Предлагаем вашему вниманию творчество французского архитектора Жана Нувеля (фр. Jean Nouvel; 12 августа 1945, Фюмель, Франция). На сегодня он, пожалуй, наиболее знаменитый французский архитектор, лауреат Притцкеровской премии 2008 года.
Имя Жана Нувеля не просто хорошо известно во всем мире, своим мировоззрением он изменил подходы в организации архитектурной среды и оказал огромное влияние на развитие архитектуры. Отойдя от модернизма и постмодернизма, он стал автором собственного стиля, который можно отнести к хай-теку.
Жан Нувель уделяет большое внимание единству нового сооружения с существующей средой, с окружающим антуражем. В результате его дома выделяются умелой игрой света и тени, прозрачностью. Недаром он является обладателем многочисленных престижных архитектурных премий. В 80-х годах прошлого века Жан Нувель получил заказ от президента Франции на проектирование серии крупных объектов.
Жан Нувель поздно добился успеха, он родился в семье учителей. Сначала он мечтал стать художником, но родители хотели для сына более серьёзного образования и он поступил на архитектурное отделение Высшей школы изящных искусств в Бордо.
Национальная высшая школа изящных искусств
В 1966 году он выиграл стипендию и продолжил обучение в Высшей школе изящных искусств в Париже. Переехав в 21 год в Париж, в 1967-1970 он работал в бюро Клода Парана (Claude Parent) и Поля Вирильо (Paul Virilio). Незадолго до окончания учебы он открывает свое первое архитектурное бюро вместе с Франсуа Сеньором.
В 1976 году он стал одним из основателей движения в архитектуре «Марс 1976» и «Архитектурный синдикат», становится главным архитектором Парижской биеннале современного искусства.
В течение 1970-х Нувель был больше известен благодаря своим взглядам и организаторской деятельности, чем собственно постройкам. Молодой архитектор был противником сугубо «бумажной архитектуры» и призывал коллег активно отстаивать свои архитектурные взгляды на практике. Движения «Марс 1976» и «Архитектурный синдикат» становятся инициаторами конкурса реконструкции Центрального продовольственного рынка в Первом округе Парижа.
После череды поражений первый значимый конкурс он выиграл лишь в 1981 году — так появилось здание Института Арабского мира (1981—1987 гг.).
В своей совместной работе с архитектурным бюро «Architecture Studio» над проектом здания Института арабского мира в Париже Нувель осуществил настоящий прорыв в архитектуре . В отличие от британцев Нормана Фостера и Ричарда Роджерса, которые в это же время запустили глобальную моду на хай-тек, француза в последнюю очередь интересовала именно технологическая сторона архитектуры. При этом Нувель — абсолютный сын нового времени: его проекты были бы невозможны без современных технических решений, но именно высокий современный уровень проектирования и строительства позволяет не отвлекаться на черновые расчёты и придумывать архитектурный аттракцион.
После проектирования «Арабского института» (1981—1987 гг.) к архитектору приходит мировая слава. Здание создавалось по инициативе президента Франции и расположено вблизи от Собора Парижской Богоматери. О назначении Института арабского мира публика знает меньше, чем о его здании. На самом деле цель организации – в расширении культурного обмена между Францией и Лигой арабских государств. Так что рисунок подвижных диафрагм на фасаде не случаен – Нувель изображал свою версию восточного орнамента.
Фасад культурного центра представляет собой современную интерпретацию традиционных восточных мотивов. Он состоит из фотоэлектрических экранов, которые напоминают арабские узоры решетчатых ширм. Они реагируют на условия освещения, тем самым меняя облик здания. Погожим солнечный днем культурный центр сияет металлическим блеском. Но стоит случиться непогоде (или в условиях темного времени суток), и институт выглядит совершенно иначе.
Фасад Института арабского мира будто раскрывает и закрывает глаза-диафрагмы по мере движения солнца. Металлические панели на фасаде (отверстия в них в солнечные дни автоматически сужаются, как диафрагма, спасая сотрудников от жары и избытка света) – оказался одновременно невероятно декоративным, за что публика именует Нувеля — “медиатическим зодчим”.
Здание Института на набережной Сены напротив острова Сен-Луи было частью плана обновления Парижа, предложенного французским президентом Франсуа Миттераном. Нувель придумал парадоксальную вещь: его музей — это современное технологичное здание, которое прямо опирается на исторические традиции, не скатываясь при этом в постмодернистскую иронию.
Весь южный фасад изнутри закрыт механическими жалюзи, напоминающими арабские орнаменты. В зависимости от освещённости в течение дня эти жалюзи то закрываются, то раскрываются по принципу диафрагмы, создавая игру света внутри здания. Эта абстрактная игра света и есть архитектура в понимании Нувеля; такое решение принесло ему мировую славу в 42 года.
В 1991 году Нувель стал вице-президентом Французского института архитектуры, а с 1993 года — почетным членом американского Института архитекторов.
У Жана Нувеля только один недостаток: его часто сравнивают с Ле Корбюзье, главным (французским) архитектором всех времен и народов. У Нувеля стильно и гладко выбрита голова, он носит безупречные чёрные пиджаки, спит с блондинкой, которая на четверть века его младше, публикует свою переписку с Бодрийяром и собственные манифесты, в которых поэзию ставит выше архитектуры, — в общем, он выглядит и ведёт себя так, как должен выглядеть великий французский архитектор и европейский интеллектуал, признанный при жизни гением.По слухам, в быту Нувель — очень простой и скромный человек, а из-за старых долгов всё его имущество ограничено лишь автомобилем Porsche. При этом, несмотря на свои левые взгляды, он является одним из самых дорогих мировых архитекторов: наряду с британцем Норманом Фостером, с конца 1980-х Нувель продаёт хай-тековую архитектуру как роскошь. Нувель является одним из столпов современной глобальной архитектуры и одновременно её главным критиком.
В 1994 году он основал «Ателье Жана Нувеля», ставшее в 2006 году со своими 140 сотрудниками одним из самых крупных архитектурных бюро Франции. В настоящее время им одновременно ведутся 40 проектов внутри страны и за границей. Центральное отделение бюро находится в Париже, а филиалы в Лондоне, Копенгагене, Миннеаполисе, Риме, Мадриде и Барселоне.
Фонд Картье (1994 г.) — ещё одно небольшое музейное здание в центре Парижа — совсем не похож на Институт Арабского мира и меньше всего напоминает архитектуру в её привычном понимании. Посреди исторической застройки Нувель разбил сад, отгороженный от окружающего пространства стеклянной витриной во всю высоту улицы. Внутри сада — прозрачная постройка, поверх которой то там, то здесь можно заметить навесные жалюзи.
В статике Фонд Картье выглядит странной стеклянной теплицей, в динамике же это одно из самых неуловимых, но эффектных зданий в мире. Предметом архитектуры здесь становится не здание как таковое, а само пространство, дружественное по отношению к посетителю.
Фонд Картье
В 1994 году Нувель создал идеальное здание для современного постиндустриального города: музей современного искусства, в котором собственно современному искусству отведена второстепенная роль. В первую очередь это место общения и отдыха посреди мегаполиса. Архитектура перестаёт доминировать, выдвигая на первый план человека и его эмоции.
Еще одним ярким проектом является Центр Культуры в небольшом швейцарском городке Люцерн.
Для этого живописного местечка Жан предусмотрел очень оригинальную идею. Здание планировалось, как ода воде и свету. Изначально архитектор хотел соорудить его в центре городского озера. По его мнению, в окружении живописных альпийских гор Центр смотрелся бы очень эффектно.
Но муниципальные службы Люцерна отвергли идею. Это не смутило Нувеля, а лишь внесло корректировку в реализацию проекта. В итоге вода из озера начала поступать под крышу по двум каналам. Они стали отражающими экранами для света и разделили постройку на 3 части. Внутри разместились концертные залы. Кроме того, здание является акустическим шедевром.
Строительство этого великолепнейшего современного здания в стиле хай-тек было начато в 1995, а завершено в 2000 году. Этот построенный из стали и стекла шедевр современной архитектуры благодаря козырьку крыши создает иллюзию парения над землей и очень гармонично вписывается в облик современного Люцерна. Следует отметить, что крыша комплекса привлекает внимание сама по себе благодаря монументальным размерам: 107 на 113 метров. Верх крыши сделан из меди, а нижняя часть состоит из 2000 отполированных алюминиевых листов, в которых отражаются бесподобные окрестные пейзажи. Комплекс KKL разделен на три автономных здания, между которыми протекает река Ройс. Каждое из зданий, соединенных между собой стеклянными мостами, отличается своеобразной красотой, и порой невозможно понять – озеро ли отражается в стеклянных стенах или наоборот.
В Центре культуры и конгрессов размещены конференц-зал, крупнейший швейцарский Музей искусств, владеющий великолепным собранием скульптуры и живописи современных авторов, и, наконец, «сердце комплекса» – концертный зал на 1840 зрителей, акустика и оснащение которого являются одними из лучших в мире. Форма концертного зала ассоциирует с виолончелью, а оркестровая яма напоминает корабельный корпус. Все главные музыкальные мероприятия Люцерна, известный на весь мир Международный музыкальный фестиваль, выступления выдающихся коллективов и исполнителей проходят в KKL, а на близлежащей площади и променаде проводятся всевозможные выставки, перформансы, концерты и фестивали. В Центре также проходят всевозможные научные конференции, конгрессы, на которые съезжается деловая и финансовая элита мира.
Культурный центр — не единственная работа Жана в Люцерне. Вторым проектом стало создание бутик-отеля с довольно банальным названием The Hotel. Здание также является одой свету, но в отличие от культурного центра оно как бы защищает человека от стихии, служит надежным убежищем. Старинный семиэтажный дом в темное время света превращается в уникальный образчик современной светоинсталляции. На потолке каждого номера спрятан кадр из какого-то фильма, выбранного архитектором. Он-то и светится во тьме.
Стоит отметить, что проект отеля — полностью дело рук Нувеля. В нем нет одинаковых номеров, и все вплоть до фурнитуры придумал Жан. Поражает воображение прием контрастности. Отель имеет строгие темные коридоры и залитые светом номера. Последнего удалось достичь благодаря большим окнам и обилию отражающих поверхностей.
Также заслуживает внимания Торговый центр «Галерея Лафайет» в Берлине (1991—1995) – торговый дом, являющийся берлинским филиалом известной на весь мир Galeries Lafayette в Париже. Этот торговый дом является одним из первых мест элитного шоппинга в Берлине. В последнее время этот торговый дом даже стал одним из символов города.
В помещениях, украшенных белым и черным мрамором, находятся отделы таких известных законодателей моды, как Chanel, Azzaro и Amouage, Dolce&Gabanna, Claudie Pierlot, Valentino, Swarovski, Gucci, Tissot и многие другие. Располагающийся на нижнем этаже гастрономический и кулинарный отдел отдельно знаменит огромным ассортиментом деликатесов и изысканных спиртных напитков для настоящих ценителей кухни.
В этом торговом доме также есть магазины электроники, посуды, парфюмерии, продуктовые и сувенирные лавки. Снаружи Galerie Lafayette shopping center выглядит достаточно лаконично и неброско, в духе расположенных по соседству таких же «стерильных», «космических» зданий. Но внутри посетитель может в полной мере оценить талант автора. Использование декоративных воронок позволило играть со звуком. Он преломляется и многократно усиливается.
Газгольдеры в центре Вены
Реконструкция Венских газгольдеров стала еще одним необычным проектом Жана Нувеля. Архитектура не создает проблем, как нынешняя точечная застройка в России, настоящая архитектура их решает. И любое достояние прошлого способно стать достопримечательностью такого современного и динамичного стиля, как хай-тек.
Огромные цилиндрические резервуары, построенные в конце 19 века, были заброшены в 80-х годах прошлого столетия. Газометры — четыре кирпичных цилиндрических резервуара высотой 70 метров и диаметром 60 метров, возведенные для хранения коксового газа. В 1984 году город перешел на природный газ, и потребность в больших резервуарах для газохранилищ отпала.
Жан Нувель реконструировал газгольдер «А», т.е. первый их них, показав все, на что способен настоящий архитектор. Под светопрозрачным куполом, которым он перекрыл резервуар, расположился целый городок для молодых семей, богемы, мастерские художников, детские сады, магазинчики, кафе… есть прекрасная парковка и современный бизнес-центр. Интересно, что на житье в газгольдер начали перебираться и жители вполне «нормальных» домов по соседству. Жизнь в газгольдере пришлась по нраву многим венцам.
Нувелю удалось сохранить изначальный вид газгольдеров, изменив их внутреннее наполнение. И в 2002 году газгольдеры превратились в уникальный жилой микрорайон со своей инфраструктурой.
Ж. Нувеля можно назвать асом игры со светом. Своё самое известное (или попросту масштабное) здание француз построит ещё через десять лет. Как ни странно, события 11 сентября развяжут руки архитекторам и подтолкнут к экспериментам с устоявшейся типологией небоскрёба.
В Лондоне Норман Фостер создаст приплюснутый «огурец» 30 St Mary Axe; для водоканала Барселоны Нувель придумает не очень типичную офисную высотку «Торре Агбар» (Torre Agbar в Барселоне, 2004).
Небоскреб покрыт многочисленными стеклянными панелями, которые окрашены эмалевой краской разных тонов. Этот прием позволил автору создать уникальное здание. В лучах солнечного света днем и искусственного освещения в темное время суток небоскреб превращается в искрящийся столп. Радужное сияние создает иллюзию, будто здание растворилось, а на его месте вырос переливающийся валун воды.
Во внешне похожих проектах вновь отразится разница подходов британца и француза: для Фостера безупречная технологическая начинка здания и есть самоцель, для Нувеля — лишь машинерия, необходимая для осуществления визуальной инсталляции.
Похожий на фонтан небоскрёб с хаотично расположенными окнами и пикселизированной расцветкой, выбранной компьютером случайным образом, — не прихоть, а последовательное развитие основанных на непредсказуемости неомодернистских принципов Нувеля. Весь XX век стеклянные высотки были безлики и выбивались из контекста. В ответ Торре Агбар подчёркнуто эфемерно, оно всё время переливается, ускользает от взгляда и не равно самому себе. Это в хорошем смысле безликий небоскрёб — он самобытен, но не старается выделяться среди культурного окружения.
Торре Агбар — штаб-квартира компании Aigues de Barcelona, контролирующей водоснабжение города, канализацию и прочие коммунальные услуги. В церемонии открытия штаб-квартиры управления городского водопровода принял участие король Испании Хуан Карлос. Небоскреб видно почти из любой точки города. Здание невольно приковывает к себе взгляд, ведь Нувель строил не просто небоскреб, он строил небоскреб в Барселоне, поэтому Торре Агбар просто обязан был быть необычным. Особое внимание архитектор уделил фасаду здания. Он состоит из нескольких тысяч разноцветных окон, образующих сложные цветовые сочетания. Цвета здесь распределены случайным образом, как на мозаике. Тысячи стеклянных панелей окрашены эмалевой краской 40 различных оттенков и переливаются на солнце, как поверхность водоема.
Это создает эффект вибрации и движения, характерный для льющейся воды, как и планировал Нувель, видя в своем небоскребе гигантский фонтан или гейзер: «Он навеян волнообразными формами горы Монтсеррат, возникшей из недр земли словно гейзер». Кажется, что здание, играя с солнечным светом, переливается всеми цветами радуги.
Расположение 4400 окон небоскреба определила компьютерная программа – генератор случайных чисел. Это создало серьезные проблемы для сохранения статики оболочки здания, зависящей от каждого конкретного отверстия, а также повысило стоимость проектирования и строительства – для каждого этажа потребовалось разрабатывать индивидуальный план.
Общая площадь офисов в «Torre Agbar» — 39 000 кв. м, а стоимость башни – 133 млн. евро. Башня «Агбар» привлекает не только своей необычной формой, но и замысловатой многослойной оболочкой, напоминающей чешую фантастической рыбы. Фасад башни состоит из двух прослоек. Первый слой — плотная бетонная скорлупа, облицованная ярко раскрашенными металлическими листами и беспорядочно разбросанными квадратиками окон. Второй слой — система полупрозрачных стеклянных жалюзи, вынесенных на расстояние вытянутой руки.
Подобные прослойки, или так называемые системы двойного фасада, все чаще применяются в современном строительстве. Они обеспечивают естественное вентилирование внутренних помещений, что экономит площадь, занимаемую ненужными здесь воздухопроводами и кондиционерами. В зимнее время фасадная прослойка, подобно воздушному буферу, задерживает выход тепла наружу. А летом, наоборот, накопленный за ночь холодный воздух устремляется внутрь.
Особенно эффектно Торре Агбар смотрится с горы Монжуик, когда перед тобой, как на ладони, лежит вся Барселона. Вздымаются в небо шпили Готического квартала, а за ними вдали, на расстоянии в два километра друг от друга, высятся «фонтан» Нувеля и «замок из песка» Гауди. И, как это ни парадоксально, готика, модерн и хай-тек гармонично дополняют друг друга.
Массовый успех новой постройки стал поводом для присуждения Нувелю Притцкеровской премии — архитектор получит её за свои заслуги в области архитектуры в 2008 году; и тем парадоксальнее, что эта награда, как и первый успех, опоздала почти на десятилетие. Благодаря нескольким небольшим и изысканным проектам Нувель стал архитектурной звездой ещё в 1990-е, и всю последующую десятилетку мог вовсе ничего не строить или заниматься лишь своим хобби — дизайном мебели. Вместо этого он стал мировым брендом и руководителем фабрики по производству чудес, каждый год занимающейся десятками масштабных проектов по всему миру.
Летом 2006 года было закончено строительство театра Гатри у реки Миссисипи (Миннеаполис). Он был первой работой Жана на территории Штатов. В здание 12 этажей, причем доступ к зрительным местам начинается не ранее 4 этажа.
Французский архитектор недаром любит играть со светом и тенью. Это часть его «природной концепции», которая заключается в достижении гармонии построек и окружающего мира. Философия Нувеля инновационна и уникальна. Она позволила ему создать собственный неповторимый стиль, который отличается от базовых концепций Ле Корбюзье.
В 2005 году архитектор зафиксирует на бумаге идеи, которые воплотились в этом проекте. В «Луизианском манифесте» он выскажется против современной анонимной архитектуры, которая лишена связи с контекстом и выглядит одинаково и в Европе, и в новых мегаполисах Китая.
Для Нувеля архитектура — это модификация существующего физического, биологического и исторического континуума.
«Архитектура — это адаптация местных условий к данному времени», – а значит, каждый проект архитектора должен быть непохож на предыдущие и укоренён в окружении. За этим нехитрым предложением в действительности следует радикальное признание: один из главных архитекторов современности открыто говорит, что архитектура не самоценна и существует только здесь и сейчас, а всё прочее и неважно.
Жан Нувель считается разносторонним архитектором и умеет объединить цвета, материалы и поверхности как никто другой. Он — один из известнейших архитекторов Франции и работает над своими проектами по всей Европе, а также в Азии, Северной и Южной Америке. Его стиль отличает не только цельность архитектурных решений, но и то, как каждое здание идеально вписывается в окружающий ландшафт.
«Каждый раз я пытаюсь найти то, что я называю недостающим звеном в паззле, нужное здание на нужном месте».
У Нувеля два взрослых сына от первого брака и дочь от второго. Его третья жена — шведский архитектор Миа Хагг.
 |
 |
|
Концертный зал, Копенгаген (2009) |
Оперный театр в Лионе, 1993 |
В середине нулевых он еще совершает один небольшой архитектурный подвиг. На месте старых складов для хранения кофе в пустующих доках Гавра он создает небольшое чудо — Аквакомплекс «Бани в доках». Новое сооружение, состоящее из лаконичных геометрических объемов, находится на набережной Реюньон.
Его стены, выкрашенные блестящей белой краской, приобретают в зависимости от времени дня и погоды разные оттенки; то же самое относится и к интерьерам, где архитектор также придерживался белой гаммы и активно использовал естественное освещение.Комплекс, включающий в себя «игровые» бассейны, спортивный бассейн, спа-центр и открытые бассейны с «пляжами», максимально далек от традиционных типов бассейна и аквапарка.
Нувель уделил большое внимание проблеме создания комфортной атмосферы для каждого посетителя; в качестве главных «раздражителей» архитектор рассматривал шум и чрезмерную «открытость» традиционного бассейна. Поэтому во всех помещениях «Бань» установлены разнообразные звукопоглощающие экраны и перегородки; чтобы создать «интимные», тихие пространства даже вокруг больших «игровых» бассейнов, Нувель постарался избежать помещений с простым прямоугольным или квадратным планом. Во всех пространствах аквакомплекса есть разнообразные ниши и полузакрытые зоны, где купальщики могут отдыхать и плавать, не чувствуя себя «выставленным на показ». То же самое относится и к открытым водоемам: между ними и пространством города, а также между отдельными бассейнами возведены стены, защищающие посетителей от чужих взглядов и шума.
Белый цвет (краска стен и покрытие из стекломассы бассейнов) разноразмерных блоков, которые составляют объем постройки, контрастирует с голубым цветом воды, создавая выдержанную двухцветную гамму, нарушенную архитектором только один раз: в зоне детского бассейна-«лягушатника», где он использовал мягкое дно и разноцветные пластиковые «подушки».
Все бассейны комплекса, открытые и закрытые, наполнены подогретой водой, поэтому могут быть использованы круглый год; то же относится и к времени суток: с наступлением темноты белая гамма уступает место многоцветной подсветке разной степени интенсивности.
В люцернском отеле через окна видны приклеенные к потолку (холст и фото) любовные сцены из фильмов – от “Опасных связей” до “Смутного объекта желания”. Его проекты – аттракционы. Нувель заключил в прозрачную клетку Фонд Картье, полуцилиндром увенчал Оперу в Лионе и чуть не упаковал в каменный ящик театр в Токио. Спроектировал почти сотню замечательных зданий, получил все высшие архитектурные награды и теперь с полным основанием может говорить: “Я не бумажный архитектор, я никогда не задумывал проект ради удовольствия от хорошего чертежа”.
* * *
Завершая обзор творчества Жана Нувеля на середине «нулевых», придется поведать такую жуткую историю… о том, как архитектурные сооружения пропитываются всем, что в них происходило, а после… возникает всякое.
Что мы знаем о самых популярных достопримечательностях Испании? Да, кажется, что все. Музеи и дворцы, зафиксированные во всех ракурсах и исхоженные миллионами туристов – где там притаиться большой неожиданности? Однако это королевство тем и притягивает путешественников, что его можно открывать-узнавать-разгадывать бесконечно…Сегодня мы отправляемся в одну из самых известных столичных достопримечательностей – выяснять то, что осталось за страницами путеводителей.
Голоса и крики в пустых залах, двери, открывающиеся и закрывающиеся сами по себе, сигналы тревоги, раздающиеся без всякой на то причины… Вот лишь некоторые мистические факты, которые на протяжении многих лет озвучиваются сотрудниками и сторожами Музея королевы Софии. Факты, которые привели к появлению зловещей легенды вокруг этого здания.
История здания восходит ко второй половине XVI века. На участке, который в настоящее время занимает эмблематичный музей Мадрида, был построен хостел, куда приходили умирать нищие и бездомные. В подвалах здания захоронены многие из них. Позднее хостел стал Центральной больницей, открытой в 1787 г. королем Испании Карлом III.
Проект, инициированный инженером Хосе Эрмосилья и завершенный под руководством Франсиско Сабатини, был призван собрать в районе Аточи воедино многочисленные медучреждения, разбросанные по всему городу. В этих стенах почитался образ Богоматери Мадрида или Девы обездоленных.
В первые годы работы больницы в ней умерли тысячи людей: в ту эпоху различные болезни и эпидемии опустошали Мадрид. Количество трупов было столь велико, что многие из них пришлось хоронить в подвалах больничного центра. Этот факт привел к тому, что к XIX веку появились истории о привидениях и призраках, посещающих по ночам палаты некоторых пациентов, чтобы объявить о том, что их смерть близка.
Центральная больница закрылась в 1965 году и в течение 20 лет оставалась заброшенной. Был составлен план сноса строения, но Академия Сан-Фернандо и Генеральная дирекция изящных искусств обратились к правительству с просьбой о сохранении здания и добились того, что в 1977 году оно было объявлено историко-культурным наследием. Пять лет спустя было решено преобразовать старое здание больницы в центр современного искусства — Музей королевы Софии.
Во время ремонтных работ была сделана целая серия жутких находок, в числе которых фигурировали черепа и остатки скелетов. В 1990 году при проведении второго этапа перестройки в старинной больничной часовне, которая сегодня используется как подвал, и где, по уверениям некоторых музейных работников, происходит основная часть паранормальных явлений, были найдены три мумифицированных монашеских трупа. Фактически, с разрешения архиепископства, эти мумии остаются погребенными под главным входом в музей.
Несмотря на реабилитацию здания, мадридская пинакотека стала ареной различных необъяснимых событий. Изучением ситуации в здании занялась группа «Hepta» — команда исследователей паранормальных явлений, основанная священником Хосе Мария Пилоном. Они впервые появились в музее в 1992 году и стали свидетелями необъяснимых явлений: например, когда посреди ночи лифты сами по себе приходили в движение.
Эти события стали происходить после переезда в музей знаменитой картины Пабло Пикассо «Герника» из Casón del Buen Retiro. Многие специалисты тогда посчитали, что «Королева София» — не самое подходящее место для работы Пикассо. Некоторые даже утверждали, что в паранормальных явлениях принимает участие призрак Пабло Пикассо, рассерженный передачей своей картины в бывшую больницу.
На этом события не заканчиваются. Некий медиум заявил, что дух на самом деле существует, и принадлежит священнику, умершему здесь от пыток во время гражданской войны, когда больница использовалась в качестве тюрьмы и камеры пыток.
Но и это еще не все. Как рассказывает журналист Анхель дель Рио в своей книге «Привидения, призраки и заколдованные дома Мадрида», несколько ночных сторожей приняли рассказы о призраке в музее за шутку и решили вызвать его с помощью спиритического сеанса. И явился дух по имени Aтаульфo, который сделал трагическое предсказание одному из присутствующих работников: «Через несколько дней с тобой случится большое несчастье. Готовься». Через несколько дней близкий родственник сторожа погиб в ДТП. Для кого-то это было просто жестоким совпадением, но другие испытали страх и попросили перевода на другое место работы.
В октябре 1997 года бывший сторож «Королевы Софии» сообщил об этих паранормальных явлениях Совету по охране окружающей среды сообщества Мадрид. Он жаловался на депрессию, которую вызвали гипотетические появления призрака, и призвал Совет провести в пинакотеке обряд экзорцизма, чтобы покончить с духом. Кроме того, заявитель сообщил, что по вине этого призрака он заболел, страдает раздражительностью, потливостью и головокружениями. Некоторые симптомы, согласно его заявлению, никуда не исчезли даже после перевода, и потому просил считать его проблемы профессиональным заболеванием.
В последние годы об этих странных явлениях ничего не слышно. Может быть, потому, что духов никогда не существовало, или же они упокоились с миром, а, может, просто потому, что сотрудники музея не заинтересованы в раскрытии этой тайны. У некоторых вероятность того, что по зданию кружит призрак, вызывает смех, другие просто отрицают его существование. Как бы то ни было, если вам доведется оказаться в Музее королевы Софии, будьте начеку: возможно, за вами наблюдает призрак.
Пугающая легенда Музея королевы Софии, Испания по-русски
Вот об этих потусторонних сложностях, доставших всех в центре Мадрида, Жан Нувель тоже написал в своем «Луизианском манифесте» в 2005 году. После достраивания Нового крыла Музея королевы Софии по его проекту, все эти паранормальные эффекты исчезли.
Музей «Центра искусств королевы Софии» расположен в здании, некогда бывшем главной больницей Мадрида. Творение знаменитого Франческо Сабатини в наше время было расширено по проекту Жана Нувеля.
Здесь появились конференц-зал, библиотека и новые выставочные залы, расположенные под большим красным навесом из алюминия и цинка с тыльной стороны старинного здания.
К музею относятся ещё два мадридских здания – Дворец Веласкеса и Стеклянный дворец, оба расположены в парке Ретиро. В этих помещениях проходят временные экспозиции и представляются художественные инсталляции.
Музей начал свою работу в 1986 г. и через два года по королевскому указу получил статус национального музея Испании. Официальное открытие его состоялось в 1992 г.
Несколько этажей музея «Центр искусств королевы Софии» предназначены для временных выставок, лишь на 3 этаже располагается постоянная коллекция современного искусства Испании, в которой представлены произведения Дали, Миро, Хуана Грис, Медардо Россо, Эрменехильдо Англады Камараса, Хосе Гутьерреса Солана, а также знаменитая «Герника» Пабло Пикассо.
Архитектура всегда отвечает на ситуацию, нет архитектуры как таковой. Она должна находиться в определенном месте в определенное время. Я всегда стараюсь выстроить связь между историей и географией, то есть учитывать людей, которые в итоге станут пользоваться этим зданием. Удовольствие от возможности соответствовать этим ожиданиям дает уникальное ощущение, особенно на эмоциональном уровне.
Без эмоции нет архитектуры.
Мои поиски всегда крутятся вокруг идеи индивидуальности, я не люблю повторять одни и те же слова, одну и ту же архитектуру в разных точках. Я трачу много сил, чтобы сделать что-то одно в конкретном месте и с конкретными людьми, создать что-то уникальное. Материя и свет во многом зависят от времени и состояния мира. Каждый проект задает вопрос об этих измерениях.
Продолжение следует…
Читать по теме:
- Музыка в камне: Жан Нувель. Часть I
- Музыка в камне: Жан Нувель. Часть II
- Музыка в камне: Жан Нувель. Часть III
