было как-то не так. Раньше она твердо знала, что все эти девочки — дряни последние, что думать о них — терять время понапрасну. И вообще, хорошие люди не могут говорить о ней, Варьке, плохо. А те, которые говорят, так они сами слова доброго не стоят. Так ей и бабушка говорила после того, как они на пару одновременно отлаяли старух шести соседних хуторских дворов. А сейчас что получается? Они что, любили ее, что ли? Или они просто врушки? Или они такие вот хорошие, плохого не помнящие? Или, может, дуры? Хотя, конечно, как их можно винить. Наверно, всего было понемножку: и не блистали умишком ее однокашницы, и даже любили ее по-своему, но эта их любовь омрачалась тем, что она сама к их любви была плохо приспособлена. Пагоду из соленых ушей в кармане не утаишь, пусть это и было давно, очень давно и даже неизвестно с кем. Но ведь Варя хорошо знала, что это такое. А бывало, что, задумавшись, она иногда глядела с надменным прищуром и на девочек, и на Валентину Семеновну так, будто примерялась, как половчее отхватить им уши. Нет, хватит! В новом классе она ко всем станет хорошо относиться, будет молчать и в пол глядеть, а на самый худой случай — в потолок. Варька беззаботно поправила сбившуюся шляпу и засвистела «Нам бы всем на дно!», с грустью вспомнив, как они здорово свистели с Волковым на два голоса. Никогда бы ей раньше не пришло в голову, что кое-что из старой школы она будет вспоминать с грустью.


(Продолжение следует)

Читать по теме:

0
5
Facebook Twitter Google + Pinterest

Ещё по теме:

Лауреатский случай. Часть ХVII

Позови меня трижды. Часть XXIV

Б.И.Пуришев — «Литература эпохи Возрождения. Идея универсального...

Комментировать

Войти с помощью: