Весь мир — театр!

Сегодня я представляю статью Ирины Анатольевны «Весь мир — театр!», любезно предоставленную «Литературному обозрению» автором.

Мы уже побывали на вебинарах писателя цикла «Вечный вопрос», посвященных английской драматурги, на вебинарах по «драме чести» в испанской драматургии. Мы уже задались вопросом, почему же после разгрома Непобедимой армады испанская драматургия до сих пор несет в себе созидательную радость жизни, а вот английская драматургия проникается разрушительным ужасом власти без нравственного начала?..

На первое апреля мы вернулись и к некоторым особенностям «английского юмора», вспомнив, конечно, «Двенадцатую ночь» Шекспира, последнюю его пьесу, где он пытался пошутить беззаботно.

Мне показалось, что будет интересно вернуться к этой статье о самой страшной «сказке о власти», написанной Ириной Анатольевной в очень сложное для нее время. О личных трудностях упоминаю только потому, что никогда не стоит забывать, —  в искусстве человек все создает, преодолевая зачастую и обстоятельства, «не совместимые с жизнью».

В этот момент мы видим, как по воле ничтожеств — рушатся нравственные основы нашего общества. Рушится и связь с исконными духовными ценностями. И обидно, когда несомненные завоевания человеческого духа в нашей текучке уходят от понимания. Мол, «есть — ладно!» В то время когда заменить это нечем, а в результате остается пустое место в собственной душе.

Об этой пьесе написано столько чепухи, что заранее возникает стойкое нежелание сталкиваться с первоисточником. После статьи Ирины Анатольевны вспомнила мистическую чушь на уровне желтой прессы, о том как «рок преследует всех, кто ставит «Макбета» на сцене.

Теперь думаю, что и хорошо, что рок преследует всех, кто извращает смысл этой пьесы. Надо бы, что рок преследовал и тех, кто не уловил этот смысл, делая то же самое сегодня в России на разных уровнях, когда места, предназначенные для личности, способной ставить перед собой масштабные грандиозные задачи — в результате подлых игрищ замещаются серостью и убожеством.

Здесь возникает очень интересный пласт прочтения «Макбета» Шекспира. А почему пьеса о каких-то легендарных королях — вызывала интерес у современников драматурга, а после — у зрителей всех времен и народов?..

Ирина Анатольевна раскрывает суть этого зрительского интереса изнутри, как человек, заставивший на самом высоком уровне реагировать на все ее доводы и предсказания.

Каждый из нас в какой-то области сталкивался сегодня с ситуацией, когда кто-то решает не ждать, а приблизить к себе будущее, превратив незаработанное «завтра» — в «сегодня». А в результате сама жизнь превращается в «никогда».

О том, какой период жизни переживает автор статьи, говорю… не из самых, наверно высоких размышлений. Статья написана «изнутри» творческого процесса не только с точки зрения высокого искусства, что само по себе захватывающе интересно.

Но именно в этот период «нелетальным способом» пытаются окончательно  уничтожить саму Ирину Анатольевну, чтобы закрепить все сделанное ею в жизни — за отвратительными завистливыми ничтожествами, неспособными ничего создать, а способными лишь присвоить то, что им точно в данный момент принадлежать не может.

Сама Ирина Анатольевна оказывается в собственной жизни — таким призраком Банко на чужом пиру. Но при этом она берется за анализ «Макбета», решая чисто инженерную задачу, на которую изначально не способен заурядный человек: раскрыть содержание трагедии — в момент «срыва прочности» установленного порядка вещей.

И вдруг хрестоматийное произведение наполняется «плотью и кровью», оживает для каждого — готовыми ответами  на самые болезненные вопросы, с которым каждый человек вглядывается в свое завтра.

Ирина Дедюхова «Весь мир — театр!»

…Иногда полезно «выпасть» из ежедневной российской реальности, новым взглядом отмечая фантастичность, постановочность происходящего.

Иногда то, что в текучке будней воспринимается как «само собою разумеющееся», кажется очередной самодеятельной постановкой на сцене нашего народного театра… шекспировской трагедии.

Раз уж решили замахнуться на Вильяма нашего… гм… Шекспира, так как же тут удержаться? Но чтоб непременно «до первой крови», с криками нервных дам из партера: «Верните ему голову!»

И что только не ставили в нашем народном театре, кто только не вылезал на общую сцену под свист галерки… Иногда кажется, что фантасмогоричность происходящего сегодня — непременно должна найти своего гения, зажечь его безумием пустых страстей и частной трагедией раздавленного «маленького человека», попавшего «как кур в ощип», и крах заигравшегося в бессмертие и неподсудность правителя, решившего, будто его никогда «не одолеет рожденный женщиной»…

Шекспир, замечая, что «весь мир — театр, а люди в нем — актеры», даже не догадывался, какие низменные пороки сделают его творчество бессмертным и на редкость актуальным даже во времена, технические новшества которых ему и не снились.

Итак, в нашем народном театре разыгрывается очередной спектакль борьбы за власть… над нами. При этом сами мы никому не нужны. Наш отклик, без которого немыслима никакая настоящая власть, не учитывается слишком долгое время. И этот отклик постоянно пытаются заменить каким-то системным шумом, — ложных протестов, которые подавляются намеренно театрально.

Надо сказать, что власть, как тяжелая обязанность, как давящая ответственность — особо никого пока не привлекает, особенно в России, масштабы которой, судя по попыткам выстроить «вертикаль власти» или, напротив, предложениям «брать власти, сколько хотите!» — адекватно не воспринимаются высшей иерархией государственного управления.

Пока нет попытки осмыслить самый успешный советский период государственного управления аппаратом Совета Министров СССР, рассмотреть неорганичность существования при нем идеологического придатка ЦК КПСС. До сих пор, в нарушение основополагающих статей Конституции, идут попытки навязать какую-то идеологию. То есть до сих пор, после рек крови, в России так и не сделан вывод о том, что самые лучшие идеологии, навязываемые сверху — очень быстро устаревают и превращаются в догму, сковывающую человеческий разум.

Уничтожены советские промышленные министерства, уничтожено нормальное государственное планирование, а с этим неминуемо встают вопросы… о легитимности власти. Можно войти в одну и ту же воду дважды, но надо знать, в качестве кого ты входишь в ту же воду. Что же это за вода?

Нападки на Сталина, ставят вопрос, отчего же при сокращении территории страны, значительном сокращении численности населения, — число заключенных превышает аналогичные показатели при Прекрасном Иосифе Виссарионовиче? И чем, собственно, лучше нынешняя «борьба с экстремизмом» — того, что приписывалось этому государственному деятелю? Разве она не является в точности таким же уничтожением гражданских прав… достаточно безобидных членов общества? Простите, разве эти самые «экстремисты» уничтожили промышленный потенциал страны? Так и не они звонили Клинтону из Беловежской Пущи с докладом: «Господин президент! Докладываю, Советского Союза больше не существует!»

Но претензии к Сталину, к его методам государственного управления, откидывают очень важный элемент отхода от «идейного курса» в пользу профессионального управления государственной экономикой и инфраструктурой. Это настоящая наука, это системный анализ, это нормальное развитие, когда государство не лезет в душу своим гражданам, а все имеют возможность роста, проходя все ступени производства.

И к этому мы неминуемо вернемся! Но… после многих бесплодных и напрасных метаний и терзаний, пока множество безгласных людей возле нас теряют веру в жизнь, слишком поздно понимая, что самое главное в ней — возможность творить и работать! А на это нужно… хотя бы время, которое так скудно отпущено на каждую бесценную человеческую жизнь.

Но именно поэтому, давайте присядем в темном партере нашего народного театра, чтобы вновь восхититься гением Шекспира, как им восхищались многие другие люди до нас. Странно, что те, кто сегодняшним фарсом борьбы за власть приближают происходящее к… театральным подмосткам, пробуя власть «на зуб», не замечая багровый пурпур ее изнанки, — так и не поняли, что «все уже было под Луной».

О, да… нисколько не сомневалась, что в этом превосходном ролике Новосибирского театра «Красный факел» не будут упомянуты строчки… ради которых и была написана трагедия, переворачивающая всегда все верх дном при любой ее постановке — в жизни тех, кто в ней участвует.

Стоит коснуться искушения «завтра», стоит лишь захотеть это «завтра» получить сегодня, здесь и сейчас, на тарелочке с голубой каемочкой, «подав пример кровавый», — как жизнь каждому преподнесет такой же урок. Но кто об этом задумывался со времен Шекспира? Но ведь все выполнено, как предсказано, верно? Но выясняется, что получить предсказание — одно, а вот пути воплощения этих предсказаний… каждый выбирает сам.

А пока еще никто не сделал окончательный выбор, — мы дни за днями шепчем «завтра, завтра, завтра…», так тихими шагами жизнь ползет к последней недописанной странице…

…Обычно принято считать, что смысл этой вещи Вильяма нашего Шекспира заключается в монологе Макбета «Завтра» — как раз тогда, когда он понимает, что никакого завтра у него не будет. Он вдобавок понимает, что все, кого ему удалось… гм… «обезвредить» на своем продвижении к «светлому будущему» (по той причине, что они являлись «экстремистами», конечно) — были всего лишь чем-то вроде… светлячков, освещавших ему… путь в могилу.

Вот ведь какая интересная постановочка в нашем народном театре! Это вам не «быть или не быть» очередного Гамлета, тут сюжетец закручен намного жестче. Каждый, по кому ты решил шагнуть в «завтра», где, конечно, будешь вести себя хорошо и говорить самые замечательные слова по словарю Ожегова, — является ступенькой в твою могилу.

Завтра — это ведь иллюзия, миф! Его никогда не наступит для тех, кто мешает сегодня. Вот только те, кто считает, будто сегодня можно кого-то уничтожить ради собственного прекрасного завтра… на самом деле отлично это знают. Никакое «завтра» их не волнует! Они хотят, чтобы «и дольше века длился день» — именно сегодняшний.

В «завтра» — слишком много неконстролируемых рисков, слишком много каких-то случайностей и досадных недоразумений. Поэтому лучше, если все стабилизируется на одном уровне, чтоб в завтра попали лишь… избранные. Но так получается не всегда, вернее, всегда в результате срывается. Поэтому и терзания в этих трагедиях немного по иному поводу: в конце концов наши герои понимают, что завтра все-таки… наступит. Ага, только уж не для них.

И вот когда они понимают, что время им остановить не удалось (как и многим до них), у всех будет завтра, а у них один к одному исполнилось их желание, и они остаются… без завтра — вот тут-то и читаются самые прочувствованные монологи, которые мы еще услышим не раз с морем разливанным горечи и сарказма: «Завтра, завтра, завтра…»

* * *

Сделаем вид, будто на сцене у нас — Англия и Шотландия XI века. Обычно трагедии власти со времен античных представлений начинались с панк-молебна… тьфу!.. с такого театрализованного представления трёх ведьм, которые обсуждают, как они соберутся после масштабной битвы между представителями «партии власти» и прочими коррупционэрами раннего Средневековья.

В военном лагере близ Форреса шотландский король Дункан выслушивает от окровавленного сержанта радостные известия: кузен короля, отважный Макбет, разгромил войска Макдональда и ирландцев, а его самого убил в единоборстве. Дункан понимает, что Макбет — самый эффективный министр обороны, хоть и дальний родственник.

Росс рассказывает королю о том, что сразу же после победы шотландская армия подверглась новому нападению — король Норвегии (Свенон) и его союзник, изменивший Дункану, Кавдорский тан, двинули против неё свежие силы. И вновь Макбет одерживает победу над врагами. Норвежцы вынуждены заплатить огромную контрибуцию, изъятую при обыске: кольцами, миллионами евро, картинами русских художников ХIХ века, двумя квартирами в элитном районе Москвы…

Это, конечно, становится последней каплей в терпении Дункана, следуют отставки-посадки, и титул Кавдорского тана он приказывает передать Макбету. Вся интрига заворачивается в том, что нам придется с трудом представить это отсталое Средневековье без средств мобильной связи и Интернета. А тот, кто владеет информацией, тот и в дамках.

В результате, Макбет понятия не имеет о новом должностном назначении, зато о нем становится известно трем гражданочкам, собравшимся в степи под раскаты грозы. Они взахлеб хвастают друг перед другом совершёнными мерзостями. Заметим, ни одной из них не пришло в голову засунуть себе курицу в супермаркете при стечении народа или или петь в церкви, в лыжной шапке на лице, но без нижнего белья, высоко подкидывая ноги. Все какая-то мелочь… мелкотемье.

Тут перед ними появляются направляющиеся в Форрес Макбет и Банко. И ведьмы трижды приветствуют Макбета — как Глэмисского тана (это его наследственный титул), затем как тана Кавдорского и, наконец, как будущего короля.

Банко не пугается зловещих старух, он просит предсказать судьбу и ему. Ведьмы трижды возглашают хвалу Банко — он не король, но предок королей — и исчезают. Честный Банко нисколько не смущен предсказанием, ведьмы, по его мнению, всего лишь «пузыри земли».

А тут и связь подтягивается! Королевские посланцы Росс и Ангус, они торопят полководцев предстать перед Дунканом и поздравляют Макбета с новым титулом — тана Кавдорского. «Предсказания» ведьм начинают сбываться. Банко советует Макбету не поддаваться на провокации, но Макбет уже мечтает о троне, хотя мысль об открывающем к нему путь убийстве великодушного Дункана еще внушает ему страх.

В Форресе Дункан со слезами радости приветствует своих военачальников. Он дарует своему старшему сыну Малькольму титул принца Кемберлендского и объявляет его своим преемником на престоле. Остальные тоже будут осыпаны почестями. Чтобы особо отличить Макбета, король остановится на ночь в его замке в Инвернесе. Макбет разъярен — между ним и троном появилась еще одна ступень, Малькольм. Он уже готов пойти на преступление.

Заметим, если бы он действительно верил предсказанию, он бы не стал торопить события, притягивая предсказанное ему завтра — в сегодня. О, нет! Он был готов ко всем преступлениям, семена, посеянные ведьмами, упали в хорошо подготовленную почву.

Все так и думают, вступая на этот путь: я убью одного… ну, максимум двух! А больше ведь и не надо! Вот только путь вниз оказывается бесконечным. И выясняется, что зря при этом полагались на собственную душу — ее сил не хватает, чтобы вынести еще и одно «очень нужное для дела» убийство.

…В замке Макбета его жена читает письмо от мужа. Она в восторге от предсказанной ему судьбы. Да, ее возлюбленный Макбет достоин любых почестей и честолюбия ему не занимать, вот только не хватает готовности. Он так и не понял, что ради власти совершаются не преступления, а… как это лучше назвать-то из разряда «все средства хороши»? Да, лучше это всегда называть «борьба с режимом»!

Ну, какая же женщина не мечтает встать рядом со своим любимым в роли «первой леди»?.. И весьма много таких дам, кто готов немного «помочь» своему «скромному» и «нерешительному» супругу. По причине его излишней демократичности и общей доверчивости, конечно. Приходится кое-что брать в свои руки. Само решение — для кого «завтра» может никогда не наступить.

«Такого «завтра» никогда не будет!» — говорит леди Макбет. И все мы имеем совершенно другое «завтра», которое никак не может отойти от морока преступной ночи…

Дункан, осыпав домашних Макбета подарками, удаляется в спальню. Макбет проникает туда вслед за ним и совершает убийство, но заметать его следы приходится леди Макбет. Ее муж… слишком потрясен. Безжалостная женщина смеется над неуместной чувствительностью мужа. В ее глазах он выглядит «хлюпиком», взяв такую «работу на дом».

У нее, весь пир толкавшей мужа на преступление, еще нет и тени сомнения, что им вполне по плечу «сверхчеловеческое» деяние, она вся в предвкушении близкого величия.

Утром в замок является Макдуф, тан Шотландии. Король Дункан приказал ему явиться чуть свет. Макбет уже успел переодеться в ночное платье и в качестве любезного хозяина провожает Макдуфа к королевским покоям.

Картина, которую тот, войдя, видит, ужасна — Дункан зарезан, а хмельные слуги перемазаны кровью господина. Якобы в припадке праведного гнева Макбет убивает не успевших прийти в себя постельничих. Их вина ни у кого не вызывает сомнения. Вот только сыновья убитого, Малькольм и Дональбайн успевают бежать из замка Макбета — в Англию и к ирландцам соответственно.

Их побег заставляет даже благородного Макдуфа заподозрить сыновей в причастности к смерти отца. Казалось бы, все складывается наилучшим образом, новым королем избирают Макбета. Вот только если бы так и было на самом деле…

И далее мы видим как уже в качестве королевских особ в Форресе Макбет и леди Макбет принимают… обреченного Банко, ведь тому пресказано, что он станет родоначальником королевского рода, а супруги бездетны. Они так любезны, так сожалеют, что Банко должен уехать по спешному делу, и дай Бог, если успеет вернуться к основному пиршеству. Как бы невзначай Макбет выясняет, а будет ли сын Банко Флиенс сопровождать отца в поездке?..

Тут даже хочется перелистнуть пару страниц, слишком все прозрачно. Если человек решил таким образом подправлять свою судьбу и «делать карьеру», никаких других способов он уже предложить не сможет никому. Вот и Макбет уже послал за убийцами.

Это двое отчаявшихся неудачников… с нездоровыми политическими амбициями. Макбету не составляет труда объяснить им, что Банко — виновник всех их несчастий, а все вокруг готовы их поддержать, если они, наконец, покончат с «кровавым режимом» и его персональным олицетворением. Эти идиоты все принимают за чистую монету. До них еще не доходит то, что уже вполне дошло до самого Макбета: «Кто начал злом, тот и погрязнет в нем!»

Вам никогда не приходило в голову, почему все же добро иногда побеждает? Мне не следовало говорить это прямым текстом, но времени не так много, а пока адекватных способов донести эту информацию в рамках эстетической триады «автор-образ-читатель» у нас не возникло. На создание образа нужно время, которого у нас нет. Вам придется поверить мне на слово.

Пока еще никто из тех, кто пустил зло в свою душу, не смог адекватно рассчитать то уровень зла, который она может вынести. И когда чью-то душу загоняют в угол, лишая «завтра», лишая надежды, возможности жизни и творчества, возможности свободного выбора… всегда вмешивается то, что я называю «совершенно случайно».

Совершенно случайно убийцы, набросившись одновременно на Банко и Флиенса, не учли пустячка — родительской любви, того, что отец любым способом постарается спасти сына. С трудом они одолевают полководца, но Банко отсылает Флиенса… поэтому с обоими они разделаться не смогли. А это означает, что… предсказание ведьм на счет Банко вполне может сбыться.

А в это время Макбет радушно рассаживает за столом своих приближенных, вот уже налита круговая чаша. Внезапно является один из убийц, что-то шепча разгневанному Макбету. «Змея убита, а змееныш жив», — бормочет он с раздражением и снова поворачивается к гостям. Но вдруг видит, что королевское место за столом занято, на нем сидит окровавленный Банко!

Призрак видим только для Макбета, и гости не понимают, к кому обращается король с гневными речами. Леди Макбет спешит объяснить странности мужа болезнью. Все расходятся, а успокоившийся Макбет говорит жене, что подозревает Макдуфа в измене: тот не явился на королевский пир, к тому же доносчики о его «холодных чувствах». Надо заметить, что после второй «ступеньки» — стремительно увеличивается количество тех, кого необходимо «убрать в первую очередь», извините за новояз.

…Как нынче принято пользоваться услугами астрологов и «энергетов», так и Макбет вновь собирается к трем ведьмам, чтобы глубже заглянуть в будущее. А, спрашивается, зачем? Ведь будущее и так наступит завтра! Конечно, на самом деле к ведьмам и волхвующим ходят затем, чтобы те помогли стабилизировать сегодняшний день. Вот и Макбет — плевать хотел на чье-то завтра! Ему нужно сегодня!

Но и у него вряд ли хватит душевных сил, чтобы услышать простой ответ, который его душа знает без всяих пресказаний: завтра все равно наступит! Нет, он будет молить не о будущем, он идет к ведьмам за советом, как бы ему задержать сегодня, что бы они ему ни предрекли. Нет таких грехов, на которые он уже не готов внутренне. Он уже не отступит, для него уже «любые средства хороши».

Потому Геката, мрачное божество ночных перекрестков и душевных терзаний, видя его погубленную душу, в разговоре с ведьмами делится планами, как его умертвить.

А все сознающий Макбет, идущий за новой порцией «ценных указаний», нисколько не сомневаясь, что они принесут в его жизнь — требует от ведьм, чтобы они вызвали для него череду духов, «тех, кому служат». Первый дух говорит то, что Макбет знает и без него: «Макдуфа берегись». Макбет и сам уже соскучился по крови, поэтому с нескрываемой радостью выслушивает этот «совет».

Второй призрак обещает Макбету, что никто из рожденных женщиной, не одолеет его в бою. Третий говорит, что Макбет не будет побежден, пока Бирнамский лес не пойдет на Дунсинанский замок. Макбет в восторге от предсказаний — ему некого и нечего бояться.

Но он хочет узнать, будет ли царствовать род Банко. Звучит музыка. Перед Макбетом проходят чередой восемь королей, восьмой держит в руке зеркало, в котором отражается бесконечная череда венценосцев в двойной короне и с тройным скипетром (это намек на короля Англии, Шотландии и Ирландии — Иакова I Стюарта, чьим предком как раз и был полулегендарный Банко). Сам Банко идет последним и с торжеством показывает Макбету пальцем на своих правнуков.

Вдруг все — призраки, ведьмы — исчезают. В пещеру входит Ленокс и сообщает, что Макдуф бежал в Англию, где уже нашел убежище старший сын Дункана. Макбет понимает, Макдуф — это очередное препятствие перед его завтра, ему опять надо «всего лишь» убить Макдуфа и его семью, чтобы все оставалось «на своих местах». Говоря обтекаемо, «выполнить предсказание». Некоторые и вовсе это считают «своим предназначением».

В это время своем замке беззащитная леди Макдуф узнает о бегстве мужа. Она растеряна, ее двоюродный брат лорд Росс объясняет ей, что «Благоразумье это, не боязнь», пытаясь побороть ее дурные предчувствия.

Она еще шутит с сыном, однако шутки получаются невеселые. Неожиданно явившийся гонец предупреждает леди Макдуф, что ей надо немедленно бежать вместе с детьми, но бедная женщина не успевает воспользоваться его советом — ее убийцы уже стоят в дверях. Малыш пытается вступиться за честь отца и жизнь матери, но негодяи закалывают его и бросаются за пытающейся убежать леди Макдуф.

Тем временем в Англии Макдуф пытается уговорить Малькольма выступить против тирана Макбета и спасти страдающую Шотландию. Но принц «проявляет благоразумье» и не соглашается, говоря, что он — намного хуже Макбета. При нем и владычество Макбета покажется просто раем по сравнению с его царствованием, поскольку он от природы порочен: сластолюбив, жаден, жесток.

Перечисление «мелких недостатков» Малькольма разве что не включает наших нынешних «родимых пятен»: коррупции, экстремизма и педифилии. Но это как бы само собой разумеется, поэтому Макдуф впадает в полное отчаяние, понимая, что теперь уже ничто теперь не спасет несчастную родину.

Однако тут выясняется, что Малькольм его испытывал, проверял, не интригует ли могущественный шотландский тан? Не хочет ли заманить его в кровавую ловушку? Над всем витает дух предателя-Макбета, поэтому он испытывал Макдуфа. Видя неподдельное разочарование и отвращение Макдуфа к подобным «качествам», Малькольм понимает, насколько они чужды самому шотландцу.

Он признается, что разделяет его нравственные принципы и старается избегать подобного в жизни, поэтому он готов выступить против Макбета. Более того, король Англии дает ему большое войско, которое поведет английский полководец Сивард, дядя принца. Но радуется этой вести Макдуф недолго, входит лорд Росс, брат леди Макдуф. Он приносит страшные вести: люди в Шотландии взялись за оружие, тирания нестерпима. Шотландцы готовы восстать. Макдуф узнаёт о гибели всей своей семьи. Даже его слуг вырезали приспешники Макбета.

…А в это время в Дунсинане глубокой ночью придворная дама беседует с врачом леди Макбет. Ее заботит странная болезнь королевы, что-то вроде лунатизма, королева лишилась сна.

Внезапно появляется сама леди Макбет со свечой в руке. Она трет руки, как бы желая отмыть с них кровь, которая никак не отмывается. Смысл её речей темен и пугающ.

Врач признается в бессилии своей науки — королеве нужен духовник.

Да, намного мудрее — не делать в жизни того, чтобы изменить свою судьбу за счет краха чужих судеб. Так не поступает большинство людей — вовсе не потому, что они глупее или менее «предприимчивы».

Нельзя остановить время, нельзя изменить завтра, можно на какое-то время продлить ночь… но сколько это принесет радости?

Ведь нет в такой ночи — ни страсти, ни любви, ни безмятежного покоя… И не отмыть с рук пятен, которые почему-то видны только ночью.

Врач

Злой шепот бродит. Темные дела
Рождают темный бред; больные души
Глухим подушкам доверяют тайны.
Ей нужен бы священник, а не врач.
Прости нас. Боже! Вы за ней смотрите;
Припрячьте все, что может ей быть вредным,
И будьте зорки. Ну, покойной ночи.
Мой ум подавлен, и не верят очи.
Мудрей молчать.

Да, не по «силам человека» для леди Макбет оказалось возвышение ее мужа. Не она ли толкала его к тем шагам, которые стали могильной плитой для нее и всего, что было ей дорого?

Выяснилось, что в некоторых случаях стоит сказать себе «это выше моих сил», строгой меркой определяя то, на что рассчитываются силы твоей души. Ибо нет пользы во власти над целым миром, если за подобное приобретение придется заплатить собственной душой.

— Решусь на все, что в силах человека!
Кто смеет больше — то не человек!

— Чтоб выше стать, тебе придется,
Превысить то, что в силах человека!

А невдалеке встает уже другое завтра, оно торопит рассвет стуком копыт. Английские войска уже под Дунсинаном, Малькольм, Макдуф и дядя принца Сивард. К ним присоединяются восставшие против Макбета шотландские лорды. Ментис, Кэтнес, Ангус, Росс, Ленокс… И мы все ближе и ближе к самой известной фразе о власти за всю историю мировой литературы…

И пока еще никто не выразил эту мысль точнее и смелее Вильяма нашего Шекспира. Завтра-то может и не наступить, а вот то, что отчетливо видно всем сегодня…

Эта фраза звучит из уст совершенно второстепенного персонажа, «яркого представителя» даже не дворянства, а самой гущи «народа-дебила». У него нет ничего личного к Макбету, это взгляд со стороны, тот самый глас народа, который обычно не слышат. Ну, или делают вид, будто не слышат. И эти бессмертные фразы произносятся именно тогда, когда «самые прогрессивные» дико орут о том, будто «наш народ опять спит».

Ментис

А что тиран?

Кайтнес

Свой Дунсинан он мощно укрепляет.
Его зовут безумным. Кто добрей,
Считает это храбростью. Но ясно,
Ему своих клевретов не стянуть
Ремнем господства.

Ангус

На своих руках
Он чувствует налипшие убийства;
Измены мстят ему за вероломство;
Ему послушны только по приказу,
Не по любви; он чувствует, что власть
Болтается на нем, как плащ гиганта
На низкорослом воре.

Да, именно с этой фразой всегда наступает завтра: «он чувствует, что власть болтается на нем, как плащ гиганта на низкорослом воре». Хотя… как же этому жалкому «завтра» обойти два непреодолимых условия? Ведь духи Тьмы пообещали отступнику, что «никто из рожденных женщиной, не одолеет его в бою», что Макбет «не будет побежден, пока Бирнамский лес не пойдет на Дунсинанский замок».

В Дунсинане Макбет выслушивает известия о приближении неприятеля, но чего ему бояться? Разве его враги не рождены женщинами?

Что мне Малькольм?
Иль он рожден не женщиной? Мне духи,
Которым все раскрыто, возвестили:
«Будь смел, Макбет. Тебя не одолеет
Рожденный женщиной».

Но в Бирнамском лесу принц Малькольм отдает приказ своим солдатам: пусть каждый срубит ветку и несет перед собой. Это позволит скрыть от разведчиков численность нападающих. Замок — последняя твердыня Макбета, страна больше не признает тирана.

Макбет уже так очерствел душой, что неожиданная весть о смерти жены вызывает у него лишь досаду — не вовремя! Но тут к нему является гонец со странной и страшной вестью: Бирнамский лес двинулся на замок!

Макбет

Ей надлежало бы скончаться позже:
Уместнее была бы эта весть.
Бесчисленные «завтра», «завтра», «завтра»
Крадутся мелким шагом, день за днем,
К последней букве вписанного срока;
И все «вчера» безумцам освещали
Путь к пыльной смерти. Истлевай, огарок!
Жизнь — ускользающая тень, фигляр,
Который час кривляется на сцене
И навсегда смолкает; это — повесть,
Рассказанная дураком, где много
И шума и страстей, но смысла нет.

До Макбета начинает кое-что доходить… Он в ярости! Он понимает, что верил в двусмысленные предсказания, смысла которых так и не понял. В темных предсказаниях окончательный смысл… всегда изменчив. Вот и на счет «рожденного женщиной» промашечка вышла, поскольку выясняется, что самый его страшный враг — Макдуф, вовсе не был рожден, так как его до срока вырезали из материнской утробы…

Конечно, никогда нельзя верить трем фуриям на скрещении ночных дорог… настолько, чтобы самому осуществлять сказанное, шагая по чужим судьбам, как по ступеням. Такие дороги никогда не ведут вверх. И все же должна быть изначальная высокая цель, поскольку ничего, что добыто низким способом, «превышающим силы человека», не приведет к возвышению.

Часть I

Часть II

Читать по теме:

• Об авторе блога «Огурцова на линии»
• Срыв прочности
• Весь мир — театр!