Бернхард Кейль — Ссоры детей (Аллегория осязания)
Натали: Что-то никак у вас, душечка, не получается замутить сериал на педагогическую тематику… серий на двадцать. Хотя казалось бы… И тема такая женская, всем нам с детками близкая. И в эти периоды вашего длительного молчания у вас идет как по маслу достаточно страшный материал… вроде Оккультных войск!
Диана: Да уж не страшнее ваших Фрейдистских замашек, дорогая моя! Как зададите тренд, так потом еще и удивляетесь, когда педагогические темы невозможно рассматривать в традиционном русле. Тут вместе педагогики вовсю прет педология вкупе с евгеникой, смачно приправленная уж совершенно фашистскими методиками нейро-лингвистического программирования…
Натали: Да будто я эти тренды задаю! Скорее, пытаюсь как-то реагировать на ситуацию! Ведь такое происходит, что иной раз, что называется… «и на голову не наденешь»! Но меня в целом меня волнует именно этот ваш резко оборвавшийся в очередной раз сериал… прямо на полуслове, перед очень важным выводом… да?
Диана: А потому что перед этим важным выводом, как всегда, «такое началось»! Можно даже сопоставить по нашему дневниковому отчету Свет и тень. Даже не думала, что мы вообще сможем вернуться к этому разговору.
Натали: Ну, отчего бы не вернуться-то? Хотя бы для закрепления трендов… Хотя после казанского колумбайна, когда первым делом начали искать буллинг! А вы про буллинг и пишите… И тот самый вывод им в физиономию не сунули, перед тем, как они начнут врать про «учителя, остающегося в школе один на один со своими проблемами«.
Диана: Оговорочка по Фрейду! Все они там не педагогикой в школе занимаются, а именно «своими проблемами»!
Откуда берется агрессия в школах и что ей можно противопоставить — отвечают 5 ростовских учителей
Педагоги анализируют корни казанской трагедии
В российских школах начались масштабные проверки безопасности Фото: Евгений Вдовин
19-летний стрелок, устроивший бойню в казанской гимназии № 175, вернулся в родную школу с оружием вскоре после отчисления из колледжа и, по предварительной версии, чтобы отомстить за прошлые обиды. Тихий подросток, как его описывают педагоги, стал убийцей-мизантропом. Журналисты 161.RU поговорили с пятью ростовскими учителями — о буллинге, причинах агрессивного поведения и механизмах, которые российская система образования может использовать для предотвращения трагедий. Новые камеры, охранники и рамки металлодетекторов тут вряд ли помогут.
Светлана, 5 лет педагогического стажа
— Недавно я спросила у детей, что бы они сделали, если бы им дали много денег 9 Мая. Как бы они распорядились? Так вот, каждый написал, что потратил бы на мечту, на семью или еще что-то, а самый хулиганистый хулиган в моем классе, которого считают задирой, вдруг поднял глаза и совершенно искренне сказал, что отдал бы деньги ветеранам, которые еще живы, — нашел бы по всей земле и раздал. Понимаете, дети не плохие. Может, это мы, взрослые, их делаем плохими?
Если в классе есть буллинг, то первое, что должны сделать учителя, — выявить причину. Есть способов много. Устранишь причину — уйдет всё. Чаще всего [причина] — это отсутствие любви дома. Это может быть и у того человека, которого давят, и у того, кто прогибается. И там и там может не быть любви.
Самодостаточный человек — ребенок, которого в семье ценят, уважают, любят, — он никогда не будет давить другого. Ему нет необходимости это делать. Плюс, если ребенок в семье растет в любви и ласке, он не будет прогибаться под кем-то, он просто не будет общаться с такими детьми, потому что развивается правильно.
Учитель после выявления причины и устранения ее пытается уравнять и сбалансировать ситуацию. Это могут быть ролевые игры, командные, где лидер, к примеру, оказывается в команде простым участником, а более слабого ставят командиром. Такие игры дети очень любят, они их сближают. Уровняв ситуацию, учителя продолжают контролировать всё, следить за тем, чтобы неуверенный в себе, недолюбленный ребенок почувствовал, что есть тепло, взаимопонимание и уважение.
В цепочке воспитания есть три составляющие: семья — ребенок — учитель. Если одно из этих звеньев дает сбой, то спасти ситуацию становится сложнее. Вот все знают, что стрелка из Казани отчислили из колледжа, но никто не знает, почему он перестал ходить на занятия. Никто это понять не пытается.
Недавно один мой ребенок пришел на урок в плохом настроении. Он ничего не хотел делать, а глаза были наполнены слезами. Спросила у него, что случилось, говорит: «Ничего». Я позвонила матери. Оказалось, что мама его за что-то наказала, взвинтила и отправила в школу, даже не попытавшись помириться с ребенком, сказать, что она его любит. Как так? Я, конечно, не ставила плохие оценки ему в этот день, хоть он принципиально ничего не делал, потому что понимала, что ребенок не виноват. Мы с ним поговорили, конечно, в конце дня он, по моим ощущениям, простил маму и пошел домой с улыбкой, но, родители, что вы делаете? Закрытым ребенок становится только под влиянием взрослых.
Все привыкли считать, что учитель — это такая или такой козел отпущения, который получил диплом в университете и обязан кроме того, чтобы учить чадо, еще много чего делать, пока родители зарабатывают деньги. Но это не так.
К сожалению, когда государство выделяет миллионные гранты на различные мероприятия, оно не делает кружки, бассейны и секции бесплатными. Многие дети, с которыми я работаю, говорят, что гуляют на улице допоздна, потому что у мамы нет денег на кружки или занятия танцами. Вот об этом нужно думать.
Есть педагоги, которые проводят бесплатные кружки. У нас работает молоденькая амбициозная, со сверкающими глазами учительница, и она работает со всеми детьми, кто к ней приходит, бесплатно. Она не выбирает, родители богатые или ребенок одарен или нет. Но таких единицы. Вот это важно. Вот о чем нужно говорить.
Не нужно после трагедии в Казани искать виноватых в буллинге или еще в чем-то. Причина буллинга — отсутствие любви в семье. Мы, взрослые, в гонке за деньгами, работой или еще чем-то пробегаем мимо своих же собственных детей, а они в это время тянут нас за руку и что-то спрашивают, хотят обнять, прижаться.
Ольга Юлегина, с. Шаблиевка Ростовской области, 10 лет педагогического стажа
— Зачастую в классах есть такие дети, которых травят. От этого никуда не деться. Единственное, что мы можем сделать… Каждый год в каждом регионе, в каждой школе составляется план воспитательной работы. Это подразумевает под собой различные направления. Одно из них — это социальное, то есть мы проводим классные часы не просто так — «будь толерантен, будь добр и так далее».
Второе направление — работа с родителями, потому что зачастую травят детей из неблагополучных семей. Эти семьи обследуются по тысячу раз. Столько работы возложено на учителя — это просто огромное количество, потому что неблагополучные семьи мы посещаем и вызываем на разговоры, ведем постоянные беседы с этими детьми. С ними работают психологи. Это — колоссальный объем работы. Дает ли это результат? Зачастую да, но нигде нельзя исключать локальные случаи [неудач], потому что большинство проблем не из школы, а из семьи, но об этом почему-то забывают и всё возлагают на учителей.
Волшебства не бывает. Повторюсь, что всё идет из семьи: ребенка или не любят, или унижают.
Бывает и такое, что ребенка очень сильно любят, и это тоже плохо влияет на само воспитание и становление личности. Вот отсюда и идет то, что не увидели эту грань и где-то ребенок надломленным становится, либо слишком самоуверенным, либо затравленным.
Когда происходит какой-то конфликт, то сначала проходит беседа с классным руководителем и с родителями. Если конфликт какой-то не решается, тогда подключается завуч по воспитательной работе. Если опять не удается достигнуть консенсуса, то подключается психолог, который тоже проводит колоссальную работу со всеми участниками конфликта.
Дело же не только в учителях. Привлекать к разрешению таких ситуаций, в частности и буллинга, было бы неплохо, наверное, сотрудников правоохранительных органов. Были случаи на моей памяти, когда семье отрезали свет, воду и газ, и детей при этом не забирали из семьи, а в другой семье, где всё благополучно, но произошел какой-то правонарушительный инцидент с ребенком, и ребенка сразу забирают.
Тут, я считаю, администрация и полиция и остальные органы как-то странно работают. Полиция вообще привлекается тогда, когда что-то уже произошло, а не перед этим. В школы приходят сотрудники, проводят беседы, но нужно точечно работать именно с проблемными детьми.
В первую очередь, если идет травля, то сначала проводятся классные часы. Если это не помогает, то подключается психолог, который выявляет лидера, потом привлекает на свою сторону, чтобы он повлиял на ситуацию с ребенком, которого травят. Детей привлекают больше во внеурочную деятельность, походу к примеру. Но это не всегда помогает. Дети — это маленький коллектив, которому мы только помогаем строить общение друг с другом, становлению их личности.
Очень многое зависит от семьи. Отсюда все вопросы. С родителей в последнее время сняли много ответственности. Я тоже мама и понимаю, что родители как будто считают, что учителя им всем обязаны. А то, что они несут ответственность перед собственными детьми, многие, к сожалению, забывают. Всё нужно вовремя увидеть и вовремя пресечь. Нужно обращать внимание не только на активных детей, но и на замкнутых.
Василий, 10 лет педагогического стажа
— У меня в классе, к счастью, ничего подобного [вроде буллинга] не было. Но вообще это сфера работы социальных педагогов — учителей никто специально не учит работать в таких ситуациях. Какие-то вопросы могут обсуждаться на классных часах.
Учителя постоянно наблюдают — как дети общаются, как дети ведут себя на переменах. Тем более сейчас, когда они постоянно находятся в одном классе в условиях карантинных мер. В основном [негативное поведение] должен классный руководитель заметить, чтобы потом меры комплексные мог принять психолог или социальный педагог. Здесь ничего особенного нет.
Вот у меня был пример: девочка держится обособленно, погружена в какие-то игры, аниме, просит называть себя эльфом — другие дети на это реагируют смешками. В этом случае я разговаривал сначала с детьми — спрашивал у одних, почему смеются, а у девочки, как она это принимает. Только потом [в подобных случаях нужно общаться] с родителями, если до чего-то доходит. Но мне с классом, повторюсь, повезло — не было каких-то отрицательных моментов. В других классах проблемы есть, но там они не между учениками — просто есть наглые ребята, которые пытаются вывести на конфликт учителя. С такими один способ борьбы — писать докладные.
Так уж получается, что у нас в школах начал действовать принцип «клиент всегда прав». У многих родителей и учеников складывается мнение, что им всегда школа обязана. Единственная возможность учителю защититься — писать докладные или собирать подписи, что уведомлял, а его мнению не вняли. Каких репрессивных мер школы лишены — сейчас даже на второй год или отчислить нельзя. Но, с другой стороны, если бы просто выгоняли из школ, то улицы пополнялись бы озлобленными и не совсем адекватными подростками. Это палка о двух концах.
У школ нет достаточных механизмов противодействия агрессивным ученикам. Ну если договориться не получается, вот что ты ему сделаешь? Они говорят: «Всё равно вы нам всё поставите и в следующий класс переведете». Какой выход? Сейчас учитель поставлен в положение оправдывающегося. Мне кажется, проблема в этом. Государство должно дать учителям дополнительную защиту. В каком виде — это надо обсуждать.
Сейчас [после казанской трагедии] мы в очередной раз проведем детям уроки безопасности — последний был после ДТП с погибшими подростками в Новочеркасске. Дети распишутся в журнале. Потом соберем внеочередное родительское собрание. Родители тоже распишутся, что они ознакомлены. Всё снова сведется просто к бумажной работе. У меня вопрос: как эти меры могут реально что-то предотвратить?
Игорь, 8 лет педагогического стажа
— Если учитель замечает травлю в классе, первое — он пытается понять, сколько человек участвует в ней и, собственно, причину буллинга. Я стараюсь поговорить по душам с ребенком, который организовал травлю либо поддерживает ее. Травля может быть на самом деле по любому поводу: по национальному признаку, может, ребенок очки носит, по социальному или даже по полу. Причин масса. После — отдельную беседу с классом, где затрагиваю проблему. Не явно, что: «Это Вася, вы его не обижайте». Если классного руководителя не слышат, не получается что-то, то подключаются социальный педагог и психолог, закрепленный за классом. Насколько это всё эффективно? На момент нахождения в школе это дает результаты, но подкрепить всё нужно и в семье.
Бывает, что сто процентов гарантий нет, конечно. Человек — создание непредсказуемое, но лучшая защита — это профилактика. Учитель, если видит, что в классе конфликт, может и свой урок потратить, чтобы побеседовать с детьми по душам, сделать акцент на чем-то. Я ребятам всегда ненавязчиво посылы в сознание стараюсь запускать, мол, вот так вот делать нехорошо и неправильно. Особенно это нужно практиковать, если ребята — подростки. В этом возрасте они беззащитны, а если буллинг начинается именно в это время, необходимо не только учителям, но и родителям круглосуточно знать, чем живет ваш ребенок, с кем общается, чем интересуется, как относится к каким-то ценностям. Это очень важно. Можно упустить ребенка и после горькими слезами плакать.
Всю работу переложить на классного руководителя нельзя.
Если мы говорим про суровую действительность, то, как бы ни было грустно и печально, дети в наше время предоставлены сами себе. Если разбирать случай в Казани, то, может, у этого парня была психологическая травма в детстве, к примеру, если его побили, а он не смог дать сдачи. Или какая-то обида от родителей, которая хранилась в голове 10–15 лет, а потом на фоне каких-то эмоциональных переживаний вылилась в такую страшную трагедию. Я не защищаю его сейчас, но говорить, что всё можно предугадать только в школе, безусловно, нельзя.
Татьяна Иващенко, депутат Заксобрания, бывшая замдиректора по воспитательной работе Ленинаванской школы № 13
Татьяна Иващенко выступает в ЗСРО, фото пресс-служба ЗСРО
https://voicedaily.ru/a-vaska-slushaet-da-est/— Детский коллектив — жесткое, жестокое и иерархическое сообщество. <…> В основном [травля] бывала, когда приходил новый ребенок. Его коллектив не принимает, он становится на какое-то время изгоем. Даже если учится несколько лет, класс до конца мог не принять. У меня был случай, когда пришел русский мальчик (класс состоял преимущественно из армян. — Прим. ред.). Классный коллектив бывает с разным характером — и он в него не вписался. Горожанин, а тут был сельский менталитет.
Очень важно [ребенка] положительно позиционировать в глазах коллектива. Это надо очень тонко делать, не вызвать зависть лишним вниманием, а дать возможность ребенку проявить себя каким-то поручением. Я классному руководителю советую обязательно его взять в какое-то коллективное дело, узнать его задатки, таланты. Или поручить ответственность.
Еще был ребенок из совсем неблагополучной семьи. Он с первого класса учился. Мать с его воспитанием не справлялась, отец умер. Он, [ребенок], имел врожденные психические отклонения. Он очень был агрессивен, особенно в начальной школе. Ребенка надо было постоянно лечить, возить в медучреждения на консультации, курсы… [Проблемы были] психического и умственного развития. Он был в коллективе изгоем.
Постепенно у него вспышки агрессии стали случаться реже. <…> Я записала его в секцию, на футбол. Смогла убедить детей, что он особенный, ему нужно помочь, взять над ним шефство. И они стали за него отвечать. Даже в своих прогулках после уроков одергивать его. Потом я вызывала компанию мальчиков, с которыми он в секцию ходил, и спрашивала, как прошел вечер. И ребята рассказывали: «Эдик хотел поцарапать машину. Мы ему сказали, что это нельзя». — «Ну вот видишь, Эдик, — говорю, — как хорошо. Теперь милиция по твою душу не будет приезжать в этот раз». Это ежедневная работа.
У него появилась дружба в классе. Сейчас он очень социален. Не скажу, что нравственно здоров. К пятому-шестому классу он смог [завести себе друзей].
Очень хороший метод еще — воспитание трудом. Каждый класс имел какой-то участок, за которым ухаживал, сажали деревья, кусты. Когда мы с этим классом посадили, я при всех детях сказала: «Ответственность за целостность этих деревьев, полив в летний период — за Эдиком». И он очень ответственно всё выполнял.
Психолог помогла мне разобраться в соцсетях. Я организовала некоторую слежку за детьми в соцсетях под другим именем. Выяснилось, что девочка находится в группах смерти. Очень удивлены были — тихая абсолютно школьница.
Оказалось, в семье была проблема, но классный руководитель не обращал внимания, потому что никаких явных, видимых признаков не было. Мать уехала на заработки, [школьница] живет с отцом, бабушкой и дедушкой. Дедушка приходит в школу, интересуется — вроде бы всё нормально. Чрезмерно тихая девочка, никак не проявляющая себя. <…> Была в шестом классе. Хотела привлечь к себе внимание. Она сделала насечки на венах — неглубокие надрезы, как будто хотела покончить с собой. То есть ребенок пытался обратить на себя внимание таким образом.
Эти дети — жертвы невнимательности.
Классный руководитель этого не замечал. Классные руководители не обучены быть классными руководителями. Они обучены быть предметниками. С ними всё время должен работать заместитель директора, но для этого он и сам должен быть компетентным.
Педагог, настоящий педагог, все [проблемы] видит. Но, во-первых, сегодня учителей, с одной стороны, не обязуют это делать. А с другой стороны, загрузили лишней, ненужной деятельностью — отчетами, бумажной работой. Сегодня замдиректора, который ответственен за воспитательную работу, без конца пишет отчеты. Он не занимается своей деятельностью.
Всё — и образование учителей, и повышение квалификации, переподготовка и всякие такие курсы — превращено просто в формальность. В галочку. Никакого от этого толку нет. Я считаю, больший толк бы был, если бы возобновили институт наставничества в школе. Когда один учитель, опытный, берет шефство над новым учителем и растит его.
[Сейчас] учитель приходит в школу и остается со своими проблемами один на один. Тыкается-мыкается, очень часто из него ничего не получается. Он продолжает работать, потому что [в школе] есть социальные льготы, коммунальные выплаты и так далее. Потому что он, в конце концов, образование получил и больше ничего не умеет. Но профессионалом своего дела он не становится, потому что введения в специальность на практике у него не было.СЮЖЕТ
Натали: Обратите внимание, как они славно подготовились выступить по буллингу! Особенно порадовала бывшая завучиха, ставшая членом Заксобрания: «Детский коллектив — жестокое иерархическое сообщество«! Прямо готовая ОПГ! Стоит только снабдить оружием, и понеслось! Вот за такие наезды эту «законодательную» мерзавку допросить бы, откуда она знала, что придется такие речуги толкать? Она ведь явно заранее подготовилась к ним! И все сводится к госзакупкам металлоискателей!
Диана: Конечно! Если в школах начали стрелять, значит, кому-то нужен госзаказ! Но по казанскому колумбайну, конечно, сразу был весьма противоречивый наезд на охрану… Мало того, что речь шла там о выезде Росгвардии, а наказать за все решили частную охранную фирму… Только вот люди позабыли, что до коронавируса писали про эту охрану. Причем, писали как раз в русле выступления этой законодательной завучихи про жестокость детей и подростков. Мол, такие твари, что к ним без противогаза и бронежилета приближаться нельзя: «Эдик поцарапал машину!»
Школьный охранник и дети: как взрослому человеку защититься от детской агрессии?
15 июня 2019 г.
«Драчуны» Норман Роквелл, иллюстратор
Заезжали мы как-то по весне с подругой в школу, чтобы забрать с уроков ее сына-первоклассника.
Пока ждали, на наших глазах разворачивались события, от которых стало жутко: дети 10-11 лет изводили охранника: крыли матами, замахивались, кидали комками бумаги. Охранник, молодой мужчина, лет 40, то прикрикнет на них, то сделает вид, что ничего не происходит. А мальчики вокруг не убегают – скачут вокруг как маленькие гиены.
Со звонком мучения охранника прекратились, но это на 45 минут. Представляете, с каким ужасом мужчина здоровый, крепкий и сильный физически ждёт эти пятиминутные перемены?
Видели бы вы его смущение и стыд от собственной беспомощности. Я спросила у подруги – часто такое бывает? Она говорит – постоянно.
Родителям говорили, директору говорили, а толку? Притихнут на полдня, а потом по новой. И ничего не сделаешь – пальцем трогать нельзя, да что там – грубо разговаривать. С точки зрения закона они мааааленькие, чтобы нести ответственность, да и потом, физический или материальный вред не причиняют. Просто маленькие дети — эти чистые души, цветы жизни, методично изводят взрослого человека, который оказался перед ними совершенно беззащитен.
Вообще я не первый раз сталкиваюсь с такими ситуациями: например, два мальчика на нашей улице повадились кидать камни в людей и машины. Пока травмпунктом это не закончилось, но идти по улице под градом камней и матов мягко говоря неприятно. Догнать этих детей на моей памяти не удавалось ни кому. А даже если и догонишь, то что?
Есть идеи, как помочь этому охраннику, да и вообще людям, которые страдают от безнаказанности агрессивных детей?
И не надо тут говорить, типа мужик сам виноват, кто на что учился, пусть найдет работу получше. Во-первых, не всем быть ТОПами международных компаний, ядерными физиками и нейрохирургами, извиняйте. Во-вторых, ни один человек, чем бы не занимался, не заслуживает таких издевательств.
Натали: А тем временем, как вы справедливо заметили, был наезд на охранную фирму. А при этом вроде как на стрельбу выезжала Росгвардия, а потом Золотов сильно извинялся, подчеркивая, что все это надо вообще передать частным охранным предприятиям.
07.07.2021 г.
Казанский репортер Советский суд Казани избрал меру пресечения в виде домашнего ареста для 42-летнего генерального директора ООО «Ваша безопасность» Сергея Иванова. Мужчина обвиняется в оказании услуг, не отвечающих требованиям безопасности и повлекших по неосторожности смерть человека. Фирма, в которой Иванов является директором, занималась системой контроля в гимназии №175.
На данный момент известно, что домашний арест для Иванова продлится до 4 сентября 2021 года. Напомним, утром 11 мая в казанской гимназии №175 произошла стрельба. Стрелком оказался 19-летний Галявиев Ильназ – бывшей ученик гимназии (закончил ее в 2017 году). В результате его действий погибли 9 человек ( среди погибших 2 учительницы, одна из которых закрыла собой учеников), 23 человека пострадали.
В отделе полиции Галявиев заявлял о том, что осознал себя богом и ненависти ко всем людям. К слову, ранее Галявиев неоднократно обращался к медикам в связи с сильными головными болями, в 2020 году ему был поставлен диагноз энцефалопатия.
В Телеграм-канале казанского стрелка обнаружены сообщения о том, что он собирается «убить огромное количество биомусора». Однако ранее на его сообщения никто внимания не обращал
Диана: Да, ловко все обстряпали… Нашли крайнего при общем буллинге и металлоискателях… А что вы говорили о трендах?
Натали: Да это вполне научное направление! Диссертабельное! И как раз в конце прошлого года, перед самым возобновлением вашего цикла в январе текущего года, был такой большой, просто огромный обзор с наметками на тренды 2021 года. Честно говоря, я даже подумала, что вы с этой статьей ознакомились, да и решили возобновить незаконченный цикл!
17 декабря 2020 г.
Часто ли вы ловите себя на том, что делали что-то, «пока это еще не стало мейнстримом»? Если да, возможно, вы могли бы стать трендханетром – человеком, который открывает миру новые тренды.
Тенденции в моде, дизайне и других сферах не возникают стихийно: благодаря тонкой аналитике мы уже сегодня можем предсказать, что будет популярно через год, 3 и даже 5 лет.
Конечно, «общее бессознательное» сказывается на наших вкусах, но сначала на него влияют яркие события, культурный фон и работа талантливых маркетологов. Первые учат нас носить маски и перчатки, а вторые шепчут про авокадо-тосты и оверсайз.
Разбираемся, кто и как решает, о чем мы будем мечтать в ближайшие годы.
Фор-что? Что такое тренд
Макротренды
О микротрендах
Другие классификации
Цикличность
Трендвочинг, трендсеттинг и форсайт
Где рождаются тренды
Trend Union
WGSN
Promostyl
Pantone
Trendsquire
Трендбуки
Откуда берутся тренды
Трендвочинг внутри вашего бизнеса
Шаг 1. Подготовка
Шаг 2. Поиск трендов
Шаг 3. Анализ найденных сокровищ
Шаг 4. Держим руку на пульсе
Инструменты трендвочера
ВыводФор-что? Что такое тренд
Чаще всего мы используем слово «трендовый» в значении «модный, актуальный, востребованный». Конечно, это допустимо, но давайте все-таки разберемся в том, что такое тренд.
Тренд – это явная тенденция в той или иной сфере. Например, если акции какой-то компании стабильно растут, – это тренд. Если все подруги резко перешли на скинни – это тренд. Если бренды стараются быть максимально вежливыми в онлайн-коммуникации – это тоже тренд.
Часто «тренд» и «тенденцию» используют как синонимы, хотя разница между ними все же есть.
По популярности в русскоязычном пространстве эти слова примерно равнозначны. Так, согласно Wordstat, слово «тренд» за последний месяц искали 896 538 раз, а «тенденции» – 822 153 раз (данные на 14 декабря 2020 года).
Если копать чуть глубже, тренд– это все-таки пересечение нескольких тенденций. Он конкретнее и объективнее, а также часто смотрит «в будущее», а не обозначает то, что уже распространено. Тренд – это набирающая обороты идея, о которой завтра будут знать и говорить во всем мире. Бизнес может получить выгоду, если вовремя обнаружит тенденции, определит тренд и правильно использует информацию.
Тренды могут быть разными по масштабу и встречаются в разных сферах: дизайне, моде, экономике, маркетинге и так далее. Чтобы ориентироваться в них было проще, профессионалы делят все тренды на микро и макро.
Андреа Белл,
директор WGSN InsightВо времена, когда изменения происходят очень быстро, брендам крайне важно постоянно отслеживать изменения в потребительском опыте: как люди думают, чувствуют, поступают в тех или иных ситуациях – это знание необходимо в разработке продуктов и услуг. Особенно это важно сейчас, в период пандемии.
Трендвочинг – это, по сути, «распаковка» пользователя. Мы изучаем людей, а потом показываем брендам, как наладить глубокую связь между ними и клиентом.
Макротренды
Макротренды – это глобальные тенденции, которые существуют долго и влияют на многие сферы деятельности. К ним можно отнести, например, использование интернета или заботу об экологии. С макротрендами приходится считаться всем. И фондовая биржа, и производитель молока сегодня вынуждены вести дела через интернет и как-то позиционировать себя в соцсетях. Стоимость акций тех или иных компаний зависит от того, следуют ли они эко-трендам. Производителю молока тоже приходится брать их во внимание: высаживать деревья в рамках акции, использовать экологичную упаковку и постоянно рассказывать подписчикам, как бережно бренд работает с коровами.
Какие еще глобальные тенденции вы можете вспомнить?
- Трансформация гендерных стереотипов. Иначе воспринимаются понятие «мужское» и «женское», появились новые социальные нормы, стандарты красоты и так далее.
- Ответственное потребление. Мы все чаще говорим о вреде, который оказываем окружающей среде, и постепенно учимся быть менее токсичными: покупаем лимоны без упаковки, сортируем мусор, берем курс на устойчивое развитие и безотходную экономику.
- Визуальное восприятие. Лонгриды сейчас пользуются меньшей популярностью, чем инфографика и видеоролики – это тоже тренд, с которым приходится считаться всем, даже школьным учителям.
Бетан Райдер,
редакционный директор WGSN
Независимо от того, в какой отрасли вы работаете, ваши продукты должны быть созвучны современным тенденциям. Чтобы это было так, мы и отслеживаем макротенденции – изменения в поведении, установках, убеждениях потребителей, культуре, экономике, технологиях.
Мы замечаем эти изменения в том, что едим, где живем, как общаемся. Сознаем мы это или нет, бытовые трансформации сильно влияют на то, чего хотят потребители: каких услуг ждут, какие продукты ищут на рынке.
О микротрендах
Микротренды – это тенденции, которые «живут» недолго и зачастую представляют собой ответ общества на те или иные изменения. Отраслевое микротренды редко выходят за рамки одной сферы, то есть не профессионалы о них не узнают.
Диана: Что-то я в полном недоумении от систематизации всех трендов под наших дорогих торгашей…
Натали: Ну, вы же не станете возражать, что с этим циклом, возобновленным в начале текущего года, вы уловили наиболее важный тренд 2021… Лично у меня казанский колумбайн вряд ли что перебьет. Даже дикий вой прекраснодушного мэра столицы, вообразившего себя божеством, об обязательной вакцинации и «третьей волне» как-то теряет смысл после этого инцидента… А после расстрела в Казани, как видите, цвет нашей педологии завыл, какие они одинокие и предоставленные самим себе, а в хорошо организованных и инспированных детских сообществах царят волчьи законы, сплошной буллинг и т.п.! А вы как раз буллинг разбирали! Фильм «Чучелко» и прочие ужасы подросткового периода. Тренд-то самый актуальный, как выяснилось, поскольку на него все и хотели свалить.
Диана: И как тут можно этот тренд классифицировать? Как «трансформацию гендерных стереотипов» или «ответственное потребление»?..
Натали: Да как хотите! Хоть «визуальное восприятие»! По типу чукотской народной песни «Что вижу, то пою». Главное, что вовремя проинформировали всех любопытствующих и интересующихся… Так ведь сразу всю педологию по буллингу и заткнули на тот счет, что именно этого буллинга в казанском расстреле в помине не было. Там и без буллинга обошлись.
Фриц Фронд
Диана: А я только-только в изучении этого вопроса с буллингом подходила к тщетности всех попыток его «изучать», а тем более, списывать на него разного рода инциденты, поскольку там всегда выясняется, что организатором травли всегда бывает взрослый человек!
Натали: Неужели это уже выяснили? Я полагала, что они никогда правды не скажут. Для чего ж было огород городить с «исследованиями вопроса», если это было ясно всем с самого начала? Но давайте не нарушать распорядка, продолжим там где остановились. Зря, что ли, люди столько лет пытались доказать, каких сволочей воспитывают? Мы вроде по годам про эти издевательства с вами проходили и остановились…
Диана: …в 2013 году! А вот ссылка на 2014 год… Тут была попытка доказать, что травмы от буллинга имеют обе стороны конфликта, о взрослых организаторах травли пока ни слова.
В последние десятилетия проблема издевательств в школьных коллективах (и не только школьных) является предметом научных исследований и педагогических дискуссий. Ей дали название буллинг(от англ. «bully» – драчун, хулиган, задира).
Буллинг – это повторяющаяся умышленная агрессия по отношению к ребенку со стороны одноклассников. Она может быть физической (толчки, пинки, дерганье за волосы), что больше свойственно мальчикам, и психологической (обидные насмешки, бойкот, отвержение), на что больше способны девочки.
Безусловно, физические характеристики, например, внешность у девочек или телосложение у мальчиков, имеют значение, но не стоит его преувеличивать. Любая особенность ребенка может послужить поводом для издевательств.
… Даже кажущийся безобидным непродолжительный буллинг может иметь долгоиграющие опасные последствия для обеих сторон конфликта. Издевательства в школе порождают тревожность, депрессию, потерю веры в себя. И жертвы, и агрессоры в будущем могут иметь серьезные проблемы в построении отношений с людьми.
…Проблема травли и унижения знакома на собственном опыте 80-90% людей. Большинство из нас в какие-то моменты нашей жизни сталкивались и с дразнилками, и со злыми сплетнями (это чаще у девочек), а то и с «разборками» и «стрелками», когда защищать себя приходилось уже физически. И почти все мы пережили всё это как неприятный, но кратковременный период, в котором приобрели некий иммунитет к провокациям и веру в себя.
Но, к сожалению, есть часть людей, в личности которых очень сильна характеристика, которую профессионалы называют виктимностью — склонностью вести себя как жертва. Такие люди не умеют защищаться, а иногда и провоцируют (желая или не желая того) агрессивное поведение окружающих.
Часто родители сами несут в себе и формируют такую позицию у ребенка. В этом случае не обойтись без помощи психолога, работающего не только с ребенком, но и с семьей в целом и с каждым родителем в отдельности.
В некоторых случаях, когда речь идет о депрессивных или тяжелых невротических состояниях, не помешает помощь детского психоневролога.
В школе
Но даже если родители сознательно отнеслись к проблеме и предприняли все эти меры, им одним не под силу справиться с объемностью и многомерностью тяжелой ситуации.
Еще раз скажу, обязательно нужно решать конфликт в учебном заведении с привлечением сначала классного руководителя, затем уже социального педагога, школьного психолога, администрации и родителей детей-агрессоров.
Сейчас создано немало программ, формирующих благоприятный климат в детском коллективе и, в частности, направленных на профилактику агрессии и решения конфликтов между учениками-сверстниками и между педагогами и учениками. Другое дело, что реализуются они далеко не везде.
Но все равно родителям полезно знать: чтобы прекратить травлю, помощь нужна не только жертве, но и мучителю. Поэтому так важно вызвать на разговор и родителей другой стороны конфликта.
Конечно же, нужны санкции, но не унижающие, а обучающие исправлять то, что сделал плохо. Оскорбил – извинись, сломал вещь – отдай подобную, и т.д. Детей-агрессоров тоже нужно психологически реабилитировать, поняв, какие мотивы ими движут. Ведь плохо могут вести себя из-за недостатка внимания, из-за желания лидерства, из мести. К каждой причине – свой подход.
Также нельзя оставить без внимания пассивных агрессоров – тех, кто был зрителями и поддерживал главного «злодея». Замечательный, глубокий, очень гуманистичный фильм Ролана Быкова «Чучело» по повести Владимира Железникова актуален по сей день. В каждом ребенке, да и во взрослых героях мы видим тот личностный надлом, который нужно и можно исцелять. Очень хорошо посмотреть этот фильм с детьми и обсудить после просмотра – лучше в школе с учителями, но можно и дома с родителями.
Suss, Josef Wenzel 1867 — 1937 Krieg. Frieden
Натали: Ну, конечно! Помощь тут оказывается не только жертве, но и мучителю, поскольку жертва сама ж виновата, зачем же ей было под буллинг подставляться? Виктимность жервы буллинга! Помните, Это сладкое слово — виктимность? И сразу фильм про чучелку в качестве главного доказательства невероятной жестокости детских сообществ.
Диана: А тут вот… не поняла какой год! Возможно, задним числом опубликовали… или наоборот обновили позднее? В комментариях 2015 год, а сама статья от 2017 года.
На кону как минимум несколько испорченных лет жизни всех членов коллектива. Зачинщики получают нездоровый опыт всесилия и увеличивают собственный стыд и страх перед социальным падением. Наблюдатели — опыт равнодушия и опять-таки стыда и страха. У объекта травли может серьезно пострадать самооценка и вера в людей, замедляется эмоциональное развитие.
… Любая, абсолютно любая черта ребенка будет обращена против него. Если тебя травят, ты можешь быть отличником, двоечником или хорошистом, серым и забитым или ярким, можешь уметь стоять на ушах, рисовать комиксы, иметь крутой планшет — и тебя будут травить именно за это. Бесполезно не обращать внимания и не плакать, не поможет научиться давать сдачи (нападающих — больше, да и не сводится отвержение только к физическому насилию), он никак не сможет обернуть травлю в свою пользу.
… Если вы видите, что ребенка действительно травят, нужно сообщить об этом учителю и, если нужно, руководству школы. Травля — системный баг школьного коллектива, и разбираться с ней на уровне детей и родителей абсолютно неэффективно. До сведения учителей нужно донести суть происходящего.Нередко учителя начинают сваливать вину на затравленного ребенка: «он не похож на других», «он неправильно себя ведет», «он сам подставляется», «его не любят». Или даже: «она такая умная, а умных не любят». Главное, не поддаваться на эти провокации, даже если они имеют вид комплиментов ребенку. Помним, что жертва не может быть виновата в насилии. Но есть и более неочевидное знание: зачинщики травли тоже не вполне виноваты, особенно если речь идет о младшеклассниках. Это не сознательное злодейство, а следствие неправильно направленного инстинкта. Поэтому наказания — попытка изменить поведение зачинщиков — не сработает точно так же, как и благоглупости вроде «пусть она покажет, как хорошо она умеет прыгать через резиночку, и все ее зауважают».
Для прекращения травли взрослые члены школьного коллектива должны снять ответственность с детей и взять ее на себя. Если учитель к этому не готов, родителю имеет смысл обратиться выше. Возможно, он встретит большее понимание у директора или школьного психолога.
Многие предлагают просто перевести жертву или зачинщика в другую школу. Но нет гарантии, что ситуация не повторится на новом месте: новенький в коллективе с недавним неприятным опытом роли жертвы травли — это повышенный риск отвержения, особенно если класс опять окажется проблемным. Оказавшийся новеньким зачинщик — тоже в стрессе, и с немалой вероятностью попытается воспроизвести схожую иерархию на новом месте, пусть не в роли лидера, а в роли «клеврета». Да и старая группа, привыкшая к травле как стилю жизни, выберет других участников на роли лидера и козла отпущения. Конечно, есть ситуации, когда нужно просто бежать и спасать ребенка (подростка). Но беда в том, что как раз в таких ситуациях смена школы может не помочь. В наши дни травля, особенно у детей старше 9-10 лет, нередко продолжается посредством соцсетей, где полным-полно страничек вроде «Кто ненавидит Васю Пупкина». Невозможно ведь отобрать у подростка мобильник и отрезать его от интернета. Итак, если говорить не о спасении ценой бегства, а о прекращении травли как явления, возможно, имеет смысл не убирать из школы отдельных детей, а попытаться преодолеть ситуацию вместе.
Только так. Не «учитель заступается за жертву» и не «все обличают зачинщиков». Это не поможет. Сработают только длительные, постепенные меры по оздоровлению климата в классе. В тяжелых случаях, если группа детей живет травлей долгие годы, имеет смысл расформировать класс и/или сменить классного руководителя. Но если травля началась недавно, если школа еще начальная, существует последовательность шагов, которая поможет переломить ситуацию.
Учитель должен, не стыдя и не называя отдельных «виновников», дать классу понять, как мерзко и опасно то, что происходит в их коллективе. Часто дети сами не понимают, какой вред наносят жертве, им кажется, что их действия вполне невинны. Дело учителя — разъяснить им это, как и то, в какой непривлекательной роли выступают они сами.
Когда все в классе согласятся, что больше не хотят продолжать жить травлей, начинается процесс оздоровления, за которым строго следит учитель. Каждый день, каждую неделю он мониторит процесс позитивных изменений и отслеживает: были ли драки, насмешки, угрозы. Атмосфера в группе школьников — это действительно забота классного руководителя. На моральное чутье детей полагаться рано, если оно и просыпается в ком-то, то один ученик не имеет достаточного влияния, чтобы по-настоящему изменить, переломить ситуацию. Поэтому менять класс можно только под строгим контролем сверху. И лидер в классе должен быть только один — учитель.
Натали: Ну, здесь уже идут просветления. Начинает доходить, что если из буллинга исключить взрослых организаторов, то он становится не изучаем по умолчанию, кантовской «вещью в себе»! Никаких преференций «затравщики» не получают, кроме разрушения собственной психики.
Диана: Именно поэтому из всего просмотренного материала мне понравилась в целом очень профессиональная статья по детской психологии, но тут возникает вопрос о системе школьного обучения в целом… которое у нас благополучно разрушено. Если идти с этими нынешними трендами в хронологичском порядке, приведу выдержку из статьи за 2016 год:
Мы обратились с этим вопросом к детскому психологу Катерине Деминой.
– Что такое травля? Чем она отличается от «непопулярности»?
– По определению, травля – это целенаправленные действия коллектива, обращенные против одного человека, унижающие, оскорбляющие или причиняющие вред жертве. От непопулярности данный процесс отличается именно сознательной агрессией. Непопулярный ученик может при этом вполне комфортно себя чувствовать, если он не нуждается в признании сверстников, а вот жертва травли явно и сильно страдает.
Я бы не стала говорить, что это сегодняшняя проблема, травля в подростковых коллективах существовала во все времена, просто сейчас может быть более выражена национальная или имущественная подоплека травли.
– Кто или что ее провоцирует?
– Чтобы в классе начали кого-то травить, необходимо несколько условий. Подначка взрослых – раз. Невозможность канализировать агрессию законным образом – два. Молчание или даже одобрение со стороны классного руководителя – три. То есть, кто-то старший должен показать детям пример травли. Начать зло издеваться над чьей-нибудь особенностью, просто постоянно прикладывать детей, так чтобы никто не чувствовал себя в безопасности, например.
– Травля опасна для обеих сторон – и гонимого, и издевающихся?
– Да. Известно, что даже простое наблюдение по телевизору сцен насилия наносит людям (любым, не только детям) психотравму. Мы так устроены – отчасти благодаря нашей способности сочувствовать. Мы идентифицируемся с героями фильма, книги, сопереживаем им. А когда на наших глазах кого-то мучают, у нас есть три возможности: представить себя жертвой, представить себя мучителем, палачом, или броситься спасать. Психолог Стивен Карпман описал этот механизм в виде треугольника «Жертва – Палач – Спасатель». Трагичность ситуации заключается в том, что треугольник этот поворачивается, и человек меняет роли, становится по очереди то жертвой, то спасателем, то палачом. Так что те, кто травит, получают почти такую же травму, как и объект преследования.
– Согласно УК РФ травля – особенно с применением физического насилия и регулярная — называется «истязание». И это серьезное преступление. Однако последствия для тех подростков, которые воруют или грабят, куда серьезнее, чем для любителей травить. Откуда этот правовой перекос?
– Все-таки взрослые люди понимают, что это ответственность должностных лиц, которые обязаны воспитывать детей и следить за ними в школе. То есть, учителей и школьной администрации. Еще раз повторюсь: не бывает травли без соучастия взрослых. Поверьте учителю с более чем двадцатилетним стажем.
Натали: Ага! Тут все же вспомнили об ответственности взрослых в школе, которые там находятся не только для того, чтобы получать зарплату, подкидывать бюллетени на выборах и время от времени чему-то учить наших детей.
– Как совместить в сознании ребенка две истины: что «коллектив всегда прав» и необходимость «правового общества»?
– А почему вы думаете, что коллектив всегда прав? И кто будет определять, когда коллектив становится стаей? А когда – стадом? Я всегда только и жестко за закон. Не знаешь, как поступить – поступай по закону.
– Не является ли позиция школы, родителей, а иногда и школьных психологов де факто пропагандой «жизни по понятиям»?
– На то мы и образованные, думающие, профессиональные люди, чтобы воспитывать и внедрять иные, цивилизованные правовые нормы.
Так что единственная истина, которую стоит внедрять в сознание ребенка – обычный комплекс представлений: твое тело принадлежит только тебе, никто не имеет право оскорблять, унижать или мучить тебя, мы всегда на твоей стороне… Надо, чтобы это стало нормой.
– Как найти школу, где травля не распространена? Или это в принципе невозможно?
– Скорее стоит искать класс с вменяемым классным руководителем. Ситуация травли может вспыхнуть где угодно, но грамотный и справедливый учитель разберется с ней в одно касание.
Диана: Но вы же видите, что они отмечают буллинг серьезным преступлением против личности, а то, что это организуется взрослыми — пока молчок. А то, что исполнитель всего лишь пешка, а главный заказчик травли (взрослый) свалит все на детей и останется ни при чем, пока умалчивается. Вот здесь (правда, без даты) авторы вспоминают наконец об ответственности взрослых в школе, которые не должны самоустраняться от происходящего.
Это не детская проблема
Многие взрослые помнят это по себе: все против тебя, весь мир. Учителям все равно, родителям жаловаться нельзя: скажут «а ты дай сдачи», да и всё. Это не лучшие воспоминания. И они вообще никак не помогают, когда жертвой травли становится твой ребенок. Когда-то пережитые боль и злость застят глаза и мешают быть взрослым и умным, заставляют возвращаться в детство, где ты слаб, беспомощен, унижен и один против всех.
Родители, ослепленные болью, выбирают далеко не лучшие варианты заступиться за своего ребенка: стараются сделать больно его обидчикам. Иногда это заканчивается уголовными делами против родителей. Поэтому разобраться в том, как правильно решать проблему «моего ребенка травят в школе», нам помогают профессиональные психологи: Наталья Науменко, патопсихолог из Киева, московский психолог и социальный педагог Арсений Павловский и Элина Жилина, детский и семейный психолог из Петербурга.
Все они единогласно говорят: главную роль в решении проблемы школьной травли должны играть взрослые — учителя и школьная администрация.
«Школа может и должна не допускать травли детей, появления в классах изгоев. — считает Элина Жилина. — Напротив, она может помочь детям развить их лучшие качества, отрабатывать хорошие принципы общения: ведь именно в школе происходит основная тренировка навыков социального взаимодействия. Очень важно, чтобы учителя пресекали травлю на начальных стадиях и не давали ей закрепиться; от атмосферы в школе многое зависит».
Однако, как отмечает Арсений Павловский, «учителя часто, не разбираясь, в чем дело, наказывают того, кого травят. Ребенка дразнили всю перемену, раскидали его вещи, он бросается на обидчиков с кулаками — тут входит учитель, и обиженный оказывается крайним. Бывает, что в травле участвуют успешные дети, которые нравятся учителям, — и учитель не верит жалобам на детей, которые у него на хорошем счету. На самом деле учитель может разобраться в конфликте, выслушать обе стороны и поддержать ребенка, которого обижают. Позиция учителя критически важна. Он вообще должен занять четкую позицию даже не против обидчиков, а против самой практики травли — и сам не поддерживать ее: не подтрунивать над ребенком, не наказывать его зря. И помогать ему. Во-первых, оказать эмоциональную поддержку. Во-вторых, у такого ребенка часто под удар ставится самооценка и самоотношение — и учитель может ставить его в ситуацию успеха, например, выбирая задания, с которыми ребенок хорошо справится. Он может даже организовать группу поддержки среди детей и предложить детям сделать для одноклассника что-то хорошее.
Увы, учителя обычно не считают нужным вмешиваться в детские конфликты: воспитывать надо дома, а наша обязанность — учить. Тем не менее Закон об образовании возлагает ответственность за «жизнь и здоровье обучающихся…. во время образовательного процесса» именно на школу (статья 32, п. 3, пп. 3). Лидер в детском коллективе — взрослый. Он определяет рамки поведения и правила у себя на уроке. Он отвечает за безопасность школьников, и если они наносят друг другу побои или психические травмы — это его вина. Школа должна учить не только предметам, но и навыкам социального взаимодействия: договариваться, решать конфликты мирно, обходиться без рукоприкладства».
«В младших классах одни дети дразнят других только при попустительстве учителей. Зачастую учителя не только закрывают глаза на травлю, но и сами ее подстегивают. Учителя — люди, как правило, конформные*, — замечает Наталья Науменко.
Они не принимают чужого, чужеродного, и могут не только неприязненно относиться к кому-то из детей, но и неосознанно провоцировать других детей. Еще хуже — некоторые педагоги пользуются детской враждой в своих целях — для поддержания дисциплины в классе».
….Культурные нормы требуют, чтобы ребенок был сильным и не давал спуску обидчикам, а цивилизационные — не поощряют насилие; не ударишь в ответ — ты слабак, ударишь — потащат в детскую комнату милиции. Как ни поступи — окажешься неправ. «Если не знаешь, как поступить, поступай по закону», — напоминает старую истину Наталья Науменко.
«У ребенка всегда большой соблазн ответить силой на силу, — замечает психолог Элина Жилина. — Его можно учить не отвечать, физически уходить, игнорировать обидчика. А если отвечать — то на другом уровне. Это трудно, потому что требует довольно высокого уровня самосознания и уверенности в себе. Но можно с раннего возраста учить ребенка видеть, что стоит за поступками другого человека, понимать его мотивы и порой даже пожалеть: ты несчастный, раз так бесишься. Это полезно, особенно если удается добиться не гордой, презрительной жалости, а искреннего сочувствия: как же ему тяжело живется, что из него такая пакость лезет».
Если родители — христиане, у них есть шанс научить ребенка тому, что смирение и кротость — это не слабость, а колоссальная внутренняя сила. Что подставить вторую щеку — это значит показать, что насилие не может тебя уничтожить, что оно никак не вредит тебе, не задевает тебя. Детям бывает трудно это вместить: им ближе «око за око». Родителям еще предстоит вырастить в них эту силу духа — и пока ее нет, ребенка надо учить иначе справляться с оскорблениями.
«Важно донести до ребенка простую мысль: если кто-то говорит о тебе гадости, это не твоя проблема, а его, — говорит Наталья Науменко. — Научить ребенка правильно реагировать на оскорбления, не бросаясь в бой по каждому поводу, быстро не получится. Это кропотливая работа, на нее нужно месяца три-четыре. И иногда бывает нужно изъять ребенка из среды, где его травят. Если нет принятия среды — нельзя работать над самооценкой. Можно забрать ребенка на семейное обучение, на экстернат и вернуть его в школу позднее. Часто бывает, что в травле виноват не ребенок, а среда.
…При подготовке этой статьи мне пришлось прочитать довольно много научных исследований в области школьной травли. Потрясло американское исследование, утверждающее: в 85 % случаев травли окружающие взрослые и дети безучастно наблюдают за ней и не вмешиваются. При этом финские, канадские и другие ученые утверждают: свидетели травли могут кардинально повлиять на происходящее, если не будут отмалчиваться и отсиживаться в сторонке. При этом защищать жертву оказывается не так эффективно, как остановить обидчика. А значит, по-хорошему, своих детей надо учить не только противостоять тем, кто обижает лично их, но и не давать в обиду других, не бросать их наедине с бедой. Помню, как на собрании в первом классе у сына учительница рассказывала: «Я сказала: Алиса, посмотри, ты так плохо себя ведешь, с тобой же дружить никто не хочет. Вот поднимите руки — кто хочет сидеть с Алисой? Никто руку не поднял. И только Саша, самый маленький, встал и сказал: «Я буду дружить с Алисой». Просто урок мне преподал».
Помощь и поддержка друзей помогают снизить виктимизацию у жертв травли. Шведские ученые из Готенбургского университета в Гётеборге опросили повзрослевших жертв школьной травли: что, в конце концов, ее остановило? Два самых популярных ответа: «вмешательство учителя» и «переход в другую школу».
Giulio_del_Torre_Zwei_raufende_Buben_1927
Продолжение следует…
Читать по теме:
- Притравливание. Часть I
- Притравливание. Часть II
- Притравливание. Часть III
- Притравливание. Часть VI
2 комментария
Очень важная тема. И как всегда на вашем ресурсе рассматривается комплексно и нравственно.
Спасибо за особую атмосферу цикла! Все эти «душечки» так помогают расставить акценты среди бардака, который сейчас царит в школе. Сразу думаешь: «Слава богу! Хоть у кого-то мозги еще работают!»