Физики и лирики. Часть I

Помните, точнее может, слыхали о споре «физиков» и «лириков»?

 Спор « физиков » и « лириков » возник на страницах «Комсомольской правды» и продолжался около 3 месяцев — со 2 сентября по 24 декабря 1959 года. Проходил он под рубрикой «О духовном мире нашего современника». Главная тема: значение науки и литературы (искусства вообще) для формирования сознания человека (понятно, что имелся в виду «советский человек»).
Началом послужила публикация в КП от 2.09.1959 статьи И.Эренбурга «Ответ на одно письмо». Это был ответ студентке пединститута, которая в письме к писателю рассказывала о конфликте со своим другом-инженером. Писала она, что попыталась прочитать ему стихи Блока, на что он заявил, будто это устарело, чепуха и теперь другая эпоха. Инженер этот ничего не признавал, кроме физики .

Корреспондентка и спрашивала, верно ли, что интерес к искусству вытесняется в наш век могущественным научным прогрессом? Эренбург в ответ наплел понятной чепухи, состоящей из сплошных общих мест, вроде необходимости гармоничного развития личности, эмоциональной бедности мира этого инженера и т.п. Но тут началось такое! КП только успевала публиковать отклики — каждую неделю по десятку минимум. Писатели, научные работники, инженеры, рабочие (куда ж без них), студенты, аспиранты, молодежь и старики просто завалили письмами редакцию. Пожалуй, столь оглушительный журналистский успех не отказалось бы повторить любое сегодняшнее массовое издание. Главное, что интересно: у инженера нашлись горячие адвокаты, мнение которых наиболее полно выразил некто Полетаев: «Мы живем творчеством разума, а не чувства, поэзией идей, теорией экспериментов,строительства. Это наша эпоха. Она требует всего человека без остатка, и некогда нам восклицать: ах, Бах! ах, Блок! […] Хотим мы этого, или нет, они стали досугом, развлечением, а не жизнью».

Понятно, что идеалом является всесторонне развитая личность. Помните, точнее, слыхали, а ещё вернее, учили в школе, что были такие энциклопедисты и, благодаря им, энциклопедически образованные люди?

Вот тут вот, есть нюансы.

Чертовски важны оба фланга — и технический, и гуманитарный. Пренебрежение одним в пользу другого — провально. Другое дело, что науки физико-математического и гуманитарного циклов имеют свою специфику. Инструмент математики и физики лучше всего усваивается в молодости, наоборот, гуманитарные познания нуждаются в зрелости и опыте. И получается ситуация, что для профессионального гуманитария освоение физико-математического познания после философского или какого-то другого — практически исключено. А собственное профессиональное знание — обширно, но поверхностно. И только много позже — приобретет глубину. Практика человечества не имеет примеров великих ученых-универсалов с изначальным гуманитарным образованием. У физиков ситуация много симпатичнее. Они осваивают абстракции математики и физики вовремя. А приобретенный жизненный опыт позволяет в достаточно зрелом возрасте усваивать и философские(и другие гуманитарные) науки. Не столь обширно, но зато сразу глубоко. В данном случае очень даже получается хороший универсализм. Великих ученых, превратившихся из математиков и физиков еще и в крупных философов — достаточно. (С.Покровский)

Но это ещё не все.  Имеется существенная разница в освоении знания (естественно, для основной массы обучающихся). По сети тут ходил почти анекдот, какая страна выигрывает военные кампании. Та, где используется язык с наиболее краткими военными командами. Когда посчитали средний коэффициент длительности этих слов, выяснилось, что самые длинные у русских, но практика показывала то, что она показывала. Стали копать дальше и выяснили истинный вокабуляр военных, который исторически восходил к татаро-монголам (есть гипотеза, что это от них пошла такая популярная у нас обсценная лексика), что и не мудрено, раз им проиграли и два века у них «учились» (весьма неприятным образом, что способствовало «закреплению материала»).

Поэтому, сейчас наукой, собственно, считается та дисциплина, которая использует (нет, не мат — как Вы могли такое подумать? … но почти) мат…аппарат. Язык, позволяющий упаковывать большие объемы информации компактно и оперировать ими почти непринужденно (улыбающийся смайлик). Причем, в силу того что (условно) «технарские» дисциплины заточены на непосредственное практическое применение, то в них, точнее, в процессе обучения существует много практикумов (решение задачек, лабораторные, учебно-исследовательские работы и т.д., и т.п.), важно не столько полученное знание, сколько умение применения его на практике. Эти навыки, просто, ставятся и закрепляются в дальнейшей деятельности. Наверное, это далеко не все и, что называется, «в общих чертах», но принципиальные отличия, я полагаю, уже улавливаются.

На самом деле, самый компактный способ передачи информации – это на образах. Когда процесс осмысления завершен с применением  нравственных критериев и создан соответствующий образ, то он передается и воспринимается легче и закрепляется надежнее. Проблема только вот в первоначальном осмыслении, не у всех «прямой канал» с ноосферой, чтобы получать оттуда верные решения на халяву (бывают гении, токо что-то давно не замечались), остальным же вкалывать приходится. В этом случае успешнее тот, кто оснащен наиболее совершенным интеллектуальным инструментарием…

На рубеже тысячелетий отчетливо обозначилась идея глубокого кризиса современной цивилизации (западноевропейской по происхождению и мировой по актуальному состоянию) во всех ее аспектах: от философии и науки до политики и экономики, и даже т.н. «структур повседневности» — обыденного сознания и бытоустройства. Под вопрос поставлены базовые парадигмы т.н. Нового Времени: прогресс, сциентизм, индустриализм, монизм исторического процесса. Все философские, идеологические, политические альтернативы Нового времени (эмпиризм и рационализм, идеализм и материализм, капитализм и социализм) основывались на этих парадигмах и выступали лишь альтернативными версиями одного и того же цивилизационного проекта. Сейчас мы оказались перед лицом принципиально новой реальности, выходящей в иную плоскость по сравнению с альтернативами Нового времени. Попытки описания этой новой реальности породили такие понятия как постиндустриальное или информационное общество, сетевое общество, постмодерн, постистория.

Фактический распад и фрагментация «научной картины мира», крах прогрессистских мифологем, нарастающая иррационализация и мифологизация общественного сознания поставили вопрос о кризисе не только парадигм, но и векторов развития эпохи Нового времени, о циклическом (или по крайней мере «спиральном») возвращении к традиционному или архаическому сознанию и социальной структуре, хотя и в новых внешних формах. Возникает новая мифологема «неоархаики», которая в массовом сознании преломляется в разнообразных формах New Age, сочетающего в себе слитные и нерасчлененные элементы неоязыческой религиозности (именно религиозности, а не собственно религии), псевдоисторического мифотворчества (от «Велесовой книги» до «Новой хронологии» Фоменко), литературы и кинематографа в жанре фэнтази, различных направлений современной фольк-музыки и т.д.

Немного о постмодерне.

Окончательность (реальная или мнимая) торжества попперовской утопии «открытого общества» дала основание Фукуяме сформулировать идею «конца истории». Концепция постистории развита Бодрийяром, указавшим на исчерпанность исторических возможностей. Все исторические потенции реализованы, и остается лишь имитировать осуществление уже осуществленного. Происходит вирусоподобное неконтролируемое клонирование, все ускоряющееся и ничем не ограниченное возрастание количества без перехода в качество, бесконечная интенсификация процесса при утрате его смысла и функции (т.к. смысл и функцию задает отношение части к целому, а разрушение цельности аннулирует понятие смысла).

Объем накопленной информации, объем исторического наследия при отсутствии целей развития и генерализующей схемы, позволяющей каким-то образом преобразить, преобразовать и практически использовать это наследие, становится непосильным.

Невозможность новизны создает потребность и необходимость в симуляции и имитации собственной истории, и ее постисторическое воспроизведение приобретает характер лицедейства, карнавала, смешения элементов, атрибутов, символов, вырванных из разных, несводимых друг к другу культурных контекстов. Театральный эффект максимизируется доведением разыгрываемых ролей до состояния фарса, карикатурного утрирования, но действие остается полностью условным, не претендующим ни на что, кроме эпатажа, политкорректным и стерильным в отношении результата.

Отсюда становятся понятны особенности постмодерна как стиля – не только в искусстве, но во всех сферах жизни от быта до экономики, от науки до политики. Это фрагментарность и клиповость, иррациональность и подчеркнутое отсутствие точности, последовательности и законченности. Это прокидывание и растворение всех оппозиций, в первую очередь оппозиции объекта и субъекта. Это предельный релятивизм (логический, эстетический, этический), доведенный до исключения всякой точки и меры отсчета, особенно в отношении категории ценности. Это деструкция всякого канона, крушение структуры, рамок, метода, размывание всех категорий

Современная оперная режиссура является следствием захлестнувшего сейчас практически все области искусства постмодернизма. Который, в свою очередь, является в большой степени плодом непрофессионализма, отсутствия настоящей одаренности, непонимания действительности. Перед гуманитарной массой встал вопрос — кризиса непонимания. Степень сложности созданной современной среды превысил степень сложности воспринимаемой личностью, не оснащенной современным интеллектуальным инструментарием. Объем и сложность информации об окружающем мире гуманитарии не в состоянии воспринять и осмыслить целиком, поэтому началась депрессия, характерная при  интеллектуальном бессилии. Эта депрессия пронизывает все жанры искусства.

Предыдущее поколение художников в нашей стране работало  рамках комплексного государственного подхода развития личности. Это воспринималось зачастую, как покушение на свободу творчества.

Но, давайте рассмотрим с какой личностью приходилось работать творческому работнику, что за личность предполагалось формировать и (простите) обслуживать? А личностью считались те же академики, космонавты, инженеры, агрономы, знатные рабочие и колхозники.

Это те, кто сидел на огоньках, для кого устраивались творческие вечера. Люди искусства выполняли социальный заказ, ориентируясь на интеллектуальную и созидательную элиту общества.

А вот далее меняются приоритеты. Вместо построения бесклассового общества и создания комфортной личностной атмосферы, ощущения как части «единого советского народа», выдвигается лозунг на государственном уровне «создания класса эффективных собственников». Откуда-то берется наивная уверенность, что безумное количество творческой интеллгенции будет востребовано в новых условиях. Поскольку этого не произошло, а «кушать хочется»,  искусство начинает восприниматься в качестве механизмов: спекуляций, коррупции, протекционизма и, конечно, «бюджетного распила».

А в это время стремительно вымывается из публики интеллектуальная элита, поскольку на всех этих людей выпадает вся основная тяжесть бремени реформ. Весь мощный институт  искусства начинает обслуживать новую «элиту», лишенную внутренней культуры, за плечами каждого представителя которой участие в безнравственном уничтожении государственной собственности.

Нетрудно догадаться, что как следствие, у самих деятелей искусства при такой «элите» тут же исчезают нравственные ориентиры. Но само искусство выявляет этот уровень несоответствия между гуманистическим нравственным содержанием и падением нравственности у наших творческих работников.

При этом полагая, что находясь на сцене во фраках, обладая сложными навыками и умениями в своих областях творчества, небесталанно исполняя произведения авторов ушедших эпох, они производят «культурное» впечатление, не понимая, что настоящее искусство выворачивает каждого наизнанку, поскольку рабочим инструментом в нем является сам человек, его личность, сущность которой невозможно скрыть.

Выбор между служением искусству (практически жреческим) и обслуживанием вкусов современных нуворишей неизбежен.

(Продолжение следует)