Дивы: Людмила Целиковская

У каждого поколения есть свои кумиры. Целиковская была кумиром 40-х годов. Солнечная женщина с лучистыми глазами. Молодые люди присылали ей письма, где предлагали руку и сердце. Однажды она шла по улице в Ленинграде, а навстречу шла рота солдат. Когда они увидели Целиковскую, остановились, взяли ее на руки и несли несколько кварталов на руках. А вся улица ей аплодировала.

Людмила Целиковская — кинозвезда 1940-х — 1950-х годов.
Обаяние актрисы, мягкая проникновенная манера игры, лиричность в соединении с теплым юмором, душевная чистота и непосредственность героинь Целиковской снискали ей у зрителя широкое признание.

Любимым афоризмом, словно девизом жизни, стали для нее слова Кафки: «Стой под дождем, пусть пронизывают тебя его стальные стрелы. Стой, несмотря ни на что. Жди солнца. Оно зальет тебя сразу и беспредельно».

Дочь оперной певицы и регента церковного хора Людмила Целиковская тоже могла бы связать свою жизнь с музыкой. Мать ее признавалась: «С Люськой так легко! Встанет утром и поет, поет…» Еще в детстве «Люська» поняла, что хочет быть актрисой. Переодевшись нищенкой, ходила с подружками-пионерками по улицам. А в сороковые уже была любимицей зрителей, кумиром тех, кто воевал и ждал…

На фронтах Великой Отечественной красноармейцы поднимались в бой со словами: «За Родину! За Сталина! За Целиковскую!» Девушки стремились быть похожими на актрису с лучистыми глазами: делали «шестимесячную завивку», выщипывали брови. И даже плакали, «как Целиковская»… Мужчины наперебой предлагали ей руку и сердце. Но оно у актрисы всегда было занято. Пять раз она выходила замуж. И каждый последующий брак был длиннее предыдущего.

Казалось, за ней сломя голову бежали слава, успех, признание. И безграничное семейное счастье. О котором мечтает каждая женщина. А судьба испытывала ее, как могла.

Людмила Васильевна Целико́вская (8 сентября 1919, Астрахань — 3 июля 1992, Москва) — советская актриса театра и кино. Народная артистка РСФСР (1963)

Наибольшую популярность получила в 1940-е годы, снявшись в музыкальных комедиях военного времени «Антон Иванович сердится», «Близнецы», «Сердца четырёх», «Воздушный извозчик» и «Беспокойное хозяйство».

Людмила Васильевна Целиковская родилась 8 сентября 1919 года в Астрахани в семье заслуженного деятеля искусств Василия Васильевича Целиковского. Мать — Екатерина Лукинична, оперная певица.

Её отец Василий Васильевич Целиковский с шести лет пел в сельском храме, затем учился в Астраханском музыкальном училище по классу скрипки и одновременно подрабатывал певчим в церковном хоре (пел в нём вместе со знаменитой впоследствии оперной певицей Марией Максаковой). Затем был регентом церковного хора, дирижёром в Астраханском драматическом театре. Вскоре после рождения дочери создал хор и оркестр при Каспийском флоте, а в 1923 году поступил в Московскую консерваторию (закончил в 1930 году). Руководил симфоническим оркестром Центрального дома Красной армии, а с 1934 года работал в Большом театре заведующим музыкальной частью. Работал на Всесоюзном радио, а затем начальником Отдела музыкальных учреждений Министерства культуры СССР.

Мать актрисы, Екатерина Лукинична, тоже некоторое время училась в консерватории, окончила вокальную студию при Большом театре и пела заглавную роль в опере «Снегурочка». Обладала красивым сопрано, но рано ушла со сцены и посвятила себя домашнему хозяйству.

До 1925 года семья Целиковской проживала в Астрахани. Людмила была болезненным ребёнком и тяжело переносила астраханский климат. По совету врачей Целиковские переехали в Москву.

В Москве девочка чувствовала себя хорошо. У Людмилы был прекрасный слух, и родители определили её в Гнесинскую школу учиться игре на фортепиано.

В музыкальной семье девочка выучила ноты раньше, чем буквы, но музыка не стала её призванием — природа не наградила Людмилу Целиковскую оперным голосом, а для игры на фортепиано рука была слишком миниатюрной. Впрочем, девочка училась в Гнесинской школе и даже выходила на большую сцену: она выполняла серьёзную миссию — в финале 4-й симфонии Чайковского била в литавры, когда оркестром дирижировал её отец. А когда она была в Вене, ей разрешили сыграть на клавесине Моцарта.

«У меня лились слёзы из глаз, и, чтобы они не капали на клавиши пианино, я подвязывала полотенце, — вспоминала Целиковская, — и продолжала играть». Музыкальный слух позволил ей легко освоить английский язык – она переводила пьесы английских драматургов «для удовольствия», а потом и в поисках подходящей роли. Но это потом, а в 1935 г. только начиналась карьера артистки Целиковской. Хотя друзья семьи со смехом вспоминали, что артистическая карьера Люси началась в детстве, когда она «играла» побирушку. Дело в том, что девочка очень любила разыгрывать разные сценки, а одной из любимых забав было …просить милостыню под видом несчастной нищей на Тверской.

Забавы и игры закончились, когда мама Людмилы Целиковской с помощью подруги-актрисы Анны Бабаян привела 16-летнюю дочь на просмотр к режиссёру Театра имени Е.Вахтангова Рубену Симонову. Режиссёр вынес вердикт: театр ждёт актрису Целиковскую. Симонов посоветовал ей обязательно поступать в театральный институт и после окончания школы в 1937 г. Людмила Целиковская подала документы в Театральное училище имени Щукина.
В том году желающих поступить в «Щуку» было около 900 человек, а свободных мест только 13. Шансов поступить у Целиковской было не так уж и много, и поначалу ей показалось, что она с треском провалилась. Вот как она сама вспоминала об этом: «Помню только, что после чтения обязательной прозы, стихотворения и басни кто-то из комиссии (а у меня от страха в глазах было серо, мне показалось, что все члены комиссии были одеты в одинаковые серые костюмы) спросил: «С кем вы готовились к экзаменам?» Я сказала: «С мамой». В ответ — дружный хохот. А на вопрос, как меня зовут, я сказала: «Людмила Васильевна». Комиссия развеселилась ещё больше, а у меня от обиды брызнули слёзы из глаз, и я убежала, твёрдо поняв, что уж актрисой мне никогда не стать. В это время следом за мной выбежал Дима Дорлиак — один из самых красивых молодых артистов театра, и, успокаивая меня, сказал: «Не волнуйтесь, вы понравились. Это у нас в театре так принято принимать — с юмором и смехом. Нате, вот вам платок, вытрите слёзы». Господи! Что со мной было! Я была как во сне. Сам знаменитый Клавдио (из «Много шума из ничего» и Люсьен из «Человеческой комедии» — спектакли Театра имени Е. Вахтангова) дал мне свой платок! На следующий день, прибежав в училище рано-рано, когда вход в здание на улице Вахтангова, 12 был закрыт, и, прождав около часу, я наконец увидела свою фамилию в числе тринадцати принятых…»

Ещё студенткой училища в 1938 году, Целиковская была зачислена в труппу Театра имени Вахтангова. Её первой ролью на сцене этого прославленного театра была Клариче в «Слуге двух господ». В том же году влюбляется в своего однокурсника Юрия Алексеева-Месхиева, за которого выходит замуж. Однако их совместная жизнь продлилась недолго, и вскоре они расстались.

Свою первую роль в кино (пионервожатую Валю в фильме «Молодые капитаны») Целиковская сыграла в 1939 г., ещё студенткой. И хотя эта роль не стала открытием молодой актрисы ни для зрителей, ни для критиков (да и сама Целиковская её не любила), однако бесследно она всё равно не прошла. Режиссёр Константин Юдин заметил молодую и красивую актрису, поверил в неё и в 1940 г. предложил ей главную роль — Шурочки Мурашовой — в своей комедии «Сердца четырёх». По словам самой актрисы, это была её самая любимая картина, так как она играла саму себя. (Например, актриса так же обожала сладкое, любила музыку и ненавидела математику.)

В этой картине Целиковская буквально уговорила режиссёра разрешить ей самой спеть песню, которую до этого предполагалось озвучить с помощью профессиональной эстрадной певицы. Юдин разрешил, но во время записи случилось непредвиденное — Целиковская так перенервничала, что у неё пропал голос. Запись пришлось отложить на неделю, что было делом неслыханным — из-за 19-летней студентки простаивал оркестр из 70 человек. И всё-таки эту песню она записала. Фильм должен был стать самым кассовым фильмом 1941 г., однако его премьере помешала война. Он вышел на экраны страны только в 1944 г.

От самой от себя убегу

 

А вот фильм Александра Ивановского «Антон Иванович сердится», в котором Целиковская также играла главную роль (он снимался почти одновременно с «Сердцами четырёх») успел-таки попасть к зрителю в первые месяцы войны. «Какая живая партнёрша мне досталась! — восхищался Павел Кадочников, герой-любовник тогдашнего кино…

На этот раз Целиковской петь не доверили, и вместо неё это сделала профессионал — известная певица Дебора Пантофель-Нечецкая. Но так случилось единственный раз: в остальных фильмах и спектаклях Целиковская всегда будет петь сама.

Дебора Пантофель-Нечецкая Весенний вальс

В фильме «Антон Иванович сердится» профессор консерватории, фанатичный приверженец классической музыки, с ужасом узнает, что его дочь мечтает о карьере опереточной певицы… Партийные идеологи пребывали в растерянности: нужна ли столь легковесная комедия фронту? Оказалось ― нужна.

Конечно же нужна. Фильм был на пике тогдашней жанровой моды. Вспомним, с каким успехом в Европе шли в те времена картины с той же Марикой Рекк.

Уже после войны летчики одной из эскадрилий признавались, что это была «самая военная картина, в которой показано именно то, ради чего стоило воевать». «Когда ребята после сражений видели на экране Симочку, эту очаровательную любящую девушку, им хотелось жить, ― спустя годы вспоминала одна из подруг Целиковской. ― Фронту нужны были именно эта улыбка, именно этот характер. Рассказывали ― и это не выдумки ― что после фильма солдаты поднимались в бой со словами: «За Родину! За Сталина! За Целиковскую!». Кто из актеров еще удостоился такой воинской чести?».

Вторым мужем Целиковской стал писатель Борис Войтехов. К моменту этого замужества Целиковская была уже известной актрисой, имела массу поклонников, среди которых было много известных людей. Однако актриса выбрала себе в спутники не самого заметного среди них, но искренне любившего её. Правда, и этот брак, продлившись несколько лет, распался.

В 1943 году выходит фильм «Воздушный извозчик», в котором актриса сыграла роль Наташи Куликовой. Сценарий был написан Валентином Катаевым специально для неё. После этого фильма к ней пришла всесоюзная популярность — Людмилу Целиковскую узнала и полюбила вся страна.

Если в предыдущем фильме «Антон Павлович сердится» Целиковская работала в легком жанре, то здесь она уже оперная певица, исполняющая русскую классику. И это было и модно, и современно, и востребовано. Обратите внимание на визуальное решение образа героини. Даже в роли Лизы, даже в историческом костюме, у артистки ультра-актуальная на тот момент прическа. Такова специфика кино, практически кинотрадиция, продержавшаяся чуть ли не до 70-х. Ещё Илья Ильф и Евгений Петров, говоря об этом жанре, писали:

«Что бы ни играла голливудская актриса  — возлюбленную крестоносца, невесту гугенота или современную американскую девушку, — она всегда причесана самым модным образом. Кудри должны быть уложены так, как это полагается в тысяча девятьсот тридцать пятом году. Публике это нравится».

Во время съёмок фильма, Целиковская влюбилась в партнёра по фильму Михаила Жарова.

У знаменитого актера тогда были проблемы в личной жизни. Его жена Люда Полянская, под влиянием своей матери, откровенно игнорировала мужа, считая, что он ей не ровня. Рассказывает племянница Михаила Жарова Светлана: «Люда Полянская предпочитала по вечерам раскладывать с матерью пасьянсы, и когда кормилец возвращался домой после двух смен в павильоне, то заставал скучающих дам и… никакого ужина. При этом теща делала еще недовольное лицо».

Михаил Иванович без памяти влюбился в молодую актрису. Он создал для Целиковской (в военное время!) голливудские условия для съемок. На свет всегда ставили дублершу, а макияж был американский, максфакторский. Людмиле Целиковской тогда было 23 года, Михаилу Жарову — 42, но их не смущала разница в возрасте, не смущало то, что оба женаты и для молоденькой актрисы это будет уже третий брак.

Не желая обманывать своего супруга — писателя Бориса Войтехова, — Людмила написала ему со съемок в Алма-Ате письмо, что жить без Жарова не может. В ответ оскорбленный муж стал закидывать актрису телеграммами с угрозами: «Берегитесь!», «Ждите беспощадности». А уж когда свою связь с Целиковской обнародовал для своей жены Жаров, началось что-то страшное. В конце концов не выдержало здоровье Михаила Ивановича, и он на полтора месяца слег в больницу.

Именно в этом браке к ней пришла настоящая страсть.

Вскоре они регистрируют брак. Оба уходят из семей и довольно долго живут в номере гостиницы «Москва». Вместе выступают перед советскими солдатами на фронтах Великой Отечественной. Три месяца показывают фильм и выступают перед лётчиками 3-й воздушной армии.

Воздушный извозчик

Премьера «Воздушного извозчика» состоялась на фронте, фильм показывали в землянках. Когда бойцов на передовой спрашивали, какой фильм им привезти, они заказывали: «Кино с Целиковской!». Жаров и Целиковская отправились на фронт под Орел в воздушную армию М.М. Громова в полк Марины Расковой. Там они провели три месяца, выступая перед бойцами. Часто во время сеанса раздавалась команда: «Воздух!».

Между тем съёмки в «Воздушном извозчике» внесли изменения не только в личную жизнь Целиковской, но и в творческую — из-за них её отчислили из Театра имени Е.Вахтангова. Однако актрису это почти не озаботило. Без работы она не оставалась. После съёмок в «Воздушном извозчике» её пригласил в свою новую картину сам Сергей Эйзенштейн.

Роль царицы Анастасии в «Иване Грозном» Целиковская сыграла благодаря Михаилу Жарову. Первоначально роль предназначалась Галине Улановой. Во время войны Большой театр тоже эвакуировали в Алма-Ату, и Эйзенштейн несколько дней уговаривал великую балерину, приносил ей рисунки с набросками. Галина Сергеевна согласилась и серьезно готовилась к съемкам, но Большой театр спешно отозвали в Москву. После Улановой претенденток на роль Анастасии было очень много, но Жаров, снимавшийся в «Грозном» в роли Малюты Скуратова, настоял на кандидатуре Целиковской. Хотя, признаться, уговаривать Эйзенштейна долго не пришлось — он сам был в плену ее таланта еще после фильма «Сердца четырех».

«Когда Сергей Михайлович Эйзенштейн пригласил меня сниматься в фильме «Иван Грозный» в роли первой жены Ивана IV, мне, только что вышедшей из театральной школы девчонке, это предложение показалось страшным и несбыточным, хотелось убежать и спрятаться куда-нибудь подальше», — вспоминала актриса. Мастер выбрал её, потому что увидел в ней свою героиню: «Радостью сияют глаза Анастасии», «Глаза Анастасии сияют счастьем», «На глаза Анастасии набегают слёзы», «Иван приникает к губам счастливой, смущённой Анастасии»… Это режиссёрские ремарки к одному из «эпизодов «Ивана Грозного». Эйзенштейн увидел в жизнерадостных, беззаботных, слегка кокетливых и наивных героинях Целиковской черты будущей «царихи». Такое прозвище получила на съёмочной площадке Людмила Целиковская. Так и называл её впоследствии муж, Михаил Жаров, игравший в фильме Малюту Скуратова.

Она полностью подчинилась воле режиссёра, старательно и точно воспроизводила заданный рисунок образа. За это и досталось от критиков, мол, слишком зажатая получилась Анастасия. «Не старайся играть «царицу». Она ведь просто девчонка, которая попала в золотую клетку, она любит, как и ты, бегать по саду, ловить бабочек и собирать цветы, а ей по ритуалу надо сидеть у окошка и терпеливо ждать своего господина», — объяснял он.

Целиковская в роли царицы Анастасии, жены Ивана – нежная и беззащитная на первый взгляд, она преображается во время болезни царя, одна отчаянно противостоит и боярам и Ефросинье, защищает и мужа и ребенка. Ослепительно белое одеяние и широко распахнутые искрящиеся глаза – Анастасия, пожалуй, самый светлый персонаж фильма, это подчеркивается даже визуально, особенно по контрасту с «черной паучихой» Ефросиньей Старицкой.

Поездка в Алма-Ату из заледеневшей голодной Москвы, в которой дымчатый кот, жалея хозяев, приносил им пойманных крыс, казалась Целиковской настоящим раем. На тот момент она была на грани чахотки и кормилась, продавая носки собственной вязки… Но во время съёмок «Ивана Грозного» она чуть не осталась без глаз — неправильно были установлены софиты, ей наклеили огромные накладные ресницы, в которых нельзя было моргнуть и хрусталики глаз были «сожжены» (вот откуда секрет искрящихся васильковых глаз Целиковской).

По рассказам самой Целиковской ей не только делали огромные глаза, но и правили форму носа, делая его прямым. Приближая формы лица к классическим чертам и пропорциям.

После выхода фильма на советские экраны все ведущие актёры, за исключением Целиковской, были удостоены Сталинской премии. Сталин лично вычеркнул её фамилию из списка со словами: «Такими царицы не бывают». После этого фильма она фактически потеряла работу в театре Вахтангова, где не хотели больше терпеть её постоянное отсутствие из-за участия в съёмках. В 1945 году после письма Эйзенштейна её вновь восстановили в театре.

После войны Целиковская снялась в фильмах Константина Юдина «Близнецы» и Михаила Жарова «Беспокойное хозяйство».

В 1946 г. на экраны страны вышла музыкальная комедия «Беспокойное хозяйство», которую поставил сам Жаров и главную роль в которой исполняла Людмила Целиковская (это был его своеобразный подарок жене). В лётном полку Марины Расковой, где Целиковская и Жаров провели три месяца, выступая перед бойцами, генерал Михаил Громов подарил Жарову и Целиковской сюжет о ложном аэродроме, из которого впоследствии и получился фильм.

В картине снималось целое созвездие актеров. Людмила Целиковская сыграла в фильме главную роль ефрейтора Тони, в которую влюблены два летчика — Герой Советского Союза Крошкин (Виталий Доронин) и французский офицер Лярошель (Юрий Любимов), которые навещают девушку между боями. Но она отдает предпочтение Огурцову (Александр Граве), который, успешно выполнив первое задание, ухитрился привести в часть пленных немцев. Сам Жаров с блеском сыграл старшину Семибаба, в роли диверсанта снялся замечательный актер Сергей Филлипов, в крошечном эпизоде дебютировал в кино Михаил Пуговкин. Играл даже Алексей Аджубей, зять Хрущова.

Фильм подвергся нелицеприятной критике за безыдейность и потрафление невзыскательным вкусам зрителей, жаждущим лишь развлечения в кино. Зато среди зрителей он пользовался большим успехом, заняв седьмое место среди советских фильмов в прокате 1946 года.

С Михаилом Жаровым Целиковская прожила пять лет. Довольно долго снимали номер в гостинице «Москва». Потом получили небольшую квартиру, окна которой выходили на гостиницу «Астория».

Михаил Иванович очень заботился о жене. В те трудные времена он создавал для неё поистине голливудские условия для съёмок: на общих планах ей давали дублершу, и даже макияж у актрисы был американский — фирмы «Max Factor», в Советском Союзе в те времена о таком и не слышали.

Вспоминает племянница Михаила Жарова Светлана Жарова: «Люся была необыкновенно красива и кокетлива. Михаил Иванович с превеликим удовольствием выполнял все ее капризы. Он много тогда мог себе позволить — даже покупал ей старинные украшения. Иногда я оставалась у них ночевать. Дядя Миша относился ко мне как к дочери, да и Люся баловала неимоверно — даже растирала меня благовониями. К ней приходили парикмахер, маникюрша, она любила принимать хвойные ванны. Характер у Люси был необычайно легкий. Часто в их доме собирались друзья. Правда, дед, приходя от них, иногда ворчал: «Люська меня обедом сегодня не кормила!»».

В 40-50-е годы популярность Целиковской была фантастической. На фронтах Великой Отечественной солдаты поднимались в бой со словами: «За Родину! За Сталина! За Целиковскую!» Зрительницы Вахтанговского театра, горячие поклонницы двух ведущих актрис – Людмилы Целиковской и Галины Пашковой – делились на «целикисток» и «пашкисток», доходя в своих стычках порой до рукопашных боёв. Фильмы с участием Целиковской собирали аншлаги, поклонники нежно называли актрису Люсей, её портреты украшали квартиры. Школьницы восьмого-десятого класса старались носить платья как у Целиковской, они завязывали бантики точь-в-точь, как она завязывала в своих фильмах. Про Целиковскую говорили: «Три миллиона мужчин не могут ошибаться». Её засыпали цветами, её спектакли специально приходили посмотреть высокопоставленные лица… В 1952 г. в Киеве проходили гастроли Вахтанговского театра. После спектаклей Целиковскую спускали по пожарной лестнице, потому что у входа её ожидала огромная толпа, пройти через которую не было никакой возможности. Киевляне протягивали к ней своих детей с мольбой: «Поцелуйте! Благословите! Прикоснитесь!»

Несмотря на огромную популярность у зрителей фильмов с участием Людмилы Целиковской, она была долгое время обделена официальными почестями. На приёме в Кремле, где присутствовал Сталин, актриса была всего лишь один раз. В 1945 г. их с Жаровым пригласили на приём в Кремль по случаю Дня Победы.
Она была частым гостем в доме Молотовых, однако после того, как покровительствовавшую ей Полину Жемчужину (жену Вячеслава Михайловича Молотова) арестовали и отправили в лагерь, окружающие стали косо смотреть и на Целиковскую. Кроме этого, экранный имидж актрисы был совершенно иным, чем у Любови Орловой или Марины Ладыниной: героини Целиковской не несли в себе никакого идеологического начала. Не было у неё и влиятельного мужа-покровителя, котоpый мог бы выгодно устроить карьеру своей дражайшей половине, вовремя похлопотать за неё. Ей вообще удавалось стоять в стороне от власти, не заигрывая с ней.

Рассказывает сын Людмилы Целиковской Александр Алабян: «Ей действительно никто не помогал. Но при этом она заставляла уважать себя. В конце 40-х годов ее и еще одну артистку пригласили в особняк Берии «посмотреть кино». «И мы, дурочки, пошли», — смеялась потом мама. После фильма к ним стали приставать. Мама, не думая, одному из замов Берии Кобулову по «оливковой роже» врезала и побежала к выходу. Бежит, а сама боится: сейчас начнут стрелять. Но ее не тронули. Раз, думали, посмела замахнуться на такого человека, может, Сам покровительствует. А вот вторая актриса осталась в особняке и спустя несколько лет попала в лагерь».

Между тем и после войны амплуа Целиковской в кино почти не изменилось: против ролей в комедиях «Близнецы» (1945) и «Беспокойное хозяйство» (1946), она могла выставить лишь одну драматическую роль, причём, эпизодическую, — в картине «Повесть о настоящем человеке». Причём большинство критиков именно эту роль — медсестры Зиночки — считают поворотной в карьере Целиковской. Это была работа творчески зрелой актрисы. Однако режиссёры так и не разглядели в Целиковской этих изменений. Ей продолжали поступать предложения играть роли наивных героинь, но от всех этих предложений актриса отказывалась. В результате за последующие 9 лет она не снялась ни в одном фильме. Единственным местом работы для неё стал Театр имени Е.Вахтангова, куда её вновь приняли в 1945 г. Среди её театральных ролей: Дениза в «Мадемуазели Нитуш» Эрве, царица Мария Нагая в «Великом государе» по В.Соловьёву, Дженевра в «Глубоких корнях».

Видимо, неудовлетворение творческой жизнью, ощущение себя на вторых ролях угнетало талантливую актрису. Она пыталась найти счастье в личной жизни, но и брак с Михаилом Жаровым трещал по швам. Она безумно хотела родить ребёнка, но этого не случилось. В конце концов брак двух звёзд советского кино распался. Жаров очень переживал разлуку с ней. Ходили даже слухи, что он пытался подкупить жену чёрным жемчугом, отвалив за него чемодан советских денег.

Вспоминает Светлана Жарова: «Рассказывали, что как-то Целиковская призналась друзьям: «О чем я жалею, так это о том, что рассталась с Мишей Жаровым. Он был в моей жизни самым настоящим». Разрыв с Целиковской закончился для дяди бессоницей, сердечными спазмами, отменой спектаклей и микроинфарктом».

После брака с Целиковской он женился на Майе Гольштейн, молодой хохотушке, которую встретил в одном санатории. Разница в возрасте у молодоженов была 30 лет. Михаил Жаров всетаки стал отцом. От этого брака у Жарова — две дочери.

Спустя много лет Целиковская назовет первые два замужества ошибками молодости, а о Жарове всегда будет отзываться тепло и по-доброму. И скажет: «Он любил меня больше всех… А я больше всех любила Алабяна».

Каро Алабян, четвёртый по счёту муж Целиковской, был знаменитым архитектором. В 1934-40 гг. именно по его проекту строился Центральный Театр Советской Армии, прокладывался Ленинградский проспект. С 1937 г. Алабян был депутатом Верховного Совета СССР. Художник и архитектор, отличный певец, заядлый театрал, он дружил с Рубеном Симоновым, тогда ещё простым артистом Театра им. Е.Вахтангова, который и представил ему Целиковскую. Уже при следующей встрече Алабян взял её руку, внимательно рассмотрел линии на ладони и улыбнулся: «А знаете, вы будете моей женой». Больше они уже не расставались.

В конце 40-х годов Целиковская и Алабян стали мужем и женой. Ей было 30, ему — 50. Новый брак знаменитой актрисы оказался самым счастливым для неё: в сентябре 1949 г. она родила сына, которого они с мужем назвали Александром. По словам многих, знавших эту семью, Целиковская была сумасшедшей, фанатичной матерью. Окружённая многочисленными поклонниками, Целиковская всегда оставалась верна своему единственному любимому мужчине, как она его называла, — сыну. «Сын, — говорила она, — это ни с чем не сравнимо, и даже внук не может занять такое место в сердце, как Саша».

Казалось, что с рождением ребёнка её семейная жизнь будет приносить одни радости. Однако внезапно начались неприятности у Алабяна. Л.Целиковская рассказывала: «Алабян, конечно, был человеком удивительным. Высокий интеллектуал, совершенно бескорыстный, очень порядочный. Смелый, за что и поплатился.

Алабян всю жизнь занимал очень большие посты, в течение тридцати лет был секретарём Союза архитекторов. Когда у нас решено было начать строительство высотных домов, Алабян выразил несогласие в присутствии Берии. До этого он год провёл в Америке и прекрасно понимал, что строительство высотных домов в нашей стране в те годы — показуха, нет ни необходимой технологии, ни моральных прав. И обо всём этом Алабян сказал в своей речи.

Очень скоро ему приказали принять на работу двух архитекторов. Как он ни сопротивлялся, принять их всё же пришлось. А буквально через две недели объявили, что они — японские шпионы: сценарий был отработанным. И тут же появился приказ, подписанный Сталиным: освободить Алабяна от всех занимаемых должностей.
Когда Каро пришёл домой — а я сидела с нашим маленьким сыном, — он встал передо мной на колени и сказал: «Прости меня, Люся. Если бы я знал, что так случится, я бы никогда не посмел жениться на тебе». От ареста спас его друг Анастас Микоян. Во время гражданской войны Алабян вынес раненого Анастаса Ивановича из боя. А теперь Микоян спас его: вручил билет до Еревана и сказал: «Уезжай, тогда о тебе все забудут»… Вскоре нас лишили дома — мы жили тогда в мастерской Алабяна на улице Горького. В один прекрасный день к нам пришла комиссия из Моссовета: «Как вы используете служебное помещение! Почему висят ползунки?» И велели нам выехать в десятидневный срок. Мы начали скитаться. Жили то на даче, то у друзей. Втроём — на сто двадцать рублей, мою зарплату. Длилось это почти два года. И когда уже совсем стало невмоготу, мы написали в правительство письмо: «Сколько же можно так наказывать?» Отправили его Молотову, Булганину и кому-то ещё… Так, благодаря письму, нам с Каро дали в 53-м году квартиру, а ему — работу».

Едва они начали обустраиваться в новой квартире, как у маленького Саши обнаружили полиомиелит. Целиковская забросила театр, кино, всё своё время посвятив борьбе за его выживание. Хотя и признавалась потом, что если бы сразу узнала всё про болезнь, наверное, выбросилась бы с балкона — так было страшно. К счастью, у сына оказалась редкая форма, которую удалось побороть».

«Врачи сказали, — вспоминает Алабян-младший, — единственное, что может меня спасти, — это массаж и физические упражнения. И мама не плакала, а сама делала мне массаж, по 15 раз в день! Заставляла меня через силу бегать, прыгать и лазать по деревьям. И я выздоровел». Несколько лет непрерывного лечения, массажей, консилиумов сделали своё дело. Она говорила: «Мне предлагали новые роли, мне говорили, что если ты откажешься, таких хороших предложений уже не будет». Но для меня было самое главное, что сегодня Саша сделал на десять шагов больше, чем вчера, а завтра — на двадцать шагов больше, чем сегодня».

В 50-е годы Целиковская продолжала играть в Театре имени Е.Вахтангова, изредка снималась в кино («Мы с вами где-то встречались»,

Мы с вами где то встречались 1954

1954, «Попрыгунья», 1955). Последний фильм вновь заставил критиков вспомнить об актрисе Л.Целиковской. На XVI Международном кинофестивале в Венеции фильму была присуждена премия «Серебряный Лев Святого Марка» и приз «Пизанетти» (его итальянские критики вручают за лучший зарубежный фильм).

А в 1959 г. случилась очередная беда: от рака лёгких скончался Каро Алабян. По словам сына, отец всю жизнь «дымил, как паровоз». В том же году его именем назвали одну из улиц в Москве — в районе Сокола…

На долгие годы Целиковская исчезла с экранов. Изначально предрасположенная к излишнему весу, она начала полнеть, к тому же перенесла инфаркт и в театре в 60-х играла очень мало — в основном, уже возрастные роли.
В 1963 г. Людмила Целиковская наконец-то дождалась официального признания своих заслуг — её удостоили звания народной артистки РСФСР.

С 1959 г. Целиковская связала свою жизнь с режиссером знаменитого Театра на Таганке Юрием Любимовым. Знакомы они были давно: когда Целиковская училась на первом курсе театрального училища, Любимов был на четвертом курсе. Они вместе работали в Театре имени Вахтангова, в 1945 году снялись в фильме «Беспокойное хозяйство».

Через пятнадцать лет судьба их соединила. Правда в пятый раз замуж она не вышла — с Любимовым Целиковская стала жить в гражданском браке.

В 1963-м третий курс Щукинского училища под руководством Юрия Петровича показал на сцене театра им. Вахтангова «Доброго человека из Сезуана» (Идею поставить эту пьесу предложила мужу Целиковская). По старой дружбе Целиковская уговорила посетить спектакль, поставленный мужем, Анастаса Ивановича Микояна. Министры, замы министров, начальники всевозможных управлений культуры — весь московский бомонд потянулся на Старый Арбат взглянуть на студенческий театр, которому уже разрешили выступать на своей основной сцене вахтанговцы.

Впервые, наверное, за многие годы пресса дружно восторгалась спектаклем без подсказки свыше. Летом и осенью 1965 года газеты и журналы наперебой хвалили молодых актеров и режиссера. Театр открылся не «сам собой».

Звездное имя Людмилы Целиковской воздействовало не в последнюю очередь на давших «добро» на открытие Театра на Таганке. Жёсткий характер Людмилы Васильевны, совсем не соответствовавший её несколько легкомысленной внешности, её целеустремленность, острый ум, связи, идеи — всё это легло в фундамент молодого театра. Сам Любимов о ее вкладе в открытие «Театра на Таганке» предпочитал не упоминать.

«Из дверей начальника всемогущего в 60-е годы Реперткома мы вышли глубоко возмущенными, — вспоминает первый директор Театра на Таганке Николай Дупак. — Нам зарубили очередную, кровью и потом политую постановку. Любимов кипел. Он был загнан в угол и просто не знал, как бороться дальше. И вдруг навстречу появилась Людмила Васильевна. Она взяла нас обоих под руки и своим мелодичным голосом сказала: «Пошли, ребята, отсюда. Я нашла людей, которые возьмут на себя решение нашей проблемы». Целиковская была очень тонким человеком. Зная взрывной и независимый характер своего мужа, никогда не вмешивалась напрямую в дела театра. Наши конфликты — режиссёра с директором — разрешала очень просто, отведёт меня в сторону и мягко скажет: «Не обращай внимания, это у него пройдёт». И напряжение снималось. Её влияние было очень велико. Людмила Васильевна прекрасно знала литературу, музыку. Умела деликатно «подсунуть» свежую идею, никому ничего не навязывая. Мы дружили домами, часто встречались. Целиковская вообще любила собирать друзей, в их доме всегда было весело и интересно, приходили самые выдающиеся люди. Пользуясь своим умом и обаянием, она привлекала и «нужных» для дела персон. Вообще это была светлая личность… Людмила Васильевна знала поэзию как настоящий пушкинист. Актёры получали от неё уникальные советы и чисто актёрские, и литературоведческие. Жаль, что Целиковская и Любимов расстались, ведь она отдала ему столько любви, тепла и поддержки… Из-за него забросила свою карьеру».

Ходили упорные слухи, что знаменитые таганковские поэтические композиции и инсценировки повестей и романов (в театре их пренебрежительно называли «болванками») писала Целиковская. Именно на их основе Юрий Петрович поставил свои самые лучшие спектакли. На премьере спектакля «Деревянные кони» Фёдор Абрамов сказал: «Этого спектакля не было бы, если бы на отдыхе в Прибалтике Людмила Васильевна не прочла мою книгу». Та же история приключилась и со спектаклем «…А зори здесь тихие» — за одну ночь Целиковская прочла в свежем номере «Юности» повесть Бориса Васильева, и к утру болванка была почти готова. Официально же она работала вместе с Любимовым только над одним спектаклем — композицией по стихам Пушкина «Товарищ, верь!».

«Мама прожила с Юрием Любимовым 20 лет, хотя они так и не оформили официально свои отношения, — рассказывает сын актрисы Александр Алабян. — Внешне всё выглядело нормально, мне интересна была их жизнь, компании, которые здесь собирались, — Пастернак, Высоцкий, Бакланов, Можаев, Вознесенский, Евтушенко, Фёдор Абрамов, Борис Васильев, Пётр Капица… »

Кстати, в их с Любимовым квартире Владимир Высоцкий впервые исполнил свою знаменитую песню «Я не люблю»:

…Я не люблю насилье и бессилье,
И мне не жаль распятого Христа.

— Володя, — сказала тогда Людмила Васильевна, — так нельзя.
После этого появилась новая строчка, кардинально меняющая смысл песни:

…Вот только жаль распятого Христа.

Была и такая история. Наверху собирались запретить очередной спектакль Любимова и вызвали его на ковёр. Целиковская осталась дома и очень переживала. Когда она, наконец, не вытерпела и позвонила в секретариат высокого начальства, к которому ушёл муж, то попросила соединить её с Любимовым. А потом нарочито громко своим тонким голосочком сказала, чтобы было слышно чиновникам: «Юрий, не унижайся! Пошли его к чёртовой матери и немедленно домой! И купи по дороге можайского молока».

А однажды в разгар многолюдного обсуждения спектакля в Театре на Таганке она так рассердилась на Любимова, что громко сказала: «Юра, ты дурак!». Все остолбенели. А она на секунду задумалась, и: «Нет, это слишком сильно сказано. Юра, ты гений!» Полная бурных событий, скандальная жизнь Таганки не только прошла у Целиковской перед глазами, но и втянула её в свой водоворот. В театре её в шутку звали генералом, а Любимова — полковником.
Брак Целиковской и Любимова продлился более 10 лет и распался в 70-е годы. Они не скандалили, не выясняли отношений. В 1976 г. на гастролях Таганки в Будапеште Любимов познакомился с венгеркой Каталиной Кунц (Юрий Петрович называл её Катей), по словам которой, их с Любимовым сразила не просто любовь с первого взгляда, а невиданная, не испытанная ими доселе, фантастическая страсть. Последовал головокружительный роман. Юрию Петровичу нужно было время, чтобы достойно расстаться с Целиковской: плохого к себе отношения она не заслуживала. И он это понимал. Людмила Васильевна знала о романе мужа, но молчала. А когда терпеть не было больше мочи, просто сказала: «Уходи!»

«Мама отдала Любимову много прекрасных, творческих лет жизни, а он в одночасье оставил её, — вспоминает Александр Алабян. — Из-за него она так и не стала народной артисткой СССР. Только из-за него! Театр несколько раз подавал на звание, но было мнение — раз в гражданском браке с Любимовым, ходу не давать. На мой взгляд, Любимов — достаточно эгоистичный человек, который по-настоящему любит только себя. Не только ко мне — и к своему сыну Никите, который заходил к нам, он не проявлял человеческого тепла. Тем более что в те годы большую часть времени отдавал своему театру».

Следующей женой Юрия Любимова стала венгерка Каталина (Катя, как он ее называл), с которой режиссер познакомился во время заграничной поездки. Любимову тогда было 60, Каталине — почти 30. Их сын Петр на русском говорит с акцентом.

Потом Целиковская уже никогда не вспоминала Юрия Петровича. И только однажды, незадолго до смерти, призналась: «Умирают даже камни. Чтобы жить с гением, нужно быть душечкой. Я же — совсем наоборот, упрямая, со своими взглядами. Мы стали друг друга немножко раздражать. Наверное, нужно было всё время Юрия Петровича хвалить, а я хвалить не умею. В моей семье вообще принято довольно скептическое отношение друг к другу. Например, когда дети смотрят мои фильмы, они всегда подшучивают: «Ну, мать, ты даёшь! Опять «тю-тю-тю, сю-сю-сю». Для нас подобные отношения вполне естественны, но — не для Любимова. Он однажды сказал: «Когда мы разойдёмся, у тебя в доме будет праздник». Ну, в общем, так и получилось: праздник продолжается до сих пор. Тем не менее с Юрием Петровичем мы жили хорошо и расстались хорошо».

К сожалению, когда в конце жизни от неё отказался родной театр. Формально Целиковская продолжала числиться в Вахтанговском театре, но… Сменилось руководство, директором назначили Михаила Ульянова (1987), который жене политически неблагонадёжного Любимова ролей не давал. За исключением крохотного эпизода в «Закате» Бабеля, когда она врывалась на сцену в матросской тельняшке с залихватским разбойничьим свистом в два пальца и зал вставал, взрываясь бурей аплодисментов.

Отчаявшись дождаться милости от руководства Театра им. Вахтангова, Целиковская начала искать себе роли сама. Ей было уже семьдесят, здоровье оставляло желать лучшего, она перенесла инфаркт, и многие думали, что ей уже не выкарабкаться, но она не мыслила жизни без любимой работы. Людмила Васильевна прочитала сотни пьес, выбирая ту, в которой могла бы сыграть и которую, она надеялась, разрешат поставить в театре. Но Ульянов отвергал одно за другим её предложения. Особые надежды она возлагала на известную историю, когда в пожилую, но по-прежнему прекрасную женщину влюбился семнадцатилетний юноша. Эта роль была как раз для неё. Но Ульянов и тут опустил её с небес на землю, заявив, что юношам противоестественно влюбляться в пожилых женщин.

И всё равно Целиковская не унывала и даже оправдывала своих гонителей. Она обладала редкостным жизнелюбием, умела быть благодарной судьбе за любую малость.

Об её невероятной скромности ходили легенды. Ей, кумиру нескольких поколений, были чужды любые проявления звёздной болезни: Людмилу Васильевну совершенно не волновало, в какой машине она едет, какое ей заказали купе или номер в гостинице.

«Она была необыкновенной женщиной из особой породы людей-астраханцев, — рассказывает Людмила Максакова, актриса Театра имени Е.Вахтангова. — Всесторонне развитая, необычайно одарённая, писала пьесы, великолепно пела. И при этом в ней не было и тени зазнайства. Недаром говорят, что надо пройти огонь, воду и медные трубы. Последнее далеко не каждому дано пройти. Многие становятся павлинами… Общаясь с ней, вы бы никогда не почувствовали её славы. Она всегда умела определить для себя — что главное, а что нет. Главным для неё были дом, семья и театр. Она умела радоваться жизни, её не смущали никакие неудобства и мелочи жизни. Когда мы вместе ездили на гастроли, она брала с собой кипятильник, кружку, плиточку, кастрюльку и пачку «Геркулеса «. При всех её талантах у неё была единственная робость — перед техникой. За границей она первой решительно влетала в номер и сразу же кидалась «наводить порядок «: нажимала какие-то кнопки, что-то включала, выключала… Но всё это не очень поддавалось ей. Я ей тогда говорила: «Люся, техника в руках дикаря мертва «.

Она была преданным и искренним другом. Когда критики разгромили роман Пастернака «Доктор Живаго» и по московским улицам ходили толпы «протестующих трудящихся» с транспарантами, Целиковская не побоялась — купила огромный букет цветов и бросилась на дачу к писателю — знала, что именно там он прячется от всего мира. Увидев наглухо занавешенные окна, забарабанила маленькими кулачками в дверь: «Борис Леонидович, откройте, это я — Люся Целиковская!».

Станислав Садальский, снимавшийся с Целиковской в фильме «Лес» в подмосковном Николо-Прозорове, вспоминал: «Для меня олицетворение женственности — несравненная партнёрша Люся Целиковская. На съёмках я разбился (как потом выяснилось, отбил печень и почки), вызвали местных фельдшеров, и они решили везти меня в сельскую больницу. Но прибежала Люся и сказала им буквально следующее: «Я — артистка Людмила Целиковская. Я вас всех расстреляю! Только в Склифосовского!» При этом она… материлась, как сапожник! Никогда я от неё такого не слышал, ведь Люся была очень интеллигентной женщиной, цитировала Пушкина. Но благодаря ей меня отвезли к лучшему травматологу Москвы и подняли почти из пепла».

Она любила жизнь во всех ее проявлениях. Играла в теннис, любила лес, походы за грибами, ягодами. Любила вязать, переводила с английского пьесу «Хэлло, Долли!» и пьесы Теннесси Уильямса. Обожала принимать гостей, причем столы накрывались отменные. Все готовила сама с мамой, любила угощать, поиграть в карты, спеть романсы. Обожала музыку, живопись, книги.

Своим самым серьёзным недостатком считала курение и постоянно повторяла, что в своей жизни сделала два хороших дела — родила сына и построила дачу. На даче она проводила много времени, причём никогда не сидела без дела: собирала и сушила грибы, варила варенье, заготавливала на зиму соленья и маринады. Оставшись одна, она экономила на продуктах, чтобы починить машину или купить новые туфли взамен износившихся; ездила по Подмосковью за дешёвыми стройматериалами для ремонта сарая; моталась по автосервисам в поисках деталей для замены сцепления.

В последние годы она жила одна в квартире на улице Чайковского — напротив американского посольства. Семья сына пребывала в Австрии, где работал Александр. Ей было трудно самой справляться с хозяйством, к примеру, дотащить до поезда тяжеленную посылку с любимыми национальными кушаньями для невестки, отправляемую в подарок, но Людмила Васильевна никогда и никому не позволяла себе помогать, даже купить хлеб по дороге возбранялось. «Я всё сделаю сама», — говорила она. Кстати, и прислуги у Целиковской, в отличие от многих наших кинозвёзд, никогда не было…

В свои семьдесят она оставалась яркой привлекательной женщиной, выглядящей, как минимум, на двадцать лет моложе. «Я никогда не забуду, — рассказывал в одном из интервью Вячеслав Шалевич, — как мы ехали в Грузии со спектакля, впереди случился обвал. Наш автобус оказался в ловушке. Людмила Васильевна занервничала, жара стояла страшная. Вдруг в окне показался грузинский красавец из спецназа, увидев её, моментально заулыбался: «Целиковская! Как, вы здесь? Почему так нервничаете? Чего вы хотите?». — «Чего хочу? Шампанского!». Через секунду в окне появилось холодное шампанское. Все 40 минут, что расчищали дорогу, он смотрел на неё не отрываясь, как на богиню».

В 1989 г. у Целиковской обнаружили рак. Но диагноз от неё скрывали. Сын просил врачей и медсестёр не говорить матери, какие лекарства ей колют. Знал: она непременно возьмёт энциклопедию и всё узнает сама. Ей сделали операцию, после которой она прожила ещё полтора года — даже в театре играла, только последние четыре месяца своей жизни провела в больнице. Близкие знали, что болезнь не отступила, но виду не подавали. Даже навещая Людмилу Васильевну в больнице, сын шутил и смеялся, и она говорила улыбаясь: «Если Саша хохочет, значит, всё в порядке». Оптимисткой она оставалась до конца своих дней…

Свою последнюю роль в кино Целиковская сыграла в 1980 г. — это была роль Раисы Павловны Гурмыжской в экранизации пьесы Островского «Лес». На телевидении её последними работами стали «Невероятное пари…», «Портрет» и «Репетитор».

Ее имя всегда окружали легенды. Целиковская, как сказали бы сейчас, была подлинным секс-символом своей эпохи. Казалось, без ее участия не обходилась ни одна картина того времени, а ведь на счету актрисы всего пятнадцать художественных фильмов.

Скончалась Людмила Целиковская 4 июля 1992 г. в возрасте 72 лет. Похоронили её на Новодевичьем кладбище, рядом с любимым мужем — Каро Алабяном. Юрий Любимов на похороны не пришёл…

Одна из 10 заповедей Людмилы Васильевны, которые она оставила своему внуку, звучит так: «Иди своим путём и старайся радоваться каждому дню, каждой минуте, как это делала я. Жизнь похожа на зебру. Чёрная полоса чередуется со светлой. С этим нельзя ничего поделать. Нужно уметь радоваться жизни, иначе она превратится в кошмар сумасшедшего…»

Вячеслав Шалевич, артист Вахтанговского театра: «В ней был азарт. Она была легендой всей страны. Со спектаклем «Деньги, коварство и любовь» по «Голубой книге» Михаила Зощенко мы объездили весь СССР. Украина, Молдавия, Грузия, Армения — повсюду ее встречали с восхищением: «Целиковская!».

Людмила Максакова: «Она ничего и никого не боялась! Однажды она мне рассказала: «Представляешь, мне предложили заниматься стукачеством! Я тут же нашлась и сказала: «Не могу! Вы знаете, я во сне разговариваю!».
Да, она действительно никогда и ничего не боялась. Ни в творчестве, ни в жизни, ни трудностей, ни бедности, ни сильных мира сего. Она, не задумываясь о последствиях, всегда делала так, как считала нужным. И никогда ни о чем не жалела.

Из воспоминаний сына Людмилы Васильевны:

Удивительный случай произошел во время открытия памятника на Новодевичьем кладбище. Собрались друзья, артисты Вахтанговского театра, вспоминали маму добрым словом. И вдруг кто-то, кажется Михаил Ульянов, подняв голову вверх, воскликнул:

— Смотрите! Как здорово!

На небе расцвела радуга, уходящая своими концами вверх (перевернутая). Словно улыбка появилась на голубом лице небосклона. Все тотчас принялись обсуждать чудесное видение и говорить:

— Значит, Люся нас видит!

— Она нас приветствует!

— Ей нравится, что мы собрались вместе и говорим о ней!

Эта сверкающая на голубом небе радуга — улыбка Целиковской. Она до сих пор стоит у нас перед глазами.

Используемые материалы:

• Целиковская, Людмила Васильевна
• Целиковская Людмила Васильевна. Биография
• Воспоминания о Целиковской
• «Прости меня, Люся!» Недолюбившая Людмила Целиковская
• З.Рапова «Три миллиона мужчин не могли ошибаться…»
• Т.Петрова «Людмила Целиковская между Жаровым и Любимовым» («АиФ», №38 (1085), 8 августа 2001)
• А.Баринов «Праздник, который продолжается…» («АиФ Долгожитель», №18 (30), 19 сентября 2003)
• Е.Тренёва «А по праздникам кино с Целиковской» («Российская газета»)
• Ф.Раззаков «Чтобы люди помнили…»
• «Городской дилижанс», 05.09.2002