Чтобы сразу отвести вопросы «зачем вы такое ставите в программу вебинаров?» — сразу отвечу, что вещь (которую противно руками трогать) — получила Нобелевскую премию в литературе, нынче отмечается 70 лет со дня, когда она стала продвигаемым проектом. И в этой связи навязывается весьма агрессивно.
В советское время в русле такого «видения» ставились:
«Чучело» — художественный фильм Ролана Быкова о шестикласснице, сумевшей выстоять в столкновении с подлостью и жестокостью со стороны одноклассников. Фильм снят в 1983 году по одноимённой повести Владимира Железникова, написанной в 1981 году на основе случая с племянницей автора, которая взяла на себя чужую вину, после чего весь класс объявил ей бойкот.
«Плюмбум, или Опасная игра» — советская мелодрама 1986 года режиссёра Вадима Абдрашитова по сценарию Александра Миндадзе. Снят Третьим творческим объединением киностудии «Мосфильм». В широкий прокат картина вышла 19 января 1987 года. Телевизионная премьера фильма состоялась 17 декабря 1988 года по Первой программе ЦТ.
В сентябре 1987 года фильм удостоился золотой медали сената итальянского парламента на 44-м Венецианском кинофестивале. В мае 1988 года был назван «одним из лучших фильмов 1987 года» читателями журнала «Советский экран». По данным журнала «Плюмбум, или Опасная игра» стал одним из лидеров по кассовым сборам среди советских полнометражных фильмов, выпущенных в первом квартале 1987 года: за 12 месяцев проката фильм посмотрело 17,6 миллионов зрителей. 17 декабря 1988 года был номинирован на премию «Ника» за лучший игровой фильм и за лучшую сценарную работу
«Дорогая Елена Сергеевна» — советская драма 1988 года режиссёра Эльдара Рязанова по сценарию Людмилы Разумовской на основе одноимённой пьесы, написанной ей задолго до перестроечного периода, ещё в 1981 году. Фильм о современных подростках, затеявших жестокую и циничную игру со своей учительницей. Снят Творческим объединением «Ритм» киностудии «Мосфильм» за 22 дня с сентября по октябрь 1987 года. В широкий прокат картина вышла 12 апреля 1988 года.
Далее идет история противостояния нашего Классика — против местечковых выпадов, вроде «Рыжей пьесы» Ксении Драгунской, что вполне доступно изложено в цикле «В засаде».
Но отметим, что это именно проект… причем провалившийся и в жизни, в драматургии, и в кино, и на сцене. Но, по утверждению нашего Классика — это начало молодежной антиутопии (см. Искусство кино: молодежная антиутопия).
Насколько велика степень агрессивности навязывания этой поделки… можно судить по «юбилейной» статье в Коммерсанте.
Мухи у них
Краткая история «Повелителя мух» в 20 пунктах
70 лет назад, 18 сентября 1954 года, в издательстве Faber & Faber вышел дебютный роман 43-летнего школьного учителя Уильяма Голдинга «Повелитель мух». Книга о группе мальчиков, в результате авиакатастрофы оказавшихся на необитаемом островом и создавших там гипертрофированное общество жестокости, стала культовой, что впоследствии сильно расстраивало автора. Ульяна Волохова рассказывает, с чего начался «Повелитель мух», чем он обязан жанру благочестивой робинзонады, а чем — войне, как роман не разглядели издательства и раскрутили студенты, как голландский ученый опроверг его главную идею и какую роль он сыграл в последующей культуре.
«Повелитель мух». Питер Брук, 1963 Фото: Two Arts Ltd.
1
Все началось с чтения на ночь. В 1982 году Уильям Голдинг вспоминал, как в далеком 1951 году, закончив читать своему 11-летнему сыну Дэвиду и шестилетней дочери Джудит на ночь очередной приключенческий роман о выживании на необитаемом острове, он спустился к жене и заявил, что устал от однообразных историй с картонными героями, создающими лучший из возможных миров. «Почему никто не напишет книгу о мальчишках на острове, которые вели бы себя так, как они ведут себя на самом деле?» К этому моменту Голдинг написал три романа, однако не смог найти для них издательства, и в новом сюжете жена увидела перспективу: «Это отличная идея, напиши такую книгу сам». Так Голдинг принялся за работу.
Уильям Голдинг с семьей, 1940-е Фото: wikipedia.org
2
Голдинг мечтал положить конец засилью хороших мальчиков. Какую именно книгу Голдинг читал своим детям в тот вечер 1951 года, он вспомнить не мог, но главным объектом его раздражения был роман, положивший начало всему жанру благочестивой робинзонады: «Коралловый остров» Роберта Баллантайна (1857). В книге шотландского писателя трое подростков, оказавшись на необитаемом острове, не только смогли выжить, но и выстроили между собой уважительные и поддерживающие отношения, а также обратили в христианство племя с соседнего острова. Впоследствии Голдинг говорил, что этот невероятный сюжет «перегнил в нем в компост», благодаря которому пустил корни «новый миф». Новым мифом стала история о мальчиках, которые, попав на необитаемый остров, постепенно начинают терять признаки цивилизованности и превращаться в дикарей, движимых первобытными инстинктами.
3
Главные герои «Повелителя мух» пришли из «Кораллового острова». У Баллантайна Голдинг позаимствовал не только завязку, но и главных героев. Ральф, пытающийся поддерживать в мальчиках рациональный и цивилизованный подход к выживанию, и Джек, провоцирующий их на кровавую охоту и «дикарский» образ жизни,— пародии на своих тезок из романа «Коралловый остров». У Баллантайна, разумеется, никакого антагонизма между героями нет, но Голдинг усилил их черты и превратил в непримиримых соперников.
4
Саймон задумывался как Иисус. Саймон тоже из «Кораллового острова» — это Питер, но нагруженный библейским подтекстом. Саймон — это англизированное Симон, дохристианское имя апостола Петра. Сам же герой воплощает не столько апостола, сколько его учителя. Хотя от значительной части библейских аллюзий по просьбе редактора Голдингу пришлось избавиться, какие-то отсылки на новозаветную историю все же сохранились. Описание внешности Саймона напоминает привычное описание Иисуса (худой, с длинными волосами и босой), его искушает дьявол («раздирают страсти»), он пытается донести до мальчиков мысль о том, что никакого монстра вне их самих не существует (на острове нет никакого чудовища), он заранее узнает о своей смерти и его зверски казнят отказывающиеся ему верить люди.
5
Хрюша — отец Голдинга. Толстый, неуклюжий, болезненный астматик в очках становится для островного общества источником научных знаний, технологических инноваций и политической грамотности. С помощью его очков удается развести огонь, он предлагает организовать парламент для принятия важных решений, объясняет природные явления, знает, как сделать солнечные часы. Таким же знатоком наук и рационализатором был отец писателя Алек Голдинг. Он работал преподавателем естественных наук в гимназии, играл на пяти музыкальных инструментах и воспитывал сына в убеждении, что мир может быть познан и освоен человеком с помощью научного знания.
6
Действие романа начинается с Третьей мировой. В начале романа группа мальчиков пробирается из тропического леса на берег после крушения самолета. В первоначальной рукописи Голдинга причинам этого события была уделена целая вступительная глава, из которой читатель узнавал о начавшейся Третьей мировой, быстро ставшей ядерной, и о том, что крушение самолета произошло во время попытки эвакуировать школьников из зоны боевых действий. Редакторы Faber & Faber посчитали, однако, эти подробности слишком мрачными и вступительную главу удалили. О том, что происходит в большом мире, читатель узнает лишь из двух случайных фраз в разговорах мальчиков: аэродром, с которого они улетали, по всей видимости, был уничтожен ядерным взрывом, а воюет Англия, судя по всему, с коммунистами — по крайней мере, попасть в плен к «красным» представляется мальчикам страшнее, чем оставаться на необитаемом острове.
7
Идею романа Голдинг принес с фронтов Второй мировой. В 1940 году школьный учитель Голдинг ушел добровольцем на фронт. Он участвовал в потоплении одного из крупнейших немецких линкоров — «Бисмарка», в высадке в Нормандии, в боях за голландский остров Вальхерен, во время которых вел огонь по мирным жителям. Смерть, насилие и жестокость войны навсегда изменили его мировоззрение: «Если человек прошел войну и не понял, что люди творят зло подобно тому, как пчелы производят мед,— он или слепец, или безумец». На вопросы о том, какую идею он заложил в свой самый знаменитый роман, Голдинг всегда ссылался на опыт Второй мировой: «Все вокруг благодарили Бога за то, что они — не нацисты. А я достаточно к тому времени повидал и <…> передумал, чтобы понимать: буквально каждый мог бы стать нацистом. Возьмите историю любой страны — и вы неизбежно придете к выводу: нацистская Германия — это нарыв, который прорвался. Это была особого рода болячка, от которых все мы страдаем… И вот я изобразил английских мальчиков и сказал: «Смотрите. Все это могло случиться и с вами». В сущности говоря, именно в этом — весь смысл книги».
8
Во время работы над романом Голдинг проводил эксперименты над учениками. Голдинг преподавал английский и греческий языки, философию и драму в мужской гимназии в Солсбери и для того, чтобы проверить, как бы мальчики вели себя, окажись они на необитаемом острове, провоцировал на своих уроках ожесточенные споры, создавая условия для конкуренции и предоставляя ученикам свободу действий. Нередко такие уроки заканчивались драками. Однажды во время школьной поездки к памятнику эпохи неолита Голдинг разделил класс на две группы и заставил одну нападать, а другую обороняться. Чем закончился этот эксперимент, Голдинг не рассказывал, но вспоминал, что увиденное повергло его в шок: «Я отстранялся все дальше и дальше, давая все больше и больше свободы. Мои глаза буквально вылезли из орбит, когда я наблюдал за происходящим. Дайте мне свободу или дайте мне смерть — наступил момент, когда эта альтернатива перестала быть простой».
9
Пытаясь опубликовать «Повелителя мух», Голдинг получил 21 отказ. В 1953 году, закончив роман, Голдинг принялся рассылать его по издательствам, но неизменно получал отказы. Faber & Faber тоже сначала отказали — сотрудница издательства, прочитавшая рукопись, охарактеризовала ее как «Хлам и уныние. Бессмыслица». Однако рукопись у нее взял полистать только что пришедший в издательство редактор Чарльз Монтейт, который решил, что роман все-таки надо издать. Переговоры с руководством заняли у него почти год, но в конце концов издательство согласилось на публикацию — с условием существенной редактуры.
Фото: Faber and Faber
10
Сначала роман назывался «Незнакомцы, пришедшие изнутри». С таким названием Голдинг рассылал рукопись в издательства. В Faber & Faber после долгого подбора нового названия решили остановиться на «Повелителе мух». Это словосочетание заимствовано из самого романа — такое имя Саймон дает свиной голове, нанизанной на палку, которую мальчики-охотники под предводительством Джека приносят в жертву монстру. Помимо этого, «Повелитель мух» — это буквальный перевод с иврита имени Вельзевул, так в Ветхом Завете зовут филистимского бога, а в Новом — предводителя бесов.
11
«Повелитель мух» стал бестселлером благодаря студентам. Поначалу книга расходилась очень плохо: первый тираж в 3 тыс. экземпляров в твердой обложке в Великобритании и столько же в США продавался очень медленно. Все изменилось в конце 1955 года, когда в США издательство Сapricorn Books отпечатало роман в мягкой обложке, вставив дополнительно несколько пустых страниц для заметок и размышлений. Дешевая и легкая книжка стала сенсацией в колледжах и старших классах, хитом дополнительного чтения и самой частой темой для студенческих и школьных эссе, потеснив «Над пропастью во ржи» (1951) Сэлинджера. К 1983 году карманное издание «Повелителя мух» было напечатано общим тиражом 7,5 млн экземпляров.
12
Сценарий фильма по «Повелителю мух» скрывали от родителей актеров. Работа над первой экранизацией романа началась в 1961 году. Ее сценаристом и постановщиком стал театральный режиссер Питер Брук. Бюджет картины был скромным, и актеров Брук буквально набрал по объявлению, а чтобы их родители не отказались от съемок из-за жестоких сцен, им отправляли для ознакомления сценарий с купюрами. Из него просто вырывали страницы с описанием кровавых сцен — охоты на свинью и убийства Саймона и Хрюши.«Повелитель мух». Питер Брук, 1963 Фото: Two Arts Ltd.
13
«Повелителя мух» регулярно запрещают в США. По данным Американской библиотечной ассоциации, роман Голдинга занимает восьмое место в десятке самых часто запрещаемых книг в детских библиотеках и школах страны. Поводы для запрета находят самые разные. Так, в 1981 году роман запретили в одной из школ Северной Каролины из-за того, что он оказывает деморализующее воздействие утверждением, что «человек всего лишь животное», а в 1992 году в Айове — за то, что он содержит «заявления, порочащие женщин, инвалидов и Бога».
14
Голдинг возненавидел «Повелителя мух». Голдинг опубликовал еще 11 романов и одну новеллу, продолжив исследовать темную сторону человека и общества, но ни одна из книг не приблизилась по популярности к «Повелителю мух». Это обстоятельство расстраивало писателя. К тому же, перечитав спустя 20 лет свою дебютную книгу, он разочаровался и в ее качестве: «Скучная и грубая, язык нулевого уровня». В 1983 году Голдинг получил Нобелевскую премию по литературе за «романы, которые <…> помогают постигнуть условия существования человека в современном мире». «Повелителя мух» в своей нобелевской лекции писатель прямо не упомянул, но намекнул, что этот роман определил предвзятое отношение к его творчеству: «Двадцать пять лет назад на меня легкомысленно наклеили ярлык пессимиста <…> критики вчитываются в мои книги до тех пор, пока не найдут что-нибудь, что кажется им безнадежным».
Уильям Голдинг на вручении Нобелевской премии, 1983 Фото: Keystone / Getty Images
15
По «Повелителю мух» существует реалити-шоу. В 1997 году шведский канал Strix Television показал реалити-шоу «Robinson», в котором участникам необходимо было выжить на необитаемом острове. Идея принадлежала продюсеру Чарли Парсонсу, а вдохновили его две вещи: английские закрытые школы для мальчиков, в одной из которых он и сам получил образование, и роман Уильяма Голдинга «Повелитель мух», который помог ему пережить эти школьные годы. Шоу оказалось успешным и разрослось в многомиллионную франшизу (в Англии и США оно называется «Survivor», в России — «Последний герой»).«Survivor: Micronesia», 2008 Фото: Jeffrey R. Staab / CBS
16
Для Стивена Кинга с «Повелителя мух» началась литература. В 2011 году к столетнему юбилею Уильяма Голдинга Faber & Faber решили выпустить новое издание романа и попросили написать предисловие Стивена Кинга. В нем мастер хоррора признался, что «Повелитель мух» стал первой серьезной книгой, которую он прочел: «Из всего, что я читал, эта книга была самой сильной — она захватила меня с первых страниц и пробрала до самого сердца. Она буквально говорила мне: «Это не просто развлечение, это вопрос жизни и смерти»». Любовь к роману видна и в собственных книгах Кинга: его герои часто завороженно читают «Повелителя мух», а вымышленный город в штате Мэн Касл-Рок, в котором происходит действие многих романов Кинга, позаимствовал название у горного лагеря, который основывает Джек.
17
Голландский ученый опроверг идею «Повелителя мух». В 2019 году вышла книга историка Рутгера Бергмана «Человечество: обнадеживающая история». В ней ученый попытался найти новые обоснования руссоистскому взгляду на человека как на изначально добродетельное существо. По собственному признанию Бергмана, его всегда беспокоил «Повелитель мух», который убедительно доказывал, что человек по природе иррационален и жесток, и он стал искать в архивах и библиотеках реальную историю, похожую на сюжет Голдинга,— и нашел. В 1965 году шесть мальчиков из Тонга сбежали из католической школы и отправились в морское плавание, но в первый же день попали в шторм, неделю дрейфовали, а затем оказались выкинуты на берег необитаемого острова. Там они прожили 15 месяцев, прежде чем их нашли рыбаки. За это время они не просто не одичали, а создали подобие цивилизации: занимались земледелием и охотой, разводили кур, лечили друг друга, поддерживали огонь, каждое утро начинали с общего пения песен, на ночь молились, а на случай конфликтов разработали специальное правило — ссорящихся изолировали друг от друга до тех пор, пока эмоции не утихнут.
18
«Повелитель мух» вдохновляет музыкантов. Первой песню по мотивам романа написала хеви-метал группа Iron Maiden: в 1996 году вышла их песня «Lord Of The Flies», посвященная дихотомии добра и зла в человеке. Панк-группа Offspring в 2008 году выпустила песню «You’re Gonna Go Far Kid», в которой к власти на острове приходил Джек. В 2020 году роман стал основой для клипа «On» культовой k-pop-группы BTS. В нем главный герой собирает мальчиков, трубя в раковину, но собрание заканчивается расколом группы.
BTS «On», 2020 Фото: YongSeok Choi
19
Лев Додин поставил «Повелителя мух» в своем театре дважды. Первая версия в тогда еще ленинградском Малом драматическом театре вышла в 1986 году и больше 20 лет оставалась одним из самых популярных спектаклей в афише театра, став своего рода противоположным полюсом к легендарным додинским «Братьям и сестрам». Если в центре «Братьев и сестер» был образ человеческого единения, помогающего людям все пережить, то в «Повелителе мух» на сцене царило злонамеренное, разрушительное и подлое единение. Роли детей в спектакле МДТ играли взрослые артисты, в частности звезды театра и кино — Петр Семак, Игорь Скляр, Сергей Бехтерев. Для позднего Советского Союза это был крайне необычный спектакль, потому что детская жестокость на советской сцене если и появлялась, то крайне редко и только как «отдельный недостаток», единичное исключение. В спектакле же Додина, как и в романе, жестокость была очевидной частью глубинной человеческой природы (примерно в то же время к этой теме впервые всерьез обращается советский кинематограф: Ролан Быков снимает «Чучело» в 1983 году, Эльдар Рязанов «Дорогую Елену Сергеевну» — в 1988-м). В 2009 году Лев Додин поставил вторую редакцию «Повелителя мух» с новым составом актеров — и еще более радикально пессимистичную по настроению. Эта версия и сегодня сохраняется в репертуаре МДТ.
«Повелитель мух». Лев Додин, 2009 Фото: Юрий Белинский / ИТАР-ТАСС
20
Есть и женские версии «Повелителя мух». Голдинг намерено сделал общество на острове исключительно мужским. Сам он объяснял, что если бы на остров были помещены разнополые дети, неизбежно возникла бы тема сексуального взросления и отношений между полами, а это лишь усложнило бы ту историю, которую он хотел рассказать. Создать женскую версию культовой истории решились только в XXI веке, зато уже дважды. В 2018 году по мотивам «Повелителя мух» был снят фильм «Женский мир» — в нем восемь девочек оказывались заблокированы в полуразрушенном доме после землетрясения. А в 2021 году канал Showtime начал показ сериала «Шершни» о девочках из футбольной команды, чей самолет разбился в глухих лесах Канады (там, впрочем, среди выживших оказались не только девочки, но и несколько парней, что, как и предвидел Голдинг, быстро увело повествование в романтические дебри).
«Женский мир». Аманда Крамер, 2018 Фото: Love & Death Productions; Pfaff & Pfaff Productions
Приведем биографию Голдинга.
Сэр Уильям Джеральд Голдинг (англ. William Gerald Golding; 19 сентября 1911 — 19 июня 1993) — английский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе 1983 года. За почти сорокалетнюю литературную карьеру Голдинг издал 12 романов; всемирную известность ему обеспечил первый из них, «Повелитель мух», считающийся одним из самых выдающихся произведений мировой литературы XX века.
Уильям Джералд Голдинг родился 19 сентября 1911 года в деревне Сент-Коламб Майнор (графство Корнуолл) в семье Алека Голдинга, школьного преподавателя и автора нескольких учебников. О своём дошкольном детстве Уильям сохранил немного воспоминаний: знакомых и друзей у него не было, круг общения ограничивался членами семьи и няней Лили. Запомнились лишь прогулки по сельской местности, продолжительные выезды к корнуоллскому морскому побережью, а также очарованность «ужасами и мраком фамильного особняка в Мальборо и близлежащего кладбища». В эти ранние годы у Голдинга зародились два пристрастия: к чтению и математике. Мальчик начал самообразование с классики («Одиссея», Гомер), прочёл романы Дж. Свифта, Э. Р. Берроуза, Жюля Верна, Э. А. По. В 1921 году Уильям поступил в среднюю школу Мальборо (Marlborough Grammar School), где его отец Алек преподавал естественные науки[1]. Здесь у подростка впервые появилась идея заняться писательством: в двенадцатилетнем возрасте он задумал своё первое художественное произведение, посвящённое теме зарождения профсоюзного движения. Сохранилась лишь первая фраза запланированной 12-томной эпопеи: «Я родился в герцогстве Корнуоллском 11 октября 1792 года; мои родители были богатыми, но честными людьми». Как отмечалось впоследствии, употребление «но» уже говорило о многом[2].
В 1930 году, уделив особое внимание латыни, Уильям Голдинг поступил в Брейзноуз-колледж (англ. Brasenose College) Оксфордского университета, где, следуя воле родителей, решил заняться естественными науками. Ему потребовалось два года, чтобы понять ошибочность выбора и в 1932 году, изменив программу обучения, сконцентрироваться на изучении английского языка и литературы[2]. При этом Голдинг не только сохранил, но и развил в себе интерес к древности; в частности к истории первобытных сообществ. Именно этот интерес (по мнению критика Б. Олдси) обусловил идейную основу его первых серьёзных произведений. В июне 1934 года он окончил колледж с дипломом второй степени[1].
Литературный дебют
Дом Голдингов в Мальборо
Будучи студентом Оксфорда, Голдинг начал писать стихи; поначалу это увлечение служило своего рода психологическим противовесом необходимости погружаться в точные науки. Как писал Бернард Ф. Дик, начинающий литератор начал просто «записывать свои наблюдения — о природе, безответной любви, зове морей и соблазнах рационализма»[2]. Один из его студенческих друзей самостоятельно скомпоновал эти отрывки в сборник и отослал их в издательство Macmillan, готовившее специальную серию публикаций поэзии молодых авторов. Однажды утром, осенью 1934 года[1], Голдинг неожиданно получил чек на пять фунтов стерлингов за сборник Poems by W. G. Golding, таким образом и узнав о начале своей литературной карьеры[2].
Впоследствии Голдинг неоднократно выражал сожаление о том, что этот сборник увидел свет; как-то раз даже приобрёл подержанный экземпляр — исключительно, чтобы порвать его и выбросить (лишь позже он узнал, что уничтожил коллекционную редкость). Однако стихотворения 23-летнего поэта стали впоследствии рассматриваться критиками как вполне «зрелые и самобытные»[3]; кроме того, отмечалось, что они ярко характеризуют спектр интересов автора, центральное место в котором занимают тема разделённости общества и критика рационализма[4]. В числе стихов, на которые исследователи впоследствии обращали внимание, были «Non-Philosopher’s Song», сонет о конфликте «ума и сердца», а также антирационалистическое произведение «Mr. Pope». В 1935 году сборник продавался по шиллингу за экземпляр; впоследствии, когда его автор стал знаменитым, стоимость раритетной книги подскочила до нескольких тысяч долларов[2].
В 1935 году Голдинг получил степень бакалавра искусств и осенью в качестве преподавателя приступил к работе в школе Michael Hall в Стритеме на юге Лондона[1]. В эти годы, подрабатывая в расчётной палате[5] и социальных службах (в частности, в лондонском приюте для бездомных), он начал писать пьесы, которые сам же ставил в небольшом лондонском театре. Осенью 1938 года Голдинг вернулся в Оксфорд для получения диплома об окончании университета; в январе следующего — начал подготовительную преподавательскую практику в солсберийской школе епископа Уордсворта[1], первоначально — в средней школе Мейдстоун (Maidstone Grammar School), где и познакомился с Энн Брукфилд, специалисткой по аналитической химии. В сентябре 1939 года они поженились и переехали в Солсбери: здесь начинающий литератор приступил к преподаванию английского языка и философии — уже непосредственно в Уордсвортской школе[6]. В декабре того же года, вскоре после рождения первенца, Голдинг ушёл служить на флот.
Война: 1941—1945 годы
Первым боевым кораблём Голдинга стал HMS Galatea, действовавший на севере Атлантического океана. В начале 1942 года Голдинга перевели в Ливерпуль, где в составе морского патрульного подразделения он нёс многочасовые дежурства в Гладстонском доке. Весной 1942 года он был направлен в MD1, военный исследовательский центр в Букингемшире, а в начале 1943 года, в соответствии с поданным прошением, был возвращён в действующий флот. Вскоре Голдинг оказался в Нью-Йорке, где занялся организацией переправки миноносцев — из доков изготовителя в Нью-Джерси в Великобританию. Пройдя специальную подготовку на десантном корабле-ракетоносце, в качестве командира такого судна он принял участие в событиях D Day: высадке союзников в Нормандии и вторжении на остров Валхерен[1].
Жизненный опыт военных лет, как сам писатель признавался впоследствии, лишил его каких бы то ни было иллюзий относительно свойств человеческой природы. «Я начал понимать, на что способны люди. Всякий, прошедший войну и не понявший, что люди творят зло подобно тому, как пчела производит мёд, — или слеп, или не в своем уме»[6], — говорил он. «Будучи молодым человеком, до войны я имел легковесно-наивные представления о человеке. Но я прошел через войну, и это изменило меня. Война научила меня — и многих других — совсем иному»[2], — говорил писатель в интервью Дугласу А. Дэвису, New Republic.
Всемирная известность
Демобилизовавшись в сентябре 1945 года, Уильям Голдинг вернулся к преподаванию в школе Уордсворта в Солсбери; в эти же дни он приступил к серьёзному изучению древнегреческой литературы. «Если бы мне действительно пришлось выбирать приёмных литературных родителей, то я произнес бы такие громкие имена, как Еврипид, Софокл, возможно, Геродот… Могу заметить также, что <в те годы> я развил в себе глубокую любовь к Гомеру», — рассказывал писатель Дж. Бейкеру («William Golding, A Critical Study»). Тогда же Голдинг вернулся к довоенному увлечению: литературной деятельности; поначалу — к написанию рецензий и статей для журналов. Ни один из четырёх ранних романов писателя не был опубликован, все рукописи впоследствии оказались утраченными. Позже Голдинг говорил, что эти попытки были заранее обречены на провал, потому что в них он пытался удовлетворить потребности — не свои собственные, но издательские. От писателя, прошедшего войну, ждали чего-то, основанного на военном опыте — мемуаров или романа[2].
В 1952 году Голдинг приступил к работе над романом, озаглавленным «Незнакомцы, явившиеся изнутри» (Strangers from Within); в январе следующего года принялся рассылать рукописи издателям, раз за разом получая отказы. В 1953 году роман в течение семи месяцев читался и отвергался издателями; рецензент Faber & Faber счёл произведение «абсурдным, неинтересным, пустым и скучным»[7]. В общей сложности двадцать один издатель вернул рукопись автору. А затем Чарльз Монтейт (англ. Charles Monteith), в недавнем прошлом — юрист, принятый издательством на должность редактора за месяц до этого, почти в буквальном смысле слова вынул роман из мусорной корзины. Он и уговорил Faber & Faber купить произведение — за смехотворную сумму в 60 фунтов стерлингов[7].
Аллегорический роман о группе школьников, оказавшихся на острове во время некой войны (разворачивающейся, скорее всего, в недалёком будущем), в жёстко отредактированном Монтейтом варианте и под новым заголовком «Повелитель мух» (англ. Lord of the Flies) вышел в сентябре 1954 года. Изначально задуманный как иронический «комментарий» к «Коралловому острову» Р. М. Баллантайна, он являл собою сложную аллегорию первородного греха в соединении с размышлениями о глубинной человеческой сути. Первые отклики на это произведение, приключенческое по сюжету, апокалиптическое по духу, были сдержанными и неоднозначными. После выхода в мягком переплёте книга стала в Великобритании бестселлером; по мере того, как росла репутация романа, менялось и отношение к нему литературной критики. В конечном итоге «Повелитель мух» по уровню интереса со стороны аналитиков оказался сравним с двумя основными книгами Дж. Оруэлла[2]. В 1955 году Голдинг был избран в Королевское общество литературы. Популярность в США пришла к писателю после очередного переиздания «Повелителя мух» в 1959 году[6].
Голдинг всю свою жизнь считал самый свой знаменитый роман «скучным и сырым», а его язык — «школярским» (англ. O-level stuff). К тому факту, что «Повелитель мух» считается современной классикой, он относился не слишком серьёзно, а заработанные на нём деньги рассматривал как нечто, равнозначное «выигрышу в Монополию». Писатель искренне не понимал, как мог этот роман оставить в тени его более сильные книги: «Наследники», «Шпиль» и «Воришку Мартина». В конце жизни Голдинг не смог заставить себя даже перечитать рукопись в её изначальном, неотредактированном варианте, опасаясь, что расстроится до такой степени, «что сможет сотворить с собой нечто ужасное». Между тем, в дневнике Голдинг раскрывал и более глубокие причины своего отвращения к «Повелителю мух»: «В сущности, я презираю себя, и мне важно, чтобы меня не открыли, не разоблачили, не распознали, не разворошили» (англ. …basically I despise myself and am anxious not to be discovered, uncovered, detected, rumbled)[7].
1955—1963
Голдинг продолжал заниматься преподавательской деятельностью вплоть до 1960 года: всё это время он писал в свободные часы. В 1955 году вышел его второй роман «Наследники» (англ. The Inheritors); тема «общественный порок как следствие изначальной порочности человеческой природы» получила здесь новое развитие. Роман, действие которого происходит на заре становления человечества, Голдинг называл впоследствии своим любимым; высоко оценили произведение и литературные критики, обратившие внимание на то, как автор развил здесь идеи «Повелителя мух».
В 1956 году был опубликован роман «Воришка Мартин» (англ. Pincher Martin); одно из самых сложных произведений писателя в США вышло под заголовком «Две смерти Кристофера Мартина»: издатели опасались, что читателю здесь может оказаться неизвестным сленговое значение слова «пинчер» («мелкий воришка»). История о «современном Фаусте», который «отказывается принять смерть даже из рук Господа»[8], — потерпевшем кораблекрушение морском офицере, выбирающемся на утёс, который представляется ему островом и тщетно цепляющемся за жизнь, — завершила «первобытный» этап в творчестве Голдинга лишь формально; исследование основных тем двух первых романов здесь было продолжено в новом ключе[6], в экспериментальной структуре и с изощрённым вниманием к мельчайшим деталям[9].
Во второй половине 1950-х годов Голдинг начал принимать активное участие в столичной литературной жизни, сотрудничать в качестве рецензента с такими изданиями, как The Bookman и The Listener, выступать на радио. В том же году его рассказ «Чрезвычайный посол» (Envoy Extraordinary) вошёл в сборник «Sometime, Never» (издательство Eyre and Spottiswoode), наряду с рассказами Джона Уиндхэма и Мервина Пика. 24 февраля 1958 года в Оксфорде состоялась премьера пьесы «Медная бабочка» (The Brass Butterfly, с Алистером Симом в главной роли), поставленной по рассказу «Чрезвычайный посол». Спектакль с успехом прошёл во многих городах Британии, месяц демонстрировался на столичной сцене. Текст пьесы был опубликован в июле. Осенью 1958 года Голдинги переехали в селение Боуэрчок (Bowerchalke). В течение двух следующих лет писатель перенёс две тяжёлых утраты: скончались его отец и мать.
В 1959 году был опубликован роман «Свободное падение» (англ. Free Fall); произведение, основной идеей которого, по замыслу автора, была попытка показать, что «жизнь изначально нелогична <и остаётся таковой> до тех пор, пока мы сами не навяжем ей логику», многими считается сильнейшим в его наследии[10]. Облечённые в художественную форму размышления о границах свободного выбора человека отличались от первых произведений Голдинга отсутствием иносказательности и строго вычерченной сюжетности; тем не менее, развитие основных идей, касавшихся критики базовых понятий о человеческой жизни и её смысле, было продолжено и здесь[10].
Осенью 1961 года Голдинг с женой отправился в США, где год проработал в женском художественном колледже Hollins (штат Вирджиния). Здесь в 1962 году он начал работу над своим следующим романом «Шпиль», а также произнёс первую версию лекции «Притча» — о романе «Повелитель мух». Объясняя в интервью 1962 года суть своего мировоззрения в отношении основной темы своих первых романов, Голдинг говорил: «В глубине души я оптимист. На интеллектуальном уровне понимая, что… шансы у человечества взорвать себя — примерно один к одному, на эмоциональном уровне я просто не верю, что оно это сделает»[11]. В том же году Голдинг уволился из школы Уордсворта и стал профессиональным литератором[6]. Выступая на встрече европейских писателей в Ленинграде в 1963 году, он так формулировал[12] свою философскую концепцию, выраженную в романах, обеспечивших ему известность:
Факты жизни приводят меня к убеждению, что человечество поражено болезнью… Это и занимает все мои мысли. Я ищу эту болезнь и нахожу её в самом доступном для меня месте — в себе самом. Я узнаю в этом часть нашей общей человеческой натуры, которую мы должны понять, иначе её невозможно будет держать под контролем. Вот поэтому я и пишу со всей страстностью, на какую только способен…
Всемирному признанию автора способствовал фильм «Повелитель мух» 1963 года, снятый режиссёром Питером Бруком[6].
1964—1983
Одним из важнейших произведений Голдинга считается «Шпиль» (англ. The Spire, 1964). В романе, прочно сплетающем миф и реальность, автор обратился к исследованию природы вдохновения и размышлениям о том, какую цену приходится человеку платить за право быть созидателем[13]. В 1965 году вышел сборник «Горячие врата» (англ. The Hot Gates), включавший в себя публицистические и критические работы, написанные в 1960—1962 годах для журнала «Спектейтор»[6]. Как выдающиеся были отмечены очерки о детстве («Billy the Kid», «The Ladder and the Tree») и эссе «Притча», в котором автор попытался ответить на все вопросы, задававшиеся ему о романе «Повелитель мух» читателями и специалистами[8]. К этому моменту Голдинг приобрёл как массовую популярность, так и авторитет у критиков. Затем, однако, в творчестве писателя наступила многолетняя пауза, когда из-под пера его выходили лишь рассказы и новеллы.
В 1967 году вышел сборник трёх новелл под общим заголовком «Пирамида», объединённых местом действия, провинциальным Стилбурном, где восемнадцатилетний Оливер познаёт жизнь как «сложное нагромождение лицемерия, наивности, жестокости, извращённости и холодного расчёта»[14]. Произведение, в некоторых элементах автобиографическое, вызвало разноречивые отклики; не все критики сочли его в полной мере романом, но многие отметили необычное сочетание социальной сатиры и элементов психологического романа. Значительно теплее был встречен сборник «Бог-скорпион» (The Scorpion God: Three Short Novels, 1971), три новеллы которого переносят читателя в Древний Рим («Чрезвычайный посол»), в первобытную Африку («Клонк-клонк») и на побережье Нила в IV тысячелетие до новой эры («Бог-Скорпион»). Книга вернула писателя к более привычному жанру притчи, который был использован им здесь, чтобы проанализировать актуальные для новейшего времени философские вопросы человеческого бытия[15], но сохранила элементы социальной сатиры[16].
В последующие годы критики терялись в догадках о том, что произошло в 1970-х годах с писателем, заметно снизившим творческую активность; высказывались самые мрачные прогнозы, связанные с мировоззренческим кризисом, творческим тупиком, в который якобы зашел «усталый пророк» из Солсбери[17]. Но в 1979 году роман «Зримая тьма» (заголовок которого был заимствован из поэмы Мильтона «Потерянный рай»; такое определение поэт-классик давал Преисподней) ознаменовал возвращение Голдинга в литературу больших форм и был удостоен мемориальной премии Джеймса Тейта Блэка. Первые же сцены книги, в которых маленький ребёнок со страшными ожогами выходит из огня во время бомбардировки Лондона, заставили критиков вновь заговорить о библейских аналогиях и взглядах писателя на проблему изначального, первобытного Зла. Исследователи отмечали, что в конце 1970-х годов у Голдинга словно бы открылось «второе дыхание»; за последующие десять лет из-под его пера вышли пять книг, по глубине проблематики и мастерству исполнения не уступавших его первым произведениям[17].
За романом «Зримая тьма» (1979) последовали «Ритуалы плавания» (1980), принесшие автору Премию Букера и положившие начало «Морской трилогии» — социально-философскому иносказательному повествованию об Англии, «плывущей в неизвестность по волнам истории»[17]. В 1982 году Голдинг опубликовал сборник эссе, озаглавленный «Движущаяся мишень» («A Moving Target», 1982), а год спустя стал обладателем наивысшей литературной награды.
Присуждение Нобелевской премии
Уильям Голдинг на вручении Нобелевской премии по литературе 1983 г.
В 1983 году Уильям Голдинг был удостоен Нобелевской премии по литературе — «за романы, которые с ясностью реалистического повествовательного искусства в сочетании с многообразием и универсальностью мифа помогают постигнуть условия существования человека в современном мире»[6]. Для многих явилось неожиданностью то, что Голдинга предпочли другому английскому кандидату, Грэму Грину. Более того, один из членов Шведской академии, литературовед Артур Лунквист, голосуя против избрания Голдинга, заявил, что этот автор — явление чисто английское и его произведения «не представляют существенного интереса». Иную оценку произведениям кандидата дал Ларс Июлленстен: «Романы и рассказы Голдинга — это не только угрюмые нравоучения и темные мифы о зле и предательских разрушительных силах, это ещё и занимательные приключенческие истории, которые могут читаться ради удовольствия»[6], — говорил представитель Шведской академии. «Его книги волнуют и увлекают. Их можно читать с удовольствием и пользой, не прилагая особых усилий… Но при этом они возбудили необычайный интерес среди профессиональных литературных критиков, которые обнаружили огромный пласт сложностей и двусмысленностей в работах Голдинга»[2], — говорилось в официальном заявлении Шведской академии.
В Нобелевской лекции Уильям Голдинг в шутливой форме отрёкся от репутации безнадежного пессимиста, сказав, что он — «универсальный пессимист, но космический оптимист».
Двадцать пять лет назад на меня легкомысленно наклеили ярлык пессимиста, не понимая, что этот титул прицепится надолго, так же, как, к примеру, к имени Рахманинова прицепилась знаменитая до-диез минорная прелюдия. Ни одна аудитория не отпускала его со сцены, до тех пор пока он не исполнит её. Так и критики вчитываются в мои книги до тех пор пока не найдут что-нибудь, что кажется им безнадежным. И я не могу понять почему. Сам я не чувствую этой безнадежности<…>Размышляя о мире, которым правит наука, я становлюсь пессимистом… Тем не менее, я оптимист, когда вспоминаю о духовном мире, от которого наука пытается меня отвлечь… Нам надо больше любви, больше человечности, больше заботы[6].У. Голдинг, Нобелевская речь, 1983[5]
Последние годы жизни
В 1988 году Голдинг получил от Королевы Елизаветы Второй рыцарский титул. За четыре года до этого писатель опубликовал роман «Бумажные людишки» (The Paper Men), в англо-американской прессе вызвавший ожесточённые споры. За ним последовали «Тесное соседство» (Close Quarters, 1987) и «Пожар внизу» (Fire Down Below, 1989). В 1991 году писатель, незадолго до этого отпраздновавший свой восьмидесятый день рождения, самостоятельно объединил три романа в цикл, который был издан под одной обложкой под заголовком «На край света: морская трилогия».
В 1992 году Голдинг узнал о том, что страдает злокачественной меланомой; в конце декабря опухоль была удалена, но стало ясно, что здоровье писателя подорвано. В начале 1993 года он приступил к работе над новой книгой, завершить которую не успел. Роман «Двойной язык» (The Double Tongue), восстановленное по незавершённым наброскам и потому сравнительно небольшое произведение, рассказывающее (от первого лица) историю прорицательницы Пифии, был опубликован в июне 1995 года, через два года после смерти автора[18].
Уильям Голдинг скоропостижно скончался от обширного инфаркта у себя дома в Перранауортоле (англ.) 19 июня 1993 года. Его похоронили на церковном кладбище в Бауэрчоке, а панихиду отслужили в солсберийском кафедральном соборе под тем самым шпилем, который вдохновил писателя на одно из его самых известных произведений[17].
Творчество
Как отмечал литературовед А. А. Чамеев, проза Уильяма Голдинга, «пластичная, красочная, напряжённая», принадлежит к самым «ярким явлениям послевоенной британской литературы». Для произведений Голдинга характерны драматизм, философская глубина, разнообразие и сложность метафорического языка; за кажущимися простотой и непринуждённостью повествования в книгах автора «скрываются цельность и строгость формы, выверенная слаженность деталей»[17]. Согласно У. Аллену, каждый компонент произведения писателя, сохраняя художественную самостоятельность, «работает» на заранее заданную философскую концепцию, нередко противоречивую и спорную, но «неизменно продиктованную искренней тревогой за судьбу человека в вывихнутом мире; претворённая в плоть и кровь художественных образов, эта концепция превращает всю конструкцию в обобщение почти космической широты»[19].
Концепции Голдинга, в основном, основывались на крайне пессимистическом отношении к природе человека и перспективах его эволюции. «Оптимистическое представление о целесообразности и необратимости исторического процесса, вера в разум, в научный прогресс, в общественное переустройство, в изначальную доброту человеческой природы кажутся Голдингу — в свете опыта военных лет — не более чем иллюзиями, обезоруживающими человека в его отчаянных попытках преодолеть трагизм бытия»[17], — писал А. Чамеев. Формулируя свои цели, писатель ставил во главу угла проблему исследования человека со всеми его тёмными сторонами. «Человек страдает от чудовищного неведения своей собственной природы. Истинность этого положения для меня несомненна. Я целиком посвятил своё творчество решению проблемы, в чём существо человеческое»[20], — писал он в 1957 году.
Исследователи по-разному классифицировали жанр произведений У. Голдинга: «притча», «парабола», «философско-аллегорический роман», отмечая, что его персонажи, как правило, вырваны из повседневности и поставлены в обстоятельства, где нет тех удобных лазеек, что существуют в обычных условиях. Сам писатель не отрицал притчевого характера своей прозы; более того, посвятил размышлениям на эту тему лекцию, прочитанную американским студентам в 1962 году[21]. Признавая свою приверженность мифотворчеству, он трактовал «миф» как «ключ к существованию, открывающий конечный смысл бытия и вбирающий в себя жизненный опыт целиком и без остатка»[17][22]. Исследователями отмечалось своеобразие «мира Голдинга»: его малонаселенность, нередко — замкнутость (остров в «Повелителе мух», участок первобытного леса в «Наследниках», одинокая скала посреди океана в «Воришке Мартине»). Именно пространственная ограниченность поля действия открывает автору «простор для моделирования разного рода экстремальных (пограничных — в экзистенциалистской терминологии) ситуаций», обеспечивая тем самым «чистоту опыта»[17], — считал А. Чамеев.
Отзывы критики
Творчество Уильяма Голдинга всегда вызывало разноречивые, нередко полярные отклики и оценки. Американский критик Стенли Э. Хаймен называл его «самым интересным современным английским писателем». Того же мнения придерживался английский романист и критик В. С. Притчетт. Однако аллегоричность прозы Голдинга давала критикам повод для многочисленных споров. Высказывались мнения о том, что иносказания отягощают повествовательную канву его книг; многим писательская манера автора казалась претенциозной[6]. Фредерик Карл критиковал Голдинга за «неспособность… дать интеллектуальное обоснование своим темам», а также за «дидактический тон». «Его эксцентрическим темам недостает равновесия и зрелости, которые свидетельствовали бы о литературном мастерстве»[6], — утверждал этот же критик. Джонатан Рабан считал Голдинга не столько романистом, сколько «проповедником от литературы», озабоченным исключительно решением глобальных вопросов бытия. «Его книги следуют проповеднической традиции — как минимум в той же степени, в какой они следуют традиции романа. Голдинг не слишком преуспевает в воспроизведении реальности; вымышленные события в его романах происходят так, как происходят они в притчах. Стиль его прозы лишён мелодичности и часто выглядит неуклюжим»[2], — писал Рабан в журнале The Atlantic.
«Повелитель мух» и «Наследники»
Первые отклики на дебютный роман Голдинга были сдержанными. По мере того, как репутация и популярность романа росли, стало меняться и отношение к нему. Литературные критики, поначалу воспринявшие произведение как очередную приключенческую историю, — вскоре стали выстраивать вокруг него целые теоретические структуры. В конечном итоге «Повелитель мух» был включён в основные образовательные программы; более того, по уровню интереса к нему со стороны аналитиков оказался сравним с двумя основными книгами Дж. Оруэлла[2]. В США, как отмечал Дуайт Гарнер, обозреватель «Нью-Йорк Таймс», именно «Повелитель мух» «заменил сэлинджеровскую «Над пропастью во ржи» в качестве Библии несчастливого детства»[23].
Основную идею романа, состоящую в том, что «так называемая цивилизованность человека есть нечто, в лучшем случае лишь поверхностное» (Джеймс Стерн, New York Times Book Review), критика формулировала, следуя высказываниям самого автора о своём детище. Начиная с этого момента Голдинга стали считать выразителем пессимистического взгляда на человеческую природу; мастером аллегории, использующим жанр романа для анализа непрекращающейся борьбы в человеке цивилизованного «я» с его тёмной первобытной природой[2]. Некоторые исследователи усматривали в «Повелителе мух» присутствие библейских мотивов (Дэвид Андерсон считал, что это «сложная версия истории Каина — человека, который — после того, как его сигнальный костер не сработал, убил брата своего»), отмечая, что роман «исследует истоки моральной деградации человечества». К. Б. Кокс назвал в 1960 году «Повелитель мух», «возможно, самым важным романом, созданным в 1950-е». В списке The Times «The Best 60 Books of the Past 60 years» роман занял строку лучшего романа 1954 года[24]. Лайонел Триллинг придавал произведению значение поворотного пункта в истории современной английской литературы: после него «…Бог, возможно, и умер, но Дьявол расцвёл — особенно в английских общественных школах»[25].
Второй роман Голдинга, «Наследники», рассматривался, с одной стороны, как неявное продолжение первого, с другой, как полемика с «Очерком истории» (англ. Outline of History) Герберта Уэллса, исповедовавшего оптимистический, рационалистский взгляд на прогресс человечества. Times Literary Supplement отмечал, что два эти произведения даже в чём-то близки стилистически. Голдинг вспоминал, что его отец-рационалист именно эту работу Уэллса рассматривал как «истину в последней инстанции». Питер Грин (A Review of English Literature), отмечая внутреннюю связь «Наследников» с «Повелителем мух», писал, что Голдинг в своём втором романе «…всего лишь создал вторую рабочую модель для того, чтобы истинную человеческую природу показать под иным углом». Другой британский критик, Олдси, продолжил ту же параллель в религиозном ключе: оба романа, в его представлении, исследуют регресс человека — не в дарвинистском, но в библейском ключе. Мальчики из «Повелителя мух» регрессируют, неандертальцы — вытолкнуты пришельцами вперёд, к прогрессу, но результат оказывается одинаков. В совокупности два первых романа Голдинга, по мнению Лоуренса Р. Райса («Wolf Masks: Violence in Contemporary Fiction»), являют собой «исследование человеческой природы, в котором на первый план выведено насилие; агрессия, человеком обращённая против себе подобных»[2].
Романы 1959—1964 годов
«Первобытный» период в творчестве Голдинга с публикацией третьего романа, «Воришка Мартин», завершился, но критики отметили в нём отголоски знакомых идей. Аллегория смехотворности мелочной борьбы человека, чье «видимое существование является как бы добровольным чистилищем, отказом принять Божью милость и умереть»[6] рассматривалась и в библейских категориях: так, Southern Review отметил, что эпизоды произведения выстроены «в шестидневную структуру… предсмертного жизненного опыта», которая, включая безвременье, в котором происходят вымышленные события островитянина, «служит ужасающей пародией на шесть дней Сотворения…». «Тьма <для автора> становится универсальным символом: это мрак существа, лишенного способности видеть себя, …мрак подсознания, мрак сна, смерти и за смертью — неба»[2], — писал Стивен Медкалф в книге «Уильям Голдинг».
Роман «Свободное падение» (1958), посвящённый исследованию вопроса о границах свободного выбора человека, отличался от первых произведений Голдинга отсутствием всякой иносказательности. Вместе с тем, критика подметила и здесь продолжение ряда линий, начатых в ранних романах: исследуя переход от детской невинности к взрослости, для которой характерна полная утрата внутренней свободы, автор подверг сомнению базовые понятия о человеческой жизни и её смысле. Стивен Медкалф усмотрел в «Свободном падении» параллели с Данте (первую возлюбленную героя, которая впоследствии оказывается в клинике для умалишённых, зовут Беатрис), отметив, что Голдинг в своём романе прослеживает падение человека непосредственно — там, где Данте ограничивается намёками[2].
Мемориальная медаль на стене школы в Солсбери, где преподавал Голдинг.
В романе «Шпиль» (1964) У. Голдинг, как писал С. Медкалф, вновь проявил «интерес к замутнённым областям человеческого характера», продолжив «исследование человеческой воли, готовой всё принести себе в жертву». История настоятеля Джослина, оказавшегося во власти навязчивой идеи о собственной «миссии», получила множество толкований: так, New York Review of Books назвал Шпиль «книгой о предвидении и цене за него», которая «затрагивает тему мотивации в искусстве и молитве», а шпиль использует — как символ, с одной стороны, фаллический, с другой — как олицетворение соития двух начал: человеческого и божественного. New York Times Book Review отмечал, что «Шпиль» можно толковать и как точное описание автором своего художественного метода, суть которого состоит в попытке «вознестись ввысь, оставаясь при этом прикованным к земле». «Мистер Голдинг в своих устремлениях поднимается подобно лозе, цепляясь за любую твердь. Это особенно проявляется в ‘Шпиле’, где каждый камень, каждый этаж лесов, каждый карниз и узел используется автором, чтобы подтянуться к небесам»[2], — писал Найджел Деннис. При том, что сам Голдинг подчёркивал «земной» смысл финала книги (Джослин-фанатик умирает, ощутив перед смертью красоту окружающего мира) он же отмечал: собственную маниакальность главный герой воспринимает как безумство божественное, полагая, что Бог сам толкает человека на «безумные дела» во имя самопрославления[26]. Английские критики М. Кинкид-Уикс и И. Грегор сочли именно «Шпиль» поворотным пунктом в творчестве Голдинга, которое с этих пор раздвоилось на русла: метафизическое и социальное[2].
1967—1979: «Пирамида» и «Зримая тьма»
Не все литературные критики сочли «Пирамиду» — сборник трёх новелл, объединённых местом действия, провинциальным английским городком Стилбурном, — романом. Некоторые из них назвали это произведение слабейшим в наследии писателя, другие отметили его непохожесть на остальные: согласно Times Literary Supplement, книга — «не притча, не содержит очевидных аллегорий, не рассказывает о некоем упрощённом или отдаленном мире. Она принадлежит иной, более знакомой традиции в английской литературе: это непритязательный реалистический роман о мальчике, взрослеющем в маленьком городке — такую книгу мог бы написать Герберт Дж. Уэллс, если бы внимательнее относился к своему стилю письма»[2].
Более благосклонно был встречен критикой «Бог-скорпион» (The Scorpion God: Three Short Novels), сборник 1971 года. Так, рецензент Times Literary Supplement счёл его демонстрацией «чисто голдинговского дара». Заглавная новелла, по словам критика, переносит читателя в мир Древнего Египта, «применяя знакомые критерии к незнакомому… Это блестящий тур-де-фор, как и Наследники, разве что, в более скромном масштабе»[2].
В 1979 году вышел роман Голдинга «Зримая тьма». Как отмечал критик Сэмюэл Хайнс (Washington Post Book World), пропустив пятнадцать лет, в мир романа Голдинг вернулся практически не изменившись, всё тем же «моралистом и создателем притч»:
Моралисту требуется верить в существование добра и зла, и Голдинг верит; вообще, можно сказать, что исследование природы добра и зла и есть его единственная тема. Создатель притч должен верить, что моральный смысл может быть выражен в самой ткани повествования, более того, некоторые аспекты этого смысла только так и могут быть выражены, — и вновь это голдинговский принцип.
— Сэмюэл Хайнс, Washington Post Book World, 1979
Многие исследователи отметили возвращение автора к библейским аллегориям. Именно в таких категориях рассматривала Сюзан Ф. Шеффер (Chicago Tribune Book World) противостояние Мэтти, чудом спасшегося в огне мальчика, который становится ясновидящим и олицетворяет свет, и сестёр-близняшек Тони и Софи Стэнхоуп, открывающих для себя «соблазны мрака»[2].
Последние романы Голдинга
В цикл «На край света: морская трилогия» (1991) вошли романы «Ритуалы плавания» (1980), «Тесное соседство» (1987) и «Пожар внизу» (1989). Историческая сага, действие которой разворачивается в XVIII веке, вернула писателя к жанру аллегории: принято считать, что корабль здесь служит символом Британской империи[2]. Блейк Моррисон (обозреватель New Statesman) отмечал, что первый роман трилогии перекликается с «Повелителем мух» — по крайней мере, в основной идее, о том, что человек, как «падшее существо», способен на «злодеяния, для описания коих не находится слов»[2]. Корабль с пассажирами на борту, оставаясь реальным и жизнеподобным пространством (согласно А. Чамееву), «…метафорически выполняет функцию совсем не пространственных отношений: <это> — микромодель общества в британском его варианте, а вместе с тем и символ всего человечества, суетного, раздираемого противоречиями, движущегося среди опасностей в неведомом направлении»[17].
Во втором романе трилогии, «Тесное соседство», продолжающем историю плавания Тэлбота в Австралию, корабль предстаёт перед читателем на иной стадии своего существования: он символизирует Британию на грани коллапса. Произведение вызвало немало вопросов у критиков: так, рецензент Los Angeles Times Book Review Ричард Хоу писал, что второй роман с трудом воспринимается вне общего контекста; сам же по себе — как минимум, озадачивает: «Это не аллегория и не фантазия, не приключенческая проза и даже не законченный роман, поскольку имеет начало и, вроде бы, середину, но конец его словно бы вынесен в неопределённое будущее»[2].
Пол Стюи, рецензент Quill and Quire, назвал завершивший трилогию роман «Пожар внизу» «амбициозным» и «в целом удачным», а финал его — волнующим. У. Л. Уэбб (New Statesman & Society), хоть и счёл вторую и третью части трилогии уступающими первой, заметил, что «удерживают внимание читателя… волшебные картины моря, создаваемые Голдингом, лица, вырисовываемые на палубе в лунную ночь, жуткие тени, отбрасываемые фигурами людей в тумане среди моросящего дождя, молнии и гул ветра, пчелиный рой матросов, на повреждённом корабле несущихся к утесам». «Ничего похожего на это нет больше в нашей литературе»[2], — заключал рецензент.
Роман «Бумажные людишки» (1984), в центре которого — конфликт между пожилым британским писателем и амбициозным американским литературоведом, ознаменовал собой первое (после «Пирамиды») возвращение к жанру социальной комедии и в англо-американской прессе получил неоднозначные оценки, оказавшись самым спорным произведением автора. Основная идея этого «фарса», по мнению Майкла Рэтклиффа из London Times, свелась к тому, что «биография — это предмет торгового жульничества». Блейк Моррисон, впрочем, вновь обнаружил здесь возможность провести религиозную параллель («На одном уровне это защита таланта от угрозы, нависшей над живым писателем… в виде мертвой руки наукообразия. На другом же уровне Такер может рассматриваться либо как христоподобный образ, искупающий грехи Барклея, либо как сатана… искушения которого Барклей должен отвергнуть»). В большинстве своём критики сочли роман не соответствующим высшим стандартам голдинговского мастерства: «Судя по усталому, капризному тону повествования, мистер Голдинг похож на своего героя не только внешне» (Митико Какутани, New York Times); «что бы ни создал писатель после получения Нобелевской премии, разочаровывает, и новый <его> роман… не исключение» (Дэвид Лодж, New Republic)[2].
Семья
Отец писателя Алек Голдинг преподавал естественные науки и занимал пост заместителя директора в школе Мальборо, которую впоследствии закончил его сын. Голдинг-старший написал несколько учебников по ботанике, химии, зоологии, физике и географии, а кроме того был прекрасным музыкантом: играл на скрипке, фортепиано, виоле, виолончели и флейте. Как отмечалось впоследствии, именно отец писателя, энтузиаст и эрудит, влюблённый в науку и всегда окружённый толпой учеников, послужил прототипом одного из персонажей романа «Свободное падение» — учителя естествознания по имени Ник Шейлз[17]. В ноябре 1958 года у Алека Голдинга был обнаружен рак; он перенёс операцию по удалению опухоли, но 12 декабря скоропостижно скончался в больнице от сердечного приступа[1].
Мать писателя Милдред Голдинг была женщиной сильного характера и твёрдых убеждений, суфражистка и феминистка. Две линии — научно-рационалистическая (отцовская) и социально-активная (материнская) — некоторое время в равной степени влияли на формирование характера мальчика; воспреобладала в конечном итоге первая из них. Хотя, как отмечала впоследствии Джойс Т. Форбс, именно комментарий матери, сделанный по поводу гибели «Титаника», относительно того, что человек беззащитен перед силами природы, в каком-то смысле явился тем зерном, из которого выросло критическое отношение Голдинга к «твердолобому рационализму»[2]. Милдред Голдинг умерла в 1960 году[1].
Личная жизнь
В 1939 году Уильям Голдинг женился на Энн Брукфилд, специалистке по аналитической химии; тогда же супруги переехали в Солсбери, графство Уилтшир, где прожили бо́льшую часть жизни. В сентябре 1940 года у Голдингов родился сын Дэвид; дочь Джудит Диана родилась в июле 1945 года. Энн Голдинг умерла 31 декабря 1995 года и была похоронена вместе с мужем на кладбище в Боуэрчоке[1].
Дочь Голдинга Джудит Карвер написала биографию «Дети любовников» (Faber & Faber, май 2011 года), приуроченную к столетию со дня рождения писателя.
«Заголовок книги отчасти указывает на поговорку: ‘Дети любовников — всегда сироты’; наши родители были слишком увлечены друг другом и каждый собой…», — рассказывала Карвер в интервью «Гардиан». Автор утверждала, что её отец «во многих отношениях был очень добрым, понимающим, милым, тёплым и весёлым человеком», замечая: «Странно, но никто не верит в это: все убеждены, что он был чрезвычайно мрачен»[27]. Во многом такому взгляду на особенности характера Голдинга способствовала публикация в 2009 году биографии Джона Кэри «William Golding: the Man Who Wrote Lord of the Flies», которая, при всей скандальности некоторых откровений, получила полную поддержку Джудит Карвер. Основное внимание автор книги сосредоточил на тех чертах личности Голдинга, которые делали писателя в его собственных глазах «монстром».
Особенности характера
У Голдинга было несчастливое детство: согласно биографии Джона Кэри, он «рос робким, сверхчувствительным, пугливым мальчиком», страдал от одиночества и отчуждённости. Автор жизнеописания считал, что психологические проблемы голдинговского детства были во многом предопределены глубинными классовыми мотивами: отец, обнищавший интеллектуал, преподавал в средней школе, которая находилась неподалёку от элитного Marlborough College. Одним уже только своим внешним видом ученики этого заведения вынуждали юного Голдинга ощутить себя «грязным и униженным». Его стремление к литературному успеху во многом мотивировалось «жаждой мести»: «По правде говоря, у меня в глубине душе было одно желание: утереть нос этим мальборовским…»[28], — признавался позже нобелевский лауреат. Классовые предрассудки и позже преследовали Голдинга: в колледже Брейзноуз за ним закрепились нелестные характеристики-аббервиатуры: «N.T.S.» («not top shelf», «не высший класс») и «N.Q.» («Not quite <gentleman>», «не вполне <джентльмен>»). Ненависть к снобизму писатель пронёс через всю жизнь: в одной из рецензий он даже признавался, что всегда мечтал «обмотать Итон милей-другой проволоки, загрузить туда несколько сот тонн TNT» с детонатором и на минуту «…почувствовать себя Иеговой»[23].
Люди, общавшиеся с Голдингом в последние годы его жизни, обращали внимание на «морскую» печать, лежавшую на всём его облике. «Он походил, скорее, на старика, который вот-вот пустится рекламировать рыбные плавники или разразится матросской песней, но никак не на лауреата Нобелевской премии, создавшего несколько крайне оригинальных произведений прошлого века», — замечал обозреватель Telegraph Books[29]. В 1966 году, когда корреспондент BBC попросил скульптора и художника Майкла Эйртона (Michael Ayrton) дать характеристику Голдингу-человеку, тот ответил: «среднее между капитаном Хорнблоуэром и Святым Августином». Как замечал по этому поводу Р. Дуглас-Фэйрхерст, во второй части этого сравнения речь могла идти, разве что, «об Августине до принятия им христианства». Голдинг писал о себе в дневнике: «Когда-нибудь, если моя литературная репутация останется на столь же высоком уровне, люди начнут изучать мою жизнь, и обнаружат, что я — монстр»[29].
У. Голдинг в 1957 году
Как отмечал Джон Кэри в биографии «Уильям Голдинг: человек, написавший Повелителя мух», в характере писателя ещё до войны присутствовала некая тёмная сторона, истоки которой остались непрояснёнными. Биограф предполагал, что в жизни писателя имел место некий застарелый «чудовищный» эпизод; «скрытая мерзость» (hidden obscenity), суть которой для посторонних осталась сокрытой. Возможно, это имело отношение к переживаниям раннего детства: известно, что мать Голдинга страдала странным психическим расстройством, которое «с наступлением темноты превращало её в опасную маньячку: она швыряла в маленького Уильяма ножи, осколки зеркала, чайники с кипятком»[30]. Дочь Джудит подтверждала: писатель «…презирал себя, и корни этого чувства были очень глубоки. Иногда он относился к этому шутливо, <отделываясь> самоуничижительными насмешками, но иногда чувствовалось, что <где-то в нём кроется> нечто столь тёмное, что он с этим просто не может жить»[27].
В связи с романом «Свободное падение», где выразительно и подробно описывались детали психологической пытки, которой главный герой подвергся в гитлеровском лагере для военнопленных, сам Голдинг замечал, что «понимает нацистов», потому что «сам таков по своей природе». Дневники писателя содержат описания нескольких поступков, им совершённых, которых он стыдился всю жизнь; например, рассказ о том, как он застрелил кролика в Корнуолле, и как тот взглянул на убийцу, прежде чем упасть, — «с выражением изумления и гнева на мордочке»[7].
Один из самых скандальных эпизодов биографии Кэри касается описания Голдингом своей неудавшейся попытки изнасилования пятнадцатилетней девушки[7]. Писатель оправдывал свой поступок тем, что та, «ущербная от природы», в 14 лет была «сексуальна, как обезьянка». Считается, что этот эпизод был косвенно использован в романе «Воришка Мартин»[29]. Правда, Джудит Карвер фрагмент биографии с описанием «неумелого» изнасилования не слишком шокировал: она говорила, что отец принадлежал к сексуально закомплексованному поколению и мог здесь преувеличивать собственную жестокость[27]. Впрочем, муж Карвер утверждал, что всю жизнь писатель «упражнялся в унижении окружающих — разумеется, в тех случаях, когда снисходил до того, чтобы существование их заметить вообще»[7].
Судя по некоторым дневниковым записям, Голдинг нередко словно бы отрабатывал на реальных людях некоторые эпизоды своих будущих произведений. Особый интерес в связи с этим вызвали описания, касавшиеся его преподавательской деятельности. Известно, что, приступив к репетициям «Юлия Цезаря», он особый упор делал на том, чтобы все мальчики «прочувствовали ощущения толпы, жаждущей крови». При этом он подробно разъяснил одному из юных актёров, как пользоваться кинжалом («воткнуть в живот, вспороть его движением вверх»). Организовав школьную экспедицию к раскопкам времён неолита неподалёку от Солсбери, Голдинг-учитель разделил мальчиков на две группы, одна из которых защищала укрепление, другая — атаковала его. Оба случая напомнили рецензентам соответствующие эпизоды в «Повелителе мух» и «Наследниках». Всё это, писал Дуглас-Фэйрхерст, указывает на то, что писателя «искушала возможность использования жизненных ситуаций для отработки элементов прозы». Иногда, по словам рецензента, Голдинг «относился к ученикам как к осам в банке, которых можно хорошенько встряхнуть — просто, чтобы взглянуть на результат»[29]. Известно также, что писателя преследовали ночные кошмары, некоторые из которых напоминали наброски для тех или иных событий в романах и нередко таковыми становились впоследствии[7].
Голдинг не отличался агрессивностью; напротив, согласно биографии Кэри, это был «человек многих скорбей, который шёл по жизни, преодолевая одно за другим возникающие препятствия с несгибаемым упорством». Писатель «боялся высоты, уколов, ракообразных, насекомых и всего, что ползает… Будучи опытным моряком, он не обладал чувством направления; один из его катеров затонул. За рулём автомобиля он мог заблудиться, находясь в нескольких милях от собственного дома»[23]. Известно, что значительная часть этих проблем была связана со злоупотреблением алкоголем. Не будучи клиническим алкоголиком, Голдинг очень много пил, впадал в запои — тогда и совершал свои самые дикие выходки. Однажды, проснувшись в доме лондонских знакомых в панике от собственного ночного кошмара, он вскочил и разорвал на части куклу Боба Дилана, потому что возомнил, будто бы в таком облике пред ним предстал сам Сатана. Рецензент «Гардиан» отмечал, что не только в романах, но и в жизни писатель беспрерывно сражался с «роившимися у него в голове демонами»; ощущал непрерывную борьбу в себе «религиозности и рациональности, мифов и науки»[7]. При этом Р. Дуглас-Фэйрхерст отмечал: факты, изложенные в биографии Джона Кэри, являют читателю не столько «монстра», сколько человека, который «распознал в себе монстра, живущего во всём человечестве»: потому — испытывает болезненный интерес к насилию, страданию и всему, «что находится на изнанке цивилизованности». Голдинг, по словам рецензента «Телеграф», обладал способностью — как ощущать в себе зло, так и сочувствовать тем, кто оказывался жертвой жестокости[29].
Читать роман Уильяма Голдинга «Повелитель мух»
Идея романа возникла у Голдинга после того, как он прочитал роман «Коралловый остров» Роберта Баллантайна (1858) — приключенческой истории в жанре робинзонады, где воспеваются оптимистические имперские представления викторианской Англии — по сюжету три юных англичанина-подростка попали в кораблекрушение и в итоге оказались на необитаемом острове, где благодаря своему воспитанию начали вести себя подобно Робинзону Крузо, тем самым избегая деградации в изоляции от цивилизации. Голдингу сюжет показался крайне нереалистичным (хотя в своё время роман получил колоссальный успех и к моменту выхода книги Голдинга считался классикой английской литературы), и у него появилась идея написать историю о том, как, по его мнению, на самом деле поведут себя дети, попавшие на необитаемый остров. В результате роман содержит множество отсылок к «Коралловому острову» вплоть до того, что три центральных персонажа — Ральф, Хрюша (Piggy) и Джек — являются карикатурой на трёх главных героев «Кораллового острова» (двоих из которых тоже зовут Ральф и Джек).
Путь в свет у романа был труден. Рукопись отверг двадцать один издатель, прежде чем издательство «Faber & Faber» согласилось выпустить его в свет с условием, по которому Голдинг удалил первую часть романа, в которой описывалась эвакуация, и сильно переработал персонажа Саймона.
Сразу после выхода роман не привлёк к себе внимания (оригинальный тираж в 3000 экземпляров продавался очень медленно), однако спустя несколько лет он стал бестселлером и к началу 1960-х годов был введён в программу многих колледжей и школ. В 2005 году журнал «Time» назвал произведение одним из 100 лучших романов на английском языке с 1923 года. С 1990 по 1999 годы роман занимал 68-е место в списке ста самых спорных книг XX века, составленном Американской библиотечной ассоциацией[3].
Название книги «Повелитель мух» является буквальным переводом с древнееврейского имени языческого бога — Бааль зевув (ивр. בעל זבוב), чьё имя (Вельзевул) в христианстве стало ассоциироваться с дьяволом. Название для романа Голдингу подсказал Т. С. Элиот.
Сюжет
События в романе происходят в военное время, но нигде нет пояснений, что именно это за война. Сами персонажи в своих разговорах очень редко её затрагивают, но фраза: «Мы бы в плен к красным могли попасть…» которую произносит один из персонажей романа, свидетельствует что это могла быть война между странами НАТО и СССР. Во вступлении, которое Голдинг удалил из рукописи по требованию издателя, пояснялось, что это ядерная война (т.е. Третья мировая война). Вступление в экранизации 1963 года тоже содержит намёки, что это была ядерная война.
На необитаемом острове в отдалённом от материков районе Тихого океана разбивается эвакуационный британский самолёт. Единственными выжившими оказываются дети младшего школьного или предподросткового возрастов. Среди них выделяются два лидера: Ральф и Джек Меридью. Первый из лидеров на острове успел познакомиться с толстым, страдающим астмой, но рассудительным и догадливым мальчиком в очках, которого дразнят Хрюшей (англ. Piggy); второй же является старостой церковного хора и пользуется непререкаемым авторитетом у своих спасшихся хористов. Ребята устраивают выборы, на которых побеждает Ральф, а недовольные их результатами Джек и его хористы провозглашают себя отдельной компанией охотников.
Ральф предлагает строить шалаши и развести костёр на горе, чтобы их могли заметить и спасти. Его все поддерживают. Костёр разводят с помощью очков Хрюши. Джек с охотниками добывают мясо диких свиней. Вскоре появляются слухи, что на острове обитает некий «Зверь». Джек, Ральф, Саймон и несколько ребят поднимаются на гору, где был замечен Зверь. Они видят Зверя и в ужасе убегают, потому что в наступающих сумерках не понимают, что Зверь — труп военного пилота, шевелящийся из-за ветра, раздувающего его парашют. Джек обвиняет Ральфа в трусости, отделяется от племени и предлагает другим мальчикам вступить в его племя, обещая охоту, мясо и иной, «дикарский» образ жизни на острове. Джек и его хористы уходят жить в труднодоступную горную часть острова, некоторые мальчики перебегают к ним, образуя дикарское племя.
Появляется нечто вроде примитивного культа Зверя и поклонения ему. Охотники ублажают его жертвами и дикими плясками — инсценировками охоты. В разгар одной такой пляски, надев маски и потеряв над собой контроль, «охотники» убивают Саймона, который, набравшись смелости, разглядел тело погибшего пилота и спешил сообщить ребятам, что это никакой не Зверь. Но не вовремя поднявшийся ветер сбрасывает труп пилота в море и ему не верят.
Постепенно все дети переходят в «племя охотников», носящих маски и теряющих свои личности. Только Ральф остаётся с Хрюшей и близнецами Эриком и Сэмом без масок. Ведь они ещё помнят, что единственный шанс спастись — это разводить костры в надежде привлечь спасателей. Ночью группа Джека нападает на Ральфа и его друзей и отнимают очки Хрюши. Они нужны для получения огня, чтобы жарить мясо. Хрюша же ничего теперь не видит без очков.
Ральф с ребятами поднимаются по перешейку к Джеку на переговоры в надежде вернуть очки. Роджер исподтишка сбрасывает валун, который убивает не увидевшего его Хрюшу, а дикари берут в плен близнецов. Ральф остаётся совсем один. Ночью он поднимается к укреплению племени, пленные близнецы сообщают ему о готовящейся облаве и что Роджер заточил палку (видимо чтобы завтра насадить на неё голову Ральфа, так же как дикари насаживали свиные головы в знак подношения Зверю). На следующий день дикари прочёсывают остров цепью, поджигают кусты, выкуривая Ральфа из зарослей.
Большая часть острова уже охвачена пламенем. Измотанный, загнанный дикарями Ральф выбегает на берег и, упав на песок, видит перед собой офицера британского военно-морского флота: группа моряков высадилась с крейсера, заметив дым от пожара. На вопрос офицера, кто у них главный, выбранный Ральф называет себя, а струсивший мятежный Джек отходит в сторону. Офицер поначалу думает, что у мальчиков идёт детская игра, и поэтому он шокирован, когда Ральф ему признаётся, что на острове уже погибли двое. Офицер саркастически сравнивает их ситуацию с романом «Коралловый остров» и удивляется тому, что британские мальчики выглядят в масках теперь как дикари.
Тут Ральф сам осознаёт всю глубину их деградации и не может больше сдержать слёз, оплакивая свою утраченную детскую невинность. Вслед за ним начинают рыдать и другие дети.
Образ Повелителя мух
Повелителем мух автор называет голову убитой свиньи, насаженную охотниками Джека на кол после одной из удачных охот (сам Джек говорил, что это дар Зверю). С ней сталкиваются Саймон и впоследствии Ральф; причём Саймон, который падал в обмороки, мысленно разговаривает с ней. Голова называет себя Зверем и подтверждает его догадку о том, что «Зверь» находится в них самих, предрекая скорую гибель Саймона.
Экранизации
- «Повелитель мух» (1963)[4] — британский фильм Питера Брука. Фильм является самой близкой к книге экранизацией.
- «Генезис» («Зарождение детей», «Играя Бога»; англ. The Genesis Children; 1971) — американский фильм Энтони Айкмана (англ. Anthony Aikman); фильм очевидно был вдохновлён романом Голдинга, так как его центральной темой является затянувшаяся игра детей в дикарей.
- «Дёготь крови» (англ. Alkitrang Dugo; 1975)[5] — малоизвестный филиппинский фильм Лупиты Акино-Кашивахары (англ. Lupita A. Concio) на тагальском языке; фильм является адаптацией романа, а не экранизацией: главные герои — филиппинские школьники и, в отличие от романа, среди них есть девочки.
- «Повелитель мух» (1990)[6] — американский фильм Гарри Хука[англ.]. В отличие от предыдущей экранизации, в этой из романа взяты только имена персонажей и ключевые моменты. Главные герои являются не британцами, а американцами, и действие происходит ближе к концу XX века.
Отзывы критиков
Роман «Повелитель мух» считается одним из важнейших произведений западной литературы XX века. В списке The Times «The Best 60 Books of the Past 60 years», составленном по итогам голосования читателей газеты, он занимает строку лучшего романа 1954 года[7]. Многими критиками произведение рассматривалось как ключевое: Лайонел Триллинг считал, что роман «ознаменовал мутацию в [западной] культуре: Бог, возможно, и умер, но Дьявол расцвёл — особенно в английских общественных школах»[8].
Отмечалось, что роман Голдинга явился своего рода ответом популярному в послевоенном западном обществе представлению о том, что дети — невинные жертвы взрослого общества. «Мой детский мир чтения, насколько я помню, начался с „Кораллового острова“, наивно-империалистического романа Баллантайна; моя невинность умерла, когда я открыл „Повелителя мух“, где баллантайновский сюжет оказался свёрнут в аллегорию о порочности рода человеческого и о том, насколько справедливо он был изгнан из счастливого Сада»,[8] — писал обозреватель Guardian Питер Конрад.
Чарльз Брайан Кокс писал о романе в Critical Quarterly: «Его исключительная сила связана с тем фактом, что Голдинг верит: каждая деталь человеческой жизни имеет религиозную важность»[9]. В исследовании, названном «Трагическое прошлое» (англ. The Tragic Past), Дэвид Андерсон провёл исследование библейских мотивов в романе Голдинга:
Lord of the Flies — это сложная версия истории Каина — человека, который — после того, как его сигнальный костёр не сработал, убил брата своего. Прежде всего, это сокрушение оптимистической теологии, согласно которой Бог создал мир, в котором моральное развитие человека проходило pari passu с его биологической эволюцией и будет продолжаться, пока развитие не достигнет счастливого конца.
— Д. Андерсон[9]
Роман, по мнению Андерсона, исследует истоки моральной деградации человечества. В нём «…нет никакого счастливого конца. Спасатели, забирающие мальчиков с острова, являются из того мира, где регресс произошёл в гигантских масштабах — в масштабах атомной войны. Беды человеческие показаны здесь так, что ничто не может ни смягчить их, ни облегчить. Каин — не просто наш дальний родственник: он — современный человек, и его убийственные импульсы оснащены безграничной силой разрушения»[9]
Нидерландский историк и писатель Рутгер Брегман[англ.], на которого «Повелитель мух» произвёл сильное впечатление ещё в подростковом возрасте, теперь сомневается в реалистичности истории, придуманной Голдингом. Причиной стала история шести подростков 13-16 лет из маленького тихоокеанского государства Тонга. В июне 1965 года они сбежали из католической школы-интерната на украденной рыбацкой лодке. Попав в шторм, мальчики 8 дней дрейфовали по океану, пока не смогли высадиться на необитаемом острове Ата в юго-западной части Тихого океана. На острове они провели 15 месяцев, создав самую настоящую общину. Подростки выращивали фрукты, разводили кур, постоянно поддерживали сигнальный огонь, оборудовали тренажёрный зал и площадку для бадминтона, даже проводили уроки для младших. 11 сентября 1966 года их спас случайно проплывавший мимо австралийский яхтсмен. Брегман охарактеризовал эту историю так: «Настоящий „Повелитель Мух“ — это рассказ о дружбе и верности; который показывает, насколько мы сильнее, если мы можем опираться друг на друга».[10][11][12]
Вопрос о том, читали ли мальчики из католической школы роман Голдинга и сделали они для себя какие-либо выводы из прочтения романа, интервьюерами спасённых не поднимался, как и не известно как бы в подобной ситуации повели себя другие люди оказавшись на необитаемом острове.
В художественной культуре
В Академическом Малом Драматическом театре — Театре Европы режиссёр Лев Додин дважды ставил спектакль по роману. Первая версия 1986 года шла на сцене до середины 1990-х годов. Вторая версия, поставленная в 2009 году, идёт в театре по настоящее время[когда?].
Главный герой трилогии Тома Шарпа об Уилте испытывает отвращение к этому роману, потому что вынужден преподавать его студентам политехнического училища:
Уилт неохотно вернулся к «Повелителю мух». Он читал эту книгу, наверное, уже в двухсотый раз.
— Так вот, Пигги попадает в лес и… — начал он, но его тут же перебил ещё один ученик, который, судя по всему, разделял отвращение Уилта к приключениям Пигги.
— Том Шарп. «Уилт»[13]
И перед выставленными экранизациями этой вещи отметим главные претензии к этой книге:
— Детские образы стагнированы и извращены, никакого развития образов не предусматривается, нет опоры на лучшие проявления человеческой натуры.
— Предлагает суицидальный сценарий развития автономного общества, что не характерно для наших традиционных норм общественной морали.
«Повелитель мух» (англ. Lord Of The Flies, 1963) — кинофильм. Экранизация одноимённого произведения Уильяма Голдинга, который лично поддержал фильм. Фильм был снят в 1961, однако выпустили его только в 1963.
Выбирая состав актёров, Питер Брук отсмотрел более чем 3000 мальчиков. Родителям выбранных детей предварительно были разосланы специальные копии романа, из которых были удалены некоторые эпизоды. 11-летний Хью Эдвардс из Хартфордшира получив роль Хрюши, написал режиссёру письмо, в котором режиссёр прочитал: «Милостивый государь, я толстый и ношу очки». Этот мальчик учился в школе в Кемберли, поэтому сцена, где Хрюша рассказывает историю Кемберли, вероятнее всего не была заранее подготовлена и являлась импровизацией (так как в книге она отсутствует).
Производство
Съёмки начались 17 апреля 1961 года на острове Вьекес, в то время как за два дня до этого разразилась Операция в заливе Свиней. Это частично сказалось на съёмках, так как раненые были эвакуированы в госпиталь ВМС США на Вьекес. Завершились съёмки в августе того же года. Монтировался фильм во Франции, так как изначально готовился к показу на Каннском кинофестивале.
Большая часть задействованных в съёмках мальчиков не читала книгу и на начальном этапе съемочного периода Питер Брук в значительной степени обходился без сценария, поощряя в своих юных актёрах способности к импровизации. Тем не менее, большая часть диалогов в фильме почти дословно взяты из книги и в то же время в титрах фильма не указан никакой сценарист. Поскольку съёмки велись на настоящих тропических пляжах, то из-за шума прибрежных волн ни один из диалогов мальчиков невозможно было записать вживую при съёмке, поэтому в конце каждого дня мальчиков отводили в тихое место, где отдельно записывали их реплики из отснятых за день сцен. Единственная сцена, которая ни разу не была переозвучена, это та, где Хрюша рассказывает историю Кемберли.
Звук шелеста парашюта мёртвого пилота был замедленной записью мурлыканья кота редактора фильма Джеральда Фейла.
Организация BBFC дала фильму рейтинг «X», поэтому никто из снявшихся детей потом не присутствовал на премьере, хотя все они, будучи занятыми в фильме, были в разной степени знакомы со сценарием.
Сюжет
Группа английских школьников чудом спасается после авиакатастрофы. Они оказываются одни на пустынном острове. Помощи ждать неоткуда и приходится осваиваться в необычных условиях, вести себя по-взрослому. Один из ребят, Ральф, избирается лидером. Изначально устанавливаются общие правила: говорит тот, в чьих руках морская раковина; устанавливается дежурство по поддержанию сигнального огня… На острове обнаруживается дикая свинья, за которой начинается охота. Во время очередной вылазки над островом пролетает самолёт, однако в порыве охотничьей страсти о костре забывают, он гаснет, и самолёт не замечает ребят. Тем временем в лагере начинаются разногласия, что приводит к расколу. Часть ребят под началом Ральфа продолжают гнуть взрослую линию, вторая часть, «охотники», возглавляемые Джеком Меридью, игнорируют правила и уходят жить отдельно. Разыгравшееся детское воображение рисует на острове опасности. Ощущение незащищенности заставляет ребят из «взрослого лагеря» перейти к «охотникам». Одному из мальчиков, Саймону, не дает покоя загадка пещерного «чудовища», которого все боятся. Он устраивает собственное расследование и обнаруживает в пещере скончавшегося пилота. Саймон торопится сообщить эту весть остальным ребятам, занятым ритуальными танцами в честь убитой дикой свиньи. В темноте приняв Саймона за «чудовище», «охотники» совершают человеческое убийство. Следующей жертвой, уже вполне осознанно, становится полный парень «Хрюша». Ральф остается один, и начинается его травля. Развязка наступает в самый кульминационный момент, когда «охотники» практически настигают Ральфа — на остров высаживаются английские моряки, которые обнаруживают остров и самих мальчиков в ужасном состоянии…
Отличия от книги
Самым главным отличием от книги в фильме, как и в версии 1990 года, является полное отсутствие самого Повелителя Мух как такового. В романе автор называет этим именем голову убитой свиньи, насаженной охотниками Джека на кол после одной из удачных охот. Когда с ней сталкивается Саймон, который психически болен, голова начинает с ним разговаривать и подтверждает догадку Саймона, что «Зверь», которого они все так боятся, находится в самих детях. Название книги «Повелитель мух» является буквальным переводом с древнееврейского имени языческого бога — Бааль звув (בעל זבוב), чьё имя (Вельзевул) в христианстве стало ассоциироваться с дьяволом, который, собственно, и изображён в книге как настоящий «Зверь». В фильме сцена общения Саймона с головой полностью немая, и намёк на Повелителя Мух создаёт только оглушительное жужжание мух вокруг головы.
Раковина в фильме пропадает после смерти Хрюши, в книге она разбивается, когда мальчик падает в море. Разбивание раковины, которая давала тому, кто её держал, право высказываться, является своеобразным сигналом к тому, что отныне с цивилизованными правилами и демократией на острове покончено и Ральф больше не имеет никакой силы голоса.
Саймон в фильме выглядит бледнолицым блондином, в книге он смуглый брюнет. Такое описание дано Голдингом, чтобы олицетворить его подобно Иисусу Христу. В фильме, однако, внешность Саймона больше напоминает современное западное представление об облике Иисуса.
В фильме урезана финальная травля Ральфа, которая сводится к тому, что он мечется в дыму по лесу и наконец выбирается на берег. В книге Ральф, влекомый страхом, сам того не ведая, опускается до уровня дикарей и нападает с собственным копьём на двух мальчиков, нанося им серьёзные травмы.
В фильме вся финальная сцена с морским офицером сделана полностью немой. В книге Ральф рассказывает, что в результате их «игры» погибли два мальчика. Офицер упрекает детей в том, что подобного от английских мальчиков он не ожидал. Эта фраза отсылает к одному из начальных эпизодов романа, где дети бахвалятся тем, что они англичане и поэтому сумеют установить на острове цивилизованный порядок.
«Повелитель мух» (англ. Lord Of The Flies) — экранизация одноимённого романа британского писателя, лауреата Нобелевской премии сэра Уильяма Голдинга. Детям до 17 лет рекомендуется присутствие родителей. Фильм был снят в 1988 году, но, как и оригинал, был выпущен лишь спустя два года.
Сюжет
Группа кадетов военной школы чудом спасается после авиакатастрофы. Вместе с не приходящим в сознание пилотом они оказываются одни на пустынном острове. Помощи ждать неоткуда и приходится осваиваться в необычных условиях, вести себя по-взрослому. Изначально устанавливаются общие правила: говорит тот, в чьих руках морская раковина; устанавливается дежурство по поддержанию сигнального огня…
На острове обнаруживается дикая свинья, за которой начинается охота. Во время очередной вылазки над островом пролетает вертолет. В порыве охотничьей страсти о костре забывают. С выяснения, кто виноват и что делать, в лагере начинается раскол. Часть ребят под началом Ральфа продолжают гнуть взрослую линию, вторая часть, «охотники», возглавляемые Джеком, игнорируют правила и уходят жить отдельно.
Разыгравшееся детское воображение рисует на острове опасности. Ощущение незащищенности заставляет ребят из «взрослого лагеря» перейти к «охотникам». Саймону не дает покоя загадка пещерного «чудовища», которого все боятся. Он устраивает собственное расследование, и обнаруживает в пещере скончавшегося пилота. Саймон торопится сообщить эту весть остальным ребятам, занятым ритуальными танцами в честь убитой дикой свиньи. В темноте приняв Саймона за «чудовище», «охотники» совершают убийство. Следующей жертвой, уже вполне осознанно, становится полный парень Хрюша. Ральф остается один, и тогда начинают травить его.
Развязка наступает в самый кульминационный момент, когда «охотники» практически настигают Ральфа — на остров высаживается военный десант.
Производство
Съёмки начались 22 августа 1988 года и закончились в сентябре. За несколько недель до начала съёмок Бальтазар Гетти у себя дома в Тарзане упал с дерева и сломал оба запястья. Несмотря на столь серьёзную травму, режиссёр настоял на его кандидатуре и даже решил включить это в сценарий фильма, значительную часть которого его персонаж провёл с рукой на перевязи, в то время пока у актёра заживал перелом. Фильм был снят на Гавайских островах и на Ямайке.
(Продолжение следует)
Читать по теме:
- Уильям Голдинг «Повелитель мух». Часть I
- Уильям Голдинг «Повелитель мух». Часть II
- Уильям Голдинг «Повелитель мух». Часть III
2 комментария
Спасибо, что рассмотрели в нормальных человеческий позиций! В целом не сомневался, конечно. Но опасался. Поскольку имею неприятный опыт в этом плане.
Здорово! Спасибо!