Музыка в камне: Кензо Танге. Часть II

Кензо Танге появился на свет 4.09.1913 года на острове Сикоку. Это сказочное удивительное место. Человек с богатым воображением непременно должен вырасти здесь в большого художника или архитектора.

Это такой небольшой живописный островок, соединенный мостами с главным и самым большим островом Хонсю.

Сико́ку^[1] (яп. 四国, «четыре области», в старой русской орфографии Шикок, Шикоку, Ши-Коку) — наименьший по площади^[2] и населению остров из четырех крупнейших японских островов, а также один из регионов Японии.

Слово «Сикоку» имеет двойную смысловую нагрузку. В узком смысле им обозначают лишь остров Сикоку. В широком смысле — регион Сикоку (四国地方 (яп. しこくちほう ɕi̥koku̥ t͡ɕihoː)), который включает в себя помимо собственно острова Сикоку соседние малые острова. В древности регион Сикоку входил в состав Региона южного моря.

С островом Хонсю Сикоку соединен тремя системами мостов.

Школьное образование Кензо Танге получил в Хиросиме, а высшее — в университете Токио. В Токийский университет на факультет архитектуры Кендзо поступил в 1935 году, а спустя три года уже начал свою профессиональную деятельность в архитектурном ателье Кунио Маэкава.. Здесь же он в 1939 году снаписал свое первое эссе, посвященное Микеланджело.

Кунио Маэкава (яп. 前川 國男 Маэкава Кунио^?, 14 мая 1905 — 27 июня 1986) — японский архитектор, представитель модернизма, занимает видное место в современной японской архитектуре. Ученик Ле Корбюзье. Известен как проводник архитектуры современного направления и современных строительных технологий в Японии.

Годы творческой активности: 1932—1986. Творческое наследие Маэкавы — это в основном крупные общественные здания, — музеи, культурные центры, концертные залы, школы, библиотеки. Характерные особенности его манеры — это применение пластичного архитектурного бетона, больших поверхностей остекления и облицовка наружных стен глазурованной керамической плиткой. Из наиболее значительных работ — здание токийского Метрополитен Фестиваль-Холла, расположенное на территории культурного парка Уэно, в центре Токио.

 

Начало карьеры Танге совпало с непростым периодом для японской архитектуры в целом. Кунио Маэкава был старше Кензо Танге всего на 8 лет. Но он успел встать на ноги до войны, а на становление Танге пришлись годы военной депрессии. Напряженная мировая обстановка привела к ряду изменений в политике страны. Прежде всего, были приторможены темпы строительства.

До войны Кунио Маэкава успел поработать в мастерской Ле Корбюзье, поэтому практика в его мастерской стала заметной вехой в творчестве Танге. Однако общие для всех сложности испытывала и мастерская Маэкавы. По причине отсутствия работы Кендзо Танге в 1941 году вынужден был пойти в аспирантуру университета Токио.

После войны творческий процесс активизировался. В начале мирной жизни послевоенных лет Танге занимался несколькими проектами по градостроительству. Среди них самым масштабным был проект генплана Хиросимы, который создавался в 1947 году в сотрудничестве с другими архитекторами — с Асадай, Отани и Исикавай.

В 1949 году Кензо начал работать над мемориальным комплексом города. Важно было передать, насколько уязвимы могут быть ценности людей. Здесь мы видим попытку соединить функциональность сооружения и стремление воплотить в его архитектурной компоновке идеи, выходящие далеко за грани функциональной простоты.

Японии в этот период пришлось заново возрождаться не только из пут довоенного феодализма, но и после атомной бомбардировки — чудовищного по своей нелепости акта устрашения со стороны американцев.

Для современника этой катастрофы Танге это была трагедия не только патриотическая, но и личная. Хиросима — его родной город, здесь он окончил школу.

Во время бомбардировки Хиросимы Танге отсутствовал на родине, что его и спасло, — но в атомном пожаре погибли его родители. Делом чести и данью уважения жертвам, а также манифестом миролюбия и бессмысленности мщения стал мемориальный парк, план которого и ряд сооружений спроектировал 42-летний архитектор.

Мемориальный парк мира в Хиросиме создавался в знак памяти погибших людей во время атомной бомбардировки 6 августа 1945 года. Всего от американских атомных бомб погибло 100 000 тысяч человек.

Парк разбит на месте воронки, образовавшейся от взрыва бомбы. В парке открыты несколько лекториев, мемориалы, памятники и музеи. Ежегодно парк посещает более 1 млн. человек.

Своего рода маяком композиции и немым укором выбрана уцелевшая руина колокольни храма, оказавшегося по соседству с эпицентром взрыва. Ее не стали восстанавливать, и сегодня A-Bomb Dome (Собор атомной бомбы) с арматурным скелетом купола выглядит знаком скорбного восклицания. Еще одно его название — купол Гэмбаку.

Купол Гэмбаку (яп. 原爆ドーム Гэмбаку до:му, «Купол атомного взрыва», «Атомный купол») — до Второй мировой войны являлся Выставочным центром Торгово-промышленной палаты Хиросимы (англ. Hiroshima Prefecture Industrial Promotion Hall).

В результате атомной бомбардировки 1945-го года был сильно повреждён, но уцелел, несмотря на то, что по горизонтали находился всего в 160-ти метрах от эпицентра. Здание частично обрушилось от ударной волны и выгорело от пожара; все люди, находившиеся в здании в момент взрыва, погибли. После войны Купол был укреплён во избежание дальнейшего разрушения и стал самым известным экспонатом, связанным с атомным взрывом. В 1996 году, несмотря на возражения китайских и американских властей^[1], Купол Гэмбаку внесён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО^[2].

Здание было спроектировано в 1915 году архитектором Яном Летцелем, чехом по национальности, в непривычном в то время для японцев европейском стиле. До войны в нём проходили промышленные и торговые выставки, а с началом войны были размещены различные административные офисы^[3].

Рядом с Атомным куполом, по другую сторону реки Ота, находится Мемориальный парк мира, расположенный на острове, оказавшемся практически в эпицентре взрыва. В парке находятся Мемориальный музей, несколько памятников, ритуальный колокол и кенотаф — коллективное надгробие погибшим от атомной бомбардировки.

Танге применил в проектировании мемориального комплекса почерпнутые у Ле Корбюзье и Гропиуса подходы, отказавшись от традиционной японской антропоморфности и соединив, казалось бы, несочетаемое — масштабы личного и общественного.

Модульные помещения его музея отвечают масштабу отдельного человека, а лестничные пролеты и похожие на птичьи клетки фойе отражали масштаб общественного коллективного.

Традиционный японский аскетизм убранства перекочевал и сюда, обернувшись нарочитой бедностью интерьерного декора. Надо заметить, что архитектор намеренно отказался от всего этнического, создав музей вне национальности, вне расы и вне формации — таким, наверное, и надлежит быть мемориалу.

В этом он был первым японским новатором и одним из основателей современной японской урбанистики.

Работа над генпланом Хиросимы являлась для Танге неким подготовительным процессом к конструированию в этом городе мемориального мирового комплекса (1949-56гг.).

Так что проблемы исторической памяти — общечеловеческие. И за сиюминутными, подчас глупыми увлечениями, за каждодневной суетой встает… архитектура, чтобы напомнить о том, чего нельзя забывать.

В этом смысле вспоминается удивление, испытанное по достаточно забавному поводу. Помните, как в романе Габриэля Гарсии Маркеса  «Сто лет одиночества» люди заболевали странной амнезией? И, чтобы в текучке не забыть главное, решили установить себе такие памятные знаки.

У входа в город повесили плакат: «Макондо», другой, побольше, установили на центральной улице, он гласил: «Бог есть».

Так вот каждый раз меня этот эпизод поражал градостроительной нестыковкой. Думал, а как же они церковь расположили? Ведь храмы всегда ставились так, чтоб нужды в подобных плакатах не было. Вышел, поднял голову… сразу вспомнил главное: «Бог есть!»

Аналогичную «напоминалку» оставил себе и Кэндзабуро Танге. В 1963-1964 гг. он принял участие в проектировании католического Собора Св. Марии. Авторство проекта Токийского Собора Св. Марии принадлежит Танге совместно с Цубои.

Собор Св. Девы Марии – главный храм римско-католической церкви на островах. Архитектурная форма собора не связана какими-либо ассоциациями с национальной традицией. Однако сам характер образного мышления Танге определил ее специфику, свидетельствующую о принадлежности здания японской культуре.

Прежнее здание постройки 1899 года, выдержанное в строгом стиле европейской готики, но построенное из древесины, сгорело во время Второй мировой войны.

Его место заняла модернистская неоготика Кендзо Танге, спроектировавшего новый храм в соавторстве с кельнским архитектором Вильгельмом Шломбсом и цюрихским Максом Лехнером, а также неизменным помощником по многим проектам — инженером Йосикацу Цубои.

Можно утверждать, что в Соборе токийской Богоматери сошлись воедино Дальний Восток и Западная Европа, готика и дзен. Возведенный в 1964 году, собор и сегодня выглядит ультрасовременным, похожим на космический корабль.

В основании собор представляет собой крест, со всех сторон которого в небо взмывают восемь гиперболически-параболических поверхностей. Образованный ими крест света продолжается вертикалями четырех фасадов. Ко всему этому добавлен ромбоэдрический объем еще одной конструкции, включающей внутри себя баптистерий и купель. Их прямоугольные объемы контрастируют с символическим характером всего собора. Ансамбль довершает 60-метровая колокольня, немного отстоящая от основного здания.

Космическую необычность зданию придают внешние поверхности, покрытые листами нержавеющей стали, что придает собору мистическую лучезарность отраженного зарева большого города.

Собор Св. Марии. Генплан

В 50-е годы архитектор с головой ушел в проектирование масштабных общественных зданий. Это был новый вид застройки для страны… тут же вызвавший необходимость значительной реконструкции всей городской инфраструктуры — транспортной, социальной, инженерной.

Кензо быстро стал кумиром для молодого поколения и отодвинул на второй план старожил японской архитектуры. В конце пятидесятых годов на счету Танге было немало объектов. Однако они терялись в хаотичной застройке японской столицы. С целью комплексного решения градостроительных задач в начале 60-х годов он создает архитектурное сообщество единомышленников, которое пытается придать городу более гармоничной, логически связанный вид.

Помимо проектирования архитектор занимается исследовательским литературным трудом. Его интересуют как традиции японской застройки, так и более глобальные вопросы. Например, порядок расселения людей на архипелаге. Автор считает, что вместо формирования агломераций вокруг больших городов нужно более равномерно, линейно организовать связь между населенными пунктами. Это характеризует его как высокообразованного человека с пытливым умом, патриота страны.

Апогеем плодотворного творчества Кензо в 60-х стали олимпийские объекты. Их возведение было связано с Играми 1964 года. Всемирную известность архитектору принес проект Олимпийского спортивного комплекса Йойоги в Токио (1961-1964 гг.).

В этом комплексе, построенном для проведения XVIII летних Олимпийских игр, К. Танге продемонстрировал умение сочетания монументальной простоты, характерной для традиционной японской архитектуры, с самыми современными для того времени конструкциями – вантами, которые поддерживают перекрытия всех сооружений комплекса. Также принципы размещения объектов по территории парка Йойоги явно наследуют приемы, характерные для исторических японских храмовых комплексов.

Архитектура Олимпийского стадиона в Токио

1. Вид сверху. Овальный в плане большой стадион вмещает 15 000 зрителей. В нем размещен плавательный бассейн, легко превращающийся в каток. Круглый малый стадион рассчитан на 4000 зрителей. Первоначально он предназначался для для баскетбольных соревнований, однако стал использоваться и для других видов спорта, а также для проведения конференций. К нему примыкают подсобные, административные помещения и столовая. Их плоские крыши служат пешеходными дорожками от одного здания к другому. Прогулки по этой платформе стали любимым развлечением для посетителей комплекса.
2. Подвесная конструкция. Архитектура олимпийского стадиона должна сочетать зрелищную, эффектную форму и рациональную планировку помещений для спортсменов и зрителей. Необычная изогнутая крыша токийского комплекса, опирающаяся на два гигантских столба-пилона, образует огромное внутреннее пространство, где ничто не закрывает обзор и не отвлекает внимание зрителей от действия, происходящего на спортивной арене.
3. Форма крыши. Изогнутое покрытие из тонких стальных листов, нависающие над входом в большой стадион, будто приглашает гостей зайти внутрь помещения. Необычная по форме крыша защищает зрителей от непогоды и не отвлекает внимания от арены. В пластичном образе здания гармонично соединяются форма и функция.
4. Бетонный пилон. Прогибающаяся крыша опирается на два высоких железобетонных пилона. Мощные, лаконичны формы опор подчеркивают надежность изящной и легкой конструкции.
5. Преемственность традиций. Вилкообразные выступы бетонных пилонов похожи на тиги синтоистских храмов. Эта деталь древней архитектуры, органично вписанная в облик здания, напоминает о японских культурных традициях.
6. Опорные тросы. К тяжелой грубо врытой в землю бетонной опоре крепятся толстые стальные тросы (их диаметр 33 см). хотя силы натяжения в тросах огромны, конструкция выглядит изящной и легкой.
7. Тросы крыши. К главному несущему тросу прикреплены катенарные, то есть свободно провисающие между двумя точками опоры, тросы. Сеть, образованная переплетающимися с ними поперечными тросами, поддерживает тонкие стальные кровельные листы. Изгиб тросов определяет сложную, но естественную двухмерную кривизну кровли.
8. Верхнее освещение. Изгибы главных несущих тросов образуют овальные отверстия под гребнем крыши. Через них проникают солнечные лучи, освещающие внутренние помещения стадиона.
9. Наружная стена. Бетонная стена служит периферийной опорой для кровельных тросов. Кажется, что она приподнимается из-за натяжения крыши, выражая напряженное равновесие покоя.
10. Бетонные опоры. Взаимодействие мощных сил сжатия (бетон) и растяжения (сталь) создает впечатление особой напряженности в месте соединения стальных тросов и бетонных опор.
11. Навес над входом. Навес образован смещение эллипса крыши вдоль его главной оси. Симметрия форм согласуется с планом и уравновешивает всю структуру здания.
12. Линия крыши. Изящная кривизна мягко провисающей крыши отдаленно напоминает криволинейные очертания кровель старинных японских храмов.
13. Профиль крыши. Изгиб крыши обеспечивает свободный обзор с любого зрительного места. Сиденья расположены на наклонных ярусах, которые закреплены в бетонных пилястрах, усиливающих наружную стену.
14. Каменный цоколь. Каменные плиты цоколя напоминают мощные укрепления средневековых японских замков. Приподнятые над землей террасы прекрасно вписываются в пластичный образ сооружения.
15. Монолитный бетон. Качество монолитного бетона зависит от точности подгонки деревянной опалубки. Японцы, привыкшие строго соблюдать строительные стандарты, успешно используют этот вид облицовки.

Наднациональное не всегда отвечает специфическим задачам — например, проведению Олимпийских игр, объекты которого непременно должны быть отмечены этническим колоритом страны проведения.

Но и с этой задачей Кензо Танге блестяще справился, спроектировав универсальную арену, построенную к летним Играм 1964 года в Токио. Большой крытый стадион Gymnasium был возведен в парке Yoyogi японской столицы, строительство продолжалось с 1961 по 1963 годы. Стадион во время Игр использовался как водная арена для проведения соревнований по плаванию и прыжкам в воду.

Сегодня он действует в основном как стадион для хоккея на льду. Он вмещает чуть больше тринадцати тысяч зрителей, что сегодня и не столь впечатляюще, — но не в размерах очарование, а в изяществе и новаторском подходе. Йойоги Гимназиум прославился особенным дизайном подвесной кровли и послужил прототипом многих последующих олимпийских объектов, как, например, стадион летней Олимпиады 1972 года в Мюнхене.

Стоит отметить, что первая половина 60-х годов стала очень плодотворным этапом в карьере Танге. В творчестве Тангэ очень часто урбанист брал верх над архитектором. Мастеру было гораздо интереснее создавать архитектурные ансамбли и изменять окружающую среду, чем строить отдельные здания. Проектируя здания, Тангэ держал в уме не только то, как они будут выглядеть в глазах прохожего или посетителя, но и встраивал их в окружающий ландшафт.

Построенный мастером Токийский Кафедральный собор, напоминает о своем религиозном предназначении только с высоты птичьего полета. С неба силуэт здания напоминает крест. То же двойственное восприятие отличает и Олимпийский стадион, спроектированный мастером Тангэ в 1964 году. От внимания наблюдателей часто ускользает тот факт, что стадион находится на участке, вплотную примыкающем к крупнейшему историческому парку Токио — Йойоги.

Вся атмосфера этого японского парка с храмом в центре плавно и незаметно перетекает в футуристический ансамбль Танге. И не взирая на внешний футуризм и нарочитый модернизм, вся среда вокруг спортивных залов сохраняет дух и характер типичного японского сада, с его композициями из камня, с его культом отдельных деревьев и кустов.

В творчестве Тангэ постоянно реализуется принцип, когда архитектура становится элементом искусственной природы. И в этом одна из особенностей современной японской архитектуры, созданной Кензо Тангэ. Невозможно представить многие из его произведений вне Японии.

 Продолжение следует…

Читать по теме:

• Музыка в камне: Кензо Танге. Часть I
• Музыка в камне: Кензо Танге. Часть II
• Музыка в камне: Кензо Танге. Часть III
• Музыка в камне: Кензо Танге. Часть IV